О чем вообще разговор? Два человека, так? Свидетелей никаких, так? Ну и сколько времени уйдет на то, чтобы спросить двух человек?
– Ну, не все так просто, – со значительным видом сказал Блэкберн.
– Все проще пареной репы, – язвительно сказал Гарвин. – Все очень просто! «Конли-Уайт» – это компания, помешанная на своем имидже. Она продает учебники школьным советам, в которых верят еще в Ноев ковчег. Она продает детские журналы и владеет заводом по производству витаминов. Одна из их фирм производит детское питание. «Рэйнбоу Маш» или что-то в этом роде. Теперь «Конли-Уайт» хочет приобрести нашу фирму, и в самый разгар переговоров высокопоставленную женщину-администратора, которая по всем планам должна в течение ближайших двух лет стать директором, обвиняют в том, что она домогалась женатого мужчину. Да ты представляешь себе, что сделают люди из «Конли», если эта история выплывет наружу? Ты отлично знаешь, что Николс спит и видит, как бы найти повод дать задний ход. Вот ему радость будет!
– Но Сандерс уже поставил нашу беспристрастность под вопрос, – возразил Блэкберн, – и я не могу с уверенностью сказать, как много человек знают о… э-э… предыдущих инцидентах, которые мы…
– Довольно мало, – вставила Каплан. – Это ведь не всплывало на прошлогоднем совещании руководящего состава компании?
– Погодите минуту, – сказал Гарвин. – Насколько я помню, у нас не должно быть правовых проблем в отношении работников управленческого звена?
– Точно, – подтвердил Блэкберн. – Работающие в настоящее время сотрудники управления по закону не могут допрашиваться или свидетельствовать по подобным делам.
– И никто у нас с прошлого года не уходил? Никто не уволился, не перевелся на другую работу?
– Никто.
– Прекрасно. Ну так к черту его! – Гарвин повернулся к Эвертсу. – Билл, я хочу, чтобы ты пошерстил все документы и внимательно прочитал все, что как-либо касается Сандерса. Посмотри, не найдется ли какой-нибудь зацепки. В случае чего сразу дай мне знать.
– Конечно, – ответил Эвертс. – Но я думаю, он чист.
– Ладно-ладно, – повторил Гарвин, – ты, главное, посмотри. Так, а что может заставить Сандерса дать отбой? Чего он хочет?
– Боб, я думаю, что он хочет сохранить свою работу, – предположил Блэкберн.
– Он не может сохранить свою работу. – В том-то и дело, – вздохнул Блэкберн. Гарвин фыркнул.
– Если он все-таки пойдет в суд, какие претензии щргут быть нам предъявлены?
– Я не думаю, что на основании происшедшего тогда т кабинете он может что-нибудь состряпать. Самая большая претензия может быть заявлена по поводу нашего отказа провести глубокое всестороннее расследование и Вить делу надлежащий ход. Если мы не будем осторожны, Сандерс может одержать победу только за счет этого. И, так считаю.
– Вот мы и будем осторожны. Отлично.
– Послушайте, ребята, – предупредил Блэкберн, – я чувствую, что должен всех предостеречь: очень деликатная ситуация требует тщательного обдумывания каждой детали. Как сказал Паскаль: «Бог – в мелочах». И в данном конкретном случае относительное равновесие между двумя противоречащими друг другу официальными заявлениями вынуждает меня честно сказать, что нельзя заранее с абсолютной точностью предсказать…
– Фил, – оборвал его Гарвин, – не мельтеши.
– Майс, – вмешалась Каштан.
– Что? – не понял Блэкберн.
– Это Майс ван дер Роге сказал: «Бог – в мелочах».
– Кого это, черт возьми, интересует? – грохнул кулаком по столу Гарвин. – Суть в том, что Сандерс, не имея шансов на выигрыш, тем не менее держит нас за яйца. И понимает это!
Блэкберна покоробило.
– Я не стал бы утверждать это в такой форме, – сказал он, – но… Но мы в заднице. Или нет?
– Да.
– Том не дурак, – сказала Каплан. – Немного наивный, но не дурак.
