Помимо людей Пайры и сургарской
свиты по дороге от пристани присоединились несколько знатных гос-
под, большей частью сыновья майярских аристократов со своими отря-
дами, все расфранченные по-праздничному, нарядные, веселые - как и
надлежит быть в сопровождении молодой дамы.
Маву для такого случая тоже принарядился, начистил до неверо-
ятного блеска свои короткие сапожки, надел щегольской узорчатый по-
яс, волосы тщательно расчесал щеткой, смоченной соком дерева ран-
тал, чтобы волосы блестели и отливали под лучами солнца медью.
Стенхе суетное франтовство не признавал, но одежду почистил, а
также заставил на ней сиять все пряжки и пряжечки, так что в срав-
нении с Маву неряхой не выглядел.
А в повозке Савы шли последние приготовления. Дорожное платье
она сменила уже на нарядное; теперь камеристка, осторожно пробира-
аясь вокруг разложенного подола, помогала Саве укладывать волосы.
Когда до замка Орвит-Пайер, где Саве предстояло жить в Гертви-
ре, осталось несколько минут езды, произошло несчастье - Сава обна-
ружила, что сломала ноготь.
- Дьявольщина!- прошипела она, торопливо обкусывая его. Опили-
вать, придавая ногтю благородную овальную форму, уже не было времени.
Такая мелочь, как сломаннный ноготь, может сильно испортить
настроение. В Савитри Сава не обращала внимания на форму ногтей,
нетерпеливо обкусывая, когда они начинали мешать ей, однако путе-
шествия по Майяру в закрытой повозке Сава от нечего делать усердно
полировала ногти, берегла, следила за ними... Обидно же, господа!
И едва она ступила на мощеный двор замка Пайер, ноготь стал
мешать ей, цепляясь заусенцами за ткань.
Стенхе глянул на нее с тревогой. Сава поймала его взгляд и ре-
шительно сломала второй ноготь, на мизинце. Это, как ни странно,
успокоило ее.
- Хороший у тебя замок,- благожелательно заметила она Пайре, и
его многочисленные тетушки, старые и молодые, заулыбались шире -
принцесса была вовсе не в гневе.
В Гертвире Сава захотела посмотреть город. Пайра показал ей
улицы города свысоты стен замка Пайер, но Саве было мало этого.
- Я в самом городе хочу побывать,- сказала она Стенхе.
- Это не так просто устроить,- возразил Стенхе.- Тут нужна по-
мощь Пайры.
- Я попрошу его.
- Разве он согласится?
После недолгого колебания Пайра согласился - предварительно
посоветовавшись с Мангурре. Было объявлено, что принцесса устала с
дороги и чувствует себя больной. В покоях, отведенных принцессе,
воцарилась тишина, окна занавесили, создав в опочивальне густой
сумрак, а в спрятанной под балдахином постели устроилась в принцес-
синой сорочке камеристка.
Сама же Сава в платье камеристки и в сопровождении Стенхе и
Мангурре, переодетых горожанами, вышла в город. Гертвир совсем не
был похож на Тавин. Улочки тесные и очень грязнве. Стенхе, велев
обуться в деревянные башмаки, оказался прав - ручьи помоев превра-
щали улицы в болото.
- Не ходи под окнами,- предостерег Стенхе.- Иди по середине
улицы. Не ровен час, какая-нибудь хозяйка выльет ведро. Правда, по-
лагается делать это ночью, но всякое может случиться. И когда на
тебя выльют ушат всякой дряни, ведь не будет утешать мысль, что
твой обидчик нарушил закон.
Не понравился Саве грязный и тесный Гертвир. Более же всего ее
поразило то, что в каждом квартале города есть виселица, или позор-
ный столб, или и то, и другое вместе. Года не проходит, чтобы пра-
восудие высоких властей не отправило в мир иной около сотни воров,
бродяг, других преступников самых разных рангов. Конечно, в годы
эпидемий, когда стихия берет на себя роль палача, эшафоты теряют
значительное число своих жертв, зато во времена смут и мятежей это
сокращение с лихвой покрывается.
