Бригада для уборки помещений — это же так понятно. Никак не может позволить, чтобы кругом валялся мусор .
Он экспериментировал, оставляя в разных коридорах смятые листы бумаги. Они неизменно исчезали, через день или позже. Но роботы никогда не трогали его палатку.
Кто-то знал . Может быть, он просто не понимал, как ему помочь.
Тор спустился по лестнице. Как раз приближался один из роботов. И этой движущейся платформе пришлось изменить маршрут, прижаться к стене, чтобы миновать палатку.
Тор сделал шаг, заступил роботу дорогу, и тот остановился. Черные диски, которые, по всей вероятности, служили ему глазами, уставились на землянина.
— Привет, — сказал Тор. — Отвези меня к твоему капитану.
Робот ждал.
— Ты меня понимаешь? Я «застрял»… «влип»… я в затруднительном положении. Мне нужна помощь.
Робот пытался объехать его, но Тор держался прямо перед ним.
— У вас, парни, действительно немалый интерес ко всему незаурядному. Но вот мы явились сюда, к вам, а вы даже не заметили этого. Почему?
Это были роботы-смотрители, роботы-сторожа. Несколько дней назад Тор забрался на одну из таких платформ и ехал на ней, пока она не свернула в одну из комнат. Робот запустил программу, заключавшуюся в демонстрации чудовищного зрелища: раскинувшийся на морском побережье выстроенный из мрамора город внезапно разрушало облако . «Одно из Омега-облаков, — подумалось ему, — тех самых бесструктурных материальных масс, что волнами распространяются от центра Галактики примерно каждые восемь тысяч лет, чтобы разрушать геометрически правильные тела. Одна из величайших загадок современности».
Изображения были нечеткими. Робот произвел все необходимые настройки и удалился. При этом он так и не обратил никакого внимания на Тора.
Много времени Тор уделял и своему дневнику, записывая впечатления от увиденного в «выставочных павильонах» и от времяпрепровождения на корпусе (с тех пор, как «Мемфис» был для него потерян, ему расхотелось описывать сами «выставки»). Но когда он перечитал свои заметки и обнаружил, что они чересчур сентиментальны, ему пришлось вносить исправления. В итоге он переписал все. Ведь, в конце концов, он знал: кто-то сюда придет. И каждое из оставленных им последних слов, станет частью легенды о чинди . Поэтому он старался оставаться сухим, холодным и насмешливо удивленным. Он представлял себе, как люди в Смитсонианском институте разглядывают экспонаты в выставочных залах. И как в конечном счете перед ними предстают «Размышления Тора Виндерваля».
Да, сухого, холодного, замкнутого. Того самого типа, которого всем хотелось узнать.
Он проследил, как робот укатил в глубину коридора и исчез за углом, и подумал: «Все было бы великолепно, если бы тот сейчас прикатил прямо на мостик и, вызвав капитана, доложил: „Сэр, Тор ожидает у выходного люка. Ему требуется пара канистр с кислородом. Вполне достаточно, чтобы дождаться, пока придет „Мемфис“ и заберет его“. А потом, вернувшись, произнес: „Для нас ваше присутствие на борту большая честь, мистер Виндерваль. Заходите еще, когда будете по соседству“.
Тор забрался в палатку и наполнил баллоны воздухом. Сигнальная лампа едва светилась. Тор стоял перед компрессором, чувствуя себя потерянным и одиноким, проникаясь жалостью к себе. Затем он оставил агрегат и вновь вышел наружу, ожидая прохождения «Мемфиса». Хатч тоже находилась снаружи, на корпусе своего корабля. Она дважды повторила Тору, что будет там. Он еще раз проверил время. Оставалось всего несколько минут. Разумеется, возможности узнать, когда именно она собиралась появиться там, не было. Обычно когда люди говорят: «Мы будем там-то через полтора часа», подразумевается определенная погрешность.
