Его магические ощущения стрелой пронзили мечту Лейрии и наткнулись на кошмар. Во внутреннем кармане каменный идол нагрелся, подавая предупредительный сигнал.
Сигнал этот предназначался людям — пятидесяти отборным горным егерям Ираджа. Те спешились, быстро натянули лошадям на морды торбы с овсом, чтобы молчали, вытащили оружие и приготовились к схватке.
Лейрия подняла бровь:
— А что такое?
— Смотри, — сказал Сафар.
Он достал из кармана зеленый комочек стекла и бросил его на землю. Тот разлетелся на осколки, и вверх, на высоту коленей, поднялся зеленый дымок. Появилось изображение местности, на которой из дыма вылепились фигуры. Их оказалось по меньшей мере человек сорок — людей, копошащихся на полях Кирании. Казалось, они испытывают мучения, корчась от боли в этом дыму. Поднялись столбы дыма побольше, указывая на тех, кто принес с собой эту боль. Появились существа с рылами и когтями.
У Лейрии перехватило дыхание:
— Демоны!
Сафар не ответил. Он взмахнул рукой, и изображение исчезло. Он осел на валун опечаленным. Лейрии изо всех сил пришлось сдерживаться, чтобы тут же не кинуться к нему с утешениями — она не могла выказать такую слабость перед глазами солдат.
— Это все меняет, — сказала она холоднее, чем собиралась. — Нам лучше сразу вернуться и сообщить королю, что демоны захватили Киранию.
Сафар кивнул с отсутствующим видом. Его мысли унеслись куда-то далеко. Он представил весь тот ужас, который обрушился на его семью и друзей.
Сафар собирался предупредить людей о грядущей опасности, а затем установить вокруг долины сбивающие с толку заклинания на случай, если демоны отыщут перевал. Ирадж как раз собирал отряд из ударных войск, чтобы заткнуть эту прореху, пока подтянется основная сила. Сафар убеждал Ираджа ускорить подготовку, поэтому и вызвался пойти вперед и обеспечить надежный путь. Миссия же его потерпела крах и не начавшись.
— Ты права, — ответил он машинально. — Надо сообщить королю.
Лейрия вздрогнула от сочувствия к другу, но ничего не сказала. Она пошла назад, к солдатам, чтобы отдать приказ о возвращении. Все предстояло сделать быстро, но бесшумно. Оружие и снаряжение надо закрепить, чтобы не лязгали. Обвязать тряпками копыта лошадей, чтобы не стучали о камни.
Когда все было готово, Лейрия вернулась к нему сказать, что пора идти. Она дотронулась до него, и он внезапно ожил.
— Я должен все увидеть своими глазами, — сказал он.
— Не надо, — возразила Лейрия. — Нас обнаружат.
Сафар настаивал. Он ясно дал понять, что его можно увезти отсюда, лишь оглушив, связав и привязав к спине лошади.
Перспектива такого обращения с лордом Тимуром, великим визирем, всех перепугала. Но в равной степени ужасал и задуманный им план.
— Если тебя схватят, король поотрубает нам головы, — уговаривала Лейрия.
— Ничего подобного, — сказал Сафар. — Я позабочусь об этом.
Он набросал торопливое послание Ираджу, где просил никого не винить. Добавил он и краткое сообщение о том, что делать дальше, если он не вернется. Послание вручили Раптону, юному лейтенанту, командующему этой группой солдат. Сделаны были соответствующие строгие наказы. Если Сафар и Лейрия, настоявшая на том, чтобы сопровождать его, не вернутся до сумерек, то Раптону и его команде надлежит на всех парах мчаться в Сампитей, где теперь располагался двор Ираджа, и сообщить новости.
Закончив послание, Сафар призвал всех к полной тишине. Он принялся обрабатывать себя и Лейрию, одежду и кожу, дымящими травами, чтобы запах человека не учуяли чувствительные носы демонов. Сотворил он и заклинание, прячущее человеческую ауру от восприятия демонов-магов. Наконец он обратился к каменной черепашке и попросил Гундара приготовиться дать сигнал о возможной опасности.
