– Теперь ясно, почему он такой тощий.
– А одежка-то свеженькая, – усомнился государь.
– А я аккуратный, – живо парировал «богатырь». – Маменька с детства приучила.
Государь одобрительно крякнул:
– Что ж, мил-человек, финал такого приключения не грех и отметить. Как тебя звать-величать?
– Иваном.
– Пойдем, Ивашка, во палаты. – И царь махнул рукавом в сторону кубрика.
Птенчиков перевел дух. «Пятерка» начинающему детективу в графе «сложение автобиографических легенд»! А далее всё пошло как по писаному: «Я там был; мед, пиво пил… » В отличие от Соньки, Ивану легендарный напиток очень понравился.
Тем временем Сонька находилась совсем недалеко от разыскивающего ее детектива. Она лежала в тесной каюте и страдала от морской болезни. Сразу двумя ипостасями.
– О… – стонала Сонька-Повариха, склоняясь над тазиком.
– А… – вторила ей Сонька-Ткачиха, зеленея и отворачиваясь. Не слишком приятно наблюдать саму себя в столь плачевном состоянии. Глаза ввалились, нос заострился, волосы сосульками… смерть, да и только!
– Ой, мамоньки, как же мне плохо! – Повариха с трудом оторвалась от тазика. – Дай скатерку, сил моих больше нет терпеть. Полечу домой, лягу в постель и наберу на обоях изображение пустыни. Чтоб вокруг не было ни капли этой проклятой качающейся воды!
– Обойдешься без скатерки, – фыркнула Ткачиха.
– Гибели моей хочешь?
– Я не самоубийца. Между прочим, у меня тоже сейчас все внутренности выкручиваются, как в стиральной машинке на максимальном режиме, а ведь я уже второй раз кувыркаюсь в этой посудине. Терпи. Увидишь Лебедевы изумруды – враз забудешь, как с тазиком обнималась, я-то знаю. Отвезешь камешки антиквару и помчишься Ткачихой наряжаться, чтобы обратно лететь и счастье свое не упустить, а о тазике вспомнишь, только когда в роли Ткачихи снова на борт поднимешься.
– Не могу поверить, что я добровольно решусь на повторение этого кошмара. А!.. – Корабль изящно вильнул, и обе Соньки метнулись к тазику, чуть не стукнувшись лбами.
– Дура ты набитая! – зло зашипела Повариха. – Если знала, что вернешься в эту чертову посудину, почему не захватила из дому каких-нибудь таблеток от тошноты?
– Не сообразила, – выдохнула бледная Ткачиха.
– Да уж, интеллектом ты не блещешь.
– Кто бы говорил! – фыркнула Ткачиха. – Хватит орать, я – это ты пару дней спустя.
– Нет, я не согласна быть такой тупицей. Чем бы памятку себе черкануть? – Повариха нетерпеливо обвела взглядом каюту.
– Кровью. На трусах, чтоб не потерять при перелете.
– Ах ты, ведьма бессовестная!
– Сама такая. Потише кулаками маши, собственную физиономию разукрасить пытаешься…
Если вы думаете, что Варвара Сыроежкина безропотно покинула Институт исследования истории, то глубоко ошибаетесь. Неловко скрючившись, она сидела в контейнере отдела Наведения Порядка и размышляла о жизненных приоритетах. В шкале ее ценностей дружба занимала верхнюю ступень. Там же естественным антуражем располагались благородство, верность и самоотверженность. И всё было бы замечательно, если б червь сомнения не подтачивал всю конструкцию у самого фундамента: что, если она, Варвара Сыроежкина, желая спасти Егора Гвидонова, совершила гнусное предательство по отношению к подруге, доверившей ей свою тайну? Нет, Сонька не погибла. Просто влюбленную девушку выкорчевали из прошлого, как негодный сорняк, потому осиротевший Салтан и женился на Лебеди. И всё из-за того, что Варя Сыроежкина измыслила на ее счет недостойные небылицы и – более того! – поделилась ими с посторонними людьми. Да как она вообще могла предположить, что подруга замешана в преступлении?!