— Хатч, — сказал он, активируя канал связи, — я хотел бы провести остаток жизни рядом с тобой. — И усмехнулся. По всему выходило, что так оно и случится.
Ровный хор шумов вселенной стал ему ответом. Если слушать внимательно , как говорилось в старинной песне, можно услышать Бетельгейзе .
— Я все еще здесь, Тор .
И снова он поразился, какой близкой казалась Хатч, как будто стояла позади него или за ближайшим гребнем.
— Хатч, ты все-таки меня слышишь? Ответь, если да.
— Сейчас ты всего в нескольких секундах полета от нас. Я хочу, чтобы ты поговорил со мной, — сказала она.
А я что делаю?
Гребни по обе стороны от внешнего люка были невысокими. Едва заметными волнами на обширной поверхности камня. Но он все-таки выбрал точку, которая казалась самой высокой, хотя и без того мог свободно видеть все вокруг. Он подошел, покачал головой и забрался на самый верх. «Мемфис» должен появиться строго впереди. Где-то за передней кромкой чинди . За тем местом, где смыкались гребни. Где-то .
Он терпеливо ждал, прикрывая глаза от несуществующего слепящего света. С одной стороны возникло какое-то движение. Но это было всего лишь облачко пыли. Микрометеорит.
И затем:
— Я люблю тебя, Тор .
Что ж, это последнее было, в общем-то, неплохой новостью.
Едва различимое изменение в передаче и в ее голосе подсказало ему, что тот искажен эффектом Доплера. — Прощай, Присцилла, — сказал Тор.
Он выпрямился во весь рост, отчаянно желая, чтобы заблудившийся камень попал прямо в него, освободив от необходимости самому принимать подобное решение. Помог бы покончить со всем этим.
Хатч была права. Ничто внутри чинди не стоило его жизни. Может быть, умереть и стоило, но лишь в каком-то смутном философском смысле. И только ради чьего-то спасения. Когда Пит, и Герман, и остальные погибали, их поступки казались смелыми, достойными, уравнивая высокую жертву с высокой целью. С попыткой открыть окно, чтобы различные расы наконец-то смогли бы узнать своих ближайших соседей.
Но присутствие на «Мемфисе» Присциллы Хатчинс подчеркивало, почему гораздо лучше оставаться в живых .
Тор вновь спустился и отправился попрощаться с «оборотнем». Коридоры, которые когда-то казались такими широкими и просторными, теперь были ему тесны. «Оборотень» поджидал его в темноте. Еще одно существо, увезенное так далеко от дома.
Тор стоял и смотрел на него при свете фонаря, прикрепленного к запястью. То, что Хатч говорила о скорости чинди , начинало обретать смысл, и он почувствовал себя еще более одиноко. Пока Тор стоял и разглядывал изваяние, он понял, почему чинди так и не «прыгнул» и почему он перемещался с высокой скоростью. И еще Тор начал сознавать, каким по-настоящему старым должен быть этот корабль.
Когда земляне впервые обнаружили его, Джордж надеялся, что им удастся вовлечь его экипаж в диалог. Привет, мы явились с Земли. А вы откуда, друзья?
— Как поживаешь, волчара?
Этот экспонат, скорее всего, был воплощением чьей-то идеи, зародившейся неизвестно где, образа правителя Вселенной. Тор обозревал изваяние в течение нескольких минут. А ведь «оборотень» выглядел вполне рассудительным и практичным. И, в определенном смысле, спокойным и невозмутимым. Пожалуй даже, в нем было своего рода величие.
Если в Его облике что-то и преобладало, то только направленность на изображение интеллекта , анатомия была вторичной.
— Я никогда не верил в Тебя, — сказал Тор. — И по-прежнему не верю. — Выключил свет. — Прощай, любезнейший «оборотень». Я долго не приду сюда.
Но по-прежнему казалось, что глаза этого создания видны даже в темноте.
Тор попятился к двери.