– Еще бы, – подтвердил Гарвин. – Не забывайте, что это я его натаскивал. Научил его всему, что он умеет. Он может доставить большие неприятности. – Он повернулся к Блэкберну. – Подведем итог: что там от нас требуется? Беспристрастие, так?
– Да…
– И мы хотим избавиться от Сандерса.
– Точно.
– Ладно. Как он отнесется к третейскому суду?
– Не знаю. Но сомневаюсь, что с энтузиазмом.
– Почему?
– Ну, обычно мы прибегаем к услугам посредников тогда, когда нужно разрешить вопросы, касающиеся дорожных расходов для уезжающих сотрудников.
– Ну и что?
– Я думаю, как Сандерс на это посмотрит.
– В любом случае надо попробовать. Скажи ему, что решающего значения это не имеет – может, удастся его на этом подловить. Дай ему три кандидатуры, и пускай он выберет, кого захочет. На завтра. Мне нужно с ним говорить?
– Возможно. Давайте сначала я сам попробую.
– Валяй.
Каплан заметила:
– Но, конечно, если мы прибегаем к услугам посредника, мы рискуем столкнуться с последствиями.
– Ты хочешь сказать, что посредник может рассудить не в нашу пользу? – спросил Гарвин. – Ничего, я принимаю такой риск. Самое важное, чтобы дело было разрешено тихо – и быстро. Я не хочу, чтобы Эд Николс наступал мне на пятки. На пятницу у нас назначена пресс-конференция, и я хочу, чтобы к этому времени все дело было благополучно похоронено, а Мередит Джонсон была представлена журналистам как новый руководитель филиала, всем ясно?
Присутствующие подтвердили свое согласие.
– Тогда к делу, – распорядился Гарвин и вышел из Комнаты. Блэкберн заторопился за ним.
* * *
В коридоре Гарвин пожаловался Блэкберну:
– Вот зараза! Должен тебе признаться, мне очень не по себе из-за всего этого.
– Понимаю, – скорбно сказал Блэкберн, печально качая головой.
– Ты на этом деле здорово обкакался, Фил. Ты мог все сделать лучше. Намного лучше!
– Как? Что я мог сделать? Сандерс заявил, что она приставала к нему. Это дело серьезное.
– Мередит Джонсон – половина успеха нашего слияния, – ровным голосом сказал Гарвин.
– Да, Боб, конечно.
– Мы не можем ее потерять.
– Да, Боб. Но мы оба знаем, что в прошлом она была…
– Она доказала всем, что у нее выдающийся административный талант, – перебил его Гарвин. – И я не позволю всякими голословными обвинениями ставить под угрозу ее карьеру.
Блэкберн знал о непоколебимой поддержке Гарвином Мередит. Уже несколько лет Гарвин замечал в ней только хорошее. Когда же кто-то в его присутствии заводил разговор о ее недостатках, он немедленно переводил беседу в другое русло. Переубедить его было невозможно. Но сейчас Блэкберн почувствовал, что он должен хотя бы попробовать.
– Боб, – начал он, – Мередит тоже человек, и мы знаем, что у нее есть свои недостатки…
– Ага, – согласился Гарвин. – Она молода и честна. У нее есть энтузиазм и желание работать в команде. И, конечно, она женщина. Вот это настоящий недостаток – быть женщиной.
– Но, Боб…
– Все, мне надоело, я не хочу больше это обсуждать, – продолжал Гарвин. – У нас не предоставляют женщинам высоких административных постов. В деловом мире Америки полным-полно мужчин, и, когда я говорю о том, чтобы дать шанс женщине, всегда кто-нибудь начинает причитать: «Но, Боб…» Черт возьми, Фил, должны же мы когда-нибудь сломать эту стенку!
Блэкберн вздохнул: Гарвин опять ушел от прямого разговора.
– Боб, никто не против того, чтобы… – начал было он.
– Все против. Вот ты против, Фил – ты ищешь объяснения и оправдания, чтобы заявить, будто Мередит нам не подходит. И я знаю, что, назови я какую-нибудь другую женщину, нашлись бы другие причины, чтобы отвергнуть ее. Я устал от этого.