Маленький Фаворит и его близнец Гундари уже пришли в нормальное состояние. Вдохновленный книгой лорда Аспера, Сафар разработал специальное исцеляющее снадобье — особые порошки, смешанные с теплым медом и вином. Две недели идол жил на этом снадобье. Поначалу ничего не происходило. Лишь слабое жужжание, свидетельствующее о существовании жизни внутри камня, становилось все сильнее.
А затем, однажды утром, Сафара разбудило знакомое:
— Заткнись! Заткнись! За-а-ткнис-сь!
И он понял, что в маленьком мирке Фаворитов дела идут нормально. Теперь ему лишь надо было заставлять их молчать. Для этого он постоянно держал при себе мешочек с засахаренными фруктами.
Когда все было готово, Сафар обратился к Лейрии.
— Я знаю, ты привыкла идти впереди, — сказал он.
— Это не привычка, мой господин, — сказала она. — Это мой долг. Ведь я же твоя телохранительница. И должна следить, чтобы тебе ничто не угрожало.
— Да, да, — нетерпеливо сказал Сафар. — И ты прекрасно справляешься со своими обязанностями. Но на этот раз нам предстоит изменить существующий порядок вещей. Я вырос тут. Еще мальчишкой я бродил по этим холмам. Я знаю все потаенные местечки и все тайные тропки. И поэтому хочу, чтобы ты шла за мной. Держись как можно ближе. Если сможешь, ступай след в след. Делай как я. И не делай того, чего я не делаю. Понятно?
Лейрия дала слово, что будет поступать именно так, и спустя несколько минут они уже торопливо спускались по старой оленьей тропе, столь слабо различимой, словно ее проделали мыши.
Не прошли они и сотни ярдов, как Сафар внезапно круто повернул вправо и исчез.
Лейрия чуть не впала в панику, отчаянно пытаясь отыскать след Сафара. Затем она увидела, как в одном месте качается листва, и бросилась туда. Она услыхала шиканье Сафара, прежде чем увидела его, и успела отскочить назад, едва не наступив ему на пятки. Так, бесшумным тандемом, они и двигались какое-то время, то спрыгивая с тропы, то вновь выходя на нее, круто сворачивая вправо или влево, а затем опять устремляясь вперед. Но по напряжению в икрах Лейрия ощущала, что в основном они идут вниз.
Вниз — к широкому озеру и плодородным полям Кирании.
Каджи Тимур запустил мастерок в яму с глиной. Он чувствовал, как острый кончик проходит сквозь песок и гравий, и толкал его все глубже. Вытащив груз, он скрыл свое отвращение к плохому качеству глины и к содержащемуся в ней мусору и плюхнул добытое в ведро.
— Поторопись, старик, — сказал демон. — Я устал.
— Прошу прощения, господин, — сказал Каджи; — Я стар, как вы уже неоднократно напоминали мне весь день, и суставы мои болят. Если бы у меня была помощь, что, как вы мудро сообщили, невозможно, я бы работал быстрее.
Демон по имени Трин презрительно глянул на отца Сафара и сказал:
— Ты думаешь, раз ты человек, а демоны не различают выражения лиц человека, то я не соображу, что ты насмехаешься надо мной?
Он огрел Каджи дубинкой. Каджи крякнул и чуть не упал. Но удержался и смахнул слезы, набежавшие не столько от боли, сколько от обиды. Трин знал толк в этих вещах. Он знал, как стукнуть человека по черепу, чтобы сделать больно, но не раскроить.
— Сейчас ты, должно быть, проклинаешь меня и свою судьбу, — сказал Трин. — Вот и хорошо. Это научит тебя, как вести себя со мной. Ты что же думаешь, я не нашел бы занятия получше, чем торчать тут на сырости и холоде, пока ты весь день будешь ковыряться в этой яме. Моя бы воля, я бы вытащил мозги из твоего черепа и позабавил моих друзей хорошо настоявшейся выпивкой.