— Хотя я был бы очень благодарен, если бы ты придумал способ помочь мне.
Тор наполнил баллоны воздухом, вероятно в последний раз, и поставил их в стороне. Источник питания уже почти полностью разрядился. Лучшим в данных обстоятельствах, при желании еще потянуть время, было оставаться в палатке до тех пор, пока не погаснет свет. Разумеется, все, что можно было выключить внутри нее, он выключил. Но на самом деле Тору следует сидеть в ней до тех пор, пока система жизнеобеспечения не откажет окончательно и не начнет портиться воздух. И только тогда можно будет перейти на баллоны. Вот, собственно, что необходимо сделать. Возможно, гораздо легче было бы разом покончить со всем этим. Но Тор не верил, что сумеет заставить себя отключить костюм.
Все-таки он был относительно молод и все еще очень любил солнечный свет. Его воображение нарисовало картину внезапного появления «Мемфиса», который обнаруживает лишь его труп. Тор представил, как Хатч в отчаянии и слезах, безутешно прижимает его к груди. Сожалея об упущенном времени, они, возможно, обрели бы новую близость.
Странно. Эта мысль принесла некоторое удовлетворение.
Хатч продолжала говорить с ним. Ее голос доходил к Тору через ретранслятор. Тор понимал, как ей тяжело. Но ей было бы столь же трудно и в том случае, если на его месте оказался бы просто посторонний. Наблюдать чужую смерть всегда нелегко.
Ну, что бы здесь ни случилось, он не собирался рвать легкие. Вам не найти Виндерваля выдернувшим разъем. Нет, мадам.
— Тор . — Это снова был ее голос. Теперь значительно более далекий. — У нас есть идея, которая должна сработать. Она гораздо лучше, чем предыдущая. Держись .
Очередная идея . Он понадеялся, что они не собираются воскресить главного инженера чинди .
Спустя десять минут система жизнеобеспечения прекратила функционировать. Вентиляторы встали. Гудение в стенках палатки прекратилось. Тор включил лампу-фонарь и удивился, что та все еще функционировала. Свет был тусклым, но лампа работала. Экономить не было никакого смысла. Он оставил ее включенной и тихо сидел, пока воздух в палатке не стал непомерно тяжелым и не напомнил ему о недавних приключениях в туалете. Тогда он натянул костюм, присоединил баллоны с воздухом и активировал силовое поле.
Выключив лампу-фонарь, Тор выбрался наружу через выходной люк.
34
В сердце каждой истинной женщины живет искра неземного огня: он дремлет, неподвижный, в ярком свете благоденствия, но вспыхивает и сияет в мрачный час превратностей судьбы.
Вашингтон Ирвинг. Блокнот. 1820
В то самое время, когда в портативной палатке Тора отключилась энергия, «Маккарвер» и «Лонгворт» сообщили, что они уже в пути, с запасом тросов и соединителей. Билл включил постоянную радиопередачу, так что им было совсем несложно отыскать «Мемфис» после того, как они вышли из «мешка».
Все происходящее становилось для Аликс до невозможности восхитительным. Когда Хатч, извинившись, решила отправиться наружу, чтобы начать готовить к операции Собачью Кость, Аликс вызвалась сопровождать ее.
— Ты уверена? — спросила Хатч, после того как Ник перечислил целый ряд возможных опасностей.
Уверена?! Аликс начинала чувствовать себя ветераном. Она уверенным шагом спустилась в грузовой отсек, без посторонней помощи надела защитный костюм, подключила баллоны с воздухом и активировала поле Фликингера. Хатч пристегнула портативную двигательную установку и подхватила три связки тросов — все, что у них было в наличии. Связав две из них вместе, третью она передала Аликс, которая перекинула связку через плечо. Женщины прошли в воздушный шлюз (Аликс все еще прихрамывала, но сейчас было не до мелких травм) и взглянули на Собачью Кость: та плыла достаточно близко, казалось, ее можно коснуться рукой. Камень был просто громадный . Валун больше, чем три четверти их корабля.