Блэкберн попытался протестовать.
– Но у нас есть Стефани, у нас есть Мери Энн…
– Видимость! – Гарвин жестом отвел все возражения. – Ну да, конечно, давайте позволим женщине стать финдиректором. Давайте отдадим им пару должностей среднего ранга – бросим им косточку. Но факт остается фактом, и ты не сможешь объяснить мне, почему умная, способная молодая женщина, желающая добиться чего-то в бизнесе, не может получить хорошей руководящей работы. Ну да, на это есть сотни причин, очень убедительных причин, но в конечном счете это просто предрассудки. И кто-то должен положить этому конец. Мы дадим этой прекрасной женщине возможность проявить себя!
– Да, Боб, – сказал Блэкберн, – но с вашей стороны, по-моему, будет благоразумно узнать, что думает сама Мередит по поводу сложившейся ситуации.
– Узнаю. Я точно узнаю, что, черт возьми, случилось. Хотя я уже сейчас знаю, что она мне расскажет. Тем не менее этот вопрос нужно как-то решать.
– Да, все будет сделано, Боб.
– Я хочу, чтобы тебе было ясно – я жду от тебя всех необходимых мер для разрешения дела.
– Конечно, Боб.
– Всех необходимых мер, – повторил Гарвин. – Нажми на Сандерса, пусть он это почувствует. Потряси его клетку, Фил!
– Хорошо, Боб.
– Я поговорю с Мередит. А ты позаботься о Сандерсе!
Потряси его клетку так, чтобы он в синяках ходил…
* * *
– А, Боб! – Мередит Джонсон стояла у одного из Центральных столов в диагностической лаборатории, Уклонившись рядом с Марком Ливайном над выпотрошенными «мерцалками». Заметив стоявшего у стены Гарвина, она сразу выпрямилась и подошла к нему: – Я не могу передать, как мне неприятно из-за этого инцидента с Сандерсом.
– Да, у нас в связи с этим появились небольшие проблемы, – согласился Гарвин.
– Я снова и снова пытаюсь понять, как же мне нужно было поступить, – сказала она. – Но он был зол и совершенно неуправляем. Он слишком много выпил и вел себя неподобающе. Нельзя сказать, чтобы такого у нас никогда не было, но… – Она пожала плечами. – В любом случае мне очень жаль.
– По-видимому, он собирается предъявить обвинение сексуальном преследовании.
– Как это неприятно, – огорчилась Мередит, – но я думаю, что это часть его плана – унизить меня, дискредитировать в глазах сотрудников отдела.
– Я не допущу этого, – пообещал Гарвин.
– Он рассвирепел оттого, что я получила эту работу, и он не мог смириться, что я стану его начальником. Он просто пытался показать мне мое место. Таковы многие мужчины. – Мередит печально качнула головой. – Несмотря на все эти разговоры о новом мужском мышлении я боюсь, что таких людей, как вы, Боб, найдется очень немного.
– Меня заботит, что официальное разбирательство может стать препятствием в продаже фирмы, – сказал Гарвин.
– Не вижу, почему это должно перерасти во что-то значительное, – ответила Мередит. – Полагаю, мы в состоянии держать все под контролем.
– Это станет серьезной проблемой, если он зарегистрирует жалобу в государственной Комиссии по правам человека.
– Вы хотите сказать, что он вынесет дело на обсуждение вне стен компании? – спросила Мередит.
– Да, именно это я и хочу сказать.
Мередит уставилась в пространство: похоже было, что ей впервые изменило самообладание. Она прикусила губу.
– Может получиться очень ловко.
– Еще бы. Я послал Фила узнать, согласится ли Сандерс на третейский суд. С опытным незаинтересованным человеком со стороны в качестве посредника. Кем-нибудь вроде судьи Мерфи. Я попробую организовать это уже завтра.
– Отлично, – сказала Мередит. – Я могу раздвинуть свое завтрашнее расписание так, чтобы выкроить пару свободных часов. Но я не представляю, что из этого получится. Он ни в чем не признается, я уверена, а свидетелей
нет.
