.. — из крошечного динамика в ухе Дэна раздался голос Мгоабе.
— Кажется, я готов, — ответил Дэниел. — Нажимайте на кнопку, или как вы там, черт побери, это делаете. Открывайте бомболюки, как говорили раньше.
Он представил себе, как Мгоабе кивнул. Панель под Дэниелом скользнула в сторону.
— Отлично, теперь спускайте глиссер, — сказал Дэн.
Он ощутил, как глиссер выталкивает его из пиши. Он чувствовал солнечный ветер — поток ядер водорода и гелия, вырывающийся из
Г атмосферы солнца и растекающийся во всех Направлениях. Он чувствовал ветер на своих крыльях. Нет, нет.
Какой может быть ветер в вакууме? Как он мог чувствовать что-либо на своих крыльях? Каких крыльях?
И тем не менее. Поток частичек солнечного ветра, дельтовидные крылья глиссера. Это действительно ветер, и это его крылья.
— Я иду! — крикнул он Мгоабе. — Пожелайте мне удачи!
Дэн отстегнул зажимы у шеи и поясницы и, оттолкнувшись, стал медленно удаляться от скиттера.
Он смотрел прямо на Солнце. Глиссер, как и сам корабль, был снабжен поляризующим экраном. Сквозь потемневший экран Солнце казалось холодным зеленоватым диском на абсолютно черном фоне. Языки солнечной короны танцевали и колыхались, подобно лепесткам какого-то странного цветка.
Дэниел прищурился и сосредоточился на реулировке чувствительности своих оптических сенсоров, одновременно уменьшая степень поляризации экрана. Вскоре экран стал полностью прозрачным, и сенсоры Дэна воспринимали прямые солнечные лучи. Цвет диска стал обычным — ослепительно белым с оранжево-желтой окантовкой. Это и была корона.
Небо вокруг Солнца казалось таким же абсолютно черным, как и сквозь поляризованный экран. Дэниел знал, что вокруг — миллионы
звезд, но чувствительность его сенсоров была настолько уменьшена, что он их не видел.
Он направил глиссер вперед, двигаясь под скиттером. Высунувшись из кабины, Дэниел оглянулся.
Охваченный внезапным приступом страха, он прижался лицом к корпусу скиттера и вцепился в него руками. Инстинкты говорили ему, что он находится очень высоко, выше самого высокого здания, выше гор, выше лифта в Рейкьявике или Эль-Триумфо, выше Луны, выше Острова.
Под ним Вселенная, и если он сорвется вниз, то будет бесконечно падать в глубины космоса, в черноту и пустоту. Он окажется замороженным до температуры абсолютного нуля, падая все дальше и дальше, пока его холодный труп не врежется в какое-нибудь удаленное космическое тело. Сделав над собой усилие, Дэн разжал пальцы одной руки, еще крепче ухватившись за глиссер другой. Он,прикрыл ладонью глаза и осторожно посмотрел сквозь растопыренные пальцы.
Ничего не изменилось. Он мог чувствовать расстояния в миллионы километров, непреодолимую силу тяготения далеких звезд и галактик; они подталкивали и тянули его, ласкали и гладили, как любовника.
Он задрожал так сильно, что ударился щекой о переборку. Дэниел опять ухватился за борт обеими руками, моргнул и заставил себя открыть глаза. Ему удалось взять себя в руки. Он остановил взгляд на далекой светящейся точке и постепенно отрегулировал фокусировку своих оптических сенсоров.
Наконец точка превратилась в объект яйцевидной формы — сверкающее молочно-белое веретено. Он сделал еще усилие и смог различить спиральную галактику. Она была повернута к нему на три четверти и не походила ни на спицу, как если бы он смотрел на нее сбоку, ни на выпуклую линзу, какой бы она представлялась с торца.
Ротационный насос в его груди работал с обычной скоростью, но у Дэниела было странное и одновременно знакомое чувство, что сердце его бьется сильнее, а дыхание участилось, как это бывало при волнении в первые тридцать лет его жизни.
Он улыбнулся про себя и двинулся вперед, вынырнув из-под скиттера. Дэн не знал, как долго находился в прострации, но он не получил никаких сигналов от Мгоабе, что непременно произошло бы, продлись это состояние достаточно долго. Он напрямую получал информацию о состоянии своего глиссера и его летных качествах.
Дэн находился сейчас в ста пятидесяти метрах впереди скиттера. Включив маневровые двигатели, он повернул глиссер вокруг оси и оказался спиной к Солнцу, ощутив тепло его лучей и дуновение легкого солнечного ветра. Как на пляже в ясный день. Жаль, что его-новая кожа не загорает.
Наклонившись вперед, он принял горизонтальное положение ногами к Солнцу. Усыпанное звездами небо проплыло перед ним, и Дэниел увидел скиттер.
