— Нет, они все погибли... Потом он женился и... Внезапно она остановилась.
— Ну, и...
— Это почти конец всей истории, не считая моего существования.
— Что представляла из себя ваша мать?
— Ее звали Диана Ноуэлс. Я никогда не видела ее фотографий и не задавала вопросов: дедушка отказывается о ней говорить. Мне кажется, что она была невысокого роста, худенькой брюнеткой, характер у нее был необщительный.
— Почему?
— По рассказам дедушки, семья ее была высокомерной и не одобряла ее замужества с Колэном Уэллсом.
Кэт говорила опустив глаза. Закончив фразу, она подняла их и взглянула на него. Он улыбнулся ей, затем пересек комнату и подошел к окну. Кэт следила за ним задумчивым взглядом. «Он слишком красив», — подумала она. Женщина всегда должна быть настороже, особенно такая, как она, ведь ее положение в замке было двусмысленным — то почти дочь, то горничная и внучка дворецкого.
«Что ж, — подумала она, — по крайней мере, он знает правду. Он сам хотел этого. А теперь мне все равно, пусть думает что хочет».
Поворачивая нож в собственной ране, она молча продолжала наблюдать за ним: высокий, стройный, элегантный, несмотря на полотняный костюм и рубашку с открытым воротом, он здорово смотрелся в интерьере замка.
— Внешне вы очень похожи на англичанина, — нежно сказала она. — Глядя на вас, можно подумать, что вы сын хозяйка замка.
— Я часто бываю в Англии. Моя мать привозила меня сюда почти каждое лето. У нас вилла в Котсуолде. Отец продал ее после смерти матери, потому что не мог там жить без нее. Родители моей матери были англичанами, уроженцами этой области. По-моему, они там и познакомились.
— Теперь понятно, почему вы похожи на англичанина.
— Не совсем. Я все-таки больше американец.
— Не понимаю, почему вы это подчеркиваете. Разве зазорно быть англичанином?
— Конечно, нет. Но мне больше нравятся взгляды американцев, их простота, откровенность, даже их эгоизм, если хотите, невинный детский эгоизм. Мой отец, — он засмеялся, и в этом смехе чувствовалась сдерживаемая нежность, — всегда знает, что ему нужно, и умудряется сделать так, чтобы об этом знали все.
— В таком случае, вы очень похожи на своего отца, — сказала она с теплотой в голосе.
— Я? Похож на отца? Ну, уж и скажете!
— Да, да. Вы, конечно, вежливы... но не прячете своих намерений. Я не удивлюсь, если вы всегда добиваетесь своего.
Он обернулся и слушал, как она говорила. Потом взгляды их встретились и легкая улыбка осветила их лица. Как она была мила со своими черными кудряшками и ярко-синими глазами — истинная английская красота, родившаяся от столь противоречивых корней!
На фоне старинной обстановки замка все выглядело очень красивым: и этот маленький выразительный рот, и этот прямой нос, и эти тонко очерченные брови.
Он почувствовал, как опасно забилось его сердце, как разгорячилась его кровь, и он испугался. Ситуация, в которой он оказался, и так уже была слишком сложной. Не хватало еще только любовной истории, пусть даже мимолетной. Он давно знал, что нравится женщинам. После одной или двух любовных историй в университете он приобрел очень умную и полезную тактику самозащиты улыбкой.
Увы! В данный момент трудность состояла не в том, чтобы оттолкнуть Кэт. Он не видел в ней ничего, что могло бы его привлечь. Наоборот. Она настойчиво повторяла, что является всего лишь горничной, и он, к своему великому беспокойству, находил эту мысль все более и более неприятной. Ему было стыдно оттого, что он испытывал удовольствие, зная, что ее мать, по крайней мере, была... Он заставил себя подавить эти мысли. Как будто все эти тонкости имели значение в его стране!
Нет! Он должен был думать о Луизе! Имел ли он перед ней обязательства? Вот что надо было выяснить! Их отцы были старыми друзьями, несмотря на соперничество в коммерческих делах. Всегда считалось само собой разумеющимся, что единственный сын и единственная дочь, вместе проведя детские годы, должны будут в один прекрасный день пожениться. Употребляя термин Блэйна-отца, должно произойти «слияние». Вспоминая о Луизе, Джон понял, что никогда не целовал ее с таким жгучим желанием, которое испытывал сейчас по отношению к Кэт.
Он повернулся к ней.
— Ваша мать была случайно не принцессой? — спросил он, безуспешно пытаясь придать голосу игривый тон.
Она села на диван рядом с камином.
— Может быть.