В Майяре виселицы строятся добротно, на десятилетия, даже на
века: в квартале Льеторвир виселица простояла два века, пока за
ветхостью не было решено поставить новую.
Вешают не только живых, но и мертвых. Так, например, повесили
одного добропорядочного торговца преклонных лет. Его преступлениеи
состояло в том, что он "сам себя повесил и задушил".
А вот если бедняга повинен в заговоре против короля, виселицы
уже недостаточно: осужденного, привязанного к лошади, волокут по
улицам. Лошадь скачет галопом, и к тому времени, когда смертника
притащат к эшафоту, жизнь едва теплится в нем.
Фальшивомонетчиков варят заживо. Чеканить деньги - это важней-
шая привилегия короля и высочайших принцев, поэтому неудивительно,
что такое преступление наказывается жестоко. Смерть превращается в
мучительную и продолжительную пытку.
Колдунов, еретиков, отравителей сжигают на костре, предвари-
тельно выставив у позорного костра на Рыночной площади. И те, кого
сжигают на "быстром огне", могут считать, что им повезло.
Для людей благородного сословия такие виды смерти считааааают-
ся позорными. Бывает, король из милости заменяет такую казнь на бо-
лее подобающую дворянину: обезглавливание или четвертование.
На колесование сходятся поглазет зеваки даже из других кварта-
лов. Вообще же всякая казнь - зрелище, любимое городскими жителями.
И поскольку зрелищ подобного рода в городе хватает, горожанин еще
может попривередничать, оценивая работу палача.
Казнь женщин не пользуется особыми симпатиями толпы. Люди со-
бираются посмотреть, разве что если преступница хороша собой или
очень известна в городе. Сама же процедура скучна: женщин вешать не
принято, подвергать другим видам казни тоже - их просто закапывают
живьем. Бывает, женщина хитрит, пытаясь избежать казни, приносит
присягу, что она беременна. Присяга присягой, но к ней направляют
опытных старух, и те определяют, правду ли сказала несчастная. Если
солгала, закапывют, если сказала правду - тоже, но после рождения
ребенка. Дитя отдают родственникам или, если таковых не найдется, в
приют. Правда, подобная отсрочка нередко спасает жизнь осужденной5
уж так в Майяре принято, что если в высочайших семьях благополучно
разрешится от бремени знатная дама, беременных узниц отпускают на
свободу с полным прощением, если грех их не слишком велик (воровст-
во или скупка краденного), или же битыми кнутом.
Но и наказание кнутом для горожанина - любимое зрелище. Не
всякому доводилось попробовать бич на своей спине, но каждый счита-
ет себя докой, обсуждая ловкость палача.
И хотя на Рыночной площади, кроме виселицы и позорного столба,
находится самый знаменитый в Майяре базар, аон анеа оставил у Савы
более яркого впечатления, чем эти многочисленные вестники смерти.
- У нас не так,- шептала она, подразумевая Тавин.
Стенхе улыбался. "У нас не так... У нас не так открыто,- думал
он про себя.- Но с каких это я пор говорю "у нас", думая о Сургаре?"
Мангурре предложил:
- Пойдем домой, а? Чего шататься по улицам?
- Хорошо,- согласилась Сава.- Но давайтеа еще посмотрим на
храм Орота.
Орота ничем бы не выделялся среди многочисленных гертвирских
храмов, если бы в нем уже четыре столетия не венчались на королевс-
тво майярские государи.
- Я хочу посмотреть,- сказала Сава,- ведь это на меня могли бы
после смерти короля возложить корону.
- Сюда ты можешь прийти открыто, со свитой,- заметил Стенхе.
- Да,- ответила она.- Непременно приду.
Она прошла по стертым каменным плитам к алтарю, ступая на раз-
ноцветные пятна света, пропускаемые витражами. Молящихся в храме
было немного. Стенхе подумал, что Сава слишком выделяется среди них
своей независимой повадкой.
