Он
полулежал, вцепившись руками в гриву лошади, глаза его были закрыты: он не
мог прийти в себя после выпавшего не его долю сурового испытания. Дункан
оглянулся назад и увидел, что Святой Торин охвачен пламенем. Черный дым
застлал все небо, и на его фоне можно было разглядеть черные зловещие
фигуры Барина и Горони, потрясавших кулаками и выкрикивающих проклятия, но
погони не было.
С улыбкой Дункан наклонился вперед, чтобы поправить ослабевшие
поводья, и придержал свою лошадь, чтобы лошадь Моргана могла поравняться с
ним. Его кузен был в таком состоянии, что не мог даже управлять лошадью, и
еще менее был способен принимать какие бы то ни было решения. Но Дункан
был уверен, что Морган одобрит его план: ехать к Келсону как можно
быстрее. Как только вести о событиях в часовне достигнут архиепископов,
следующей мишенью мести будет наверняка Келсон. И Дункан был уверен, что
Морган захочет быть рядом с мальчиком в это время.
Выступление на курии в Джассе после сегодняшних событий было
бессмысленным. И он, и Морган наверняка будут отлучены от церкви и
поставлены вне закона. Да и в Корвин сейчас было опасно возвращаться:
когда интердикт будет наложен - а сомнений теперь в этом не оставалось - в
Корвине начнется гражданская война, а Аларик будет в беспомощном состоянии
еще по меньшей мере несколько дней.
Дункан взял поводья лошади Моргана и пришпорил свою. Надо найти место
для отдыха. Может быть, в Святом Торине, где они отдыхали прошлую ночь?
Если им повезет, то можно отыскать Путь Перехода в развалинах. Аларик
что-то говорил об алтаре, посвященном Святому Камберу. Путь должен быть
где-то там. И если они отыщут его, то быстро будут в Ремуте у Келсона.
Слышались зловещие раскаты грома, сверкали молнии, пошел сильный
дождь. Небо потемнело. Дункан покрепче устроился в седле и внимательно
следил, чтобы Морган не соскользнул со своего мокрого седла.
Несмотря на бурю, им нужно было ехать. Ведь скоро Горони предстанет
перед архиепископами и расскажет о пленении и бегство Моргана, о том,
какую роль сыграл во всем этом Дункан Говард Мак Лейн, исповедник короля и
восходящая звезда церковной иерархии, оказавшийся колдуном Дерини, и
Дункан прекрасно знал, что по этому поводу скажет Лорис.
- Я отлучу его от церкви! Я отлучу их обоих! - кричал Лорис. - За
фальшь, предательство, лицемерие. Я лишу его сана! Я...
Лорис, Корриган, их помощники и служки собрались во дворце вместе с
высшим духовенством Гвинеда в Джассе, когда пришло это ужасное известие.
Монсеньор Горони в запачканной кровью и грязью одежде ворвался в зал и
бросился на пол к ногам Лориса. Все духовенство с ужасом слушало его
рассказ о пленнике, о бегстве, об опасности, которой подвергался лично он,
Горони, об этих проклятых Дерини - Моргане и Дункане.
Да, он вполне уверен, что спутником Моргана был Дункан Мак Лейн. Этот
священник понял, что Горони узнал его. Он называл Горони по имени, угрожал
ему смертью, если Горони не подчиниться ему!
После того, как Лорис выкрикнул все свои проклятия, обрушив их на
головы Дункана, Моргана, Дерини, началось обсуждение всего происходящего.
Все разбились на небольшие группы. Было ясно, что в Святом Торине
произошло нечто ужасное, и что-то необходимо тотчас предпринять.
Епископ Кардиель, в чьем дворце происходило совещание, через комнату
бросил красноречивый взгляд на своего коллегу Арлиана, а затем снова стал
слушать спор между Карстеном из Моары и Креодой из Кэрбюри, Арлиан кивнул
и, подавив улыбку, стал наблюдать за действиями Лориса и Корригана.
Кардиель и Арлиан, одному из которых был сорок один год, а другому -
тридцать восемь, были самыми молодыми епископами Гвинеда. Толливеру,
епископу Корота, было пятьдесят, а всем остальным - за шестьдесят.