— Невероятно! — воскликнула Аликс. — И мы собираемся разогнать вот это до нескольких тысяч километров в секунду?
— Надеюсь, что это удастся, — сказала Хатч. — Но у нас будет помощь.
Хотя валун выглядел слишком массивным, для того чтобы свободно передвигаться по нему, он был чересчур мал. Совсем не то, что на лунной базе в системе 1107. Или даже на чинди . Аликс пришло в голову, что она ввязалась в куда более пугающее предприятие, чем все предыдущие. Но оказалось, что сейчас она боится меньше, чем ожидала. Наоборот, ей даже пришлось по возможности умерить свой восторг. (Неужели она действительно горела воодушевлением, поставив себя под такой удар?) А если повезет, то Билл мог бы сделать серию снимков, которые стали бы популярными по всему миру. АЛИКС БЕЛЛИНДЖЕР, БЕССТРАШНЫЙ СПАСАТЕЛЬ.
Прекрасно .
Хатч легко оттолкнулась от люка, пересекла пустоту, мягко опустилась на Собачью Кость, повернулась и помахала рукой. Вот так, в два счета. Она вполне могла иметь большой успех как танцовщица.
Аликс помахала в ответ и последовала за ней. Гравитация тут же исчезла, и женщина обнаружила, что перелетела к астероиду так легко, будто была рождена для этого. На всякий случай она все же была привязана к Хатч, которая при ее появлении улыбнулась и похлопала ее по плечу: отличное шоу, ничего не скажешь. От ее похвал Аликс просияла.
Билл отслеживал перевороты и вращения астероида с такой точностью, что казалось, будто «Мемфис» лишь медленно плывет по небосклону. Это хорошо помогало справляться с тошнотой и головокружением.
Хотя звезды все-таки вращались слишком быстро. И еще: горизонт исчез. Аликс словно стояла на скале, а вокруг, куда ни глянь, простиралась бездонная пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Он экспериментировал, оставляя в разных коридорах смятые листы бумаги. Они неизменно исчезали, через день или позже. Но роботы никогда не трогали его палатку.
Кто-то знал . Может быть, он просто не понимал, как ему помочь.
Тор спустился по лестнице. Как раз приближался один из роботов. И этой движущейся платформе пришлось изменить маршрут, прижаться к стене, чтобы миновать палатку.
Тор сделал шаг, заступил роботу дорогу, и тот остановился. Черные диски, которые, по всей вероятности, служили ему глазами, уставились на землянина.
— Привет, — сказал Тор. — Отвези меня к твоему капитану.
Робот ждал.
— Ты меня понимаешь? Я «застрял»… «влип»… я в затруднительном положении. Мне нужна помощь.
Робот пытался объехать его, но Тор держался прямо перед ним.
— У вас, парни, действительно немалый интерес ко всему незаурядному. Но вот мы явились сюда, к вам, а вы даже не заметили этого. Почему?
Это были роботы-смотрители, роботы-сторожа. Несколько дней назад Тор забрался на одну из таких платформ и ехал на ней, пока она не свернула в одну из комнат. Робот запустил программу, заключавшуюся в демонстрации чудовищного зрелища: раскинувшийся на морском побережье выстроенный из мрамора город внезапно разрушало облако . «Одно из Омега-облаков, — подумалось ему, — тех самых бесструктурных материальных масс, что волнами распространяются от центра Галактики примерно каждые восемь тысяч лет, чтобы разрушать геометрически правильные тела. Одна из величайших загадок современности».
Изображения были нечеткими. Робот произвел все необходимые настройки и удалился. При этом он так и не обратил никакого внимания на Тора.
