Голоса. Крики. Беготня.
Все выскочили во двор.
Гумпы бежали к площади Клактик.
– Чудо! – воскликнул кто-то. А другой добавил: – Смилуйся над нами.
Клактик больше напоминал парк с магазинчиками, детским бассейном и молельней.
На улице раздавались возгласы:
– Не знаю, но это она.
– Что творится-то?
– Богиня.
– Ликонда.
– Хуже погоды я в жизни не видел.
Шум стихал по мере приближения к площади. Там стояла под дождем примерно сотня горожан. Больше сотни. И они продолжали прибывать со всех сторон.
Макао встала на цыпочки, пытаясь выяснить, что происходит. В деревьях было сияние. Все столпились вокруг детского бассейна. Ближе к свету.
Макао не могла понять, что это. Ночь успокоилась, казалось, все замедлилось: люди вокруг нее, дождь, ветер. Даже дети.
Посреди света стояла женщина. Невероятно, но ее ноги покоились в воздухе, без опоры.
Дыхание у Макао перехватило.
Женщина оглядывала толпу. Она была видна очень ясно: то плотная, то бестелесная, как облака.
Одетая для леса, в зеленые штаны и свободную желтую блузу, она держала горящий факел.
Люди вокруг Макао снимали шляпы, судорожно втягивали воздух, падали на колени.
Такой красивой женщины Макао никогда еще не видела. И в ней было что-то жутко знакомое.
Сила, наполнявшая ночь, озарившая небеса, проникла в разум Макао. И она узнала эту женщину.
Ликонда.
Богиня охоты. Покровительница искусств. Защитница Бракела.
Еще одно существо, которого не должно быть.
Но в этот момент тьмы и смятения Макао всем сердцем приветствовала богиню.
Богиня казалась отделенной от физического мира. Ветер раскачивал деревья, но ее одежда оставалась неподвижной. Капли дождя вспыхивали, касаясь ее ауры, но ни разу ее не затронули.
При невероятном скоплении гумпов царила полная тишина.
Макао слышала отдаленный грохот прибоя и короткое кудахтанье уны где-то позади. Она поняла: вот величайший миг в ее жизни. Впервые она приняла веру Интиго и познала радость, которая пришла с этим.
Макао смутно осознавала, что народу в парке прибывает, но насколько могла разрастись толпа, сказать не могла. Да ее это и не заботило.
А затем, разрушая эту атмосферу, послышался голос:
– О, богиня, зачем ты явилась среди своих слуг?
Голос был мужской, со странным акцентом. Макао разозлило, что кто-то осмелился заговорить. А еще ей показалось, что этот голос она слышала раньше.
Свет немного изменился, и Макао увидела, что блуза богини распорота, а штаны порваны. На ее щеке было пятно, которое подозрительно напоминало кровь.
Ликонда переложила факел в левую руку и взмахнула правой.
– Услышьте мои слова, – изрекла она. – Грядет большая буря. Вы несколько месяцев видели ее предвестницу. Мы воевали с ней, пытались покорить и уменьшили ее силу. Но знайте, что даже нам не победить ее, и вам теперь нужно позаботиться о своей безопасности.
Толпа взволновалась. Кто-то начал всхлипывать. Раздался плач и стоны.
– Вода поднимется и хлынет на землю.
Опять рыдания.
– Возьмите семьи и друзей и поспешите в горы. Не паникуйте. Время есть, но вы должны покинуть город быстро. Это последняя ночь перед тем, как буря разразится над вами. Оставайтесь вдали от города, пока опасность не минует. Возьмите припасов на шесть дней.
– Богиня. – Это снова был голос со странным акцентом. – Многие из нас стары и слабы и не в силах проделать путь, о котором ты говоришь.
Макао не могла разглядеть, кто говорит. Но она знала голос.
– Мужайтесь. Вы не увидите меня, но я буду с вами.
Хныканье перешло в крики благодарности.