– Я хочу, чтобы ты во всех подробностях посвятила меня в события прошлого вечера, – сказал Гарвин.
– О, Боб, – вздохнула Мередит, – каждый раз, когда я об этом вспоминаю, виню только себя.
– Не нужно, Мередит.
– Я знаю, но не могу иначе. Если бы моя секретарша не пошла решать свои квартирные вопросы, я могла бы вызвать ее в кабинет и ничего бы не случилось.
– Я думаю, будет лучше, если ты расскажешь мне все, Мередит.
– Конечно, Боб…
Мередит наклонилась и несколько минут негромко что-то говорила спокойным, ровным голосом. Гарвин стоял рядом с ней и слушал, свирепо мотая головой.
* * *
Дон Черри взгромоздил ноги в кроссовках «Найк» на стол Ливайна.
– Ага, значит, Гарвин вошел к вам, и что дальше?
– А дальше он встал вон там, в уголочке, тихонечко переминаясь с ноги на ногу – ну, знаешь, как он обычно переминается. Ждал, когда его заметят. Ничего не говорил – просто стоял и ждал, когда на него обратят внимание. А Мередит в это время разговаривала со мной насчет «мерцалок», которые я разложил для нее на столе – я как раз показывал ей, какую неисправность мы нашли в лазерных головках…
– Она врубилась?
– Ага, вроде бы. Она, конечно, не Сандерс, но тоже ничего. Быстро учится.
– И пахнет от нее приятнее, чем от Сандерса, – вставил Черри.
– Да, мне ее духи нравятся, – сказал Ливайн. – Taк или иначе…
– Одеколон Сандерса оставляет желать много лучшего.
– Ага. Так или иначе Гарвину скоро надоело скакать в уголке, и он деликатненько так кашлянул. Мередит его заметила и сказала: «О!» Даже не сказала, а вроде как выдохнула с такой дрожью, ну будто у нее дыхание перехватило, знаешь?
– Угу, – сказал Черри. – Мы здесь будем разводить турусы на колесах или как?
– Ты давай слушай, – огрызнулся Ливайн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Ну, не все так просто, – со значительным видом сказал Блэкберн.
– Все проще пареной репы, – язвительно сказал Гарвин. – Все очень просто! «Конли-Уайт» – это компания, помешанная на своем имидже. Она продает учебники школьным советам, в которых верят еще в Ноев ковчег. Она продает детские журналы и владеет заводом по производству витаминов. Одна из их фирм производит детское питание. «Рэйнбоу Маш» или что-то в этом роде. Теперь «Конли-Уайт» хочет приобрести нашу фирму, и в самый разгар переговоров высокопоставленную женщину-администратора, которая по всем планам должна в течение ближайших двух лет стать директором, обвиняют в том, что она домогалась женатого мужчину. Да ты представляешь себе, что сделают люди из «Конли», если эта история выплывет наружу? Ты отлично знаешь, что Николс спит и видит, как бы найти повод дать задний ход. Вот ему радость будет!
– Но Сандерс уже поставил нашу беспристрастность под вопрос, – возразил Блэкберн, – и я не могу с уверенностью сказать, как много человек знают о… э-э… предыдущих инцидентах, которые мы…
– Довольно мало, – вставила Каплан. – Это ведь не всплывало на прошлогоднем совещании руководящего состава компании?
– Погодите минуту, – сказал Гарвин. – Насколько я помню, у нас не должно быть правовых проблем в отношении работников управленческого звена?
– Точно, – подтвердил Блэкберн. – Работающие в настоящее время сотрудники управления по закону не могут допрашиваться или свидетельствовать по подобным делам.
– И никто у нас с прошлого года не уходил? Никто не уволился, не перевелся на другую работу?
– Никто.
– Прекрасно. Ну так к черту его! – Гарвин повернулся к Эвертсу. – Билл, я хочу, чтобы ты пошерстил все документы и внимательно прочитал все, что как-либо касается Сандерса. Посмотри, не найдется ли какой-нибудь зацепки. В случае чего сразу дай мне знать.