Он кашлянул. Сава не оглянулась, но, сбросив груз привычек,
помолилась, встав на колени перед наиболее почитаемыми образами.
Потом она положила монету на блюдо для пожертвований и пошла вдоль
стен, останавливаясь иногда помолиться перед некоторыми из икон или
статуй.
Слишком прямо держится,- думал с досадой Стенхе.- Не привыкла
кланяться..."
Перед одним из горельефов Сава замерла. Молодой священник за-
метил ее задумчивое остолбенение и подошел. Стенхе тоже придвинулся
- на тот случай, если намерения парня не вплне благочестивы. Ман-
гурре остался на месте, чтобы обеспечить отступление, если придется
срочно уходить.
Может, и были у священника нечестивые намерения. Он начал го-
ворить о том, что горельеф, к сожалению, не закончен, но нет масте-
ра, который бы завершил работу.
- Не закончен?- обернулась к нему Сав.- Почему же он не закон-
чен? По-моему, тут изображено все, что хотел скульптор.
Парень стал объяснять, что горельеф должен был изображать три-
аду, трех ангелов, в руках которых жизнь человеческая, изваяны же
всего две фигуры...
- Кто из нас слеп, святой отец?- спросила резко Сава и огляну-
лась, встретившись глазами со Стенхе.
Стенхе чуть заметно дернул щекой:
"Ну что же ты, госпожа моя? Обещала же, что будешь вести себя,
как простолюдинка..."
Сава не заметила его укора.
- А ты, сударь,- спросила она его как незнакомого,- ты тоже
видишь только двух ангелов?
Стенхе повернулся и рассмотрел горельеф повнимательнее. Двух
ангелов увидел он: одного в венке цветов, с цветами в руках - анге-
ла, дающего жизнь, Ангела Жизни; второй ангел был суров, со свитком
в одной руке и мечом в другой - то был Ангел Смерти. Третьего анге-
ла не видел Стенже.
- Я вижу двух, дочка,- ответил Стенхе мягко.- Где ж ты угляде-
ла третьего?
Сава взяла его за рукав, потянула к себе, отступив на шаг.
Стенхе стал на ее место, глянул опять - и увидел. Складки камня
сложились в неземной красоты лик. Стенхе шагнул вперед - красота
распалась, превратилась в уродливую маску и исчезла.
- Святые небеса!- вымолвил хокарэм.
Священник, отодвинув Стенхе, тоже увидел; Ангел Судьбы стоял
перед ним, грозный и милостивый одновременно.
И Священник запел, потрясенный, древний гимн. В высоких сводах
собора одинокий голос его терялся, и спешили к нему уже другие,
чтобы узнать, в чем дело, ибо, хотя храмы стоят, чтобы в них моли-
лись, гимны все же положено распевать в свой черед, так как служе-
ние богам требует порядка... И Стенхе воспользовался поднятой суе-
той, чтобы увести Саву из собора.
- Стенхе,- сказала Сава задумчиво, когда они спешили к замку
Орвит-Пайер.- Вот это и есть то, о чем говорится в гимне:"Каждый
может увидеть миг рождения или миг смерти, но миг, когда обращен к
тебе лик Судьбы, поймет не каждый"?
Стенхе хмыкнул.
- Ну и кутерьму ты подняла, госпожа моя,- проговорил Мангурре,
догоняя их.- Идем быстрее, а то тебя провозгласят блаженной.
- Ну-ну,- усмехнулся Стенхе.- Не так все скоро. Сначала Святое
Братство будет проверять, не происки ли это демонов.
- Да уж,- подтвердила Сава.- И я боюсь, знаю, что они решат,
когда дознаются, кто я. Жена Руттула в святые попасть не может.
- Будет, пожалуй, лучше,- заявил Стенхе,- если Пайра не узна-
ет, какой переполох мы подняли.