Варя в отчаянии стиснула виски. Конечно, Соня ни в чем не виновата. Гвидонов потерял голову от обилия впечатлений и носится по прошлому, как восторженный щенок. Появление сокровищ антиквара – не более чем банальное совпадение. В конце концов, их список не ограничивается венцом, изумрудами и доспехами. А отважная подруга, сумевшая понять, что такое любовь, теперь будет навечно обречена на страдания и одиночество…
Варя попробовала шевельнуть затекшей ногой. Тысяча иголок вцепилась в икру. Варя закусила губы.
Скоро хозяйственный компьютер подаст сигнал, и роботы-уборщики засуетятся по всему Институту. Контейнер откроется, и ее обнаружат. Нужно срочно менять дислокацию.
В лаборатории по переброске раздался телефонный звонок. Олег взял трубку.
– Да? Всё по плану, он приближается к острову. Поискать в архиве сообщения о Коршуне? Думаешь, он может представлять реальную опасность? Гм… Что ж, попробую.
Олег окинул взглядом табло аппарата связи, повернул стул к монитору центрального компьютера и быстро застучал по клавиатуре.
Варя похолодела. Пушкин писал, что Коршун хотел погубить царевну Лебедь. Может, на острове идет война? Егор вмешался в боевые действия и погиб… Проклятие, нет ничего хуже неизвестности!
Олег задумчиво хмыкнул и потянулся к принтеру.
– Черт, опять бумага закончилась. И о чем только думает обслуживающий персонал?
Он стремительно поднялся и вышел из комнаты.
Вот он, неожиданный шанс!
Не думая о последствиях, Варя выскочила из контейнера и бросилась к машине времени. Аппарат поддерживает постоянную связь с Буяном. Временной коридор открыт, на выходе ее ждет лодка Птенчикова.
Варя решительно опустила купол. Она знает, что делать. Всё очень просто: перед ней кнопка «Старт».
Лодка покачивается меж небом и водой, нежно поглаживая подгнившим боком борт корабля. Голые мачты тщетно вытягивают длинные шеи, пытаясь рассмотреть, что же находится на этом таинственном берегу, куда им никогда не будет ходу. Неподалеку скучает еще пара симпатичных суденышек, также посаженных на цепь. С палубы слышны голоса. Где-то там, с другой стороны, пристань, оживленная толпа людей, которым не видна распластавшаяся на дне лодки Варя.
Перелет прошел успешно. Ее никто не заметил, никто не поднял тревоги. Что ж, закрепим успех! Варя чуть приподнялась и тут же метнулась за борт.
Стараясь как можно реже выныривать на поверхность, девушка обогнула остров. Загромоздившие берег валуны показались ей безопасным пристанищем. Внимательно осмотревшись, она решилась выбраться на сушу.
Требовалось срочно выработать план действий. Желательно – гениальный. Чтобы и Гвидонова найти, и с Сонькой поговорить, и Птенчикову на глаза не попасться, не то мигом отправит обратно в будущее. Дополнительные сложности вызывало отсутствие предварительной подготовки: Варя рванула в древнее царство, обтянутая джинсами и водолазкой из эклектик-стрейч-фланели. Вряд ли в такой экипировке удастся не привлечь к себе внимание окружающих.
Немного поразмыслив, Варя вздохнула и начала раздеваться. Связала одежду узелком, сунула под камушек, взошла на вершину скалы и рыбкой сиганула вниз.
Плыть пришлось недолго. Обогнув выступающий мыс, Варя увидела впадающий в море ручеек, а на его берегу – полную краснощекую женщину, стирающую белье. Девушка заколотила по воде руками-ногами и, изображая крайнюю степень изнеможения, выбралась на мелководье перед обомлевшей от неожиданности прачкой.
– Помогите… – прошептала Варя, закатывая глаза.
– Батюшки-светы, срам-то какой! – вытаращилась прачка на ее наготу.