Солнечный свет отражался от его покрытой толстым защитным слоем оболочки, верхний слой которой напоминал зеркало. Любая разница между углом падения и углом отражения приводила к рассеиванию солнечных лучей и их расщеплению, как в стеклянной призме. Само защитное покрытие было почти бесцветным, а рассеянные и расщепленные лучи Солнца напоминали ослепительной красоты цветок, похожий на гигантскую розу с миллионами лепестков, каждый из которых вибрировал со своей собственной частотой. Как будто огромная, излучающая чудесный свет богиня раскрыла объятия своему избраннику — потрясенному, одержимому желанием, беспомощному в своей страсти любовнику Из его открытого рта вырвался крик. Он раскинул руки и бросился навстречу.
— Дэн! — раздался громкий голос Мгоабе. Он прикрыл глаза ладонями и почувствовал, что пытается вдохнуть.
— Ничего, — сказал он. — Все в порядке. Это... что-то вроде космического экстаза. Должно пройти. Не волнуйтесь. Дайте мне минуту.
— С кораблем все нормально? — Мгоабе не оставлял ему времени успокоиться.
— Выглядит обычно. Просто великолепно.
— Так не должно быть.
— Что?
— Послушайте, мой друг, может, вам лучше вернуться?
Нет! Оуи не должны его заставлять! Осваль-до не может приказать ему вернуться, оставить свой чудесный цветок, свою богиню, к которой так стремилось его тело, и вернуться на скиттер.
Еще голос, женский голос. Он знал, что это богиня говорит с ним. Это была Лидия Хаддад.
— Пожалуйста, Дэн. Ты нужен нам с То-вак здесь, на скиттере. Пожалуйста, возвращайся. Ты придешь, Дэн?
Он покачал головой.
Оглянувшись, он заглянул в черные глубины космоса, увидел сверкающие точки далеких звезд. Он старался не смотреть на корабль-цветок.
~ Дэн?
Он сжал пальцы в кулак и стукнул себя по колену. Кажется, способность контролировать себя постепенно возвращалась к нему.
— Дэн? Это Товак. Дэн, Лид и я...
— Я в порядке, — он тряхнул головой — лучшее, что он мог сделать в такой ситуации. — Я действительно в порядке. Я... вы меня слышите? Освальдо! Лидия, Товак! Послушайте, это что-то вроде экстаза. Подобное чувство испытывают ныряльщики. Кажется, об этом даже есть песня.. Ныряльщик видит Иисуса на дне моря. Он идет к Иисусу. То же самое происходило с людьми, выходившими в открытый космос Первые эксперименты проводились задолго до вашего рождения. Вы вряд ли о них знаете. Такие ощущения! Солнечный ветер. Я чувствовал его. И палитра красок. Цветок. Корабль — это роза.
— Хорошо, Дэн. Вы возвращаетесь?
— Я в состоянии выполнить работу. Что нужно делать?
— Вы можете проверить защитное покрытие? — это был голос Мгоабе. — Как оно выглядит?
Дэниел повторил, стараясь оставаться спокойным.
— Ладно Стойте на месте. Нет, думаю, вам нужно приблизиться. Остановитесь метрах в двадцати от корабля.
Дэниел подчинился.
— Теперь я начну поворачивать скиттер вокруг оси. Если я не ошибаюсь, то любое повреждение защитного покрытия будет выглядеть как тусклое пятно. Может быть, просто темная точка. Но она должна выделяться на зеркальной поверхности.
— А что, если я найду повреждение?
— Вот это самое главное. Загляните внутрь глиссера. На уровне плеча вы увидите маленький ящичек.
Ящик был на месте, и Дэниел открыл крышку.
— У вас эю должно вызвать приятные воспоминания, — сказал Мгоабе. — Когда вы заметите пятно, нанесите на него защитный материал. В ящичке находится контейнер с жидким покрытием. Просто нанесите его специальной лопаточкой на поврежденное место. Кажется, так делали сто лет назад?
— Не знаю, — Дэниел поискал контейнер с покрытием и лопаточку. Они находились там, где сказал Мгоабе. Он уронил каплю на поверхность глиссера, и она засияла всеми цветами радуги.
Дэниел пристально посмотрел на нее.
«Я могу покрыть этим самого себя, — подумал он. — Тогда я превращусь в живой цветок, сотканный из языков рламени. Я смогу плыть к Солнцу».
Он попытался представить себе эту картину. Языки солнечной короны лижут его тело, а
он погружается в них и снова выныривает, рассеивая малиновые, золотые, оранжевые, желтые и розовые лучи.
— Ты в порядке, Дэн? — послышался голос Товак.
