Бабка моя сказывала, а ей – ее бабка, а той…
– Ну, и что там у них случилось-то, на Буяне? Не томи душу, голубушка!
Нянька критически глянула на своего воспитанника.
– Экий ты нетерпеливый. Да ладно уж, слушай…
ГЛАВА 9
Начальник полиции с изумлением воззрился на своего сотрудника, чьи очертания проступили в кабине машины времени, подле которой деловито суетились специалисты НИИ. По уши перемазанный вонючей жижей, одетый в женское платье сомнительного происхождения, пошатывающийся от пережитых потрясений, Младший следователь являл собой впечатляющее зрелище.
– Ну и ну, – крякнул сидящий рядом с начальством Старший следователь, мысленно пытаясь сформулировать, что сейчас скажет своему непосредственному подчиненному. Тот уже вполне материализовался в родном времени и распахнул прозрачную дверцу:
– Позвольте доложить: Музон Забойный с задания прибыл!
Он отдал честь, приложив руку к краю легкомысленной соломенной шляпки, покачнулся и вдруг радостно запел:
– Ой, люли, гусельки, тоненькие струнушки…
– Как это понимать? – севшим голосом выдавил из себя Начальник полиции.
– Он же сказал: забойный музон, – пожал плечами Олег, помогая прибывшему выбраться из кабины.
– Хватит ерничать, – начал накаляться Начальник. – Лейтенант, немедленно объяснитесь!
– Так точно! – вытянулся по струнке Младший следователь, прижимая руками пышные оборки. – Допрос гражданина Пушкина по факту исчезновения Егора Гвидонова и появления антикварного клада прошел конструктивно.
И лейтенант Забойный принялся излагать сведения про лебедей, гусей, свиней и белок, заточенных в бочках, клетках, сараях и грязных дворах, приплел Бориску Годунова и по ходу дополнительно отметил, что у означенного субъекта «мальчики кровавые в глазах».
– Подождите, подождите, какие еще мальчики? Кто такой Годунов?
– Вероятно, серийный убийца, – отмахнулся Младший следователь, которому гораздо больше хотелось обсудить с начальством поступившее от Александра Сергеевича деловое предложение. Однако повернуть разговор на перспективы творческого сотрудничества с гением не удалось – вмешался Старший следователь:
– Ах ты, пьянь подзаборная! Его отправили за информацией о сокровищах, а он нализался, как скотина, и излагает про свинарники! Да как ты посмел явиться из служебной командировки с пустыми руками?!
– А вот и не с пустыми, – оскорбился и впрямь нетрезвый лейтенант. Он порылся в складках юбки, затем оттянул плотный лиф и извлек на свет клок пушкинской тетради. – Вот вам фоторобот подозреваемого по кличке Гвидон. Фас… то есть, профиль.
Оживившиеся полицейские кинулись вырывать друг у друга раритетный обрывок.
– У Гвидонова волосы светлые, а этот весь черный…
– Да у Пушкина других чернил не было! Вы на кудри, на кудри посмотрите…
– Да как-то коротковаты. Гвидонов волосы до плеч отпустил.
– Разрешите? – скромно протиснулся Олег. Он взглянул на рисунок – и вдруг затрясся от беззвучного смеха:
– Хотите, я вам еще таких «фотороботов» из компьютера натаскаю для комплекта?
– Неужели утечка информации? – ужаснулся Начальник полиции.
– Что вы, – успокоил его историк, – просто Александр Сергеевич имел грешок украшать поля рукописей каракулями. В особенности – автопортретами.
– Вы хотите сказать, что это изображение самого Пушкина? – разочарованно протянул Старший следователь.
– Несомненно. И наш Институт будет очень признателен, если вы передадите его в музейную коллекцию.
– Ты что привез, болван? – повернулся разъяренный Начальник в сторону лейтенанта.
– Я не болван, я талант, – с достоинством возразил Забойный. – Сам Пушкин сказал, а гениям, знаете ли, виднее. Мы с ним уже новую поэму сочинять начали. Вот послушайте: «Мы с тобою – что паровоз с трубою…»
– Хватит! – завопил Начальник, зажимая руками уши. – Отвезите эту жертву высокой поэзии в реабилитационный центр. И не привозите обратно, пока его глаза не начнут снова бодро таращиться в служебном рвении.
