..» — и так далее.
— Макулатура, — сказал Дэниел. — Я не защищаю подобную литературу, но это не хуже нынешнего увлечения викингами.
— Сдаюсь! Вернемся к нашему разговору. Вы хотите знать, почему я не остался на Земле, чтобы в комфорте и довольстве прожить еще тридцать или сорок лет? А затем спокойно умереть, предоставив следующим поколениям разбираться с надвигающимися проблемами.
Он сцепил пальцы рук.
— Полагаю, вы задавали этот вопрос двум вашим... — Мгоабе кивнул головой в сторону Лидии и Товак.
— Да, он нас спрашивал, — вступила в разговор Товак. — Но это совсем другое дело. Впереди нас ждала только тяжелая работа и скудная пища в зоне — в лучшем случае. А если мы не справимся с работой, или дела компании пойдут хуже, то нас выкинут на улицу,
Г и мы присоединимся к остальным бездомным и безработным. Поэтому здесь нам лучше. Гораздо лучше. А вы? Мгоабе улыбнулся.
— Хороший вопрос, мисс Десертис. Вынужден признать, что в смысле комфорта я проиграл. Камбуз этого скиттера не идет ни в какое сравнение с кухней в Лилонгве. Кстати, не хотите ли перекусить? Я сделаю заказ, да? Четыре порции и немного вина? Может, чуть-чуть марихуаны? О, извините, Дэниел, я не хотел обидеть вас. Три порции, вино, марихуана.
Он ввел с клавиатуры соответствующие инструкции.
— Конечно, у вас есть некоторое преимущество перед нами, — продолжал Мгоабе. — Не нужно беспокоиться о таких грязных и неприятных вещах, как туалет, правда? «Обратная сторона медали», «нет худа без добра» — английский так богат на метафоры. Поэтому я всегда любил этот язык.
Он взял жареное цыплячье крылышко, откусил кусочек его золотистой корочки, запил глотком белого вина и скорчил недовольную гримасу.
— Прошу прощения, леди, — он слегка кивнул Товак и Лидии. — Это вино хорошо подходит для пикника, но, боюсь, оно плохо переносит путешествия. Как жаль. Но...
Он окинул взглядом троих собеседников, наслаждаясь моментом.
— Должен сообщить, что я не просто любящий комфорт чиновник. Предпочел бы, чтобы мне сказал об этом кто-то другой — вы знаете, что я не отличаюсь скромностью и предпочи-
таю восхищение окружающих самовосхвале нию, даже заслуженному. Вы сами видите, чт на Земле нет будущего. Я не желаю оказаться конце истории, я хочу быть частью ее начала. Какой позор — руководить третьим с конца поколением людей на планете, стоящей перед ним гибелью! Фу! У меня мурашки по коже от этой мысли.
— Так чего же вы хотите? — подалась вперед молчавшая до сих пор Лидия. — Куда мы направляемся и зачем? Вы ведете себя, как хозяин положения!
— Расскажите мне, что значит «синий», — Мгоабе внезапно стал серьезным и отодвинул еду. Он посмотрел на Дэниела мрачным взглядом. — И тогда вы узнаете от меня все, что захотите!
Дэн ответил на его взгляд.
— Ладно. Вам сообщили об устройстве, которое разработал для меня Монро? Небольшая приставка к преобразователю, придуманному Лидией и Товак. Включенный, он позволяет осуществить что-то вроде... переселения душ.
— Знаю, — перебил Мгоабе. — Расскажите, что произошло в этой похожей на пузырь пещере. Что вы там узнали и почему потом так часто произносили слово «синий»?
— Пещеры обитаемы.
— Кем? Людьми, которые построили вот это — Мгоабе повернул видеопроектор, так что изображение неоновой скульптуры оказалось в центре рубки, как раз посередине между четырьмя креслами.
— Не знаю, — ответил Дэниел. — Хотя сомневаюсь. И я не понимаю, почему вы назвали обитателей этого пузыря людьми. Они больше похожи на...