- По-моему, тоже,- согласился Мангурре.- Он ведь мне стро-
го-настрого велел, чтобы все было тихо.
В замок они попали через одну из боковых калиток. Савиного от-
сутствия еще никто не заметил, и она со Стенхе быстро прошла по ко-
ридорам в отведенные ей покои.
Камеристка, оказывается, тоже не скучала, пока Сава прогулива-
лась по городу. Маву, лежащий у порога (якобы охраняющий принцес-
су), взял на себя труд развлекать девушку разными байками. Развле-
чений же другого характера они себе позволить не могли, так как в
комнате постоянно сидели, на тот случай, если понадобятся больной,
служанки, и сердобольные тетушки Пайры заглядывали, чтобы предло-
жить нюхательные соли, микстуры и настои.
Стенхе остановился у порога, разглядывая с неодобрением легко-
мысленного оболтуса Маву. Сава же прошла в комнату и скрылась за
занавесями кровати. Несколько минут спустя послышался ее звонкий
голос: ей стало лучше, и она теперь приказывала подать ей платье,
открыть окна свету и предупредить Пайру, что она будет обедать
вместе со всеми.
К обеду о случившемся в храме Орота чуде уже было известно.
- Твое прибытие, госпожа моя, благотворно повлияло на наши
святыни,- сказал Пайра за трапезным столом. Его тетушки потрясенно
ахнули.
- Мне кажется, Пайра,- строго отвечала Сава,- ты слишком воль-
но говоришь на священные темы.
Пайра не смутился. Для мужчины, для воина благочестие не обя-
зательно.
- Значит, ты веришь в то, о чем говорят эти люди?
- Если божественное небо явило людям свою милость,- сказала
Сава как могла серьезно,- почему я должна сомневаться? История учит
нас внимательней прислушиваться к божьим знамениям...
Но когда назавтра Сава уже в княжеских одеждах посетила храм
орота, у нее не хватило духу еще раз взглянуть в лицо Ангелу Судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
свиты по дороге от пристани присоединились несколько знатных гос-
под, большей частью сыновья майярских аристократов со своими отря-
дами, все расфранченные по-праздничному, нарядные, веселые - как и
надлежит быть в сопровождении молодой дамы.
Маву для такого случая тоже принарядился, начистил до неверо-
ятного блеска свои короткие сапожки, надел щегольской узорчатый по-
яс, волосы тщательно расчесал щеткой, смоченной соком дерева ран-
тал, чтобы волосы блестели и отливали под лучами солнца медью.
Стенхе суетное франтовство не признавал, но одежду почистил, а
также заставил на ней сиять все пряжки и пряжечки, так что в срав-
нении с Маву неряхой не выглядел.
А в повозке Савы шли последние приготовления. Дорожное платье
она сменила уже на нарядное; теперь камеристка, осторожно пробира-
аясь вокруг разложенного подола, помогала Саве укладывать волосы.
Когда до замка Орвит-Пайер, где Саве предстояло жить в Гертви-
ре, осталось несколько минут езды, произошло несчастье - Сава обна-
ружила, что сломала ноготь.
- Дьявольщина!- прошипела она, торопливо обкусывая его. Опили-
вать, придавая ногтю благородную овальную форму, уже не было времени.
Такая мелочь, как сломаннный ноготь, может сильно испортить
настроение. В Савитри Сава не обращала внимания на форму ногтей,
нетерпеливо обкусывая, когда они начинали мешать ей, однако путе-
шествия по Майяру в закрытой повозке Сава от нечего делать усердно
полировала ногти, берегла, следила за ними... Обидно же, господа!
И едва она ступила на мощеный двор замка Пайер, ноготь стал
мешать ей, цепляясь заусенцами за ткань.
Стенхе глянул на нее с тревогой. Сава поймала его взгляд и ре-
шительно сломала второй ноготь, на мизинце. Это, как ни странно,
успокоило ее.