— Вы правы, о благородный, — сказал Каджи. Он уже пришел в себя и встал, держа в руке полное ведро, — и благодарю, что напомнили мне, какой я счастливчик. И то сказать, что бы сталось со мною и моей семьей, если бы не мудрость вашего начальства? Они очень умные демоны. И я не раз говорил об этом Мирне, моей жене. Они правильно сообразили, что добрые горшки Тимура на рынке стоят золота. Золота, которое требуется вашему королю на ведение войны.
Трин фыркнул.
— А по мне, горшок он и есть горшок, — сказал демон. — В него можно что-то положить. Или вынуть. В юности я лепил их дюжинами. При обжиге некоторые из них трескались. Некоторые нет. Какая разница? Глина ничего не стоит. А для обжига нужно лишь немного дров.
— Кто я такой, чтобы спорить с таким опытным гончаром? — сказал Каджи.
— Никто, — согласился Трин. — До того как стать солдатом, я был гончаром. И когда вижу хорошую работу, сразу это понимаю.
Он заглянул в ведро и на пробу копнул содержимое когтем.
— Грязноватая, не так ли? — спросил он.
— Глиняные пласты истощились, господин, — солгал гончар. Лучшая глина находилась на другом берегу озера, но он вовсе не собирался показывать ее демонам. — В данных обстоятельствах лучшей и не найти.
Каджи увидел, как из зарослей позади демона выбрались две фигуры. Словно ощутив их присутствие, демон начал поворачиваться в их сторону.
Гончар поднял ведро, привлекая его внимание.
— Надо немного очистить глину, о благородный, — сказал он. — Ну а если на горшках будут изъяны, почему бы нам не покрыть их глазурью? Как вы, господин, справедливо заметили, горшок он и есть горшок. Однако, когда я ставлю на горшок свое имя — Тимур, на рынке находится много дураков, полагающих, что имя важнее качества.
— Мой отец, — сказал Трин, вытирая коготь о куртку Каджи, — который был прославленным горшечником, частенько говорил мне то же самое.
— Он был столь же мудрым демоном, как и его сын, — сказал Каджи.
Демон сверкнул глазами.
— Ты вновь насмехаешься надо мною, человек? — Он поднял дубинку.
Раздался глухой звук. Желтые глаза демона расширились, и он выронил дубинку. Из горла у него торчала стрела.
Трин замертво повалился вперед.
Каджи опорожнил ведро на труп и сплюнул.
— Горшок он и есть горшок, а? — проворчал он и раскрыл объятия Сафару — Добро пожаловать домой, сынок, — сказал он.
К огромному смущению Сафара, Каджи принялся всхлипывать. Сафар ощущал себя маленьким ребенком, увидевшим родительское горе, причин которого он не понимает.
— Все хорошо, отец, — пробормотал он, неловко похлопывая его по спине. — Все хорошо.
— Слышали мы о том, что творится в Эсмире, — сказал отец, допивая вино из кружки. — Засухи, эпидемии чумы и войны. Но все это казалось происходящим как бы в другом мире. И хоть мы переживали, особенно из-за тебя, Сафар, вот уж не думали, что все эти напасти свалятся прямо на нас.
Лейрия и солдаты сгрудились вокруг Сафара и его отца, внимательно слушая историю старого гончара. Прошло менее часа, как был убит демон, а тело его спрятали в кустах. Вся группа собралась в укромном местечке высоко над Киранией. Выставили охрану на случай, если кто-то появится.
— Не так давно тут проезжал лорд Коралин, — сказал Каджи. — Он рассказывал о вторжении демонов и взятии Каспана. — Он глянул на Сафара покрасневшими глазами. Сын увидел, как осунулось лицо отца от перенесенных страданий. — И все мы вспомнили о тех демонах, с которыми столкнулись вы с Ираджем на перевале Невесты и Шести Дев.
Каджи вздохнул:
— Выходит, лорд Коралин ошибался, полагая, что это лишь случайная шайка бандитов, заскочивших в земли людей?
Этот вопрос в ответе не нуждался. Сафар вновь наполнил кружку отца. Старик глотнул, набираясь сил.
