Отец Зекинты Фонер был восточным немцем, а мать гречанкой родом из Закинтоса, расположенного на острове Закинф в Ионическом море. Когда умерла мать, Зек отправилась к отцу в Позен, где тот преподавал парапсихологию в университете. Отец сразу же обратил внимание на ее выдающиеся экстрасенсорные способности, о наличии которых он подозревал еще тогда, когда Зек была ребенком. О том, что дочь обладает телепатическим даром, он сообщил в Москву, в Институт парапсихологических исследований. Ему предложили привезти Зек в столицу, где ее подвергли тестированию. Вот так она и стала сотрудником отдела экстрасенсорики, где вскоре завоевала репутацию бесценного специалиста.
Фонер была голубоглазой блондинкой, рост ее составлял пять футов девять дюймов. Когда она шла, блестящие волосы волной рассыпались и били ее по плечам. Униформа сотрудника отдела словно перчатка облегала ее фигуру, подчеркивая все изгибы тела. Она поднялась в кабинет Краковича — впрочем, нет, уже в кабинет Геренко, мысленно поправила она себя, — вошла в приемную и резко постучала в закрытую дверь.
Услышав стук, Геренко проснулся и заставил себя сесть. Из-за слабого здоровья он быстро уставал, а потому вынужден был часто спать, хотя сон его никогда не был глубоким. Однако такие перерывы были немаловажны для продления его жизни, которая, по словам врачей, будет весьма и весьма короткой. Ирония судьбы: ни один человек не сможет убить его, но его собственный хрупкий и болезненный организм непременно сделает это. В свои тридцать семь лет он уже выглядел на шестьдесят и походил больше на сморщенную обезьянку, чем на человека. Но при этом он все же оставался человеком.
— Войдите, — хрипло произнес он, стараясь отдышаться и наполнить легкие воздухом.
Стоявшая за дверью в ожидании Зек Фонер нарушила существующие правила. Неписанный закон особняка гласил, что телепаты не имеют права намеренно вторгаться в мысли своих коллег. Этот закон неукоснительно соблюдался и был вполне оправдан при обычных обстоятельствах, в штатных ситуациях. Но сейчас все было иначе. События развивались таким странным образом, что Зек для собственного спокойствия просто обязана была выяснить все до конца.
Во-первых, ее настораживало то, каким образом Геренко удалось занять место Краковича. Все выглядело так, будто он не временно замещал Краковича, а прочно и навсегда сел в его кресло. Фонер нравился Кракович. От Кайла она узнала о том, что Тео Долгих следил за ними в Генуе и что Кайл и Кракович вместе работали над...
— Войдите! — повторил Геренко, прервав ее размышления.
Однако картина уже четко сложилась у нее в голове. Амбиции Геренко яркой вспышкой сверкнули в сознании Зек, а вместе с ними и его намерение использовать этих... этих существ, которых Кракович совершенно справедливо приговорил к уничтожению...
Набрав в легкие побольше воздуха, она вошла в кабинет и пристально посмотрела на Геренко, лежащего в темноте на кушетке, подложив локоть под голову.
Он включил светильник рядом с диваном и часто заморгал глазами, привыкая к тусклому свету.
— В чем дело, Зек?
— Где Тео Долгих? — с порога, без всяких околичностей и формальностей спросила она.
— Что такое? — все еще моргая, вопросом на вопрос ответил Геренко. — Что-то случилось, Зек?
— Возможно, очень многое. Я спросила...
— Я слышал, о чем вы спросили, — резко прервал он ее. — А какое вам дело до того, где сейчас находится Тео Долгих?
— Я впервые увидела его вместе с вами в тот день, когда Феликс Кракович улетал в Италию. Точнее, уже после того, как он улетел, — ответила она. — А потом он исчез и появился здесь с Алеком Кайлом. Но Кайл не работал против нас. Он работал вместе с Краковичем. На благо всего мира.
Геренко осторожно спустил с дивана тонкие ножки.
— Он должен был работать только на благо Советского Союза, — сказал он.
— Как это делаете вы? — резко откликнулась она. — Теперь мне известно, чем именно они занимались. Кое-чем таким, что необходимо было сделать на благо и ради безопасности всего человечества. Они работали не ради себя!
Геренко вскочил на ноги и бросился к письменному столу. Маленький и хрупкий, он в своей детской пижамке походил на тростинку.
— Вы в чем-то обвиняете меня, Зек?