Много времени Тор уделял и своему дневнику, записывая впечатления от увиденного в «выставочных павильонах» и от времяпрепровождения на корпусе (с тех пор, как «Мемфис» был для него потерян, ему расхотелось описывать сами «выставки»). Но когда он перечитал свои заметки и обнаружил, что они чересчур сентиментальны, ему пришлось вносить исправления. В итоге он переписал все. Ведь, в конце концов, он знал: кто-то сюда придет. И каждое из оставленных им последних слов, станет частью легенды о чинди . Поэтому он старался оставаться сухим, холодным и насмешливо удивленным. Он представлял себе, как люди в Смитсонианском институте разглядывают экспонаты в выставочных залах. И как в конечном счете перед ними предстают «Размышления Тора Виндерваля».
Да, сухого, холодного, замкнутого. Того самого типа, которого всем хотелось узнать.
Он проследил, как робот укатил в глубину коридора и исчез за углом, и подумал: «Все было бы великолепно, если бы тот сейчас прикатил прямо на мостик и, вызвав капитана, доложил: „Сэр, Тор ожидает у выходного люка. Ему требуется пара канистр с кислородом. Вполне достаточно, чтобы дождаться, пока придет „Мемфис“ и заберет его“. А потом, вернувшись, произнес: „Для нас ваше присутствие на борту большая честь, мистер Виндерваль. Заходите еще, когда будете по соседству“.
Тор забрался в палатку и наполнил баллоны воздухом. Сигнальная лампа едва светилась. Тор стоял перед компрессором, чувствуя себя потерянным и одиноким, проникаясь жалостью к себе. Затем он оставил агрегат и вновь вышел наружу, ожидая прохождения «Мемфиса». Хатч тоже находилась снаружи, на корпусе своего корабля. Она дважды повторила Тору, что будет там. Он еще раз проверил время. Оставалось всего несколько минут. Разумеется, возможности узнать, когда именно она собиралась появиться там, не было. Обычно когда люди говорят: «Мы будем там-то через полтора часа», подразумевается определенная погрешность.
— Хатч, — сказал он, активируя канал связи, — я хотел бы провести остаток жизни рядом с тобой. — И усмехнулся. По всему выходило, что так оно и случится.
Ровный хор шумов вселенной стал ему ответом. Если слушать внимательно , как говорилось в старинной песне, можно услышать Бетельгейзе .
— Я все еще здесь, Тор .
И снова он поразился, какой близкой казалась Хатч, как будто стояла позади него или за ближайшим гребнем.
— Хатч, ты все-таки меня слышишь? Ответь, если да.
— Сейчас ты всего в нескольких секундах полета от нас. Я хочу, чтобы ты поговорил со мной, — сказала она.
А я что делаю?
Гребни по обе стороны от внешнего люка были невысокими. Едва заметными волнами на обширной поверхности камня. Но он все-таки выбрал точку, которая казалась самой высокой, хотя и без того мог свободно видеть все вокруг. Он подошел, покачал головой и забрался на самый верх. «Мемфис» должен появиться строго впереди. Где-то за передней кромкой чинди . За тем местом, где смыкались гребни. Где-то .
Он терпеливо ждал, прикрывая глаза от несуществующего слепящего света. С одной стороны возникло какое-то движение. Но это было всего лишь облачко пыли. Микрометеорит.
И затем:
— Я люблю тебя, Тор .
Что ж, это последнее было, в общем-то, неплохой новостью.
Едва различимое изменение в передаче и в ее голосе подсказало ему, что тот искажен эффектом Доплера. — Прощай, Присцилла, — сказал Тор.
Он выпрямился во весь рост, отчаянно желая, чтобы заблудившийся камень попал прямо в него, освободив от необходимости самому принимать подобное решение. Помог бы покончить со всем этим.
Хатч была права. Ничто внутри чинди не стоило его жизни. Может быть, умереть и стоило, но лишь в каком-то смутном философском смысле. И только ради чьего-то спасения. Когда Пит, и Герман, и остальные погибали, их поступки казались смелыми, достойными, уравнивая высокую жертву с высокой целью. С попыткой открыть окно, чтобы различные расы наконец-то смогли бы узнать своих ближайших соседей.