Он умолк, пытаясь найти подходящее сравнение
— Они видимы? — прервал его Мгоабе. — Я ничего не заметил. Десертис и Хаддад тоже ничего не видели. Мы обменялись впечатлениями в вездеходе. Мне только почудилась какая-то слабая тень на стене перед вами. Я наблюдал ее в течение нескольких секунд, прежде чем мы вытащили вас наружу.
Тень. А что вы видели?
— Тень? Тень, скользнувшая по стене и как будто бы направлявшаяся к скульптуре? — спросил Дэниел.
— Вы тоже ее заметили? Дэн улыбнулся.
— Эта тень — живой организм. Или миллион организмов, а может, сто миллионов. Таких маленьких, как... господи, я не могу подобрать сравнения! Крошечные паучки? Что-то настолько маленькое, что нельзя различить невооруженным глазом.
— Но вы же смогли.
Дэниел откинулся на спинку кресла.
— Да, смог. Подумать только, такие маленькие, но высокоорганизованные существа, с органами чувств и способностью мыслить? И это не насекомые Они скорее похожи на амеб. Они могут объединяться. Наверное, их оболочки каким-то образом открываются, и они сливаются в единый организм, объединяя свои знания и способности и действуя как одно целое А затем они вновь разъединяются. Я не
знаю, сохраняют ли при этом отдельные объединившиеся существа свою индивидуальность или нет. Может быть, один большой организм распадается на новые индивидуумы. Но... — он умолк.
— Они синие? — сросил Мгоабе. Его тон и манеры изменились. Он держался необычно вежливо и предупредительно по отношению к Дэниелу. — Что это означает?
Дэн покачал головой.
— Нет. Они разного цвета, — он улыбнулся. — А «синий», полагаю, относилось к сиянию этого...
Он протянул руку к изображению скульптуры. У него было меньше опыта, чем у Мгоабе, и его ладонь прошла сквозь светящийся предмет и исчезла из виду до самого запястья.
Дэниел отдернул руку.
— Думаю, для них это что-то вроде предмета религиозного культа. Они могут быть дегенерировавшими потомками расы, построившей эту скульптуру. Или... кажется, они верят, что кто-ю или что-то... я не все понял, а только чувствовал то, что чувствовали они.
— Попытайтесь объяснить.
— Кто-то возвращается.
— Спаситель? Мессия? Умерший бог? Дэниел пожал плечами.
— Это очень распространенный мотив. У египтян, у христиан. Кстати, вы христианин? Я нет. Но считаю, что это интересная религия. Может, из-за того, что христиане используют розу в качестве символа.
— Ну, думаю, номинально я христианин, —
неуверенно ответил Дэниел. — В мое время не отличавшиеся особой набожностью люди автоматически причисляли себя к христианам. Мгоабе улыбнулся.
— Здорово! Мне это нравится! — лицо его снова сделалось серьезным. — Если у этих ваших синих паучков действительно есть религия, то просто удивительно, как она похожа на другие. На верования инков, например. Те ждали возвращения на землю богов, и когда увидели испанцев, то решили, что наступил золотой век! Ха! Они и не предполагали, до какой степени оказались правы! И конечно, папуасы — вы знакомы с их карго-культом?
Дэниел ничего об этом не знал.
— Удивительный случай. В тех местах шла война. Я не помню, кто с кем и почему воевал, но это и неважно. Для переброски войск использовались примитивные аэропланы из обтянутого тканью дерева, — он нахмурился. — Или это были реактивные самолеты? Столько войн, что поневоле запутаешься. Можно, конечно, получить эту информацию, только вряд ли это имеет какое-либо значение.
— Мистер Мгоабе, — Теребила Лидия. — Что вы имеете в виду? При чем тут дикари, метающие друг в друга копья на какой-то древней войне?