— Да! — зло и безжалостно воскликнула она. — Кайл был нашим соперником, но не нашим врагом, он не объявлял нам войну. А мы убили его. Нет, это вы его убили! И все ради удовлетворения собственных амбиций.
Взобравшись в свое кресло, Геренко включил настольную лампу и направил свет прямо в лицо Зек, потом сложил перед собой ладони домиком и печально покачал головой.
— И вы обвиняете в этом меня? В то время как сами принимали в убийстве непосредственное участие! Ведь это вы опустошили его мозг!
— Я не делала этого! — лицо Зек отражало гнев и ярость. — Я всего лишь читала его мысли. Это ваши лаборанты опустошили его мозг!
Геренко недоверчиво усмехнулся.
— Да-да, механическая некромантия.
— Но он не был мертв! — Зек изо всех сил стукнула ладонью по столу.
— Зато теперь он покойник или все равно что покойник... — насмешливо скривил губы Геренко.
— Но Кракович русский и преданно служил родине, — не унималась она. — А вы и его собираетесь убить, именно убить! Да вы просто сошли с ума!
И в этом она была совершенно права, ибо Геренко был уродом не только в физическом смысле.
— Хватит! Довольно! — взревел он. — А теперь послушайте, что я вам скажу. Вы говорите о моих амбициях. Но если я обрету силу, Россия станет еще более могущественной. И для меня это одно и то же. Вам не понять этого Зек, поскольку вы мало прожили здесь. Эта страна сильна своими людьми. Кракович был слабым человеком и...
— Был? — переспросила она, наклонившись вперед. Геренко вдруг понял, что она становится очень опасной, и решил попытаться еще раз.
— Послушайте, Зек. Генеральный секретарь — старый больной человек, он не протянет долго. А следующий руководитель...
— Андропов? — глаза ее широко раскрылись. — Я прочла это в ваших мыслях. Так вот, значит, как все будет? Этот убийца из КГБ... И такого человека вы называете своим хозяином?
Мутные глаза Геренко внезапно сузились, в них загорелся гнев.
— Когда Брежнева не станет...
— Но он пока еще жив и стоит у власти! — Зек кричала во весь голос. — И когда он узнает об этом...
Она совершила ошибку, и очень серьезную. Даже Брежнев не в силах был причинить зло Геренко, во всяком случае персонально, физически. Но он мог сделать это на расстоянии. Например, подложить мину в служебную квартиру Геренко в Москве. Как только мина будет установлена, человеческого участия уже не требуется. Все произойдет автоматически. Или однажды утром Геренко вдруг проснется за решеткой, а там позабудут о том, что его надо кормить. Талант Геренко все же был небезграничен.
Он встал, и в руке его блеснул пистолет, вынутый из ящика стола.
— Слушайте меня внимательно, — свистящим шепотом заговорил он, — и я расскажу вам, что произойдет дальше Во-первых, вы никогда и никому даже не заикнетесь о случившемся здесь. Вы обязались хранить тайну и не разглашать секретов отдела экстрасенсорики. Если вы нарушите клятву, я вас уничтожу. Во-вторых, вы утверждаете, что мы не находимся в состоянии войны. Но у вас очень короткая память. Девять месяцев назад британские экстрасенсы объявили войну нашему отделу. Они едва не уничтожили нас! Вы тогда были еще новичком, а в тот момент вообще находились в отпуске и отдыхали где-то вместе с отцом. А потому не видели этого кошмара. Но уверяю вас, если бы этот Гарри Киф был по-прежнему жив... — он замолчал, чтобы перевести дыхание, а Фонер закусила губу, чтобы сдержаться и не проговориться о том, что Гарри Киф и в самом деле жив, хотя в данный момент и совершенно беспомощен. — В-третьих, — наконец продолжил Геренко, — я мог бы убить вас, пристрелить прямо здесь, на месте, и никто даже не спросил бы меня о причинах такого поступка. А если бы и спросили, я объяснил бы, что вы давно находились под подозрением, что специфика вашей работы довела вас до сумасшествия и вы угрожали лично мне и отделу в целом. Вы совершенно правы. Зек, генсек безгранично доверяет отделу экстрасенсорики. Он обожает его. При старике Григории Боровице отдел принес ему много пользы, оказал неоценимую помощь. Вы только представьте себе: какая-то сумасшедшая женщина свободно разгуливает по особняку и угрожает причинить непоправимый вред всей организации! Конечно же, мне остается только одно — убить ее! И я сделаю это, если вы не зарубите себе на носу все, что я сейчас сказал. Неужели вы думаете, кто-то поверит вашим нелепым обвинениям? Где доказательства? У вас в голове? В вашей свихнувшейся голове? Ну допустим, вам поверят, хотя я почти уверен, что этого не случится. По-вашему, я буду спокойно сидеть, предоставив вам свободу действий? А Тео Долгих тоже будет сидеть сложа руки? Вы хорошо устроились, Зек. Но в Советском Союзе существует немало мест работы для молодой и сильной женщины. И после вашей... э-э... реабилитации, будьте уверены, для вас найдется что-нибудь подходящее... — он замолчал и убрал пистолет.