Она хотела сказать: «Все возможно. Никогда не знаешь, что можно ждать от принцессы». Но подавила в себе эту робкую попытку пошутить.
— Мы говорили о вас, а не обо мне, — сказала она. — Я утверждала, что вы похожи на вашего отца.
— А я утверждаю, что нет. Впрочем...
Он на мгновение забыл о ней, восстанавливая образ своего замечательного отца. Засунув руки в карманы и сдвинув брови, он пытался воскресить в памяти наиболее характерные детали.
— По мере того как я рос, мне очень хотелось быть похожим на него. Я старался интересоваться делами, конкуренцией, даже футболом, к которому равнодушен. Я очень боялся показаться странным в его глазах, так как не испытывал радости от выигранного матча. А для него, наоборот, это было огромной радостью. Именно потому, что я хотел на него походить, мне нужно было ему сопротивляться, иначе он крутил бы мной, как пешкой. Из-за этого я стал упрямым, склонным к противоречивым поступкам.
Он остановился и посмотрел на Кэт так, словно видел ее впервые.
— Вы очень умны, — сказал он медленно. — Конечно, я похож на отца, но по-своему. Вам это не нравится?
Она подняла голову и поразилась тому огромному желанию, которое вдруг в ней проснулось... в сущности, желание чего? Чтобы он протянул руки и поднял ее, приблизил к своему лицу и...
— О, нет! Почему мне должно это не нравиться? Я никогда этого не думала.
А если бы он догадался о ее мыслях? Она умерла бы со стыда! Если бы он знал, что она боится пошевелить рукой, опасаясь дотронуться до его руки!
— Сейчас я скажу вам кое-что, не относящееся к теме нашего разговора, — сказал он. — У вас такие глаза, которых я ни у кого не видел. Они глубоки, как море, и гораздо темнее его.
Она стояла словно загипнотизированная. Вдруг пронзительный телефонный звонок вывел ее из этого оцепенения.
— Ой! — воскликнула она в сильном волнении. — Это должен быть ваш отец!
Она скользнула к телефону, чувствуя облегчение от того, что этот волнующий момент позади. «Вот никогда не подумала бы, что способна на такое! — промелькнуло у нее в голове. — Ведь еще вчера я его не знала!»
— Слушаю, — ответила она в трубку. — Да, он здесь. Конечно, мистер Блэйн. Луиза? Нет, я не Луиза... Да, да, он вас давно ждет.
Она передала трубку Джону и на цыпочках направилась к двери, почувствовав внезапно тяжесть на сердце. Луиза? Кто такая Луиза? Его сестра?.. Или же...
Она подпрыгнула: из трубки раздалось рычание:
— Джонни! Где ты запропастился, черт этакий? Вот уже шесть часов, как я пытаюсь до тебя дозвониться.
Мощный голос пересекал Атлантический океан, и его раскаты нарушали тишину английской земли.
Джон сделал гримасу и отстранил трубку от уха.
— Да, отец! Я тоже жду твоего звонка несколько часов. Краем глаза он увидел Кэт у порога и, сдвинув брови,
сделал ей знак вернуться. Она послушно застыла на месте.
— Кто эта девушка, которая взяла трубку? — спросил громкий голос.
— Она из замка. Ты ее не знаешь.
— Не забывай о Луизе. Я помню себя в твоем возрасте и хорошо разбираюсь в интересных «слияниях». Мне звонил Холт. Он говорит, что хозяин замка не разрешает перевозить его и что договор аннулирован. Безумная идея с самого начала! Передай сэру Ричарду мое почтение и мои поздравления за его здравый рассудок!
Джон Блэйн сжал зубы и метнул из глаз стальные молнии.
— Договор не аннулирован. Холт не имеет права так говорить. Я не отказываюсь от своей идеи. Ты должен был бы знать это. Если мне не удастся заполучить этот замок, я найду другой.
— А Луиза? В твоем возрасте я не обращался так легкомысленно с женщинами, как ты.
— Скажи ей...
— Слияние назначено на следующий понедельник. Ее отец возвращается из Питтсбурга со своими поверенными в делах. Ты понимаешь, это большой день для обеих фирм и для наших семей. Я требую, чтобы ты был здесь. Все. Ты обязан быть.
Джон Блэйн взорвался:
— Послушай, папа. Я принимаю свою работу всерьез. Ты возложил на меня ответственность за фонд. Если тебе не нравится мой способ руководства, найди мне замену, ноле играй со мной, как с игрушкой. Я не вернусь к понедельнику. Со мной это не пройдет. Фонд не является дая меня средством
объегорить фининспектора. Я чту память моей матери, и мое обещание позаботиться о коллекции ее картин не является для меня пустым звуком. Занимайся своим слиянием, а я займусь своим фондом.