- Хороший у тебя замок,- благожелательно заметила она Пайре, и
его многочисленные тетушки, старые и молодые, заулыбались шире -
принцесса была вовсе не в гневе.
В Гертвире Сава захотела посмотреть город. Пайра показал ей
улицы города свысоты стен замка Пайер, но Саве было мало этого.
- Я в самом городе хочу побывать,- сказала она Стенхе.
- Это не так просто устроить,- возразил Стенхе.- Тут нужна по-
мощь Пайры.
- Я попрошу его.
- Разве он согласится?
После недолгого колебания Пайра согласился - предварительно
посоветовавшись с Мангурре. Было объявлено, что принцесса устала с
дороги и чувствует себя больной. В покоях, отведенных принцессе,
воцарилась тишина, окна занавесили, создав в опочивальне густой
сумрак, а в спрятанной под балдахином постели устроилась в принцес-
синой сорочке камеристка.
Сама же Сава в платье камеристки и в сопровождении Стенхе и
Мангурре, переодетых горожанами, вышла в город. Гертвир совсем не
был похож на Тавин. Улочки тесные и очень грязнве. Стенхе, велев
обуться в деревянные башмаки, оказался прав - ручьи помоев превра-
щали улицы в болото.
- Не ходи под окнами,- предостерег Стенхе.- Иди по середине
улицы. Не ровен час, какая-нибудь хозяйка выльет ведро. Правда, по-
лагается делать это ночью, но всякое может случиться. И когда на
тебя выльют ушат всякой дряни, ведь не будет утешать мысль, что
твой обидчик нарушил закон.
Не понравился Саве грязный и тесный Гертвир. Более же всего ее
поразило то, что в каждом квартале города есть виселица, или позор-
ный столб, или и то, и другое вместе. Года не проходит, чтобы пра-
восудие высоких властей не отправило в мир иной около сотни воров,
бродяг, других преступников самых разных рангов. Конечно, в годы
эпидемий, когда стихия берет на себя роль палача, эшафоты теряют
значительное число своих жертв, зато во времена смут и мятежей это
сокращение с лихвой покрывается.
В Майяре виселицы строятся добротно, на десятилетия, даже на
века: в квартале Льеторвир виселица простояла два века, пока за
ветхостью не было решено поставить новую.
Вешают не только живых, но и мертвых. Так, например, повесили
одного добропорядочного торговца преклонных лет. Его преступлениеи
состояло в том, что он "сам себя повесил и задушил".
А вот если бедняга повинен в заговоре против короля, виселицы
уже недостаточно: осужденного, привязанного к лошади, волокут по
улицам. Лошадь скачет галопом, и к тому времени, когда смертника
притащат к эшафоту, жизнь едва теплится в нем.
Фальшивомонетчиков варят заживо. Чеканить деньги - это важней-
шая привилегия короля и высочайших принцев, поэтому неудивительно,
что такое преступление наказывается жестоко. Смерть превращается в
мучительную и продолжительную пытку.
Колдунов, еретиков, отравителей сжигают на костре, предвари-
тельно выставив у позорного костра на Рыночной площади. И те, кого
сжигают на "быстром огне", могут считать, что им повезло.
Для людей благородного сословия такие виды смерти считааааают-
ся позорными. Бывает, король из милости заменяет такую казнь на бо-
лее подобающую дворянину: обезглавливание или четвертование.
На колесование сходятся поглазет зеваки даже из других кварта-
лов. Вообще же всякая казнь - зрелище, любимое городскими жителями.
И поскольку зрелищ подобного рода в городе хватает, горожанин еще
может попривередничать, оценивая работу палача.
