В каждую он погрузил бочки с особым маслом с примесями порошка — эта идея тоже пришла к нему из книги Аспера.
Но самым важным из дел Сафара явилась встреча с отцом.
Все в отцовской мастерской было как в старые добрые времена: весело горела печь, сестра Кетера сидела за гончарным кругом, мать размешивала глазурь.
Видимо, Мирна тоже подумала об этом, потому что сказала:
— Прямо как в дни прежних караванных сезонов, Каджи. Нравились мне те времена. Все мы тогда торопились наделать горшков да блюд, чтобы продать хозяевам караванов.
Кетера простонала:
— Прошлый раз, когда мы занимались этим, я была беременна. — Она обхватила руками бока. — Я была вот такой толстой. Я даже говорить почти не могла, а коли пыталась, то тут же начинала поминать моего мужа-злодея, который довел меня до такого состояния.
— Будто ты сама в этом не участвовала, — фыркнула Мирна.
Кетера рассмеялась:
— Да нет, что говорить, и я получила свою часть удовольствия. Как и он. Вот только все остальное мне пришлось делать одной. По-моему, это нечестно.
— Лейрия, не покидавшая Сафара даже в момент посещения им семьи, завозилась в углу.
— Я рада, Кетера, что выбрала мой путь, а не твой, — сказала она. — Похоже, драться на поле боя не так болезненно, как рожать.
— Так-то оно так, — сказала Кетера. — Но зато у меня теперь есть мой Дмитрий.
Она улыбнулась, глядя на малыша, который в углу возился за своим маленьким гончарным кругом.
— Так что в конце концов я счастлива.
Внезапно она расхохоталась и прикрыла рот ладонью.
— Что это я разболталась? О каком таком конце ?
Все засмеялись, даже Каджи, смутившийся от такого предмета беседы. Но поскольку говорила Кетера, которую он обожал за веселый нрав, то и он позволил себе развеселиться.
А маленький Дмитрий в углу, устав от возни с глиной, принялся играть у ведерка с водой. Он сунул в мыльную пену соломинку, набрал воды и выдул.
На конце соломинки образовался пузырь. Восхищенный Дмитрий стал надувать его больше, пока пузырь не раздулся в громадину, не оторвался от соломинки и не полетел по комнате.
— Смотри, мама! — воскликнул он. — Шарик! Я сделал шарик!
Все повернулись посмотреть. Пузырь, отражая поверхностью сияние печи, медленно плыл в другой угол. Зависнув над горшками, он лопнул.
Все сочувственно зацокали языками.
— Не волнуйтесь, — сказал Дмитрий. — Я еще сделаю. Много!
Он радостно стал засовывать соломинку в воду и выпускать очереди пузырей.
Сафар, перестав улыбаться, обратился к отцу.
— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал, отец, — сказал он.
Каджи нахмурился, не зная еще, что задумал сын.
Сафар достал несколько листов бумаги и принялся набрасывать рисунок.
— Сделай вот так, — сказал он, — но только тоньше. Настолько тонко, насколько сможешь. Не беспокойся, если получится чересчур хрупко.
Каджи взялся за рисунок.
— Я сделаю так, сынок, — сказал он. — Но ради Эсмира, зачем тебе это? И что ты с этой штукой собираешься делать?
— И не с одной, отец, — сказал Сафар. — Мне нужно, по крайней мере, два десятка.
— Вы возвращаете меня к Манасии? — затрепетал Калазарис. — Но зачем? Что я сделал, чтобы заслужить такую судьбу, ваше величество?
Калазарис стоял перед Протарусом и Сафаром. Глаза у шпиона были завязаны. Завязали ему их с тех пор, как Ирадж прибыл в Киранию.
— Только не говори нам, что такое заслуженное и незаслуженное, — сказал Сафар. — Наверняка у нас с тобой очень разные точки зрения на этот счет.