А потом, внезапно, свет стал гаснуть и померк, и Ликонда исчезла.
В Бракеле парси-библиотекарь помогал своему кирме , братьям-единобрачным, увести двадцать две жены в безопасное место. Он видел явление богини и был ошеломлен. Кто бы мог подумать, что такие вещи происходят на самом деле? Но коль уж дошло до такого, он, парень благоразумный, услышав слова богини, обошелся без дополнительных напоминаний.
До этой ночи Парси хотя и допускал, что боги где-то существуют и заставляют звезды двигаться, а также приносят смену времен года и урожай, никогда много о них не думал. По его мнению, они скорее были случайными персонажами в драмах, появлявшимися, чтобы дать совет, помочь осуществить какой-либо замысел, преподать необходимый урок. Впредь Парси будет более внимательным. Сколько бы ни было ему отпущено лет, он будет почитать богов и их деяния и жить праведно.
Парси стоял на гребне холма и смотрел на Бракел. Узкие дороги от города к окружающим горам были забиты бегущими жителями. Близился рассвет, хотя Парси не ждал, что сможет увидеть солнце. Дождь наконец перестал, похолодало. Дети были завернуты в шкуры, а новый день обещал быть долгим и трудным. Но они справятся. Как могут не справиться, если Ликонда шла с ними?
Признаки надвигающейся опасности были заметны повсюду: ветер усиливался, прилив был необычайно высоким, а реки начали выходить из берегов. Парси уже давно понял: благоразумие всегда велит предполагать худшее, и, поступая так, он может рассчитывать на редкие неожиданности или разочарования. Поэтому он приказал своей семье взять все, что они смогут унести. Подготовиться к долгому пребыванию в горах. И забраться повыше. Неважно, что восхождение – утомительно.
Теперь это было позади, и семья Парси была в безопасности, насколько ему удалось их устроить. Так что настало время исполнить вторую свою обязанность.
– Кто пойдет со мной? – спросил он.
– Оставь их, – сказал Касха, его лучший друг, тот, с кем Парси делился самыми сокровенными мыслями. – В конце концов, это всего лишь рукописи. Они не стоят твоей жизни.
– Тебе не справиться, – произнес Чуболат, указывая на беженцев, толпой валящих из города. Он время от времени работал в библиотеке.
– У меня нет выбора, – ответил Парси. – Это мой долг.
Тупело вышел вперед и встал с ним рядом. Неохотно, но вышел. А затем Касха.
– Куда ты, туда и я, – проговорил он.
– Нет. Я не могу этого допустить.
– Ты меня не остановишь.
– И меня, – заявил Якким, с которым Парси провел множество вечеров в беседах о древних.
И кареглазый Чола. И Каман, самый застенчивый из всех. И Локар, который ни разу в жизни ничего не прочел.
– Мне нужны всего двое, – сказал Парси.
Репортаж «черного кота»
Рон, становится сложно разглядеть хоть какой-то зазор между облаком и планетой. Основная масса Омеги сейчас над океаном. Наши сенсоры регистрируют выброс в атмосферу камней и пыли. Атмосфера становится, мягко говоря, турбулентной.
Хорошие новости – облако от города гумпов отодвигается на другую сторону планеты. По крайней мере на текущий момент города прикрыты облачностью. Там начинается наводнение, но в остальном они очень неплохо держатся. Сегодня ночью настанет критический миг, Рон: гумпы попадут в центр шторма.
С вами была Роуз Битэм, с репортажем с Лукаута.
Из заметок Эвери Уитлока
Со времен Дарвина повелось критиковать религиозные верования на том основании, что они-де подавляют, делают ум замкнутым, ведут к нетерпимости и часто к насилию. И не самый последний довод – что большинство верований неизбежно неправильны, коль скоро они противоречат друг другу.
Однако есть много облагораживающего в вере, которая, в конце концов, является величайшей силой. В ней есть смысл существования. Мы питаем преданность чему-то большему, чем мы сами. И меня поражает, что даже когда мы ошибаемся в мелочах, вера может привести к счастливому исходу.