— А вот при чем, — сказал Мгоабе. — В Тихом океане разбросано множество Островов, и противоборствующие стороны постоянно то отдавали их друг другу, то забирали обратно. Аборигены не принимали участия в войне, и им было все равно, кто с кем и из-за чего воет. Но воюющие стороны использовали Острова в качестве баз. Поэтому...
Он замолчал и обвел руками вокруг голографического изображения скульптуры.
— Поэтому противники обычно привозили подарки аборигенам, чтобы расположить их к себе.
Он встал и прошел в заднюю часть рубки.
— Когда война закончилась, самолеты перестали прилетать. Антропологи, посетившие острова через несколько лет, обнаружили, что старые посадочные площадки поддерживаются в прекрасном состоянии, а на них стоят готовые к вылету самолеты. Подойдя ближе, ученые увидели, что это просто сделанные из бамбука макеты. В натуральную величину и с любовью исполненные. Великолепные вещи. Жители островов объяснили, что это приманка. Самолеты из бамбука должны были заманить богов обратно, чтобы они снова стали приносить подарки.
— Ну и что? — пожала плечами Лидия. Мгоабе грустно улыбнулся.
— Разве это не трогательно, мисс Хаддад? Все эти годы... вера, преданность покинувшим их богам? И все это оказалось заблуждением?
— Выглядит глупо.
— Возможно, вы правы. Но разве не понятно... — он не закончил вопрос.
Она нахмурилась, стараясь сосредоточиться.
— Да, конечно. Эти паукообразные существа на Меркурии... извините, мистер Мгоабе, мне до сих пор трудно воспринимать все это всерьез.
Г— Попытайтесь, — сказал Мгоабе — Про сто попытайтесь. — Хорошо. Когда-то давно этих паукообраз ных существ посетили представители более развитой цивилизации. Их... визитеры .. прибыли на чем-то таком, — она махнула рукой в сторону светящегося изображения. — На чем-то таком, что Дэниел называет неоновой скульптурой. Меркурианцы приняли их за богов. Затем пришельцы улетели, а жители Меркурия хотели, чтобы они вернулись. Возможно, они приносили аборигенам подарки. Пищу или игрушки — кто знает? Тогда меркурианцы построили эту штуковину. Эту светящуюся скульптуру. И стали ждать, когда боги вернутся.
— Совершенно верно, — кивнул Мгоабе. — А теперь подумайте еще немного.
— Когда мы пришли и включили лампы, — продолжала Лидия, — они подумали, что боги вернулись» Именно это и чувствовал Дэниел вместе с ними. Так вы все это себе представляете?
— Примерно. Хотя и не могу поверить, что эти крошечные существа могли создать эту скульптуру. Как? Из чего? Эти детали не стыкуются. Не стоит продлевать аналогии слишком далеко. Возможно, скульптура была оставлена... пришельцами. Это звучит правдоподобнее, чем если бы она была построена аборигенами. Кто знает?
Товак поерзала в кресле.
— Послушайте, с этой историей что-то не так.
Мгоабе удивленно приподнял брови.
— Эти мелкие существа, — Товак говорила
медленно, тщательно подбирая слова. — Паучки, амебы — неважно что.
Она положила ладонь на руку Дэниела. Мгоабе ободряюще кивнул.
— Послушайте, Освальдо, сколько экосистем нам известно?
— На Земле? — переспросил Мгоабе. — Смотря как считать... Полагаю, всего одна. Все на этой планете связано между собой. Все взаимозависимо. Все едино, моя юная леди.
Он усмехнулся одновременно доброжелательно и иронично.
— Ну хорошо, — настаивала Товак. — Но можно ведь выделить локальные экосистемы. Например, тундра или глубоководная зона океана.
— Согласен. И что?
— Насколько нам известно, не существует экосистем, состоящих из одного-единственного вида живых существ. Как они развиваются? Чем питаются? Что сдержидает рост их популяции? Тысячи проблем. Такая экосистема просто не сможет существовать.
— Вы полагаете, что эти крошечные существа — порождение фантазии Дэниела?