Птенчикова к следственному эксперименту не допустили. Мол, спасибо за помощь и оригинальность идеи, однако дилетантам не стоит путаться под ногами у профессионалов. Расстроенный суровой отповедью, переживающий за исход мероприятия учитель был вынужден отбыть в свою избушку и там, в тиши и одиночестве, ожидать известий от друзей.
Время издевательски замедлило бег. Стрелки настенных часов (со старинными гирями, маятником и кукушкой) цеплялись за каждую черточку на циферблате, не желая двигаться дальше. Возмущенный столь откровенным саботажем, Иван преодолел отвращение к технике и набрал код справочной, чтобы уточнить, сколько в действительности времени должны показывать его часы.
– Пятнадцать минут седьмого, – сообщил мелодичный голос.
– Ку-ку! – насмешливо выглянула со своего чердачка кукушка и звонко захлопнула дверцу. Иван недоверчиво уставился на циферблат: оказывается, часы его не обманывали.
В комнате было темно: пронизывающий ветер, дувший с самого утра, нагнал косматых туч, и казалось, что они придавили своей тяжестью макушки усталых деревьев. Птенчиков глянул в окно. Батюшки, да на улице снег!
Немного оживившись, он выскочил на крыльцо, Мелкая ледяная крупа сердито посыпала землю. Земля не сопротивлялась: снежинки опускались на пожухлую листву и оставались лежать, обещая в скором времени окрасить пейзаж в белый цвет.
– Хватит киснуть, – сказал себе Птенчиков. – Мои переживания на допрос Пушкина доблестными служителями закона никак не повлияют. А потому – не устроить ли себе праздник первого снега?
Когда наконец аэробот Аркадия и Олега приблизился к его дому, друзья увидели душераздирающую картину. Из пристройки выскочил совершенно голый мужик и начал кругами носится по поляне, высоко подкидывая колени и оставляя на снегу следы босых ног. От розового тела валил пар, на голове красовалась войлочная панама.
– Пожар! – в ужасе закричал Олег, закладывая крутой вираж и устремляясь на посадку.
– Не похоже, дыма не видно, – возразил Аркадий, потирая поясницу после жесткого соприкосновения аэробота с землей.
– Как не видно, вон как валит!
– Откуда?
– Из трубы.
– Так то не пожар, то печка.
Друзья резвой трусцой устремились к обнаженному человеку. Не замечая ничего вокруг, тот набирал полные пригоршни снега и растирал бока, приговаривая:
– Эх, хорошо!
– Иван, что ты делаешь? – окликнул Олег приятеля.
– Парюсь! – со счастливой улыбкой обернулся к нему Птенчиков. Историки переглянулись:
– Вот беда… Парень тронулся. Надо бы его тоже отправить в центр реабилитации, в компанию к Забойному, – прошептал Олег.
Аркадий попытался урезонить учителя:
– Сам-то хоть понял, что сказал? Как ты можешь париться, если снег холодный?
Иван расхохотался:
– Вот чудаки! А еще историки. Пойдемте скорее, я вам всё покажу.
Весьма обескураженные, друзья переступили вслед за Птенчиковым порог пристройки.
– Раздевайтесь, – велел хозяин.
– Вань, может, не стоит? – робко попытался возразить Олег.
– Стоит, стоит. Сегодня у нас праздник первого снега. Я вам покажу, что такое настоящая баня.
Он распахнул следующую дверь, и клубы ароматного пара дохнули в лица неуверенно переминающимся историкам.
– О, а тут не так плохо! – удивленно воскликнул Олег и первым стал стягивать с себя одежду.
– Прошу, – изобразил Птенчиков широкий жест в сторону деревянного полка. – Сейчас мы парку поддадим…
Взгромоздившиеся на горячую лавку историки с опаской наблюдали, как он черпает ковшом воду и выплескивает ее на раскаленные камни.
– Ох, что-то трудно дышать, – не выдержал тучный Аркадий.
– Погоди, сейчас я тебя березовым веничком…
К изумлению друзей, Птенчиков и впрямь схватился за пучок березовых веток и занес его над их голыми спинами.
– А-а-а!!! – заорали историки, выскакивая на улицу и пускаясь наутек по белому снежку.