46
Лукаут. Между Т’Минглтепом и Саваколом. Понедельник, 15 декабря
– Как ты мог сказать им такое? – спросила Джули.
– Как я мог сказать им что?
– Что богиня будет с ними. Они одиноки и поймут это достаточно скоро.
Диггер покачал головой.
– Она будет с ними. Гумпы обнаружат, что они сильнее и способны на большее, чем думали. И вообще – что бы сделала ты? Велела бы им уходить, бросив Старушку?
Земляне получали изображение. В Саваколе и городах Триады на юге; в Саньюсаре, Мандиголе и Хопгопе на севере; по всей средней полосе Интиго гумпы всполошились. Ликонда появлялась возле кафе и кузниц, театров и общественных зданий, на мостах и в доках. В Роке она высилась над приближающимся приливом; в Кагли показалась в личных покоях скуанта, члена городского совета. В Т’Минглтепе она парила над нок-реей давно выброшенной на берег шхуны. В Мандиголе стояла на реке. Везде ее слова разносились по улицам. Буря давала небольшие помехи, и иногда богиня рассыпалась цветными вспышками. Но это действовало. Земляне тщательно выбирали время запуска программ: когда дождь ослабевал и молнии исчезали. Гумпам должно было казаться, что стихии склоняются перед волей богини.
– Уходите в горы. – Это было контральто Келли. С долей величия. – Я буду с вами.
Ветер усилился ночью.
Челнок летел над Кагли, севернее побережья. Линия берега между Кагли и Аваполом, который был примерно в сорока километрах, поворачивала почти точно на запад. Там было несколько островов. Ликонда появилась на одном из них, и земляне с удовлетворением заметили, что море полно огней. Между островами и материком курсировала небольшая флотилия. Вести распространялись по округе.
Незадолго до рассвета, зависнув над Кулнаром, люди смотрели, как толпы замерзших, усталых гумпов бредут из города и взбираются на холмы. Гроза поутихла, и небо стало спокойным, но оно все еще было закрыто облаками Мардж, пряча ужас, нависший над головами гумпов.
Дорога через перешеек была полна движущихся огней. Окрестности, гребни холмов, тропинки, ведущие в горы, – везде было оживленное движение. Корабли отчаливали из гаваней, направляясь на глубокую воду.
Билл передал снимки Омеги. Она оживилась, огромные молнии струились сквозь нее, низвергаясь в верхние слои атмосферы Лукаута. Всходило солнце, а в западном небе блистали молнии. Но они отставали по мере того, как перешеек поворачивался к рассвету.
– Последний день, – сказала Джули, поежившись.
По всему полуострову продолжал идти дождь разной силы.
– Именно так возникают легенды, – заметил Уит.
– Вы имеете в виду, что гумпы расскажут эту историю внукам? – спросила Джули.
Диггер улыбнулся.
– И не найдется никого, кто бы поверил в это.
– Не будьте так уверены, – возразил Уит. – Однажды все это может стать частью Священного Писания.
– Не на этой планете, – упирался Диггер. – Я постоянно вспоминаю о надписи, которую мы видели в одной из школ. «Думай самостоятельно». Если они действительно в силах продвинуть эту идею, едва ли хоть один из их внуков поверит, что Ликонда на самом деле появлялась.
– Жаль, – вздохнула Джули. – Это славная история.
На экране появился Билл.
– Одна из труб опустилась, – сообщил он. – На юге. Возле Т’Минглтепа.
Большую часть западного побережья стало заливать. Мардж вышла на связь.
– Облако бьет по обратной стороне очень сильно. На перешейке уже сказываются последствия. Следите за ветрами, возможны смерчи. В течение дня станет хуже, а по Интиго шарахнет сегодня ночью. Вам лучше сматываться. Держитесь на дневной стороне планеты. Оставьте ее между собой и Омегой.