Товак покачала головой.
— Вряд ли Но экосистема в пещере-пузыре должна включать в себя не только этих маленьких синих паучков. Чем они питаются?
Мгоабе пожал плечами.
— Может, друг другом? Или умершими соплеменниками. Возможно, они извлекают необходимые им вещества прямо из горной породы. А энергию — из солнечных лучей. Кто знает?
— Я в это не верю. Думаю, вы тоже. — Возможно, вы правы. Тогда откуда взялись эти крошечные существа?
Товак развела руками.
— Может, это и есть сами пришельцы, — сказала Лидия. — Дэниел высказывал предположение, что они могут оказаться дегенерировавшими потомками высокоразвитых существ.
Дэн кивнул.
— Возможно, они прилетели в этой штуке, — она показала на изображение. — Откуда нам знать? Может быть, у них кончилось горючее или случилась авария. Нужны были запасные части для ремонта. Они ждали помощи, но помощь не пришла. Сколько они там находятся? Сто лет? Тысячу? Миллион?
— Они не помнят, — пожал плечами Дэниел. — По крайней мере, они не думали об этом, пока я находился среди них. Это очень странное состояние. Я не мог получить доступ к их памяти или управлять ими. Я был просто наблюдателем.
— Как долго, в таком случае, они могли сохранять свои традиции? Они вели какие-нибудь записи — компьютерные базы данных, видеоизображения, старинные книги?
— Думаю, у них есть своего рода письменность. Стены их дома — эти существа настолько малы, что трещины в стенах пещеры кажутся им целыми городами — испещрены какими-то узорами, письменами или пиктограммами. Способ, которым они читают записи... Они сливаются в едидый организм, распределяясь по поверхности узоров, прижимаясь к ним, повторяя их форму
Так можех продолжаться довольно долго. При этом невозможны искажения или другие толкования, как при устной традиции. Пока сохраняются узоры на стенках трещин, память каждый раз обновляется, когда они прижимаются к письменам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Макулатура, — сказал Дэниел. — Я не защищаю подобную литературу, но это не хуже нынешнего увлечения викингами.
— Сдаюсь! Вернемся к нашему разговору. Вы хотите знать, почему я не остался на Земле, чтобы в комфорте и довольстве прожить еще тридцать или сорок лет? А затем спокойно умереть, предоставив следующим поколениям разбираться с надвигающимися проблемами.
Он сцепил пальцы рук.
— Полагаю, вы задавали этот вопрос двум вашим... — Мгоабе кивнул головой в сторону Лидии и Товак.
— Да, он нас спрашивал, — вступила в разговор Товак. — Но это совсем другое дело. Впереди нас ждала только тяжелая работа и скудная пища в зоне — в лучшем случае. А если мы не справимся с работой, или дела компании пойдут хуже, то нас выкинут на улицу,
Г и мы присоединимся к остальным бездомным и безработным. Поэтому здесь нам лучше. Гораздо лучше. А вы? Мгоабе улыбнулся.
— Хороший вопрос, мисс Десертис. Вынужден признать, что в смысле комфорта я проиграл. Камбуз этого скиттера не идет ни в какое сравнение с кухней в Лилонгве. Кстати, не хотите ли перекусить? Я сделаю заказ, да? Четыре порции и немного вина? Может, чуть-чуть марихуаны? О, извините, Дэниел, я не хотел обидеть вас. Три порции, вино, марихуана.
Он ввел с клавиатуры соответствующие инструкции.
— Конечно, у вас есть некоторое преимущество перед нами, — продолжал Мгоабе. — Не нужно беспокоиться о таких грязных и неприятных вещах, как туалет, правда? «Обратная сторона медали», «нет худа без добра» — английский так богат на метафоры. Поэтому я всегда любил этот язык.
Он взял жареное цыплячье крылышко, откусил кусочек его золотистой корочки, запил глотком белого вина и скорчил недовольную гримасу.