Раскаты голоса, преодолев Атлантический океан, превратились в ужасный треск, раздававшийся из трубки:
— Джонни, у меня вложены огромные средства в эти... — Голос немного поколебался, затем продолжил: — В картины твоей матери. За то время, пока ты найдешь замок или еще что-нибудь в этом духе, я смогу построить крепкое современное здание, типа форта Нокс...
Джон заставил замолчать разъяренный голос, положив трубку на рычаг. Его красивое лицо было пунцовым от бешенства.
— К черту этого старика!.. Я вообще могу остаться в Англии! Если понадобится, то и картины, сюда перевезу. И я это сделаю, если...
Внезапно он вспомнил о присутствии Кэт.
— О! Извините меня.
Она смотрела на него с восхищением.
— Вы такой же необычный человек, как и ваш отец, — тихо сказала она. — Интересно, у кого из вас голос громче, а характер сильнее? Вы разыграли тут настоящий спектакль!
Он коротко засмеялся, но в его голосе не было веселья.
— Я никогда не отказываюсь от начатого дела. Поеду во Францию, в Германию или еще куда-нибудь... пусть даже мне на это потребуются годы! В понедельник в Нью-Йорке! Нужно быть рядом с Луизой и присутствовать на слиянии двух фирм! Ха-ха!
Кэт одернула юбку на коленях.
— Кто такая Луиза? — спросила она нарочисто безразличным тоном, напоминающим мгновенный, но безжалостный укус пчелы.
Джон, широкими шагами меряющий комнату, остановился напротив камина.
— Луиза? — повторил он рассеянно.
— Да, Луиза! — в ее голосе был вызов.
— Луиза... ну, хорошо, — медленно начал он. — Луиза — дочь угольного короля из Питтсбурга, лучшего друга моего отца. На протяжении многих лет они мечтают слить свои две фирмы. Наши семьи тоже давно привыкли к мысли о слиянии... между нами. Уголь и Луиза — сталь и я.
Он подчеркнуто пожал плечами и посмотрел на висящую над камином картину, изображающую герцогиню.
— Она очаровательна, очень красива. Пожалуй, даже слишком красива. Хорошо одевается, хорошо держится.
Кэт видела, что он не знает, что еще сказать. Она хорошо представляла себе Луизу — элегантную стройную американку.
Но что это за внезапная боль, кольнувшая ее в сердце? Почему она так тяжело дышит, пытаясь понять... О, Кэт! Маленькая глупышка!
Неуверенным тоном она переменила тему:
— Вы говорили, что можете остаться в Англии. Тогда почему бы не оставить замок на прежнем месте? Можно было бы устроить музей здесь, как мы с самого начала думали. И нам не надо было бы разрываться.
Джон вернулся к окну и встал к ней спиной, разглядывая пейзаж волнистых долин и тенистых оврагов. Садящееся солнце зацепило своим лучом за церковный шпиль, превратив его в серебряный крест, четко вырисовывающийся на фоне потемневшего неба.
— Почему? По многим причинам, — ответил он поспешно. — Перевезти картины, стоящие миллионы долларов? Да тут все злоумышленники мира оказались бы начеку!.. Кроме того, есть международные правила по транспортировке предметов искусства, и потом... Однако решение должно существовать. Если бы я только мог...
Он плюхнулся на массивный сундук, стоящий у стены, но тут же вскочил.
— Чудесный предмет мебели, но неудобный для сидения. Он рассмеялся, представив выражение своего лица.
— Этот сундук принадлежал королю Джону. Он хранил там свои сокровища: корону, подаренную ему жителями Шотландии, и инкрустированный драгоценными камнями скипетр.
Джон сделал попытку открыть сундук.
— Закрыт на ключ, — раздосадованно сказал он. — Сокровища все еще там?
— Не знаю. Ключ потерян давно... А что вы говорили по поводу решения?
Он опять вернулся к окну и сел на подоконник, так что пейзаж оказался у него за спиной.
— Я рассуждал вслух... Вы знаете, возможно, я всего лишь глупый идеалист, но мне очень хочется, чтобы американцы восхищались произведениями искусства. Только не в высотном здании на Пятой авеню, ничем не отличающемся от прачечной. Я считаю, что эти картины должны жить в здании, являющемся не меньшим произведением искусства, то есть в замке. У нас в Новой Англии таких замков нет. Во всяком случае, подобных этому. Мы — американцы — очень нуждаемся в такого рода вещах. У нас нет... чувства Истории... Вы понимаете меня, Кэт?
Да, она понимала, что он имеет в виду:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27