Но присутствие на «Мемфисе» Присциллы Хатчинс подчеркивало, почему гораздо лучше оставаться в живых .
Тор вновь спустился и отправился попрощаться с «оборотнем». Коридоры, которые когда-то казались такими широкими и просторными, теперь были ему тесны. «Оборотень» поджидал его в темноте. Еще одно существо, увезенное так далеко от дома.
Тор стоял и смотрел на него при свете фонаря, прикрепленного к запястью. То, что Хатч говорила о скорости чинди , начинало обретать смысл, и он почувствовал себя еще более одиноко. Пока Тор стоял и разглядывал изваяние, он понял, почему чинди так и не «прыгнул» и почему он перемещался с высокой скоростью. И еще Тор начал сознавать, каким по-настоящему старым должен быть этот корабль.
Когда земляне впервые обнаружили его, Джордж надеялся, что им удастся вовлечь его экипаж в диалог. Привет, мы явились с Земли. А вы откуда, друзья?
— Как поживаешь, волчара?
Этот экспонат, скорее всего, был воплощением чьей-то идеи, зародившейся неизвестно где, образа правителя Вселенной. Тор обозревал изваяние в течение нескольких минут. А ведь «оборотень» выглядел вполне рассудительным и практичным. И, в определенном смысле, спокойным и невозмутимым. Пожалуй даже, в нем было своего рода величие.
Если в Его облике что-то и преобладало, то только направленность на изображение интеллекта , анатомия была вторичной.
— Я никогда не верил в Тебя, — сказал Тор. — И по-прежнему не верю. — Выключил свет. — Прощай, любезнейший «оборотень». Я долго не приду сюда.
Но по-прежнему казалось, что глаза этого создания видны даже в темноте.
Тор попятился к двери.
— Хотя я был бы очень благодарен, если бы ты придумал способ помочь мне.
Тор наполнил баллоны воздухом, вероятно в последний раз, и поставил их в стороне. Источник питания уже почти полностью разрядился. Лучшим в данных обстоятельствах, при желании еще потянуть время, было оставаться в палатке до тех пор, пока не погаснет свет. Разумеется, все, что можно было выключить внутри нее, он выключил. Но на самом деле Тору следует сидеть в ней до тех пор, пока система жизнеобеспечения не откажет окончательно и не начнет портиться воздух. И только тогда можно будет перейти на баллоны. Вот, собственно, что необходимо сделать. Возможно, гораздо легче было бы разом покончить со всем этим. Но Тор не верил, что сумеет заставить себя отключить костюм.
Все-таки он был относительно молод и все еще очень любил солнечный свет. Его воображение нарисовало картину внезапного появления «Мемфиса», который обнаруживает лишь его труп. Тор представил, как Хатч в отчаянии и слезах, безутешно прижимает его к груди. Сожалея об упущенном времени, они, возможно, обрели бы новую близость.
Странно. Эта мысль принесла некоторое удовлетворение.
Хатч продолжала говорить с ним. Ее голос доходил к Тору через ретранслятор. Тор понимал, как ей тяжело. Но ей было бы столь же трудно и в том случае, если на его месте оказался бы просто посторонний. Наблюдать чужую смерть всегда нелегко.
Ну, что бы здесь ни случилось, он не собирался рвать легкие. Вам не найти Виндерваля выдернувшим разъем. Нет, мадам.
— Тор . — Это снова был ее голос. Теперь значительно более далекий. — У нас есть идея, которая должна сработать. Она гораздо лучше, чем предыдущая. Держись .
Очередная идея . Он понадеялся, что они не собираются воскресить главного инженера чинди .