На самом деле Омега была намного больше Лукаута, и Диггер знал, что облако полностью окутает планету. А затем, полностью истощенное, уйдет.
Одна ночь. Интиго нужно было продержаться всего ночь.
Челнок дрейфовал над Мандиголом, очень красивым в этом сером рассвете. На северо-востоке был водопад, питаемый озером, расположенным примерно в ста метрах над уровнем моря. Вниз с озера полз белый туман, он плыл над домами и парками, приближаясь к центру города. Часть его уже просочилась в доки, где горело несколько факелов и масляных ламп. Шесть лодок стояли на якоре, а один большой корабль направлялся в море.
Мандигол был городом архитекторов. Жителям явно нравились ротонды и купола. Большинство общественных зданий имели купола, крытый рынок в западном районе накрывал купол, множество домов венчали купола, беседки в парке и те были с куполами. Многие из этих куполов держались на колоннах с каннелюрами. Повсюду были карнизы и поперечные арки. На некоторых конструкциях красовались верхние и нижние галереи, а углы города отмечали четыре башни.
Город тонул в зелени. Обитатели Мандигола любили свои сады. Садоводство было формой искусства, и когда туман накрыл как саваном стены и здания, когда гумпы покинули свои жилища и ничто не отвлекало внимание, город приобрел вид небесного чертога. Когда боги ушли, один мудрец-гумп сказал, что они вернутся в Мандигол.
Остальные дождевые установки опустились с интервалом в несколько минут и были унесены ветром.
Больно было смотреть на Исход. Повсюду обессиленные гумпы падали на тропинках. Более молодые, у которых от усталости заплетались ноги, плакали. Некоторые, не побоявшись ответственности, пытались руководить движением. Промокшие под дождем, гумпы, дрожа на осеннем ветру, несли завернутые в шкуры и мешки одежду и продукты, вели перед собой берб и других домашних животных, сидели на повозках – в общем, выглядели жалко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Все выскочили во двор.
Гумпы бежали к площади Клактик.
– Чудо! – воскликнул кто-то. А другой добавил: – Смилуйся над нами.
Клактик больше напоминал парк с магазинчиками, детским бассейном и молельней.
На улице раздавались возгласы:
– Не знаю, но это она.
– Что творится-то?
– Богиня.
– Ликонда.
– Хуже погоды я в жизни не видел.
Шум стихал по мере приближения к площади. Там стояла под дождем примерно сотня горожан. Больше сотни. И они продолжали прибывать со всех сторон.
Макао встала на цыпочки, пытаясь выяснить, что происходит. В деревьях было сияние. Все столпились вокруг детского бассейна. Ближе к свету.
Макао не могла понять, что это. Ночь успокоилась, казалось, все замедлилось: люди вокруг нее, дождь, ветер. Даже дети.
Посреди света стояла женщина. Невероятно, но ее ноги покоились в воздухе, без опоры.
Дыхание у Макао перехватило.
Женщина оглядывала толпу. Она была видна очень ясно: то плотная, то бестелесная, как облака.
Одетая для леса, в зеленые штаны и свободную желтую блузу, она держала горящий факел.
Люди вокруг Макао снимали шляпы, судорожно втягивали воздух, падали на колени.
Такой красивой женщины Макао никогда еще не видела. И в ней было что-то жутко знакомое.
Сила, наполнявшая ночь, озарившая небеса, проникла в разум Макао. И она узнала эту женщину.
Ликонда.
Богиня охоты. Покровительница искусств. Защитница Бракела.
Еще одно существо, которого не должно быть.
Но в этот момент тьмы и смятения Макао всем сердцем приветствовала богиню.
Богиня казалась отделенной от физического мира. Ветер раскачивал деревья, но ее одежда оставалась неподвижной. Капли дождя вспыхивали, касаясь ее ауры, но ни разу ее не затронули.