Варя картинно пошатнулась и начала оседать на дно, полностью скрываясь под водой. Прачка взвизгнула, подоткнула подол и бросилась спасать утопающую. Уложила на песочке, попричитала над непристойностью ситуации, потом извлекла из корзины только что прополосканный сарафанчик и быстренько обрядила Варю «по-человечески». Утопленница решила, что можно открывать глаза.
– Гляди-ка, очухалась! – обрадовалась Прачка. – Ты чья ж такая будешь?
– Варвара я, дочь Семена-кузнеца из Салтанова государства, – молвила Варя, отжимая толстую косу. – Напали на наше селение злые вороги, схватили меня и утащили на свой корабль. Совсем уж собрались обесчестить, да только в последний момент удалось мне вывернуться и прыгнуть за борт. Плыла я, плыла, от усталости уж и себя не помню… – Варя попыталась снова закатить глаза.
– Голубушка ты моя, дитятко горемычное! Не помирай, миленькая… – Прачка так активно захлопала по ее щекам, что Варя сочла за лучшее поскорее очнуться.
– А что ж это за вороги были такие бесстыжие? – полюбопытствовала спасительница.
– Да кто их разберет, – пожала плечами «жертва вожделения». – Большие такие, бородатые.
– Эх, все они… бородатые, – сочувственно покивала Прачка. – Пойдем-ка ко мне, обсушишься, обогреешься, медку попьешь. Глядишь, и полегчает!
Стены с частыми зубцами,
И за белыми стенами
Блещут маковки церквей
И святых монастырей.
Впрочем, стены можно было бы и подремонтировать. Пооблупилась штукатурочка, пообсыпалась местами. Хорошо хоть, надписей непотребных нигде не было видно. Во всеобщей неграмотности, имеются свои преимущества!
Птенчиков с великим удовольствием присоединился к делегации своего царственного спасителя, направляющейся во дворец, на поклон к царице Лебеди. Местное население встречало их радушно, с любопытством поглядывая в сторону сундуков с привезенными дарами.
Лебедь восседала на резном троне. Небесных светил круг чела не имелось, зато величавости хватало с избытком.
– Мир вам, гости-господа, – молвила владычица Буяна.
Господа дружно сложились пополам, а бородатый государь, выудивший Птенчикова из ясных вод, гордо выступил вперед.
– И тебе мир, прекрасная царица! Прибыли мы с поклоном и уважением, полюбоваться на красу твою, о коей слагают легенды, да на чудеса земли твоей славной. Позволь представиться: государь берегов супротивных, царь Салтан!
Птенчиков вытаращил глаза. Вот это удача! Даже Олег, чуть не поседевший над вычислениями оптимального момента для прибытия на остров, не предполагал, что его подопечному удастся явиться туда одновременно с Салтаном! Интересно, а Сони здесь нет?
Птенчиков с удвоенным вниманием оглядел прибывших. Да вот же она! То есть они: две близняшки, Ткачиха с Поварихой, жмущиеся на правах своячениц поближе к государю. Позвольте, позвольте: а где же «сестрица-царица»? Варя говорила, что к моменту отлета поисковой экспедиции в лице Ивана Птенчикова Соня успела дважды вернуться из прошлого и простилась с подругой навсегда, чтобы в последний раз воспользоваться машиной времени и остаться с Салтаном, разделив с ним все тяготы управления государством и выращивания богатырей. Выходит, Птенчиков прибыл в тот момент прошлого, когда Соня еще существовала там в трех своих ипостасях. Правда, Варя не упоминала, что ее подруга успела посетить Буян…
– А что, ваша государыня не любит морские круизы? – обратился Иван к стоящему по соседству боярину. – Али светлый Салтан оставил ее на хозяйстве?
Боярин одарил его хмурым взглядом и трижды перекрестился.
– Эх, мил-человек, неужто не слыхивал ты о нашей беде?
– Как я мог слыхивать, если цельными седьмицами веслами махал? Рыбы, знаешь ли, не слишком болтливы.
Боярин усмехнулся.