— Вот тут-то мы и забеспокоились, — сказал он. — Логика подсказывала, что демоны пойдут через Киранию, перебираясь на ту сторону гор. Мы же всегда жили в мире в этих горах. А теперь, похоже, мира не видать. Собрали мы совет старейшин. Так толковали и эдак, да все без толку. Кто же из нас раньше сталкивался с такой ситуацией? Коралин обещал обратиться с просьбой о помощи к королю Протарусу, но мы-то не знали, придет эта помощь или нет. А если придет, вовремя ли? И решили сами себя защищать.
Каджи горько рассмеялся.
— Стали обучать парней, восстанавливать стены старой крепости. И хоть ясно было, что киранийцы могут неплохо сражаться, ни у кого из нас не было солдатских навыков убивать. — Он глянул на Лейрию и остальных. — Я надеюсь, вы не обиделись. Я говорю о профессиональных навыках и нисколько не ставлю под сомнение вашу природную доброту.
— Никто не обиделся, отец Тимур, — сказала Лейрия. — Мы поняли, что вы имеете в виду.
Каджи поднял на Сафара глаза, полные муки.
— А обернулось дело так, что и защищаться нам не пришлось, — сказал он. — Они застали нас в постелях. И согнали всех в тот самый форт, над восстановлением которого мы так трудились. Чтобы дать нам урок, некоторых убили. Смерть была унизительной. Они заставили нас смотреть. — Каджи смахнул слезу. — И я понял, что значит быть слабым и самовлюбленным смертным. Хоть и скорбел я о гибели друзей, но при этом испытывал и радость оттого, что сам-то в живых остался, как ни стыдно признаться. Радость оттого, что остались в живых твои мать и сестры.
Он осушил кружку и прикрыл рот ладонью, когда Сафар предложил еще вина.
— А Губадан? — спросил Сафар.
— Нет его, — ответил отец. — Он оказался в числе первых. Видишь ли, у демонов есть маги, которые вынюхивают, кто из людей обладает способностями к чародейству. Губадан не был слишком уж могущественным магом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Сигнал этот предназначался людям — пятидесяти отборным горным егерям Ираджа. Те спешились, быстро натянули лошадям на морды торбы с овсом, чтобы молчали, вытащили оружие и приготовились к схватке.
Лейрия подняла бровь:
— А что такое?
— Смотри, — сказал Сафар.
Он достал из кармана зеленый комочек стекла и бросил его на землю. Тот разлетелся на осколки, и вверх, на высоту коленей, поднялся зеленый дымок. Появилось изображение местности, на которой из дыма вылепились фигуры. Их оказалось по меньшей мере человек сорок — людей, копошащихся на полях Кирании. Казалось, они испытывают мучения, корчась от боли в этом дыму. Поднялись столбы дыма побольше, указывая на тех, кто принес с собой эту боль. Появились существа с рылами и когтями.
У Лейрии перехватило дыхание:
— Демоны!
Сафар не ответил. Он взмахнул рукой, и изображение исчезло. Он осел на валун опечаленным. Лейрии изо всех сил пришлось сдерживаться, чтобы тут же не кинуться к нему с утешениями — она не могла выказать такую слабость перед глазами солдат.
— Это все меняет, — сказала она холоднее, чем собиралась. — Нам лучше сразу вернуться и сообщить королю, что демоны захватили Киранию.
Сафар кивнул с отсутствующим видом. Его мысли унеслись куда-то далеко. Он представил весь тот ужас, который обрушился на его семью и друзей.
Сафар собирался предупредить людей о грядущей опасности, а затем установить вокруг долины сбивающие с толку заклинания на случай, если демоны отыщут перевал. Ирадж как раз собирал отряд из ударных войск, чтобы заткнуть эту прореху, пока подтянется основная сила. Сафар убеждал Ираджа ускорить подготовку, поэтому и вызвался пойти вперед и обеспечить надежный путь. Миссия же его потерпела крах и не начавшись.