При невероятном скоплении гумпов царила полная тишина.
Макао слышала отдаленный грохот прибоя и короткое кудахтанье уны где-то позади. Она поняла: вот величайший миг в ее жизни. Впервые она приняла веру Интиго и познала радость, которая пришла с этим.
Макао смутно осознавала, что народу в парке прибывает, но насколько могла разрастись толпа, сказать не могла. Да ее это и не заботило.
А затем, разрушая эту атмосферу, послышался голос:
– О, богиня, зачем ты явилась среди своих слуг?
Голос был мужской, со странным акцентом. Макао разозлило, что кто-то осмелился заговорить. А еще ей показалось, что этот голос она слышала раньше.
Свет немного изменился, и Макао увидела, что блуза богини распорота, а штаны порваны. На ее щеке было пятно, которое подозрительно напоминало кровь.
Ликонда переложила факел в левую руку и взмахнула правой.
– Услышьте мои слова, – изрекла она. – Грядет большая буря. Вы несколько месяцев видели ее предвестницу. Мы воевали с ней, пытались покорить и уменьшили ее силу. Но знайте, что даже нам не победить ее, и вам теперь нужно позаботиться о своей безопасности.
Толпа взволновалась. Кто-то начал всхлипывать. Раздался плач и стоны.
– Вода поднимется и хлынет на землю.
Опять рыдания.
– Возьмите семьи и друзей и поспешите в горы. Не паникуйте. Время есть, но вы должны покинуть город быстро. Это последняя ночь перед тем, как буря разразится над вами. Оставайтесь вдали от города, пока опасность не минует. Возьмите припасов на шесть дней.
– Богиня. – Это снова был голос со странным акцентом. – Многие из нас стары и слабы и не в силах проделать путь, о котором ты говоришь.
Макао не могла разглядеть, кто говорит. Но она знала голос.
– Мужайтесь. Вы не увидите меня, но я буду с вами.
Хныканье перешло в крики благодарности.
А потом, внезапно, свет стал гаснуть и померк, и Ликонда исчезла.
В Бракеле парси-библиотекарь помогал своему кирме , братьям-единобрачным, увести двадцать две жены в безопасное место. Он видел явление богини и был ошеломлен. Кто бы мог подумать, что такие вещи происходят на самом деле? Но коль уж дошло до такого, он, парень благоразумный, услышав слова богини, обошелся без дополнительных напоминаний.
До этой ночи Парси хотя и допускал, что боги где-то существуют и заставляют звезды двигаться, а также приносят смену времен года и урожай, никогда много о них не думал. По его мнению, они скорее были случайными персонажами в драмах, появлявшимися, чтобы дать совет, помочь осуществить какой-либо замысел, преподать необходимый урок. Впредь Парси будет более внимательным. Сколько бы ни было ему отпущено лет, он будет почитать богов и их деяния и жить праведно.
Парси стоял на гребне холма и смотрел на Бракел. Узкие дороги от города к окружающим горам были забиты бегущими жителями. Близился рассвет, хотя Парси не ждал, что сможет увидеть солнце. Дождь наконец перестал, похолодало. Дети были завернуты в шкуры, а новый день обещал быть долгим и трудным. Но они справятся. Как могут не справиться, если Ликонда шла с ними?
Признаки надвигающейся опасности были заметны повсюду: ветер усиливался, прилив был необычайно высоким, а реки начали выходить из берегов. Парси уже давно понял: благоразумие всегда велит предполагать худшее, и, поступая так, он может рассчитывать на редкие неожиданности или разочарования. Поэтому он приказал своей семье взять все, что они смогут унести. Подготовиться к долгому пребыванию в горах. И забраться повыше. Неважно, что восхождение – утомительно.
Теперь это было позади, и семья Парси была в безопасности, насколько ему удалось их устроить. Так что настало время исполнить вторую свою обязанность.
– Кто пойдет со мной? – спросил он.