– Конечно, – ответил Эвертс. – Но я думаю, он чист.
– Ладно-ладно, – повторил Гарвин, – ты, главное, посмотри. Так, а что может заставить Сандерса дать отбой? Чего он хочет?
– Боб, я думаю, что он хочет сохранить свою работу, – предположил Блэкберн.
– Он не может сохранить свою работу. – В том-то и дело, – вздохнул Блэкберн. Гарвин фыркнул.
– Если он все-таки пойдет в суд, какие претензии щргут быть нам предъявлены?
– Я не думаю, что на основании происшедшего тогда т кабинете он может что-нибудь состряпать. Самая большая претензия может быть заявлена по поводу нашего отказа провести глубокое всестороннее расследование и Вить делу надлежащий ход. Если мы не будем осторожны, Сандерс может одержать победу только за счет этого. И, так считаю.
– Вот мы и будем осторожны. Отлично.
– Послушайте, ребята, – предупредил Блэкберн, – я чувствую, что должен всех предостеречь: очень деликатная ситуация требует тщательного обдумывания каждой детали. Как сказал Паскаль: «Бог – в мелочах». И в данном конкретном случае относительное равновесие между двумя противоречащими друг другу официальными заявлениями вынуждает меня честно сказать, что нельзя заранее с абсолютной точностью предсказать…
– Фил, – оборвал его Гарвин, – не мельтеши.
– Майс, – вмешалась Каштан.
– Что? – не понял Блэкберн.
– Это Майс ван дер Роге сказал: «Бог – в мелочах».
– Кого это, черт возьми, интересует? – грохнул кулаком по столу Гарвин. – Суть в том, что Сандерс, не имея шансов на выигрыш, тем не менее держит нас за яйца. И понимает это!
Блэкберна покоробило.
– Я не стал бы утверждать это в такой форме, – сказал он, – но… Но мы в заднице. Или нет?
– Да.
– Том не дурак, – сказала Каплан. – Немного наивный, но не дурак.
– Еще бы, – подтвердил Гарвин. – Не забывайте, что это я его натаскивал. Научил его всему, что он умеет. Он может доставить большие неприятности. – Он повернулся к Блэкберну. – Подведем итог: что там от нас требуется? Беспристрастие, так?
– Да…
– И мы хотим избавиться от Сандерса.
– Точно.
– Ладно. Как он отнесется к третейскому суду?
– Не знаю. Но сомневаюсь, что с энтузиазмом.
– Почему?
– Ну, обычно мы прибегаем к услугам посредников тогда, когда нужно разрешить вопросы, касающиеся дорожных расходов для уезжающих сотрудников.
– Ну и что?
– Я думаю, как Сандерс на это посмотрит.
– В любом случае надо попробовать. Скажи ему, что решающего значения это не имеет – может, удастся его на этом подловить. Дай ему три кандидатуры, и пускай он выберет, кого захочет. На завтра. Мне нужно с ним говорить?
– Возможно. Давайте сначала я сам попробую.
– Валяй.
Каплан заметила:
– Но, конечно, если мы прибегаем к услугам посредника, мы рискуем столкнуться с последствиями.
– Ты хочешь сказать, что посредник может рассудить не в нашу пользу? – спросил Гарвин. – Ничего, я принимаю такой риск. Самое важное, чтобы дело было разрешено тихо – и быстро. Я не хочу, чтобы Эд Николс наступал мне на пятки. На пятницу у нас назначена пресс-конференция, и я хочу, чтобы к этому времени все дело было благополучно похоронено, а Мередит Джонсон была представлена журналистам как новый руководитель филиала, всем ясно?
Присутствующие подтвердили свое согласие.
– Тогда к делу, – распорядился Гарвин и вышел из Комнаты. Блэкберн заторопился за ним.
* * *
В коридоре Гарвин пожаловался Блэкберну:
– Вот зараза! Должен тебе признаться, мне очень не по себе из-за всего этого.
– Понимаю, – скорбно сказал Блэкберн, печально качая головой.
– Ты на этом деле здорово обкакался, Фил. Ты мог все сделать лучше. Намного лучше!