— Ты права, — ответил он машинально. — Надо сообщить королю.
Лейрия вздрогнула от сочувствия к другу, но ничего не сказала. Она пошла назад, к солдатам, чтобы отдать приказ о возвращении. Все предстояло сделать быстро, но бесшумно. Оружие и снаряжение надо закрепить, чтобы не лязгали. Обвязать тряпками копыта лошадей, чтобы не стучали о камни.
Когда все было готово, Лейрия вернулась к нему сказать, что пора идти. Она дотронулась до него, и он внезапно ожил.
— Я должен все увидеть своими глазами, — сказал он.
— Не надо, — возразила Лейрия. — Нас обнаружат.
Сафар настаивал. Он ясно дал понять, что его можно увезти отсюда, лишь оглушив, связав и привязав к спине лошади.
Перспектива такого обращения с лордом Тимуром, великим визирем, всех перепугала. Но в равной степени ужасал и задуманный им план.
— Если тебя схватят, король поотрубает нам головы, — уговаривала Лейрия.
— Ничего подобного, — сказал Сафар. — Я позабочусь об этом.
Он набросал торопливое послание Ираджу, где просил никого не винить. Добавил он и краткое сообщение о том, что делать дальше, если он не вернется. Послание вручили Раптону, юному лейтенанту, командующему этой группой солдат. Сделаны были соответствующие строгие наказы. Если Сафар и Лейрия, настоявшая на том, чтобы сопровождать его, не вернутся до сумерек, то Раптону и его команде надлежит на всех парах мчаться в Сампитей, где теперь располагался двор Ираджа, и сообщить новости.
Закончив послание, Сафар призвал всех к полной тишине. Он принялся обрабатывать себя и Лейрию, одежду и кожу, дымящими травами, чтобы запах человека не учуяли чувствительные носы демонов. Сотворил он и заклинание, прячущее человеческую ауру от восприятия демонов-магов. Наконец он обратился к каменной черепашке и попросил Гундара приготовиться дать сигнал о возможной опасности.
Маленький Фаворит и его близнец Гундари уже пришли в нормальное состояние. Вдохновленный книгой лорда Аспера, Сафар разработал специальное исцеляющее снадобье — особые порошки, смешанные с теплым медом и вином. Две недели идол жил на этом снадобье. Поначалу ничего не происходило. Лишь слабое жужжание, свидетельствующее о существовании жизни внутри камня, становилось все сильнее.
А затем, однажды утром, Сафара разбудило знакомое:
— Заткнись! Заткнись! За-а-ткнис-сь!
И он понял, что в маленьком мирке Фаворитов дела идут нормально. Теперь ему лишь надо было заставлять их молчать. Для этого он постоянно держал при себе мешочек с засахаренными фруктами.
Когда все было готово, Сафар обратился к Лейрии.
— Я знаю, ты привыкла идти впереди, — сказал он.
— Это не привычка, мой господин, — сказала она. — Это мой долг. Ведь я же твоя телохранительница. И должна следить, чтобы тебе ничто не угрожало.
— Да, да, — нетерпеливо сказал Сафар. — И ты прекрасно справляешься со своими обязанностями. Но на этот раз нам предстоит изменить существующий порядок вещей. Я вырос тут. Еще мальчишкой я бродил по этим холмам. Я знаю все потаенные местечки и все тайные тропки. И поэтому хочу, чтобы ты шла за мной. Держись как можно ближе. Если сможешь, ступай след в след. Делай как я. И не делай того, чего я не делаю. Понятно?
Лейрия дала слово, что будет поступать именно так, и спустя несколько минут они уже торопливо спускались по старой оленьей тропе, столь слабо различимой, словно ее проделали мыши.
Не прошли они и сотни ярдов, как Сафар внезапно круто повернул вправо и исчез.