— Не волнуйся, друг мой, — сказал Ирадж. — Манасия тебя не убьет. Уж мы об этом хорошенько позаботимся. Ты будешь утверждать, что сбежал. Мозги у тебя шустро работают. А я позабочусь, чтобы побег твой выглядел мужественным поступком. А что произошло на самом деле, останется нашей маленькой тайной. И разберись сам со своим будущим. Представь, что я проиграл, а ты — на их стороне. Или представь, что я выиграл кампанию, а ты сохранил мне верность. Выбери только правильно. И в соответствии с этим поступай. И уж в следующий раз, когда встретишься мне, будешь точно знать, что ожидать.
— Я полностью уверен в вашей неизбежной победе, ваше величество, — сказал Калазарис. — И сделаю все, что прикажете.
— Приказ всего один, — сказал Ирадж. — Я хочу, чтобы ты доставил некое послание. Вот оно…
Всходила Демонская луна, когда Калазарис вонзил шпоры в бока коня и с громким топотом копыт полетел по пустыне.
Луна нависала над ночной равниной, красная, как заново рожденная. Местность окрасилась в оранжевый цвет, с щербинами чернильных теней. Калазарис заставлял скакуна огибать эти тени, каждый раз моля богов, чтобы не сбиться с курса, и глубоко вонзая шпоры в бока лошади.
Низко висящая Демонская луна заполонила собой весь северный небосвод, стерев даже намек на какое-либо существовавшее в той стороне созвездие. Прямо над луной поднималась комета, столь яркая, что лишь ее свет мог соперничать с отливами луны.
«Знак Алиссарьяна», — подумал Калазарис.
Манасия утверждал, что этот знак расположен к нему. Но так же полагал и Протарус. Калазарис в растерянности не знал, к кому примкнуть.
Совершенно обезумев, он проклял богов, что не позволили ему насадить своих шпионов при дворе Демонской луны.
Лука изумленно уставился на Калазариса.
— Ты с ума сошел! — выкрикнул он. — Как ты посмел обратиться ко мне тайком? Да если отец узнает, он нас обоих убьет!
— Да будет мне позволено указать, ваше высочество, — сказал Фари. — Этот человек предполагал, что мы все поймем… и никому ничего не расскажем.
Он посмотрел на Калазариса, сверкая желтыми глазами. Однако спокойно произнес:
— По глупости, или по хитроумию, но, похоже, ты всех нас сделал заговорщиками.
Калазарис и бровью не повел. Дело требовало отсутствия эмоций.
— Я все-таки надеюсь, что план умен, о благородный, — сказал он. — То есть применительно к нам, конечно.
Наследный принц, однако, не успокаивался.
— Больше всего меня злит, — сказал он, — что по каким-то причинам этот Протарус, этот король-выскочка, считает меня настолько коварным сыном, что верит, будто я не пойду и не расскажу все.
— И меня таким считает, ваше высочество, — пробормотал Фари. — Я ведь с вами.
Он сверкнул глазами на Калазариса. Но вновь заговорил спокойно:
— Я так думаю, что это ты рассказал ему о жизни нашего двора. Поведал о наших личных привычках.
— Я рассказывал по возможности меньше… Но обстоятельства… — ответил Калазарис.
Фари выбросил вперед коготь. Обжигающий луч света ударил в Калазариса, завопившего от боли.
— Пора бы тебе уже научиться вопить не так сильно, — сказал Фари, опуская коготь. — А то кто-нибудь услышит и раскроет наш заговор.
— Я все им рассказал, — прокряхтел Калазарис. — Все, о чем спрашивали.
Фари повернулся к Луке.
— Я думаю, теперь он более аккуратно будет относиться к правдивости своих ответов, ваше высочество, — усмехнулся он.
Лука кивнул. Он успокоился, стал взвешивать слова.
— Я думаю, Протарусу известно, что мы не являемся закадычными друзьями, — сказал он Фари.
— Думаю, так, ваше высочество, — ответил Фари.
Лука посмотрел на Калазариса.
— Почему же Протарус решил, что мы будем друг друга поддерживать в этом заговоре? — спросил он.