– А жаль. Не то б они тебе всё в красках пересказали. Потому как засмолили нашу матушку в бочку дубовую да пустили на волю волн, как раз рыбам на потеху…
И Птенчиков с изумлением услышал пересказ пушкинской истории.
– Когда же Соня… то есть матушка-царица успела родить богатыря?
– А это одному Господу ведомо. К нам он явился уже подросший, в пору самому невесту искать да детей заводить.
– А как он выглядел?
– Ну, правду сказать, не шибко-то он и выглядел. Щупловат для богатыря, бледноват. Усов нет, а волосья длинные, завиваются мелким бесом, точно у ефиопа, токмо светлой масти. А одежка-то, одежка… – боярин перекрестился.
Птенчиков подавил готовый сорваться возглас: Гвидонов! Проведенный им впервые в жизни опрос очевидца выявил интереснейшую картину. Оказывается, Соню с Егором посадили в бочки и бросили в море. Однако вернувшаяся в будущее «царица» представила подруге текущую ситуацию совсем иначе! Соня соврала Варе и насчет своей неземной влюбленности, и насчет исчезновения Гвидонова. Логично предположить, что оба «казненных», благополучно избежав гибели, действуют заодно. Скорее всего, Ткачиха с Поварихой и вытащили бочки. Удобно, однако, пребывать одновременно в трех лицах!
Но где же теперь Гвидонов?
Иван сосредоточенно нахмурился. Можно предположить, что, покинув бочку на пару с «царицей», Егор вместе с ней отправился в будущее и теперь сбывает антиквару драгоценности, которые переправляют ему Ткачиха с Поварихой. Но почему тогда он не показывается родителям? Шум, поднятый в результате поисков полиции, должен сильно осложнять ему жизнь. Может, Гвидонов остался в прошлом и отсюда помогает Соне в воровских операциях?
Существует, однако, еще один вариант развития событий. Егор отказался участвовать в афере, и Ткачиха с Поварихой попросту не выловили его бочку…
Начинающий детектив поежился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– А одежка-то свеженькая, – усомнился государь.
– А я аккуратный, – живо парировал «богатырь». – Маменька с детства приучила.
Государь одобрительно крякнул:
– Что ж, мил-человек, финал такого приключения не грех и отметить. Как тебя звать-величать?
– Иваном.
– Пойдем, Ивашка, во палаты. – И царь махнул рукавом в сторону кубрика.
Птенчиков перевел дух. «Пятерка» начинающему детективу в графе «сложение автобиографических легенд»! А далее всё пошло как по писаному: «Я там был; мед, пиво пил… » В отличие от Соньки, Ивану легендарный напиток очень понравился.
Тем временем Сонька находилась совсем недалеко от разыскивающего ее детектива. Она лежала в тесной каюте и страдала от морской болезни. Сразу двумя ипостасями.
– О… – стонала Сонька-Повариха, склоняясь над тазиком.
– А… – вторила ей Сонька-Ткачиха, зеленея и отворачиваясь. Не слишком приятно наблюдать саму себя в столь плачевном состоянии. Глаза ввалились, нос заострился, волосы сосульками… смерть, да и только!
– Ой, мамоньки, как же мне плохо! – Повариха с трудом оторвалась от тазика. – Дай скатерку, сил моих больше нет терпеть. Полечу домой, лягу в постель и наберу на обоях изображение пустыни. Чтоб вокруг не было ни капли этой проклятой качающейся воды!
– Обойдешься без скатерки, – фыркнула Ткачиха.
– Гибели моей хочешь?
– Я не самоубийца. Между прочим, у меня тоже сейчас все внутренности выкручиваются, как в стиральной машинке на максимальном режиме, а ведь я уже второй раз кувыркаюсь в этой посудине. Терпи. Увидишь Лебедевы изумруды – враз забудешь, как с тазиком обнималась, я-то знаю. Отвезешь камешки антиквару и помчишься Ткачихой наряжаться, чтобы обратно лететь и счастье свое не упустить, а о тазике вспомнишь, только когда в роли Ткачихи снова на борт поднимешься.