– Как? Что я мог сделать? Сандерс заявил, что она приставала к нему. Это дело серьезное.
– Мередит Джонсон – половина успеха нашего слияния, – ровным голосом сказал Гарвин.
– Да, Боб, конечно.
– Мы не можем ее потерять.
– Да, Боб. Но мы оба знаем, что в прошлом она была…
– Она доказала всем, что у нее выдающийся административный талант, – перебил его Гарвин. – И я не позволю всякими голословными обвинениями ставить под угрозу ее карьеру.
Блэкберн знал о непоколебимой поддержке Гарвином Мередит. Уже несколько лет Гарвин замечал в ней только хорошее. Когда же кто-то в его присутствии заводил разговор о ее недостатках, он немедленно переводил беседу в другое русло. Переубедить его было невозможно. Но сейчас Блэкберн почувствовал, что он должен хотя бы попробовать.
– Боб, – начал он, – Мередит тоже человек, и мы знаем, что у нее есть свои недостатки…
– Ага, – согласился Гарвин. – Она молода и честна. У нее есть энтузиазм и желание работать в команде. И, конечно, она женщина. Вот это настоящий недостаток – быть женщиной.
– Но, Боб…
– Все, мне надоело, я не хочу больше это обсуждать, – продолжал Гарвин. – У нас не предоставляют женщинам высоких административных постов. В деловом мире Америки полным-полно мужчин, и, когда я говорю о том, чтобы дать шанс женщине, всегда кто-нибудь начинает причитать: «Но, Боб…» Черт возьми, Фил, должны же мы когда-нибудь сломать эту стенку!
Блэкберн вздохнул: Гарвин опять ушел от прямого разговора.
– Боб, никто не против того, чтобы… – начал было он.
– Все против. Вот ты против, Фил – ты ищешь объяснения и оправдания, чтобы заявить, будто Мередит нам не подходит. И я знаю, что, назови я какую-нибудь другую женщину, нашлись бы другие причины, чтобы отвергнуть ее. Я устал от этого.
Блэкберн попытался протестовать.
– Но у нас есть Стефани, у нас есть Мери Энн…
– Видимость! – Гарвин жестом отвел все возражения. – Ну да, конечно, давайте позволим женщине стать финдиректором. Давайте отдадим им пару должностей среднего ранга – бросим им косточку. Но факт остается фактом, и ты не сможешь объяснить мне, почему умная, способная молодая женщина, желающая добиться чего-то в бизнесе, не может получить хорошей руководящей работы. Ну да, на это есть сотни причин, очень убедительных причин, но в конечном счете это просто предрассудки. И кто-то должен положить этому конец. Мы дадим этой прекрасной женщине возможность проявить себя!
– Да, Боб, – сказал Блэкберн, – но с вашей стороны, по-моему, будет благоразумно узнать, что думает сама Мередит по поводу сложившейся ситуации.
– Узнаю. Я точно узнаю, что, черт возьми, случилось. Хотя я уже сейчас знаю, что она мне расскажет. Тем не менее этот вопрос нужно как-то решать.
– Да, все будет сделано, Боб.
– Я хочу, чтобы тебе было ясно – я жду от тебя всех необходимых мер для разрешения дела.
– Конечно, Боб.
– Всех необходимых мер, – повторил Гарвин. – Нажми на Сандерса, пусть он это почувствует. Потряси его клетку, Фил!
– Хорошо, Боб.
– Я поговорю с Мередит. А ты позаботься о Сандерсе!
Потряси его клетку так, чтобы он в синяках ходил…
* * *
– А, Боб! – Мередит Джонсон стояла у одного из Центральных столов в диагностической лаборатории, Уклонившись рядом с Марком Ливайном над выпотрошенными «мерцалками». Заметив стоявшего у стены Гарвина, она сразу выпрямилась и подошла к нему: – Я не могу передать, как мне неприятно из-за этого инцидента с Сандерсом.
– Да, у нас в связи с этим появились небольшие проблемы, – согласился Гарвин.