— Не знаю, ваше высочество, — сказал Калазарис. — Он просто велел передать его послание. В интимной обстановке.
— И что же это за послание?
Калазарис набрал воздуху и заговорил:
— Король Протарус посылает приветствия, теплые пожелания здоровья и надежды, что в предстоящем сражении с вами все будет хорошо.
— Стало быть, он действительно намерен драться, — сказал Фари.
— Несомненно, о благородный, — ответил Калазарис. — Протарус будет драться.
— Но против него невероятное численное превосходство! — воскликнул Лука.
— Король Протарус так и знал, что вы это скажете, ваше высочество, — ответил Калазарис. — И сказал мне в ответ, что, когда на небе Демонская луна, неизвестно еще, что вероятно, а что невероятно.
Фари хихикнул:
— Известный миф. Мне уже приходилось его слышать, хоть он и достаточно старый.
— Когда же грянет битва, ваше высочество, — продолжал Калазарис, — он просил, чтобы вы поберегли себя. И если обстоятельства сложатся неожиданно, подумали бы над его предложением. Если вы отдадите ему Манасию, он отдаст вам трон. Он сказал, что верит в вас как в способного правителя края демонов. Под его началом, разумеется.
— Я думаю, нам надо просто прикончить этого червя, — возмутился Лука, обращаясь к Фари. — И убить побыстрее. И продолжить заниматься делами, будто бы ничего и не происходило.
— Не будьте столь торопливы, ваше высочество, — посоветовал Фари. — Обратите внимание, что послание адресовано нам обоим. Он требует согласия двух изменников, или, похоже, дело у него не выгорает. И разве не любопытно, он полагает, что мы оба ненавидим вашего отца гораздо сильнее, нежели не нравимся друг другу.
Наступила неловкая тишина. Оба демона обнаружили, что не торопятся опровергнуть данное предположение.
— И на этом все? — спросил Лука, обращаясь к Калазарису. — Он всего лишь просил нас поберечься, и если битва обернется не в нашу пользу — с нашей точки зрения — пересмотреть вопрос о своих союзниках?
— Да, ваше высочество, — сказал Калазарис.
Последовала долгая пауза. Ее сухим покашливанием прервал Лука.
— Смешно, — рассмеялся он.
Фари тоже засмеялся.
— Чрезвычайно смешно.
— И еще одно, о благородные, — добавил Калазарис. — Сафар Тимур, его великий визирь, приказал мне передать вам вот это.
Он протянул лорду Фари свиток. Старый демон развернул его и изучил. Затем встревоженно вскинул голову.
— Это формула заклинания, ваше высочество, — сказал он. — Формула, снимающая заклятие с Запретной Пустыни.
— То есть люди могут пересечь ее с той же легкостью, что и мы, — сказал Лука. — Ну и что?
— В общем-то ничего, ваше высочество, но я еще ни разу не видел, чтобы столь величественное заклинание — то, над усовершенствованием которого мы бились столько лет, — было сформулировано так просто. Так изящно. И от него веет не годами тяжелой работы, а истинным вдохновением.
— Да какая разница? — спросил Лука. — Быстро оно сделано или в течение нескольких лет тяжелого труда?
— О, вероятно, действительно разницы нет, — сказал Фари. — Но долг мой указать, что только настоящий мастер-маг мог сделать такую штуку. Маг настолько же великий, если не более, чем ваш отец.
Лука уставился на старого демона. Затем отвел глаза. Последовала еще одна долгая и неловкая пауза.
— Все же, я думаю, не стоит беспокоить короля, — наконец сказал Лука.
— Абсолютно с вами согласен, ваше высочество, — ответил Фари с едва заметным облегчением. — Нет необходимости обременять его подобными глупостями.
— А как же я? — выпалил Калазарис, не сообразив, что же они все-таки выбрали для себя.
— О, я думаю, тебе тоже надо поберечься в битве, — ответил Фари. — Не так ли, ваше высочество?