– Не могу поверить, что я добровольно решусь на повторение этого кошмара. А!.. – Корабль изящно вильнул, и обе Соньки метнулись к тазику, чуть не стукнувшись лбами.
– Дура ты набитая! – зло зашипела Повариха. – Если знала, что вернешься в эту чертову посудину, почему не захватила из дому каких-нибудь таблеток от тошноты?
– Не сообразила, – выдохнула бледная Ткачиха.
– Да уж, интеллектом ты не блещешь.
– Кто бы говорил! – фыркнула Ткачиха. – Хватит орать, я – это ты пару дней спустя.
– Нет, я не согласна быть такой тупицей. Чем бы памятку себе черкануть? – Повариха нетерпеливо обвела взглядом каюту.
– Кровью. На трусах, чтоб не потерять при перелете.
– Ах ты, ведьма бессовестная!
– Сама такая. Потише кулаками маши, собственную физиономию разукрасить пытаешься…
Если вы думаете, что Варвара Сыроежкина безропотно покинула Институт исследования истории, то глубоко ошибаетесь. Неловко скрючившись, она сидела в контейнере отдела Наведения Порядка и размышляла о жизненных приоритетах. В шкале ее ценностей дружба занимала верхнюю ступень. Там же естественным антуражем располагались благородство, верность и самоотверженность. И всё было бы замечательно, если б червь сомнения не подтачивал всю конструкцию у самого фундамента: что, если она, Варвара Сыроежкина, желая спасти Егора Гвидонова, совершила гнусное предательство по отношению к подруге, доверившей ей свою тайну? Нет, Сонька не погибла. Просто влюбленную девушку выкорчевали из прошлого, как негодный сорняк, потому осиротевший Салтан и женился на Лебеди. И всё из-за того, что Варя Сыроежкина измыслила на ее счет недостойные небылицы и – более того! – поделилась ими с посторонними людьми. Да как она вообще могла предположить, что подруга замешана в преступлении?!
Варя в отчаянии стиснула виски. Конечно, Соня ни в чем не виновата. Гвидонов потерял голову от обилия впечатлений и носится по прошлому, как восторженный щенок. Появление сокровищ антиквара – не более чем банальное совпадение. В конце концов, их список не ограничивается венцом, изумрудами и доспехами. А отважная подруга, сумевшая понять, что такое любовь, теперь будет навечно обречена на страдания и одиночество…
Варя попробовала шевельнуть затекшей ногой. Тысяча иголок вцепилась в икру. Варя закусила губы.
Скоро хозяйственный компьютер подаст сигнал, и роботы-уборщики засуетятся по всему Институту. Контейнер откроется, и ее обнаружат. Нужно срочно менять дислокацию.
В лаборатории по переброске раздался телефонный звонок. Олег взял трубку.
– Да? Всё по плану, он приближается к острову. Поискать в архиве сообщения о Коршуне? Думаешь, он может представлять реальную опасность? Гм… Что ж, попробую.
Олег окинул взглядом табло аппарата связи, повернул стул к монитору центрального компьютера и быстро застучал по клавиатуре.
Варя похолодела. Пушкин писал, что Коршун хотел погубить царевну Лебедь. Может, на острове идет война? Егор вмешался в боевые действия и погиб… Проклятие, нет ничего хуже неизвестности!
Олег задумчиво хмыкнул и потянулся к принтеру.
– Черт, опять бумага закончилась. И о чем только думает обслуживающий персонал?
Он стремительно поднялся и вышел из комнаты.
Вот он, неожиданный шанс!
Не думая о последствиях, Варя выскочила из контейнера и бросилась к машине времени. Аппарат поддерживает постоянную связь с Буяном. Временной коридор открыт, на выходе ее ждет лодка Птенчикова.
Варя решительно опустила купол. Она знает, что делать. Всё очень просто: перед ней кнопка «Старт».