– Куда вы? – кричал им вслед Птенчиков. – Еще рано. Вы лишаете себя удовольствия!
Дрожащие от холода историки прыгнули в аэробот и включили климат-контроль.
– Вызываем «скорую»? – стуча зубами, спросил Олег. Птенчиков меж тем приплясывал снаружи, призывно стуча в стекло.
– Давай его впустим, простудится до приезда бригады, – вздохнул Аркадий. – Эй, извращенец, заходи. Только веник оставь снаружи.
Недоразумение разрешилось с помощью компьютера. Недоверчиво выслушав объяснения «извращенца», Олег набрал в поиске словосочетание «русская баня» и с изумлением убедился, что Иван находится в здравом рассудке. Друзья вернулись в пристройку и вновь уселись на жаркий полок. Обиженный Птенчиков сунул им в руки веник и ушел в предбанник. И тут историки так раздухарились, что чуть не довели друг друга до приступа сердечной недостаточности.
– Остановитесь! – кричал им вслед Иван, когда они проносились мимо него из парной на улицу и обратно. – Вы ведь даже не сказали мне, чем окончился следственный эксперимент!
– Потом, потом, – пыхтел Аркадий. – Дай людям потешиться, сам-то небось через день баньку топишь.
Наконец утомленные историки угомонились. Иван провел их в гостиную и усадил в плетеные кресла.
– Ох, хорошо! – кряхтел Аркадий.
– Не то слово, – вторил ему Олег.
– Сейчас бы пивка, – мечтательно протянул Птенчиков.
– Давайте закажем, – отозвался Олег, и через некоторое время автокурьер доставил им из города целую упаковку.
– Ну, теперь рассказывайте, – велел Птенчиков, когда все взяли по банке и откинулись на удобные спинки.
– Да что рассказывать? Полный провал! – Олег в красках описал возвращение «Музона Забойного».
– Это ж надо так напортачить, – проворчал Аркадий, качая головой.
– Выходит, что Пушкин не знал содержания собственной сказки? – удивился Иван. – Разве такое возможно?
– Почему бы и нет? Дурак-полицейский своими вопросами навел Александра Сергеевича на интересную мысль. Готов поспорить: как только за гостем закрылась дверь, Пушкин схватился за перо и начал строчить свою историю.
В гостиной воцарилось удрученное молчание.
– Что полиция собирается предпринять дальше? – спросил Птенчиков.
– Ничего. Зашли в тупик и расположились там дружным коллективом, как туристы на пикнике.
– Но нельзя бросать эту линию расследования, пока не доказано, что она ошибочна! – разволновался Птенчиков. – Я уверен, что Егор находится на Буяне. Нужно снарядить новую экспедицию, сразу на остров, и попытаться выяснить все обстоятельства на месте…
– Полиция не одобрит эту идею. Их сотрудник и так попал в психушку… то есть в центр реабилитации.
– Значит, нужно лететь самим!
– А санкция на расследование?
– Не обязательно сообщать, что мы отправляемся в путь ради расследования. Можно придумать другой повод.
Друзья уставились на Птенчикова.
– А что, это мысль, – сказал наконец Олег. – Я постараюсь убедить начальство, что экспериментальной модели «Хамелеон» требуется испытание на прочность при значительном временном рывке…
– Но на остров полечу я, – перебил его Птенчиков.
– Исключено. У тебя нет опыта работы в условиях прошлого, – возразил Аркадий.
– В этом самом «прошлом» я прожил почти двадцать шесть лет. В отличие от некоторых.
– Это было другое «прошлое».
– Ну и что? Кто из нас учитель литературы? Сказки – это по моей части, вы, ребят, не в материале, – не сдавался Птенчиков.
Однако переубедить историков было сложно. В бурных дебатах прошла почти вся ночь. Подремав с полчаса, рано поутру друзья загрузились в аэробот и направились в ИИИ, выбивать разрешение на перелет. Птенчиков сиял от удовольствия: он всё-таки отвоевал себе право полететь в прошлое. Решающим аргументом послужило то, что учитель сможет представить запрашиваемую командировку как литературно-исследовательскую экспедицию по следам гениального произведения, и руководство ИИИ не стает удивляться столь неожиданному выбору пункта назначения. Олег с Аркадием обещали обеспечить круглосуточную связь через Центр Управления.