— Да, да, именно так и следует поступить, — сказал Лука. — Поберечься в битве. А там посмотрим.
24. Битва и бегство
Король Протарус стремительно вел свою армию к месту, носившему название Два Камня.
Разведчики доносили, что основные силы короля Манасии находятся отсюда в двух днях пути. У Протаруса было около пятидесяти тысяч бойцов, в основном кавалерии. С этим отрядом ему предстояло противостоять тремстам тысячам демонов, частью конным, но в основном пешим.
На первый взгляд такое соотношение сил казалось несопоставимым. Именно об этом на ежедневных совещаниях и говорили Протарусу его генералы. Они упоминали о других семидесяти пяти тысячах солдат, рассеянных по всему королевству с целью поддержания порядка. К ним могли бы добавиться еще двести тысяч человек, недавно добровольно поступивших на службу, гонимые ненавистью к демонам. Если бы Протарус подождал еще с месяц, число добровольцев легко выросло бы до пятисот тысяч. Так много юношей с горячей кровью рвались в бой, что вербовщики Протаруса не успевали справляться со своей работой.
— Я хочу драться прямо сейчас, — говорил им Протарус. — А не через месяц. Месяц — это слишком долго. Месячная отсрочка означает верное поражение. И у нас нет двух дней на подготовку к подходу Манасии. У нас есть только полтора дня. Я хочу, чтобы он подошел быстрее. Хочу, чтобы он оказался здесь и у него осталось время для разбивки удобного лагеря. Он захочет накормить демонов, дать им отдохнуть, чтобы врасплох нас застать атакой на рассвете.
— Но как же мы заставим его прийти сюда быстрее, ваше величество? — спросил один из адъютантов. — Не можем же мы приказать Манасии увеличить скорость.
— Правильно, но мы можем заманить его, — сказал Сафар.
И тут король и великий визирь объяснили, как можно организовать это дело.
Пустынная жара вызвала к жизни два смерча, напавших на Манасию сверху и снизу. Пугающее неудобство разозлило короля, и слуги разбежались, опасаясь пинков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Но самым важным из дел Сафара явилась встреча с отцом.
Все в отцовской мастерской было как в старые добрые времена: весело горела печь, сестра Кетера сидела за гончарным кругом, мать размешивала глазурь.
Видимо, Мирна тоже подумала об этом, потому что сказала:
— Прямо как в дни прежних караванных сезонов, Каджи. Нравились мне те времена. Все мы тогда торопились наделать горшков да блюд, чтобы продать хозяевам караванов.
Кетера простонала:
— Прошлый раз, когда мы занимались этим, я была беременна. — Она обхватила руками бока. — Я была вот такой толстой. Я даже говорить почти не могла, а коли пыталась, то тут же начинала поминать моего мужа-злодея, который довел меня до такого состояния.
— Будто ты сама в этом не участвовала, — фыркнула Мирна.
Кетера рассмеялась:
— Да нет, что говорить, и я получила свою часть удовольствия. Как и он. Вот только все остальное мне пришлось делать одной. По-моему, это нечестно.
— Лейрия, не покидавшая Сафара даже в момент посещения им семьи, завозилась в углу.
— Я рада, Кетера, что выбрала мой путь, а не твой, — сказала она. — Похоже, драться на поле боя не так болезненно, как рожать.
— Так-то оно так, — сказала Кетера. — Но зато у меня теперь есть мой Дмитрий.
Она улыбнулась, глядя на малыша, который в углу возился за своим маленьким гончарным кругом.
— Так что в конце концов я счастлива.
Внезапно она расхохоталась и прикрыла рот ладонью.
— Что это я разболталась? О каком таком конце ?
Все засмеялись, даже Каджи, смутившийся от такого предмета беседы. Но поскольку говорила Кетера, которую он обожал за веселый нрав, то и он позволил себе развеселиться.
А маленький Дмитрий в углу, устав от возни с глиной, принялся играть у ведерка с водой. Он сунул в мыльную пену соломинку, набрал воды и выдул.