— Прошу прощения, леди, — он слегка кивнул Товак и Лидии. — Это вино хорошо подходит для пикника, но, боюсь, оно плохо переносит путешествия. Как жаль. Но...
Он окинул взглядом троих собеседников, наслаждаясь моментом.
— Должен сообщить, что я не просто любящий комфорт чиновник. Предпочел бы, чтобы мне сказал об этом кто-то другой — вы знаете, что я не отличаюсь скромностью и предпочи-
таю восхищение окружающих самовосхвале нию, даже заслуженному. Вы сами видите, чт на Земле нет будущего. Я не желаю оказаться конце истории, я хочу быть частью ее начала. Какой позор — руководить третьим с конца поколением людей на планете, стоящей перед ним гибелью! Фу! У меня мурашки по коже от этой мысли.
— Так чего же вы хотите? — подалась вперед молчавшая до сих пор Лидия. — Куда мы направляемся и зачем? Вы ведете себя, как хозяин положения!
— Расскажите мне, что значит «синий», — Мгоабе внезапно стал серьезным и отодвинул еду. Он посмотрел на Дэниела мрачным взглядом. — И тогда вы узнаете от меня все, что захотите!
Дэн ответил на его взгляд.
— Ладно. Вам сообщили об устройстве, которое разработал для меня Монро? Небольшая приставка к преобразователю, придуманному Лидией и Товак. Включенный, он позволяет осуществить что-то вроде... переселения душ.
— Знаю, — перебил Мгоабе. — Расскажите, что произошло в этой похожей на пузырь пещере. Что вы там узнали и почему потом так часто произносили слово «синий»?
— Пещеры обитаемы.
— Кем? Людьми, которые построили вот это — Мгоабе повернул видеопроектор, так что изображение неоновой скульптуры оказалось в центре рубки, как раз посередине между четырьмя креслами.
— Не знаю, — ответил Дэниел. — Хотя сомневаюсь. И я не понимаю, почему вы назвали обитателей этого пузыря людьми. Они больше похожи на...
Он умолк, пытаясь найти подходящее сравнение
— Они видимы? — прервал его Мгоабе. — Я ничего не заметил. Десертис и Хаддад тоже ничего не видели. Мы обменялись впечатлениями в вездеходе. Мне только почудилась какая-то слабая тень на стене перед вами. Я наблюдал ее в течение нескольких секунд, прежде чем мы вытащили вас наружу.
Тень. А что вы видели?
— Тень? Тень, скользнувшая по стене и как будто бы направлявшаяся к скульптуре? — спросил Дэниел.
— Вы тоже ее заметили? Дэн улыбнулся.
— Эта тень — живой организм. Или миллион организмов, а может, сто миллионов. Таких маленьких, как... господи, я не могу подобрать сравнения! Крошечные паучки? Что-то настолько маленькое, что нельзя различить невооруженным глазом.
— Но вы же смогли.
Дэниел откинулся на спинку кресла.
— Да, смог. Подумать только, такие маленькие, но высокоорганизованные существа, с органами чувств и способностью мыслить? И это не насекомые Они скорее похожи на амеб. Они могут объединяться. Наверное, их оболочки каким-то образом открываются, и они сливаются в единый организм, объединяя свои знания и способности и действуя как одно целое А затем они вновь разъединяются. Я не
знаю, сохраняют ли при этом отдельные объединившиеся существа свою индивидуальность или нет. Может быть, один большой организм распадается на новые индивидуумы. Но... — он умолк.
— Они синие? — сросил Мгоабе. Его тон и манеры изменились. Он держался необычно вежливо и предупредительно по отношению к Дэниелу. — Что это означает?
Дэн покачал головой.
— Нет. Они разного цвета, — он улыбнулся. — А «синий», полагаю, относилось к сиянию этого...
Он протянул руку к изображению скульптуры. У него было меньше опыта, чем у Мгоабе, и его ладонь прошла сквозь светящийся предмет и исчезла из виду до самого запястья.