Лейрия чуть не впала в панику, отчаянно пытаясь отыскать след Сафара. Затем она увидела, как в одном месте качается листва, и бросилась туда. Она услыхала шиканье Сафара, прежде чем увидела его, и успела отскочить назад, едва не наступив ему на пятки. Так, бесшумным тандемом, они и двигались какое-то время, то спрыгивая с тропы, то вновь выходя на нее, круто сворачивая вправо или влево, а затем опять устремляясь вперед. Но по напряжению в икрах Лейрия ощущала, что в основном они идут вниз.
Вниз — к широкому озеру и плодородным полям Кирании.
Каджи Тимур запустил мастерок в яму с глиной. Он чувствовал, как острый кончик проходит сквозь песок и гравий, и толкал его все глубже. Вытащив груз, он скрыл свое отвращение к плохому качеству глины и к содержащемуся в ней мусору и плюхнул добытое в ведро.
— Поторопись, старик, — сказал демон. — Я устал.
— Прошу прощения, господин, — сказал Каджи; — Я стар, как вы уже неоднократно напоминали мне весь день, и суставы мои болят. Если бы у меня была помощь, что, как вы мудро сообщили, невозможно, я бы работал быстрее.
Демон по имени Трин презрительно глянул на отца Сафара и сказал:
— Ты думаешь, раз ты человек, а демоны не различают выражения лиц человека, то я не соображу, что ты насмехаешься надо мной?
Он огрел Каджи дубинкой. Каджи крякнул и чуть не упал. Но удержался и смахнул слезы, набежавшие не столько от боли, сколько от обиды. Трин знал толк в этих вещах. Он знал, как стукнуть человека по черепу, чтобы сделать больно, но не раскроить.
— Сейчас ты, должно быть, проклинаешь меня и свою судьбу, — сказал Трин. — Вот и хорошо. Это научит тебя, как вести себя со мной. Ты что же думаешь, я не нашел бы занятия получше, чем торчать тут на сырости и холоде, пока ты весь день будешь ковыряться в этой яме. Моя бы воля, я бы вытащил мозги из твоего черепа и позабавил моих друзей хорошо настоявшейся выпивкой.
— Вы правы, о благородный, — сказал Каджи. Он уже пришел в себя и встал, держа в руке полное ведро, — и благодарю, что напомнили мне, какой я счастливчик. И то сказать, что бы сталось со мною и моей семьей, если бы не мудрость вашего начальства? Они очень умные демоны. И я не раз говорил об этом Мирне, моей жене. Они правильно сообразили, что добрые горшки Тимура на рынке стоят золота. Золота, которое требуется вашему королю на ведение войны.
Трин фыркнул.
— А по мне, горшок он и есть горшок, — сказал демон. — В него можно что-то положить. Или вынуть. В юности я лепил их дюжинами. При обжиге некоторые из них трескались. Некоторые нет. Какая разница? Глина ничего не стоит. А для обжига нужно лишь немного дров.
— Кто я такой, чтобы спорить с таким опытным гончаром? — сказал Каджи.
— Никто, — согласился Трин. — До того как стать солдатом, я был гончаром. И когда вижу хорошую работу, сразу это понимаю.
Он заглянул в ведро и на пробу копнул содержимое когтем.
— Грязноватая, не так ли? — спросил он.
— Глиняные пласты истощились, господин, — солгал гончар. Лучшая глина находилась на другом берегу озера, но он вовсе не собирался показывать ее демонам. — В данных обстоятельствах лучшей и не найти.
Каджи увидел, как из зарослей позади демона выбрались две фигуры. Словно ощутив их присутствие, демон начал поворачиваться в их сторону.
Гончар поднял ведро, привлекая его внимание.
— Надо немного очистить глину, о благородный, — сказал он. — Ну а если на горшках будут изъяны, почему бы нам не покрыть их глазурью? Как вы, господин, справедливо заметили, горшок он и есть горшок. Однако, когда я ставлю на горшок свое имя — Тимур, на рынке находится много дураков, полагающих, что имя важнее качества.
— Мой отец, — сказал Трин, вытирая коготь о куртку Каджи, — который был прославленным горшечником, частенько говорил мне то же самое.
— Он был столь же мудрым демоном, как и его сын, — сказал Каджи.
Демон сверкнул глазами.