Пока улаживали организационные вопросы, наступил вечер. Друзья были полны энтузиазма: разрешение на перелет получено, и «Хамелеон» уже нацелен на остров Буян времен правления царевны Лебеди (Олег решил, что наиболее целесообразно прибыть в загадочное государство незадолго до свадьбы Лебеди с Салтаном – очень уж удивило его это несовпадение исторических реалий с литературными). На Птенчикова нацепили синие шелковые порты – штаны, закрепленные на шнурке, красные кожаные сапоги с короткими голенищами, срезанными к колену углом, рубаху и зипун – довольно легкую конструкцию длиной до колена, застегнутую встык и опоясанную вокруг талии. Посмотрев в зеркало, учитель литературы почувствовал себя полным идиотом. Куда он летит? На что надеется? С какой стати вдруг возомнил себя суперменом, этаким победителем зла и поборником справедливости? Эх, выставит он себя на всеобщее посмешище…
Птенчиков нащупал под костюмом зажигалку-талисман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Ну, и что там у них случилось-то, на Буяне? Не томи душу, голубушка!
Нянька критически глянула на своего воспитанника.
– Экий ты нетерпеливый. Да ладно уж, слушай…
ГЛАВА 9
Начальник полиции с изумлением воззрился на своего сотрудника, чьи очертания проступили в кабине машины времени, подле которой деловито суетились специалисты НИИ. По уши перемазанный вонючей жижей, одетый в женское платье сомнительного происхождения, пошатывающийся от пережитых потрясений, Младший следователь являл собой впечатляющее зрелище.
– Ну и ну, – крякнул сидящий рядом с начальством Старший следователь, мысленно пытаясь сформулировать, что сейчас скажет своему непосредственному подчиненному. Тот уже вполне материализовался в родном времени и распахнул прозрачную дверцу:
– Позвольте доложить: Музон Забойный с задания прибыл!
Он отдал честь, приложив руку к краю легкомысленной соломенной шляпки, покачнулся и вдруг радостно запел:
– Ой, люли, гусельки, тоненькие струнушки…
– Как это понимать? – севшим голосом выдавил из себя Начальник полиции.
– Он же сказал: забойный музон, – пожал плечами Олег, помогая прибывшему выбраться из кабины.
– Хватит ерничать, – начал накаляться Начальник. – Лейтенант, немедленно объяснитесь!
– Так точно! – вытянулся по струнке Младший следователь, прижимая руками пышные оборки. – Допрос гражданина Пушкина по факту исчезновения Егора Гвидонова и появления антикварного клада прошел конструктивно.
И лейтенант Забойный принялся излагать сведения про лебедей, гусей, свиней и белок, заточенных в бочках, клетках, сараях и грязных дворах, приплел Бориску Годунова и по ходу дополнительно отметил, что у означенного субъекта «мальчики кровавые в глазах».
– Подождите, подождите, какие еще мальчики? Кто такой Годунов?
– Вероятно, серийный убийца, – отмахнулся Младший следователь, которому гораздо больше хотелось обсудить с начальством поступившее от Александра Сергеевича деловое предложение. Однако повернуть разговор на перспективы творческого сотрудничества с гением не удалось – вмешался Старший следователь:
– Ах ты, пьянь подзаборная! Его отправили за информацией о сокровищах, а он нализался, как скотина, и излагает про свинарники! Да как ты посмел явиться из служебной командировки с пустыми руками?!
– А вот и не с пустыми, – оскорбился и впрямь нетрезвый лейтенант. Он порылся в складках юбки, затем оттянул плотный лиф и извлек на свет клок пушкинской тетради. – Вот вам фоторобот подозреваемого по кличке Гвидон. Фас… то есть, профиль.
Оживившиеся полицейские кинулись вырывать друг у друга раритетный обрывок.
– У Гвидонова волосы светлые, а этот весь черный…
– Да у Пушкина других чернил не было! Вы на кудри, на кудри посмотрите…
– Да как-то коротковаты. Гвидонов волосы до плеч отпустил.
– Разрешите? – скромно протиснулся Олег. Он взглянул на рисунок – и вдруг затрясся от беззвучного смеха:
– Хотите, я вам еще таких «фотороботов» из компьютера натаскаю для комплекта?