На конце соломинки образовался пузырь. Восхищенный Дмитрий стал надувать его больше, пока пузырь не раздулся в громадину, не оторвался от соломинки и не полетел по комнате.
— Смотри, мама! — воскликнул он. — Шарик! Я сделал шарик!
Все повернулись посмотреть. Пузырь, отражая поверхностью сияние печи, медленно плыл в другой угол. Зависнув над горшками, он лопнул.
Все сочувственно зацокали языками.
— Не волнуйтесь, — сказал Дмитрий. — Я еще сделаю. Много!
Он радостно стал засовывать соломинку в воду и выпускать очереди пузырей.
Сафар, перестав улыбаться, обратился к отцу.
— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал, отец, — сказал он.
Каджи нахмурился, не зная еще, что задумал сын.
Сафар достал несколько листов бумаги и принялся набрасывать рисунок.
— Сделай вот так, — сказал он, — но только тоньше. Настолько тонко, насколько сможешь. Не беспокойся, если получится чересчур хрупко.
Каджи взялся за рисунок.
— Я сделаю так, сынок, — сказал он. — Но ради Эсмира, зачем тебе это? И что ты с этой штукой собираешься делать?
— И не с одной, отец, — сказал Сафар. — Мне нужно, по крайней мере, два десятка.
— Вы возвращаете меня к Манасии? — затрепетал Калазарис. — Но зачем? Что я сделал, чтобы заслужить такую судьбу, ваше величество?
Калазарис стоял перед Протарусом и Сафаром. Глаза у шпиона были завязаны. Завязали ему их с тех пор, как Ирадж прибыл в Киранию.
— Только не говори нам, что такое заслуженное и незаслуженное, — сказал Сафар. — Наверняка у нас с тобой очень разные точки зрения на этот счет.
— Не волнуйся, друг мой, — сказал Ирадж. — Манасия тебя не убьет. Уж мы об этом хорошенько позаботимся. Ты будешь утверждать, что сбежал. Мозги у тебя шустро работают. А я позабочусь, чтобы побег твой выглядел мужественным поступком. А что произошло на самом деле, останется нашей маленькой тайной. И разберись сам со своим будущим. Представь, что я проиграл, а ты — на их стороне. Или представь, что я выиграл кампанию, а ты сохранил мне верность. Выбери только правильно. И в соответствии с этим поступай. И уж в следующий раз, когда встретишься мне, будешь точно знать, что ожидать.
— Я полностью уверен в вашей неизбежной победе, ваше величество, — сказал Калазарис. — И сделаю все, что прикажете.
— Приказ всего один, — сказал Ирадж. — Я хочу, чтобы ты доставил некое послание. Вот оно…
Всходила Демонская луна, когда Калазарис вонзил шпоры в бока коня и с громким топотом копыт полетел по пустыне.
Луна нависала над ночной равниной, красная, как заново рожденная. Местность окрасилась в оранжевый цвет, с щербинами чернильных теней. Калазарис заставлял скакуна огибать эти тени, каждый раз моля богов, чтобы не сбиться с курса, и глубоко вонзая шпоры в бока лошади.
Низко висящая Демонская луна заполонила собой весь северный небосвод, стерев даже намек на какое-либо существовавшее в той стороне созвездие. Прямо над луной поднималась комета, столь яркая, что лишь ее свет мог соперничать с отливами луны.
«Знак Алиссарьяна», — подумал Калазарис.
Манасия утверждал, что этот знак расположен к нему. Но так же полагал и Протарус. Калазарис в растерянности не знал, к кому примкнуть.
Совершенно обезумев, он проклял богов, что не позволили ему насадить своих шпионов при дворе Демонской луны.
Лука изумленно уставился на Калазариса.
— Ты с ума сошел! — выкрикнул он. — Как ты посмел обратиться ко мне тайком? Да если отец узнает, он нас обоих убьет!
— Да будет мне позволено указать, ваше высочество, — сказал Фари. — Этот человек предполагал, что мы все поймем… и никому ничего не расскажем.