Лодка покачивается меж небом и водой, нежно поглаживая подгнившим боком борт корабля. Голые мачты тщетно вытягивают длинные шеи, пытаясь рассмотреть, что же находится на этом таинственном берегу, куда им никогда не будет ходу. Неподалеку скучает еще пара симпатичных суденышек, также посаженных на цепь. С палубы слышны голоса. Где-то там, с другой стороны, пристань, оживленная толпа людей, которым не видна распластавшаяся на дне лодки Варя.
Перелет прошел успешно. Ее никто не заметил, никто не поднял тревоги. Что ж, закрепим успех! Варя чуть приподнялась и тут же метнулась за борт.
Стараясь как можно реже выныривать на поверхность, девушка обогнула остров. Загромоздившие берег валуны показались ей безопасным пристанищем. Внимательно осмотревшись, она решилась выбраться на сушу.
Требовалось срочно выработать план действий. Желательно – гениальный. Чтобы и Гвидонова найти, и с Сонькой поговорить, и Птенчикову на глаза не попасться, не то мигом отправит обратно в будущее. Дополнительные сложности вызывало отсутствие предварительной подготовки: Варя рванула в древнее царство, обтянутая джинсами и водолазкой из эклектик-стрейч-фланели. Вряд ли в такой экипировке удастся не привлечь к себе внимание окружающих.
Немного поразмыслив, Варя вздохнула и начала раздеваться. Связала одежду узелком, сунула под камушек, взошла на вершину скалы и рыбкой сиганула вниз.
Плыть пришлось недолго. Обогнув выступающий мыс, Варя увидела впадающий в море ручеек, а на его берегу – полную краснощекую женщину, стирающую белье. Девушка заколотила по воде руками-ногами и, изображая крайнюю степень изнеможения, выбралась на мелководье перед обомлевшей от неожиданности прачкой.
– Помогите… – прошептала Варя, закатывая глаза.
– Батюшки-светы, срам-то какой! – вытаращилась прачка на ее наготу.
Варя картинно пошатнулась и начала оседать на дно, полностью скрываясь под водой. Прачка взвизгнула, подоткнула подол и бросилась спасать утопающую. Уложила на песочке, попричитала над непристойностью ситуации, потом извлекла из корзины только что прополосканный сарафанчик и быстренько обрядила Варю «по-человечески». Утопленница решила, что можно открывать глаза.
– Гляди-ка, очухалась! – обрадовалась Прачка. – Ты чья ж такая будешь?
– Варвара я, дочь Семена-кузнеца из Салтанова государства, – молвила Варя, отжимая толстую косу. – Напали на наше селение злые вороги, схватили меня и утащили на свой корабль. Совсем уж собрались обесчестить, да только в последний момент удалось мне вывернуться и прыгнуть за борт. Плыла я, плыла, от усталости уж и себя не помню… – Варя попыталась снова закатить глаза.
– Голубушка ты моя, дитятко горемычное! Не помирай, миленькая… – Прачка так активно захлопала по ее щекам, что Варя сочла за лучшее поскорее очнуться.
– А что ж это за вороги были такие бесстыжие? – полюбопытствовала спасительница.
– Да кто их разберет, – пожала плечами «жертва вожделения». – Большие такие, бородатые.
– Эх, все они… бородатые, – сочувственно покивала Прачка. – Пойдем-ка ко мне, обсушишься, обогреешься, медку попьешь. Глядишь, и полегчает!
Стены с частыми зубцами,
И за белыми стенами
Блещут маковки церквей
И святых монастырей.
Впрочем, стены можно было бы и подремонтировать. Пооблупилась штукатурочка, пообсыпалась местами. Хорошо хоть, надписей непотребных нигде не было видно. Во всеобщей неграмотности, имеются свои преимущества!
Птенчиков с великим удовольствием присоединился к делегации своего царственного спасителя, направляющейся во дворец, на поклон к царице Лебеди. Местное население встречало их радушно, с любопытством поглядывая в сторону сундуков с привезенными дарами.