Дэниел отдернул руку.
— Думаю, для них это что-то вроде предмета религиозного культа. Они могут быть дегенерировавшими потомками расы, построившей эту скульптуру. Или... кажется, они верят, что кто-ю или что-то... я не все понял, а только чувствовал то, что чувствовали они.
— Попытайтесь объяснить.
— Кто-то возвращается.
— Спаситель? Мессия? Умерший бог? Дэниел пожал плечами.
— Это очень распространенный мотив. У египтян, у христиан. Кстати, вы христианин? Я нет. Но считаю, что это интересная религия. Может, из-за того, что христиане используют розу в качестве символа.
— Ну, думаю, номинально я христианин, —
неуверенно ответил Дэниел. — В мое время не отличавшиеся особой набожностью люди автоматически причисляли себя к христианам. Мгоабе улыбнулся.
— Здорово! Мне это нравится! — лицо его снова сделалось серьезным. — Если у этих ваших синих паучков действительно есть религия, то просто удивительно, как она похожа на другие. На верования инков, например. Те ждали возвращения на землю богов, и когда увидели испанцев, то решили, что наступил золотой век! Ха! Они и не предполагали, до какой степени оказались правы! И конечно, папуасы — вы знакомы с их карго-культом?
Дэниел ничего об этом не знал.
— Удивительный случай. В тех местах шла война. Я не помню, кто с кем и почему воевал, но это и неважно. Для переброски войск использовались примитивные аэропланы из обтянутого тканью дерева, — он нахмурился. — Или это были реактивные самолеты? Столько войн, что поневоле запутаешься. Можно, конечно, получить эту информацию, только вряд ли это имеет какое-либо значение.
— Мистер Мгоабе, — Теребила Лидия. — Что вы имеете в виду? При чем тут дикари, метающие друг в друга копья на какой-то древней войне?
— А вот при чем, — сказал Мгоабе. — В Тихом океане разбросано множество Островов, и противоборствующие стороны постоянно то отдавали их друг другу, то забирали обратно. Аборигены не принимали участия в войне, и им было все равно, кто с кем и из-за чего воет. Но воюющие стороны использовали Острова в качестве баз. Поэтому...
Он замолчал и обвел руками вокруг голографического изображения скульптуры.
— Поэтому противники обычно привозили подарки аборигенам, чтобы расположить их к себе.
Он встал и прошел в заднюю часть рубки.
— Когда война закончилась, самолеты перестали прилетать. Антропологи, посетившие острова через несколько лет, обнаружили, что старые посадочные площадки поддерживаются в прекрасном состоянии, а на них стоят готовые к вылету самолеты. Подойдя ближе, ученые увидели, что это просто сделанные из бамбука макеты. В натуральную величину и с любовью исполненные. Великолепные вещи. Жители островов объяснили, что это приманка. Самолеты из бамбука должны были заманить богов обратно, чтобы они снова стали приносить подарки.
— Ну и что? — пожала плечами Лидия. Мгоабе грустно улыбнулся.
— Разве это не трогательно, мисс Хаддад? Все эти годы... вера, преданность покинувшим их богам? И все это оказалось заблуждением?
— Выглядит глупо.
— Возможно, вы правы. Но разве не понятно... — он не закончил вопрос.
Она нахмурилась, стараясь сосредоточиться.
— Да, конечно. Эти паукообразные существа на Меркурии... извините, мистер Мгоабе, мне до сих пор трудно воспринимать все это всерьез.
Г— Попытайтесь, — сказал Мгоабе — Про сто попытайтесь. — Хорошо. Когда-то давно этих паукообраз ных существ посетили представители более развитой цивилизации. Их... визитеры .. прибыли на чем-то таком, — она махнула рукой в сторону светящегося изображения. — На чем-то таком, что Дэниел называет неоновой скульптурой. Меркурианцы приняли их за богов. Затем пришельцы улетели, а жители Меркурия хотели, чтобы они вернулись. Возможно, они приносили аборигенам подарки. Пищу или игрушки — кто знает? Тогда меркурианцы построили эту штуковину. Эту светящуюся скульптуру. И стали ждать, когда боги вернутся.