– Я снова и снова пытаюсь понять, как же мне нужно было поступить, – сказала она. – Но он был зол и совершенно неуправляем. Он слишком много выпил и вел себя неподобающе. Нельзя сказать, чтобы такого у нас никогда не было, но… – Она пожала плечами. – В любом случае мне очень жаль.
– По-видимому, он собирается предъявить обвинение сексуальном преследовании.
– Как это неприятно, – огорчилась Мередит, – но я думаю, что это часть его плана – унизить меня, дискредитировать в глазах сотрудников отдела.
– Я не допущу этого, – пообещал Гарвин.
– Он рассвирепел оттого, что я получила эту работу, и он не мог смириться, что я стану его начальником. Он просто пытался показать мне мое место. Таковы многие мужчины. – Мередит печально качнула головой. – Несмотря на все эти разговоры о новом мужском мышлении я боюсь, что таких людей, как вы, Боб, найдется очень немного.
– Меня заботит, что официальное разбирательство может стать препятствием в продаже фирмы, – сказал Гарвин.
– Не вижу, почему это должно перерасти во что-то значительное, – ответила Мередит. – Полагаю, мы в состоянии держать все под контролем.
– Это станет серьезной проблемой, если он зарегистрирует жалобу в государственной Комиссии по правам человека.
– Вы хотите сказать, что он вынесет дело на обсуждение вне стен компании? – спросила Мередит.
– Да, именно это я и хочу сказать.
Мередит уставилась в пространство: похоже было, что ей впервые изменило самообладание. Она прикусила губу.
– Может получиться очень ловко.
– Еще бы. Я послал Фила узнать, согласится ли Сандерс на третейский суд. С опытным незаинтересованным человеком со стороны в качестве посредника. Кем-нибудь вроде судьи Мерфи. Я попробую организовать это уже завтра.
– Отлично, – сказала Мередит. – Я могу раздвинуть свое завтрашнее расписание так, чтобы выкроить пару свободных часов. Но я не представляю, что из этого получится. Он ни в чем не признается, я уверена, а свидетелей
нет.
– Я хочу, чтобы ты во всех подробностях посвятила меня в события прошлого вечера, – сказал Гарвин.
– О, Боб, – вздохнула Мередит, – каждый раз, когда я об этом вспоминаю, виню только себя.
– Не нужно, Мередит.
– Я знаю, но не могу иначе. Если бы моя секретарша не пошла решать свои квартирные вопросы, я могла бы вызвать ее в кабинет и ничего бы не случилось.
– Я думаю, будет лучше, если ты расскажешь мне все, Мередит.
– Конечно, Боб…
Мередит наклонилась и несколько минут негромко что-то говорила спокойным, ровным голосом. Гарвин стоял рядом с ней и слушал, свирепо мотая головой.
* * *
Дон Черри взгромоздил ноги в кроссовках «Найк» на стол Ливайна.
– Ага, значит, Гарвин вошел к вам, и что дальше?
– А дальше он встал вон там, в уголочке, тихонечко переминаясь с ноги на ногу – ну, знаешь, как он обычно переминается. Ждал, когда его заметят. Ничего не говорил – просто стоял и ждал, когда на него обратят внимание. А Мередит в это время разговаривала со мной насчет «мерцалок», которые я разложил для нее на столе – я как раз показывал ей, какую неисправность мы нашли в лазерных головках…
– Она врубилась?
– Ага, вроде бы. Она, конечно, не Сандерс, но тоже ничего. Быстро учится.
– И пахнет от нее приятнее, чем от Сандерса, – вставил Черри.
– Да, мне ее духи нравятся, – сказал Ливайн. – Taк или иначе…
– Одеколон Сандерса оставляет желать много лучшего.
– Ага. Так или иначе Гарвину скоро надоело скакать в уголке, и он деликатненько так кашлянул. Мередит его заметила и сказала: «О!» Даже не сказала, а вроде как выдохнула с такой дрожью, ну будто у нее дыхание перехватило, знаешь?
– Угу, – сказал Черри. – Мы здесь будем разводить турусы на колесах или как?
– Ты давай слушай, – огрызнулся Ливайн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55