Лебедь восседала на резном троне. Небесных светил круг чела не имелось, зато величавости хватало с избытком.
– Мир вам, гости-господа, – молвила владычица Буяна.
Господа дружно сложились пополам, а бородатый государь, выудивший Птенчикова из ясных вод, гордо выступил вперед.
– И тебе мир, прекрасная царица! Прибыли мы с поклоном и уважением, полюбоваться на красу твою, о коей слагают легенды, да на чудеса земли твоей славной. Позволь представиться: государь берегов супротивных, царь Салтан!
Птенчиков вытаращил глаза. Вот это удача! Даже Олег, чуть не поседевший над вычислениями оптимального момента для прибытия на остров, не предполагал, что его подопечному удастся явиться туда одновременно с Салтаном! Интересно, а Сони здесь нет?
Птенчиков с удвоенным вниманием оглядел прибывших. Да вот же она! То есть они: две близняшки, Ткачиха с Поварихой, жмущиеся на правах своячениц поближе к государю. Позвольте, позвольте: а где же «сестрица-царица»? Варя говорила, что к моменту отлета поисковой экспедиции в лице Ивана Птенчикова Соня успела дважды вернуться из прошлого и простилась с подругой навсегда, чтобы в последний раз воспользоваться машиной времени и остаться с Салтаном, разделив с ним все тяготы управления государством и выращивания богатырей. Выходит, Птенчиков прибыл в тот момент прошлого, когда Соня еще существовала там в трех своих ипостасях. Правда, Варя не упоминала, что ее подруга успела посетить Буян…
– А что, ваша государыня не любит морские круизы? – обратился Иван к стоящему по соседству боярину. – Али светлый Салтан оставил ее на хозяйстве?
Боярин одарил его хмурым взглядом и трижды перекрестился.
– Эх, мил-человек, неужто не слыхивал ты о нашей беде?
– Как я мог слыхивать, если цельными седьмицами веслами махал? Рыбы, знаешь ли, не слишком болтливы.
Боярин усмехнулся.
– А жаль. Не то б они тебе всё в красках пересказали. Потому как засмолили нашу матушку в бочку дубовую да пустили на волю волн, как раз рыбам на потеху…
И Птенчиков с изумлением услышал пересказ пушкинской истории.
– Когда же Соня… то есть матушка-царица успела родить богатыря?
– А это одному Господу ведомо. К нам он явился уже подросший, в пору самому невесту искать да детей заводить.
– А как он выглядел?
– Ну, правду сказать, не шибко-то он и выглядел. Щупловат для богатыря, бледноват. Усов нет, а волосья длинные, завиваются мелким бесом, точно у ефиопа, токмо светлой масти. А одежка-то, одежка… – боярин перекрестился.
Птенчиков подавил готовый сорваться возглас: Гвидонов! Проведенный им впервые в жизни опрос очевидца выявил интереснейшую картину. Оказывается, Соню с Егором посадили в бочки и бросили в море. Однако вернувшаяся в будущее «царица» представила подруге текущую ситуацию совсем иначе! Соня соврала Варе и насчет своей неземной влюбленности, и насчет исчезновения Гвидонова. Логично предположить, что оба «казненных», благополучно избежав гибели, действуют заодно. Скорее всего, Ткачиха с Поварихой и вытащили бочки. Удобно, однако, пребывать одновременно в трех лицах!
Но где же теперь Гвидонов?
Иван сосредоточенно нахмурился. Можно предположить, что, покинув бочку на пару с «царицей», Егор вместе с ней отправился в будущее и теперь сбывает антиквару драгоценности, которые переправляют ему Ткачиха с Поварихой. Но почему тогда он не показывается родителям? Шум, поднятый в результате поисков полиции, должен сильно осложнять ему жизнь. Может, Гвидонов остался в прошлом и отсюда помогает Соне в воровских операциях?
Существует, однако, еще один вариант развития событий. Егор отказался участвовать в афере, и Ткачиха с Поварихой попросту не выловили его бочку…
Начинающий детектив поежился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40