– Оставь их, – сказал Касха, его лучший друг, тот, с кем Парси делился самыми сокровенными мыслями. – В конце концов, это всего лишь рукописи. Они не стоят твоей жизни.
– Тебе не справиться, – произнес Чуболат, указывая на беженцев, толпой валящих из города. Он время от времени работал в библиотеке.
– У меня нет выбора, – ответил Парси. – Это мой долг.
Тупело вышел вперед и встал с ним рядом. Неохотно, но вышел. А затем Касха.
– Куда ты, туда и я, – проговорил он.
– Нет. Я не могу этого допустить.
– Ты меня не остановишь.
– И меня, – заявил Якким, с которым Парси провел множество вечеров в беседах о древних.
И кареглазый Чола. И Каман, самый застенчивый из всех. И Локар, который ни разу в жизни ничего не прочел.
– Мне нужны всего двое, – сказал Парси.
Репортаж «черного кота»
Рон, становится сложно разглядеть хоть какой-то зазор между облаком и планетой. Основная масса Омеги сейчас над океаном. Наши сенсоры регистрируют выброс в атмосферу камней и пыли. Атмосфера становится, мягко говоря, турбулентной.
Хорошие новости – облако от города гумпов отодвигается на другую сторону планеты. По крайней мере на текущий момент города прикрыты облачностью. Там начинается наводнение, но в остальном они очень неплохо держатся. Сегодня ночью настанет критический миг, Рон: гумпы попадут в центр шторма.
С вами была Роуз Битэм, с репортажем с Лукаута.
Из заметок Эвери Уитлока
Со времен Дарвина повелось критиковать религиозные верования на том основании, что они-де подавляют, делают ум замкнутым, ведут к нетерпимости и часто к насилию. И не самый последний довод – что большинство верований неизбежно неправильны, коль скоро они противоречат друг другу.
Однако есть много облагораживающего в вере, которая, в конце концов, является величайшей силой. В ней есть смысл существования. Мы питаем преданность чему-то большему, чем мы сами. И меня поражает, что даже когда мы ошибаемся в мелочах, вера может привести к счастливому исходу.
46
Лукаут. Между Т’Минглтепом и Саваколом. Понедельник, 15 декабря
– Как ты мог сказать им такое? – спросила Джули.
– Как я мог сказать им что?
– Что богиня будет с ними. Они одиноки и поймут это достаточно скоро.
Диггер покачал головой.
– Она будет с ними. Гумпы обнаружат, что они сильнее и способны на большее, чем думали. И вообще – что бы сделала ты? Велела бы им уходить, бросив Старушку?
Земляне получали изображение. В Саваколе и городах Триады на юге; в Саньюсаре, Мандиголе и Хопгопе на севере; по всей средней полосе Интиго гумпы всполошились. Ликонда появлялась возле кафе и кузниц, театров и общественных зданий, на мостах и в доках. В Роке она высилась над приближающимся приливом; в Кагли показалась в личных покоях скуанта, члена городского совета. В Т’Минглтепе она парила над нок-реей давно выброшенной на берег шхуны. В Мандиголе стояла на реке. Везде ее слова разносились по улицам. Буря давала небольшие помехи, и иногда богиня рассыпалась цветными вспышками. Но это действовало. Земляне тщательно выбирали время запуска программ: когда дождь ослабевал и молнии исчезали. Гумпам должно было казаться, что стихии склоняются перед волей богини.
– Уходите в горы. – Это было контральто Келли. С долей величия. – Я буду с вами.
Ветер усилился ночью.
Челнок летел над Кагли, севернее побережья. Линия берега между Кагли и Аваполом, который был примерно в сорока километрах, поворачивала почти точно на запад. Там было несколько островов. Ликонда появилась на одном из них, и земляне с удовлетворением заметили, что море полно огней. Между островами и материком курсировала небольшая флотилия. Вести распространялись по округе.