Спустя десять минут система жизнеобеспечения прекратила функционировать. Вентиляторы встали. Гудение в стенках палатки прекратилось. Тор включил лампу-фонарь и удивился, что та все еще функционировала. Свет был тусклым, но лампа работала. Экономить не было никакого смысла. Он оставил ее включенной и тихо сидел, пока воздух в палатке не стал непомерно тяжелым и не напомнил ему о недавних приключениях в туалете. Тогда он натянул костюм, присоединил баллоны с воздухом и активировал силовое поле.
Выключив лампу-фонарь, Тор выбрался наружу через выходной люк.
34
В сердце каждой истинной женщины живет искра неземного огня: он дремлет, неподвижный, в ярком свете благоденствия, но вспыхивает и сияет в мрачный час превратностей судьбы.
Вашингтон Ирвинг. Блокнот. 1820
В то самое время, когда в портативной палатке Тора отключилась энергия, «Маккарвер» и «Лонгворт» сообщили, что они уже в пути, с запасом тросов и соединителей. Билл включил постоянную радиопередачу, так что им было совсем несложно отыскать «Мемфис» после того, как они вышли из «мешка».
Все происходящее становилось для Аликс до невозможности восхитительным. Когда Хатч, извинившись, решила отправиться наружу, чтобы начать готовить к операции Собачью Кость, Аликс вызвалась сопровождать ее.
— Ты уверена? — спросила Хатч, после того как Ник перечислил целый ряд возможных опасностей.
Уверена?! Аликс начинала чувствовать себя ветераном. Она уверенным шагом спустилась в грузовой отсек, без посторонней помощи надела защитный костюм, подключила баллоны с воздухом и активировала поле Фликингера. Хатч пристегнула портативную двигательную установку и подхватила три связки тросов — все, что у них было в наличии. Связав две из них вместе, третью она передала Аликс, которая перекинула связку через плечо. Женщины прошли в воздушный шлюз (Аликс все еще прихрамывала, но сейчас было не до мелких травм) и взглянули на Собачью Кость: та плыла достаточно близко, казалось, ее можно коснуться рукой. Камень был просто громадный . Валун больше, чем три четверти их корабля.
— Невероятно! — воскликнула Аликс. — И мы собираемся разогнать вот это до нескольких тысяч километров в секунду?
— Надеюсь, что это удастся, — сказала Хатч. — Но у нас будет помощь.
Хотя валун выглядел слишком массивным, для того чтобы свободно передвигаться по нему, он был чересчур мал. Совсем не то, что на лунной базе в системе 1107. Или даже на чинди . Аликс пришло в голову, что она ввязалась в куда более пугающее предприятие, чем все предыдущие. Но оказалось, что сейчас она боится меньше, чем ожидала. Наоборот, ей даже пришлось по возможности умерить свой восторг. (Неужели она действительно горела воодушевлением, поставив себя под такой удар?) А если повезет, то Билл мог бы сделать серию снимков, которые стали бы популярными по всему миру. АЛИКС БЕЛЛИНДЖЕР, БЕССТРАШНЫЙ СПАСАТЕЛЬ.
Прекрасно .
Хатч легко оттолкнулась от люка, пересекла пустоту, мягко опустилась на Собачью Кость, повернулась и помахала рукой. Вот так, в два счета. Она вполне могла иметь большой успех как танцовщица.
Аликс помахала в ответ и последовала за ней. Гравитация тут же исчезла, и женщина обнаружила, что перелетела к астероиду так легко, будто была рождена для этого. На всякий случай она все же была привязана к Хатч, которая при ее появлении улыбнулась и похлопала ее по плечу: отличное шоу, ничего не скажешь. От ее похвал Аликс просияла.
Билл отслеживал перевороты и вращения астероида с такой точностью, что казалось, будто «Мемфис» лишь медленно плывет по небосклону. Это хорошо помогало справляться с тошнотой и головокружением.
Хотя звезды все-таки вращались слишком быстро. И еще: горизонт исчез. Аликс словно стояла на скале, а вокруг, куда ни глянь, простиралась бездонная пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82