Казнь женщин не пользуется особыми симпатиями толпы. Люди со-
бираются посмотреть, разве что если преступница хороша собой или
очень известна в городе. Сама же процедура скучна: женщин вешать не
принято, подвергать другим видам казни тоже - их просто закапывают
живьем. Бывает, женщина хитрит, пытаясь избежать казни, приносит
присягу, что она беременна. Присяга присягой, но к ней направляют
опытных старух, и те определяют, правду ли сказала несчастная. Если
солгала, закапывют, если сказала правду - тоже, но после рождения
ребенка. Дитя отдают родственникам или, если таковых не найдется, в
приют. Правда, подобная отсрочка нередко спасает жизнь осужденной5
уж так в Майяре принято, что если в высочайших семьях благополучно
разрешится от бремени знатная дама, беременных узниц отпускают на
свободу с полным прощением, если грех их не слишком велик (воровст-
во или скупка краденного), или же битыми кнутом.
Но и наказание кнутом для горожанина - любимое зрелище. Не
всякому доводилось попробовать бич на своей спине, но каждый счита-
ет себя докой, обсуждая ловкость палача.
И хотя на Рыночной площади, кроме виселицы и позорного столба,
находится самый знаменитый в Майяре базар, аон анеа оставил у Савы
более яркого впечатления, чем эти многочисленные вестники смерти.
- У нас не так,- шептала она, подразумевая Тавин.
Стенхе улыбался. "У нас не так... У нас не так открыто,- думал
он про себя.- Но с каких это я пор говорю "у нас", думая о Сургаре?"
Мангурре предложил:
- Пойдем домой, а? Чего шататься по улицам?
- Хорошо,- согласилась Сава.- Но давайтеа еще посмотрим на
храм Орота.
Орота ничем бы не выделялся среди многочисленных гертвирских
храмов, если бы в нем уже четыре столетия не венчались на королевс-
тво майярские государи.
- Я хочу посмотреть,- сказала Сава,- ведь это на меня могли бы
после смерти короля возложить корону.
- Сюда ты можешь прийти открыто, со свитой,- заметил Стенхе.
- Да,- ответила она.- Непременно приду.
Она прошла по стертым каменным плитам к алтарю, ступая на раз-
ноцветные пятна света, пропускаемые витражами. Молящихся в храме
было немного. Стенхе подумал, что Сава слишком выделяется среди них
своей независимой повадкой.
Он кашлянул. Сава не оглянулась, но, сбросив груз привычек,
помолилась, встав на колени перед наиболее почитаемыми образами.
Потом она положила монету на блюдо для пожертвований и пошла вдоль
стен, останавливаясь иногда помолиться перед некоторыми из икон или
статуй.
Слишком прямо держится,- думал с досадой Стенхе.- Не привыкла
кланяться..."
Перед одним из горельефов Сава замерла. Молодой священник за-
метил ее задумчивое остолбенение и подошел. Стенхе тоже придвинулся
- на тот случай, если намерения парня не вплне благочестивы. Ман-
гурре остался на месте, чтобы обеспечить отступление, если придется
срочно уходить.
Может, и были у священника нечестивые намерения. Он начал го-
ворить о том, что горельеф, к сожалению, не закончен, но нет масте-
ра, который бы завершил работу.
- Не закончен?- обернулась к нему Сав.- Почему же он не закон-
чен? По-моему, тут изображено все, что хотел скульптор.
Парень стал объяснять, что горельеф должен был изображать три-
аду, трех ангелов, в руках которых жизнь человеческая, изваяны же
всего две фигуры...
- Кто из нас слеп, святой отец?- спросила резко Сава и огляну-
лась, встретившись глазами со Стенхе.
Стенхе чуть заметно дернул щекой:
"Ну что же ты, госпожа моя? Обещала же, что будешь вести себя,
как простолюдинка..."
Сава не заметила его укора.
- А ты, сударь,- спросила она его как незнакомого,- ты тоже
видишь только двух ангелов?
Стенхе повернулся и рассмотрел горельеф повнимательнее. Двух
ангелов увидел он: одного в венке цветов, с цветами в руках - анге-
ла, дающего жизнь, Ангела Жизни; второй ангел был суров, со свитком
в одной руке и мечом в другой - то был Ангел Смерти. Третьего анге-
ла не видел Стенже.