Он посмотрел на Калазариса, сверкая желтыми глазами. Однако спокойно произнес:
— По глупости, или по хитроумию, но, похоже, ты всех нас сделал заговорщиками.
Калазарис и бровью не повел. Дело требовало отсутствия эмоций.
— Я все-таки надеюсь, что план умен, о благородный, — сказал он. — То есть применительно к нам, конечно.
Наследный принц, однако, не успокаивался.
— Больше всего меня злит, — сказал он, — что по каким-то причинам этот Протарус, этот король-выскочка, считает меня настолько коварным сыном, что верит, будто я не пойду и не расскажу все.
— И меня таким считает, ваше высочество, — пробормотал Фари. — Я ведь с вами.
Он сверкнул глазами на Калазариса. Но вновь заговорил спокойно:
— Я так думаю, что это ты рассказал ему о жизни нашего двора. Поведал о наших личных привычках.
— Я рассказывал по возможности меньше… Но обстоятельства… — ответил Калазарис.
Фари выбросил вперед коготь. Обжигающий луч света ударил в Калазариса, завопившего от боли.
— Пора бы тебе уже научиться вопить не так сильно, — сказал Фари, опуская коготь. — А то кто-нибудь услышит и раскроет наш заговор.
— Я все им рассказал, — прокряхтел Калазарис. — Все, о чем спрашивали.
Фари повернулся к Луке.
— Я думаю, теперь он более аккуратно будет относиться к правдивости своих ответов, ваше высочество, — усмехнулся он.
Лука кивнул. Он успокоился, стал взвешивать слова.
— Я думаю, Протарусу известно, что мы не являемся закадычными друзьями, — сказал он Фари.
— Думаю, так, ваше высочество, — ответил Фари.
Лука посмотрел на Калазариса.
— Почему же Протарус решил, что мы будем друг друга поддерживать в этом заговоре? — спросил он.
— Не знаю, ваше высочество, — сказал Калазарис. — Он просто велел передать его послание. В интимной обстановке.
— И что же это за послание?
Калазарис набрал воздуху и заговорил:
— Король Протарус посылает приветствия, теплые пожелания здоровья и надежды, что в предстоящем сражении с вами все будет хорошо.
— Стало быть, он действительно намерен драться, — сказал Фари.
— Несомненно, о благородный, — ответил Калазарис. — Протарус будет драться.
— Но против него невероятное численное превосходство! — воскликнул Лука.
— Король Протарус так и знал, что вы это скажете, ваше высочество, — ответил Калазарис. — И сказал мне в ответ, что, когда на небе Демонская луна, неизвестно еще, что вероятно, а что невероятно.
Фари хихикнул:
— Известный миф. Мне уже приходилось его слышать, хоть он и достаточно старый.
— Когда же грянет битва, ваше высочество, — продолжал Калазарис, — он просил, чтобы вы поберегли себя. И если обстоятельства сложатся неожиданно, подумали бы над его предложением. Если вы отдадите ему Манасию, он отдаст вам трон. Он сказал, что верит в вас как в способного правителя края демонов. Под его началом, разумеется.
— Я думаю, нам надо просто прикончить этого червя, — возмутился Лука, обращаясь к Фари. — И убить побыстрее. И продолжить заниматься делами, будто бы ничего и не происходило.
— Не будьте столь торопливы, ваше высочество, — посоветовал Фари. — Обратите внимание, что послание адресовано нам обоим. Он требует согласия двух изменников, или, похоже, дело у него не выгорает. И разве не любопытно, он полагает, что мы оба ненавидим вашего отца гораздо сильнее, нежели не нравимся друг другу.
Наступила неловкая тишина. Оба демона обнаружили, что не торопятся опровергнуть данное предположение.
— И на этом все? — спросил Лука, обращаясь к Калазарису. — Он всего лишь просил нас поберечься, и если битва обернется не в нашу пользу — с нашей точки зрения — пересмотреть вопрос о своих союзниках?