Он встряхнулся и принялся за работу. Скит-тер медленно поворачивался вокруг своей оси, что позволяло Дэниелу внимательно рассмотреть каждый дюйм обшивки. Он переюваривал-ся с Мгоабе, прося остановить вращение, когда обнаруживал темное пятно. .
Он работал до тех пор, пока на зеркальной поверхности скиттера не осталось дефектов.
Бросив прощальный взгляд на Солнце, он направил свой глиссер к ангару. Дэниел чувствовал, как сработали захваты, смотрел, как задвигается люк, запирая его внутри корабля.
Ангар закрылся. Дэн отстегнулся от глиссера, подождал, пока откроется внутренний люк, и вернулся в рубку.
— А где Лидия и Товак? - спросил он Мгоабе
— Работают над каким-то новым устройством. Говорят, что со сременем оно вам очень пригодится.
Дэн кивнул.
— Я волновался, — сказал Мгоабе. — В какой-то момент мне даже показалось, что мы можем потерять вас. — Он взглянул на Дэниела. — И глиссер.
Дэн сел и взглянул на Солнце сквозь поляризованный экран. Солнечный диск был темно-зеленым. Корона исчезла.
— Это было великолепно? — Мгоабе сел напротив Дэниела и положил руку ему на колено. — Я завидовал вам, когда вы были снаружи. Я подумал: никто раньше не делал ничего подобного. Никто никогда не чувствовал того, что чувствует он. Дэниел не отвечал.
— На что это было похоже? — Мгоабе крепче сжал его колено.
«Протез на протезе, — подумал Дэн. — Два робота. Мама, откуда берутся маленькие роботы ? »
— Экстаз, — сказал Дэниел.
Мгоабе повернулся к пульту управления и набрал несколько команд. На мониторе засветились строчки информации.
— Вы отлично справились, Дэниел. Смотрите сюда. Если бы остались дефекты в защитном покрытии, мы бы об этом узнали. Корабль нагревался бы быстрее. Интересно, как мы выглядим со стороны?
— Некому смотреть на нас.
— Конечно, — улыбнулся Мгоабе. — И все же?
— Искра. Язычок пламени. Сверкающий цветок.
— Ладно, тогда в путь, — Освальдо нажал несколько клавиш. — Если все сработает как надо, мы без проблем долетим до Титана. И опередим наших русских друзей. Если в программу вкралась ошибка, мы сгорим за долю секунды.
Он ухмыльнулся Дэниелу.
— Программу писали ваши друзья. Корабль изменил курс, Солнце, занимавшее
весь экран, сдвинулось вверх и вправо. Скит-тер погрузился в солнечную корону.
ВЫЙДЯ на орбиту вокруг Титана, они стали восход Солнца. С расстояния почти в восемьсот миллионов километров оно было чуть больше яркой желто-белой звезды. Его тепло совсем не ощущалось, а свет был еле заметен.
Глядя сквозь окутывавшие Титан облака, Дэниел наблюдал за границей дня и ночи. Даже на таком расстоянии от светила день и ночь отличались друг от друга.
Корабль находился километров на сто выше метановых и азогных облаков. Движение скит-тера было менее заметно, чем перемещение границы дня и ночи. Цвет планеты постепенно изменялся от серебристо-серого до черного. Затем солнце скрылось за горизонтом, и корабль накрыла тень.
Дэниел услышал вздох и заметил, как Товак взяла Лидию за руку. Стали видны кольца Сатурна, а затем появилась сама планета — гигантский, покрытый облаками шар.
Там, где недавно было Солнце, маленькое и тусклое, теперь во всей своей величественной красе царил Сатурн.
— Всемогущий боже1 — прошептал Осваль-до Мгоабе.
— Я думал, что вы марксист, — съязвил Дэниел.
Мгоабе не ответил.
— Ну, вот мы и на месте, — Дэниел встал и прошелся по рубке. — И, кажется, выиграли гонку, или как это называется. Что мы теперь будем делать: ждать русских, чтобы внезапно появиться на городской площади?
Мгоабе отвел взгляд от планеты и ввел с клавиатуры несколько команд. Скиттер начал поворачиваться вокруг своей оси, пока планета не оказалась прямо под ним, а Титан впереди.
— Я никак не могу привыкнуть к этой постоянной смене положения, — сказала Лидия и взмахнула руками. — Вы все время меняете местами верх и низ.
Мгоабе кивнул.
— Полагаю, так будет удобнее, — он повернулся к остальным. — Станции МГО продолжают принимать радиосигналы с Титана. Но им пока не удается расшифровать сообщение.
— Может потому, что никакого сообщения нет, — сказала Лидия.
Мгоабе нахмурился.
— А если это сигнал тревоги? Или радиомаяк?
— Возможно, вы правы, — поморщился Мгоабе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41