Незадолго до рассвета, зависнув над Кулнаром, люди смотрели, как толпы замерзших, усталых гумпов бредут из города и взбираются на холмы. Гроза поутихла, и небо стало спокойным, но оно все еще было закрыто облаками Мардж, пряча ужас, нависший над головами гумпов.
Дорога через перешеек была полна движущихся огней. Окрестности, гребни холмов, тропинки, ведущие в горы, – везде было оживленное движение. Корабли отчаливали из гаваней, направляясь на глубокую воду.
Билл передал снимки Омеги. Она оживилась, огромные молнии струились сквозь нее, низвергаясь в верхние слои атмосферы Лукаута. Всходило солнце, а в западном небе блистали молнии. Но они отставали по мере того, как перешеек поворачивался к рассвету.
– Последний день, – сказала Джули, поежившись.
По всему полуострову продолжал идти дождь разной силы.
– Именно так возникают легенды, – заметил Уит.
– Вы имеете в виду, что гумпы расскажут эту историю внукам? – спросила Джули.
Диггер улыбнулся.
– И не найдется никого, кто бы поверил в это.
– Не будьте так уверены, – возразил Уит. – Однажды все это может стать частью Священного Писания.
– Не на этой планете, – упирался Диггер. – Я постоянно вспоминаю о надписи, которую мы видели в одной из школ. «Думай самостоятельно». Если они действительно в силах продвинуть эту идею, едва ли хоть один из их внуков поверит, что Ликонда на самом деле появлялась.
– Жаль, – вздохнула Джули. – Это славная история.
На экране появился Билл.
– Одна из труб опустилась, – сообщил он. – На юге. Возле Т’Минглтепа.
Большую часть западного побережья стало заливать. Мардж вышла на связь.
– Облако бьет по обратной стороне очень сильно. На перешейке уже сказываются последствия. Следите за ветрами, возможны смерчи. В течение дня станет хуже, а по Интиго шарахнет сегодня ночью. Вам лучше сматываться. Держитесь на дневной стороне планеты. Оставьте ее между собой и Омегой.
На самом деле Омега была намного больше Лукаута, и Диггер знал, что облако полностью окутает планету. А затем, полностью истощенное, уйдет.
Одна ночь. Интиго нужно было продержаться всего ночь.
Челнок дрейфовал над Мандиголом, очень красивым в этом сером рассвете. На северо-востоке был водопад, питаемый озером, расположенным примерно в ста метрах над уровнем моря. Вниз с озера полз белый туман, он плыл над домами и парками, приближаясь к центру города. Часть его уже просочилась в доки, где горело несколько факелов и масляных ламп. Шесть лодок стояли на якоре, а один большой корабль направлялся в море.
Мандигол был городом архитекторов. Жителям явно нравились ротонды и купола. Большинство общественных зданий имели купола, крытый рынок в западном районе накрывал купол, множество домов венчали купола, беседки в парке и те были с куполами. Многие из этих куполов держались на колоннах с каннелюрами. Повсюду были карнизы и поперечные арки. На некоторых конструкциях красовались верхние и нижние галереи, а углы города отмечали четыре башни.
Город тонул в зелени. Обитатели Мандигола любили свои сады. Садоводство было формой искусства, и когда туман накрыл как саваном стены и здания, когда гумпы покинули свои жилища и ничто не отвлекало внимание, город приобрел вид небесного чертога. Когда боги ушли, один мудрец-гумп сказал, что они вернутся в Мандигол.
Остальные дождевые установки опустились с интервалом в несколько минут и были унесены ветром.
Больно было смотреть на Исход. Повсюду обессиленные гумпы падали на тропинках. Более молодые, у которых от усталости заплетались ноги, плакали. Некоторые, не побоявшись ответственности, пытались руководить движением. Промокшие под дождем, гумпы, дрожа на осеннем ветру, несли завернутые в шкуры и мешки одежду и продукты, вели перед собой берб и других домашних животных, сидели на повозках – в общем, выглядели жалко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70