Однако не только возраст отличал Кардиеля и Арлиана от большей части
остальных епископов. Было и нечто другое. Дело в том, что того и другого
смешил необузданный гнев Лориса. Их забавляли угрозы, которые Лорис в
бешенстве выкрикивал в адрес Моргана и Дункана: они тайно симпатизировали
генералу Моргану, который выступил на защиту молодого короля во время
коронации. А Дункан был любимцем и протеже молодого горячего епископа
Арлиана. Кроме того, им обоим не нравился этот Барин, о котором упоминал
Горони. Оба они считали фанатическое религиозное движение, возглавляемое
Барином, преступным и были очень обеспокоены тем, что Лорис, пусть даже
неофициально, вступил с Барином в переговоры.
Но, с другой стороны, им обоим нравилось, что Морган опять выставил
Лориса идиотом. Кардиель, который в силу традиционного нейтралитета Джассы
был как бы сторонним наблюдателем, имел в этом деле чисто академический
интерес, но Арлиан просто наслаждался дурацким видом Лориса. Молодой
епископ Ремута слишком часто видел Лориса в таком состоянии, и считал, что
такой человек не может быть главой церкви Гвинеда: уж слишком он глуп.
Конечно, он не считал, что может занять это пост сам. Ведь он
понимал, что слишком молод и неопытен. Но вот ученый Браден из Грекоты или
Ифор из Мэрбери, или даже Лейси из Ставентхама были бы гораздо уместнее на
этом высоком посту, чем епископ Эдмунд Лорис из Валорета. Ну, а что
касается коллеги Лориса и непосредственного начальника Арлиана
архиепископа Патрика Корригана, то совершенно ясно, что епископство Ремута
тоже нуждается в вливании свежей крови. А этот пост был уже вполне в
пределах компетентности Арлиана.
Лорис наконец смог обуздать свой темперамент и перестал кричать. Он
встал и поднял руки, прося тишины. Все духовенство моментально прекратило
споры и расселось по местам. Молодые священники и клерки притиснулись
поближе, чтобы слышать слова архиепископа. Наступила полная тишина,
нарушаемая только хриплым дыханием старого епископа Карстена.
Лорис наклонил голову и откашлялся, затем поднял глаза и осмотрел
всех: теперь он говорил, как глава церкви Гвинеда.
- Я прошу прощения за непростительный гнев, который не смог сдержать.
Как вы все конечно знаете, ересь Дерини была в течение многих лет объектом
нашего пристального внимания. И мы не были сейчас удивлены действиями
Моргана. Мы могли только предвидеть их. Но мы узнали сегодня, что один из
священников, сын дворянина и член монсеньории... - Он с трудом сдержал
грязное слово, чуть не вырвавшееся у него изо рта. - Дерини!
Он помолчал, стараясь подавить вспышку ярости.
- Я еще раз прошу прощение за гнев. Ну, а теперь, когда к нам
вернулся рассудок, мы можем трезво обсудить, что же произошло и как нам
следует поступить. По-моему мнению, есть только один путь, по крайней
мере, в той части, что касается священника Мак Лейна. Он, без сомнения,
еретик, и мое решение - казнить его как предателя-еретика.
Что касается второго и третьего пункта, то на это требуется
соизволение короля, и мы будем настаивать на этом. - Его острые голубые
глаза пробежали по комнате для заседаний. - Но первый пункт в пределах
моих полномочий, и я как глава духовенства Гвинеда объявляю, что Дункан
Говард Мак Лейн и его печально известный кузен Аларик Энтони Морган
предаются анафеме, и архиепископ Корриган, наш брат из Ремута и
непосредственный начальник Мак Лейна, поддерживает это наказание. Мы
надеемся, что многие из вас также поддерживает это наказание. Мы надеемся,
что многие из вас также присоединятся к нам сегодня же, и ночью мы сможем
провести ритуал отлучения.
По залу пробежал шепот, но Лорис оборвал его резким тоном:
- Здесь нечего обсуждать! Морган и Дункан сегодня убили нескольких
преданных сынов Церкви, угрожали жизни нашему слуге священнику Горони,
использовали проклятую и запретную магию в святом месте. Оглядываясь
назад, можно предположить, что Дункан Мак Лейн несет ответственность и за
то, что произошло во время коронации короля Келсона, вина за все те
события лежит на нем и на Моргане. - Он снова осмотрел всех. - Есть у
кого-нибудь замечания? Если есть, то можете высказать.
Все молчали.
- Отлично, - кивнул Лорис. - Мы ожидаем всех вас сегодня вечером для
проведения ритуала отлучения. Завтра мы решим, как нам действовать дальше.
Также мы обсудим вопрос о том, что нам делать с герцогством Корвин. Может
быть, мы наложим на него интердикт. Ну, до вечера, мои лорды.