Геренко понял, что своего он добился.
— А теперь убирайтесь вон, — заговорил он уже другим тоном, — но не выходите за пределы особняка. Я жду от вас подробный отчет обо всем, что удалось узнать у Кайла. Мне необходимы все детали. Завтра к полудню подготовьте краткую сводку. А потом вы самым подробным образом опишете мне все, до последней минуты. Вы поняли? — Зек молча смотрела на него, закусив губу. — Я жду ответа!
Она наконец кивнула головой, смахнула со щек слезы отчаяния и разочарования и повернулась на каблуках.
— Зек, — тихо позвал он ее. Она остановилась, но не повернула головы. — Зек, у вас впереди блестящее будущее. Помните об этом. И знайте, что выбора у вас нет. Либо великое будущее — либо ничего.
Она вышла и тихо прикрыла за собой дверь.
Вернувшись в свою небольшую, строго обставленную, но чистую и уютную квартирку, которой она пользовалась, когда не была на дежурстве, Зек ничком бросилась на кровать. К черту рапорты. Она доложит обо всем в другой раз, если вообще станет писать этот доклад. Потому что, как только Геренко станет все известно, она перестанет представлять для него интерес.
Спустя некоторое время ей удалось взять себя в руки, и она попыталась уснуть, но, несмотря на смертельную усталость, все ее попытки оказались тщетными...
Глава 16
Среда, 23 часа 45 минут. В расположенном на северном берегу Британии Хартлпуле до полуночи оставалось всего лишь пятнадцать минут. Моросящий дождь умыл мостовые, и они были сияюще-черными. Полчаса назад отошел последний автобус, направившийся к стоявшим вдоль берега моря поселкам горняков. Кинотеатры и пабы закрылись. По темным аллеям гуляли кошки, а запоздалые прохожие спешили по домам, поскольку на улице делать было нечего.
Но в доме на Блэкхол Роуд жизнь еще не замерла. В маленькой квартирке Бренда Киф, покормив сына, уложила его спать и стала готовиться ко сну. В пустовавшей квартире второго этажа в темноте сидели Гай Робертc и Дарси Кларк. Робертc сонно клевал носом, а Кларк напряженно прислушивался к шорохам и скрипам старого дома. Внизу, на первом этаже, обитатели одной из квартир, двое спецагентов отдела, играли в карты, в то время как полицейский в форме наблюдал за обстановкой и попутно варил кофе Еще один полицейский, тоже в форме, сидя на неудобном деревянном стуле, курил слегка отсыревшую дешевую сигарету и в который раз недоуменно спрашивал себя, что он здесь делает.
Для двух спецагентов, однако, задача была предельно ясна: они охраняли живущую в мансарде молодую женщину. Ее и маленького Гарри. Они постоянно следили за ней уже более полугода и за это время никому не позволили даже косо взглянуть на нее. По сравнению с другими сотрудниками безопасности их работа оплачивалась наиболее высоко. Что же касается полисменов в форме, то их оставили на сверхурочную работу. Это были обычные полицейские, которым поручили выполнять «особое» задание. Они должны были уйти домой еще в десять часов вечера, но тут выяснилось, что чертов маньяк ухитрился сбежать и его очередной жертвой может стать живущая наверху женщина. Поэтому полицейским приказано остаться на дежурстве. Все это казалось им очень странным.
Только поселившиеся этажом выше Кларк и Робертc точно знали, зачем они собрались и с чем им, вполне возможно, придется иметь дело. Сидя у зашторенного окна гостиной, Робертc тихо похрапывал, голова его свесилась на грудь. Вдруг он вздрогнул, на какую-то секунду выпрямился, но тут же снова стал клевать носом. Кларк беззлобно хихикнул, поднял воротник и принялся растирать руки, чтобы хоть немного согреться — в комнате было сыро и холодно, Кларк с удовольствием включил бы свет, но не осмеливался. Квартира считалась необитаемой, такой и должна была выглядеть: никакого огня, никакого света и как можно меньше движения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74