- Я вижу двух, дочка,- ответил Стенхе мягко.- Где ж ты угляде-
ла третьего?
Сава взяла его за рукав, потянула к себе, отступив на шаг.
Стенхе стал на ее место, глянул опять - и увидел. Складки камня
сложились в неземной красоты лик. Стенхе шагнул вперед - красота
распалась, превратилась в уродливую маску и исчезла.
- Святые небеса!- вымолвил хокарэм.
Священник, отодвинув Стенхе, тоже увидел; Ангел Судьбы стоял
перед ним, грозный и милостивый одновременно.
И Священник запел, потрясенный, древний гимн. В высоких сводах
собора одинокий голос его терялся, и спешили к нему уже другие,
чтобы узнать, в чем дело, ибо, хотя храмы стоят, чтобы в них моли-
лись, гимны все же положено распевать в свой черед, так как служе-
ние богам требует порядка... И Стенхе воспользовался поднятой суе-
той, чтобы увести Саву из собора.
- Стенхе,- сказала Сава задумчиво, когда они спешили к замку
Орвит-Пайер.- Вот это и есть то, о чем говорится в гимне:"Каждый
может увидеть миг рождения или миг смерти, но миг, когда обращен к
тебе лик Судьбы, поймет не каждый"?
Стенхе хмыкнул.
- Ну и кутерьму ты подняла, госпожа моя,- проговорил Мангурре,
догоняя их.- Идем быстрее, а то тебя провозгласят блаженной.
- Ну-ну,- усмехнулся Стенхе.- Не так все скоро. Сначала Святое
Братство будет проверять, не происки ли это демонов.
- Да уж,- подтвердила Сава.- И я боюсь, знаю, что они решат,
когда дознаются, кто я. Жена Руттула в святые попасть не может.
- Будет, пожалуй, лучше,- заявил Стенхе,- если Пайра не узна-
ет, какой переполох мы подняли.
- По-моему, тоже,- согласился Мангурре.- Он ведь мне стро-
го-настрого велел, чтобы все было тихо.
В замок они попали через одну из боковых калиток. Савиного от-
сутствия еще никто не заметил, и она со Стенхе быстро прошла по ко-
ридорам в отведенные ей покои.
Камеристка, оказывается, тоже не скучала, пока Сава прогулива-
лась по городу. Маву, лежащий у порога (якобы охраняющий принцес-
су), взял на себя труд развлекать девушку разными байками. Развле-
чений же другого характера они себе позволить не могли, так как в
комнате постоянно сидели, на тот случай, если понадобятся больной,
служанки, и сердобольные тетушки Пайры заглядывали, чтобы предло-
жить нюхательные соли, микстуры и настои.
Стенхе остановился у порога, разглядывая с неодобрением легко-
мысленного оболтуса Маву. Сава же прошла в комнату и скрылась за
занавесями кровати. Несколько минут спустя послышался ее звонкий
голос: ей стало лучше, и она теперь приказывала подать ей платье,
открыть окна свету и предупредить Пайру, что она будет обедать
вместе со всеми.
К обеду о случившемся в храме Орота чуде уже было известно.
- Твое прибытие, госпожа моя, благотворно повлияло на наши
святыни,- сказал Пайра за трапезным столом. Его тетушки потрясенно
ахнули.
- Мне кажется, Пайра,- строго отвечала Сава,- ты слишком воль-
но говоришь на священные темы.
Пайра не смутился. Для мужчины, для воина благочестие не обя-
зательно.
- Значит, ты веришь в то, о чем говорят эти люди?
- Если божественное небо явило людям свою милость,- сказала
Сава как могла серьезно,- почему я должна сомневаться? История учит
нас внимательней прислушиваться к божьим знамениям...
Но когда назавтра Сава уже в княжеских одеждах посетила храм
орота, у нее не хватило духу еще раз взглянуть в лицо Ангелу Судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30