— Ты вновь насмехаешься надо мною, человек? — Он поднял дубинку.
Раздался глухой звук. Желтые глаза демона расширились, и он выронил дубинку. Из горла у него торчала стрела.
Трин замертво повалился вперед.
Каджи опорожнил ведро на труп и сплюнул.
— Горшок он и есть горшок, а? — проворчал он и раскрыл объятия Сафару — Добро пожаловать домой, сынок, — сказал он.
К огромному смущению Сафара, Каджи принялся всхлипывать. Сафар ощущал себя маленьким ребенком, увидевшим родительское горе, причин которого он не понимает.
— Все хорошо, отец, — пробормотал он, неловко похлопывая его по спине. — Все хорошо.
— Слышали мы о том, что творится в Эсмире, — сказал отец, допивая вино из кружки. — Засухи, эпидемии чумы и войны. Но все это казалось происходящим как бы в другом мире. И хоть мы переживали, особенно из-за тебя, Сафар, вот уж не думали, что все эти напасти свалятся прямо на нас.
Лейрия и солдаты сгрудились вокруг Сафара и его отца, внимательно слушая историю старого гончара. Прошло менее часа, как был убит демон, а тело его спрятали в кустах. Вся группа собралась в укромном местечке высоко над Киранией. Выставили охрану на случай, если кто-то появится.
— Не так давно тут проезжал лорд Коралин, — сказал Каджи. — Он рассказывал о вторжении демонов и взятии Каспана. — Он глянул на Сафара покрасневшими глазами. Сын увидел, как осунулось лицо отца от перенесенных страданий. — И все мы вспомнили о тех демонах, с которыми столкнулись вы с Ираджем на перевале Невесты и Шести Дев.
Каджи вздохнул:
— Выходит, лорд Коралин ошибался, полагая, что это лишь случайная шайка бандитов, заскочивших в земли людей?
Этот вопрос в ответе не нуждался. Сафар вновь наполнил кружку отца. Старик глотнул, набираясь сил.
— Вот тут-то мы и забеспокоились, — сказал он. — Логика подсказывала, что демоны пойдут через Киранию, перебираясь на ту сторону гор. Мы же всегда жили в мире в этих горах. А теперь, похоже, мира не видать. Собрали мы совет старейшин. Так толковали и эдак, да все без толку. Кто же из нас раньше сталкивался с такой ситуацией? Коралин обещал обратиться с просьбой о помощи к королю Протарусу, но мы-то не знали, придет эта помощь или нет. А если придет, вовремя ли? И решили сами себя защищать.
Каджи горько рассмеялся.
— Стали обучать парней, восстанавливать стены старой крепости. И хоть ясно было, что киранийцы могут неплохо сражаться, ни у кого из нас не было солдатских навыков убивать. — Он глянул на Лейрию и остальных. — Я надеюсь, вы не обиделись. Я говорю о профессиональных навыках и нисколько не ставлю под сомнение вашу природную доброту.
— Никто не обиделся, отец Тимур, — сказала Лейрия. — Мы поняли, что вы имеете в виду.
Каджи поднял на Сафара глаза, полные муки.
— А обернулось дело так, что и защищаться нам не пришлось, — сказал он. — Они застали нас в постелях. И согнали всех в тот самый форт, над восстановлением которого мы так трудились. Чтобы дать нам урок, некоторых убили. Смерть была унизительной. Они заставили нас смотреть. — Каджи смахнул слезу. — И я понял, что значит быть слабым и самовлюбленным смертным. Хоть и скорбел я о гибели друзей, но при этом испытывал и радость оттого, что сам-то в живых остался, как ни стыдно признаться. Радость оттого, что остались в живых твои мать и сестры.
Он осушил кружку и прикрыл рот ладонью, когда Сафар предложил еще вина.
— А Губадан? — спросил Сафар.
— Нет его, — ответил отец. — Он оказался в числе первых. Видишь ли, у демонов есть маги, которые вынюхивают, кто из людей обладает способностями к чародейству. Губадан не был слишком уж могущественным магом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69