— Совершенно верно, — кивнул Мгоабе. — А теперь подумайте еще немного.
— Когда мы пришли и включили лампы, — продолжала Лидия, — они подумали, что боги вернулись» Именно это и чувствовал Дэниел вместе с ними. Так вы все это себе представляете?
— Примерно. Хотя и не могу поверить, что эти крошечные существа могли создать эту скульптуру. Как? Из чего? Эти детали не стыкуются. Не стоит продлевать аналогии слишком далеко. Возможно, скульптура была оставлена... пришельцами. Это звучит правдоподобнее, чем если бы она была построена аборигенами. Кто знает?
Товак поерзала в кресле.
— Послушайте, с этой историей что-то не так.
Мгоабе удивленно приподнял брови.
— Эти мелкие существа, — Товак говорила
медленно, тщательно подбирая слова. — Паучки, амебы — неважно что.
Она положила ладонь на руку Дэниела. Мгоабе ободряюще кивнул.
— Послушайте, Освальдо, сколько экосистем нам известно?
— На Земле? — переспросил Мгоабе. — Смотря как считать... Полагаю, всего одна. Все на этой планете связано между собой. Все взаимозависимо. Все едино, моя юная леди.
Он усмехнулся одновременно доброжелательно и иронично.
— Ну хорошо, — настаивала Товак. — Но можно ведь выделить локальные экосистемы. Например, тундра или глубоководная зона океана.
— Согласен. И что?
— Насколько нам известно, не существует экосистем, состоящих из одного-единственного вида живых существ. Как они развиваются? Чем питаются? Что сдержидает рост их популяции? Тысячи проблем. Такая экосистема просто не сможет существовать.
— Вы полагаете, что эти крошечные существа — порождение фантазии Дэниела?
Товак покачала головой.
— Вряд ли Но экосистема в пещере-пузыре должна включать в себя не только этих маленьких синих паучков. Чем они питаются?
Мгоабе пожал плечами.
— Может, друг другом? Или умершими соплеменниками. Возможно, они извлекают необходимые им вещества прямо из горной породы. А энергию — из солнечных лучей. Кто знает?
— Я в это не верю. Думаю, вы тоже. — Возможно, вы правы. Тогда откуда взялись эти крошечные существа?
Товак развела руками.
— Может, это и есть сами пришельцы, — сказала Лидия. — Дэниел высказывал предположение, что они могут оказаться дегенерировавшими потомками высокоразвитых существ.
Дэн кивнул.
— Возможно, они прилетели в этой штуке, — она показала на изображение. — Откуда нам знать? Может быть, у них кончилось горючее или случилась авария. Нужны были запасные части для ремонта. Они ждали помощи, но помощь не пришла. Сколько они там находятся? Сто лет? Тысячу? Миллион?
— Они не помнят, — пожал плечами Дэниел. — По крайней мере, они не думали об этом, пока я находился среди них. Это очень странное состояние. Я не мог получить доступ к их памяти или управлять ими. Я был просто наблюдателем.
— Как долго, в таком случае, они могли сохранять свои традиции? Они вели какие-нибудь записи — компьютерные базы данных, видеоизображения, старинные книги?
— Думаю, у них есть своего рода письменность. Стены их дома — эти существа настолько малы, что трещины в стенах пещеры кажутся им целыми городами — испещрены какими-то узорами, письменами или пиктограммами. Способ, которым они читают записи... Они сливаются в едидый организм, распределяясь по поверхности узоров, прижимаясь к ним, повторяя их форму
Так можех продолжаться довольно долго. При этом невозможны искажения или другие толкования, как при устной традиции. Пока сохраняются узоры на стенках трещин, память каждый раз обновляется, когда они прижимаются к письменам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41