— Да, ваше высочество, — сказал Калазарис.
Последовала долгая пауза. Ее сухим покашливанием прервал Лука.
— Смешно, — рассмеялся он.
Фари тоже засмеялся.
— Чрезвычайно смешно.
— И еще одно, о благородные, — добавил Калазарис. — Сафар Тимур, его великий визирь, приказал мне передать вам вот это.
Он протянул лорду Фари свиток. Старый демон развернул его и изучил. Затем встревоженно вскинул голову.
— Это формула заклинания, ваше высочество, — сказал он. — Формула, снимающая заклятие с Запретной Пустыни.
— То есть люди могут пересечь ее с той же легкостью, что и мы, — сказал Лука. — Ну и что?
— В общем-то ничего, ваше высочество, но я еще ни разу не видел, чтобы столь величественное заклинание — то, над усовершенствованием которого мы бились столько лет, — было сформулировано так просто. Так изящно. И от него веет не годами тяжелой работы, а истинным вдохновением.
— Да какая разница? — спросил Лука. — Быстро оно сделано или в течение нескольких лет тяжелого труда?
— О, вероятно, действительно разницы нет, — сказал Фари. — Но долг мой указать, что только настоящий мастер-маг мог сделать такую штуку. Маг настолько же великий, если не более, чем ваш отец.
Лука уставился на старого демона. Затем отвел глаза. Последовала еще одна долгая и неловкая пауза.
— Все же, я думаю, не стоит беспокоить короля, — наконец сказал Лука.
— Абсолютно с вами согласен, ваше высочество, — ответил Фари с едва заметным облегчением. — Нет необходимости обременять его подобными глупостями.
— А как же я? — выпалил Калазарис, не сообразив, что же они все-таки выбрали для себя.
— О, я думаю, тебе тоже надо поберечься в битве, — ответил Фари. — Не так ли, ваше высочество?
— Да, да, именно так и следует поступить, — сказал Лука. — Поберечься в битве. А там посмотрим.
24. Битва и бегство
Король Протарус стремительно вел свою армию к месту, носившему название Два Камня.
Разведчики доносили, что основные силы короля Манасии находятся отсюда в двух днях пути. У Протаруса было около пятидесяти тысяч бойцов, в основном кавалерии. С этим отрядом ему предстояло противостоять тремстам тысячам демонов, частью конным, но в основном пешим.
На первый взгляд такое соотношение сил казалось несопоставимым. Именно об этом на ежедневных совещаниях и говорили Протарусу его генералы. Они упоминали о других семидесяти пяти тысячах солдат, рассеянных по всему королевству с целью поддержания порядка. К ним могли бы добавиться еще двести тысяч человек, недавно добровольно поступивших на службу, гонимые ненавистью к демонам. Если бы Протарус подождал еще с месяц, число добровольцев легко выросло бы до пятисот тысяч. Так много юношей с горячей кровью рвались в бой, что вербовщики Протаруса не успевали справляться со своей работой.
— Я хочу драться прямо сейчас, — говорил им Протарус. — А не через месяц. Месяц — это слишком долго. Месячная отсрочка означает верное поражение. И у нас нет двух дней на подготовку к подходу Манасии. У нас есть только полтора дня. Я хочу, чтобы он подошел быстрее. Хочу, чтобы он оказался здесь и у него осталось время для разбивки удобного лагеря. Он захочет накормить демонов, дать им отдохнуть, чтобы врасплох нас застать атакой на рассвете.
— Но как же мы заставим его прийти сюда быстрее, ваше величество? — спросил один из адъютантов. — Не можем же мы приказать Манасии увеличить скорость.
— Правильно, но мы можем заманить его, — сказал Сафар.
И тут король и великий визирь объяснили, как можно организовать это дело.
Пустынная жара вызвала к жизни два смерча, напавших на Манасию сверху и снизу. Пугающее неудобство разозлило короля, и слуги разбежались, опасаясь пинков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69