С коротким поклоном Лорис вышел из зала, сопровождаемый Корриганом,
секретарем Корригана отцом Хью де Берри и полудюжиной других помощников и
писцов. Как только за ними закрылась дверь, в зале разгорелись жаркие
споры.
- Арлиан?
Епископ Арлиан, наблюдавший за спором епископов Брадена и Толливера,
оглянулся на зов и увидел, что Кардиель подает ему знаки с другого конца
зала.
Оставив двух старцев, он стал пробираться через возбужденную толпу
священников и их помощников. Подойдя к Кардиелю, он поклонился.
- Лорд Кардиель желает видеть меня?
Кардиель поклонился в ответ:
- Я хочу пригласить вас в мою часовню, чтобы обсудить то тяжелое
положение, в котором мы все оказались, лорд Арлиан, - громко сказал он,
чтобы перекричать шум в зале.
Арлиан скрыл улыбку, признательно поклонился и махнул рукой своим
помощникам, приказывая выходить из зала.
- Это большая честь для меня, милорд. И я надеюсь, что наши
совместные молитвы смягчат гнев господа, обрушившийся на нашего брата
Дункана. Проклясть священника, даже если он Дерини, это очень серьезное
дело. Вы согласны?
- Я полностью с вами согласен, брат мой, - кивнул Кардиель, когда они
вышли из зала через боковую дверь. - Я думаю, что нам стоит обсудить и
вопрос об этом Барине, о котором Горони упоминал в своем торопливом
докладе. Как вы считаете?
Они обменялись приветствиями с парой монахов, которые встретились им
по пути. Наконец они вошли в тщательно охраняемую и звукоизолированную
личную часовню епископа Джассы. Как только за ними закрылись двери, Арлиан
согнал со своего лица улыбку и встал, прислонившись спиной к дверям.
Кардиель зажег свечу.
- Меньше всего нас должен беспокоить Барин, - сказал Арлиан, глядя на
пламя свечи. - Прежде всего нам следует обсудить этот интердикт, который
Лорис вынуждает нас объявить. Я не знаю, как нам провалить это отлучение и
при этом остаться добрыми слугами церкви. Факты таковы, что Морган и
Дункан по меньшей мери формально виновны по тем обвинениям, что им
предъявлены. Но я полностью отрицаю интердикт, даже если народ Корвина
откажется признать отлучение своего герцога Моргана.
Кардиель фыркнул и прошел к алтарю, чтобы зажечь свечи и перед ним.
- Я тоже не поддержу интердикт. К тому же, я убежден, что Морган и
Дункан не сделали ничего плохого, они только защищали свои жизни. Да и зло
магии Дерини находится для меня под вопросом.
- Хорошо, что ты говоришь про это только мне, - засмеялся Арлиан,
подходя поближе к Кардиелю. - Другие члены курии тебя бы не поняли.
- Но ты понимаешь, - сказал Кардиель. Он посмотрел на лампаду,
висящую под потолком, и показал на нее. - И он тоже понимает. Так что нас
пока трое.
Арлиан засмеялся и уселся на скамью.
- Да, нас пока трое, - согласился он. - Так что поговорим пока о том,
что делать и что говорить дальше, чтобы нас стало больше чем трое. И что
нам сделать, чтобы противостоять планам Лориса?

15
Когда Морган и Дункан спустились с гор, все еще шел дождь. На западе
сверкали молнии и на их фоне бледнело заходящее солнце. Гром гремел и
отражался эхом от горных вершин. Ветер завывал в руинах, хлеща дождем по
серым камням и истлевшим доскам Святого Неота.
Дункан поежился и натянул поглубже капюшон на голову. Справа от него
ехал Морган. Его рука крепко вцепилась в луку седла, глаза были закрыты.
Впав в полубессознательное состояние уже несколько часов назад, он
покачивался в такт движению лошади, а обморок милостиво избавил его от
ощущения долгого путешествия под дождем и ветром. Дункан знал, что его
кузен уже больше не может обходиться без отдыха. Поэтому он возблагодарил
бога, когда они добрались до крова.
Дункан направил лошадей в тот защищенный от ветра угол, где они с
Морганом провели прошлую ночь. Морган пришел в себя, когда лошади
остановились и Дункан спрыгнул на землю.
- Где мы? Почему мы остановились?
Дункан поднырнул под шею своей лошади и подошел к Моргану.
- Все нормально. Мы в Святом Неоте, - сказал он, поддерживая
сползшего с седла Моргана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35