– Неужели утечка информации? – ужаснулся Начальник полиции.
– Что вы, – успокоил его историк, – просто Александр Сергеевич имел грешок украшать поля рукописей каракулями. В особенности – автопортретами.
– Вы хотите сказать, что это изображение самого Пушкина? – разочарованно протянул Старший следователь.
– Несомненно. И наш Институт будет очень признателен, если вы передадите его в музейную коллекцию.
– Ты что привез, болван? – повернулся разъяренный Начальник в сторону лейтенанта.
– Я не болван, я талант, – с достоинством возразил Забойный. – Сам Пушкин сказал, а гениям, знаете ли, виднее. Мы с ним уже новую поэму сочинять начали. Вот послушайте: «Мы с тобою – что паровоз с трубою…»
– Хватит! – завопил Начальник, зажимая руками уши. – Отвезите эту жертву высокой поэзии в реабилитационный центр. И не привозите обратно, пока его глаза не начнут снова бодро таращиться в служебном рвении.
Птенчикова к следственному эксперименту не допустили. Мол, спасибо за помощь и оригинальность идеи, однако дилетантам не стоит путаться под ногами у профессионалов. Расстроенный суровой отповедью, переживающий за исход мероприятия учитель был вынужден отбыть в свою избушку и там, в тиши и одиночестве, ожидать известий от друзей.
Время издевательски замедлило бег. Стрелки настенных часов (со старинными гирями, маятником и кукушкой) цеплялись за каждую черточку на циферблате, не желая двигаться дальше. Возмущенный столь откровенным саботажем, Иван преодолел отвращение к технике и набрал код справочной, чтобы уточнить, сколько в действительности времени должны показывать его часы.
– Пятнадцать минут седьмого, – сообщил мелодичный голос.
– Ку-ку! – насмешливо выглянула со своего чердачка кукушка и звонко захлопнула дверцу. Иван недоверчиво уставился на циферблат: оказывается, часы его не обманывали.
В комнате было темно: пронизывающий ветер, дувший с самого утра, нагнал косматых туч, и казалось, что они придавили своей тяжестью макушки усталых деревьев. Птенчиков глянул в окно. Батюшки, да на улице снег!
Немного оживившись, он выскочил на крыльцо, Мелкая ледяная крупа сердито посыпала землю. Земля не сопротивлялась: снежинки опускались на пожухлую листву и оставались лежать, обещая в скором времени окрасить пейзаж в белый цвет.
– Хватит киснуть, – сказал себе Птенчиков. – Мои переживания на допрос Пушкина доблестными служителями закона никак не повлияют. А потому – не устроить ли себе праздник первого снега?
Когда наконец аэробот Аркадия и Олега приблизился к его дому, друзья увидели душераздирающую картину. Из пристройки выскочил совершенно голый мужик и начал кругами носится по поляне, высоко подкидывая колени и оставляя на снегу следы босых ног. От розового тела валил пар, на голове красовалась войлочная панама.
– Пожар! – в ужасе закричал Олег, закладывая крутой вираж и устремляясь на посадку.
– Не похоже, дыма не видно, – возразил Аркадий, потирая поясницу после жесткого соприкосновения аэробота с землей.
– Как не видно, вон как валит!
– Откуда?
– Из трубы.
– Так то не пожар, то печка.
Друзья резвой трусцой устремились к обнаженному человеку. Не замечая ничего вокруг, тот набирал полные пригоршни снега и растирал бока, приговаривая:
– Эх, хорошо!
– Иван, что ты делаешь? – окликнул Олег приятеля.
– Парюсь! – со счастливой улыбкой обернулся к нему Птенчиков. Историки переглянулись:
– Вот беда… Парень тронулся. Надо бы его тоже отправить в центр реабилитации, в компанию к Забойному, – прошептал Олег.
Аркадий попытался урезонить учителя:
– Сам-то хоть понял, что сказал? Как ты можешь париться, если снег холодный?
Иван расхохотался:
– Вот чудаки! А еще историки. Пойдемте скорее, я вам всё покажу.
Весьма обескураженные, друзья переступили вслед за Птенчиковым порог пристройки.
– Раздевайтесь, – велел хозяин.
– Вань, может, не стоит? – робко попытался возразить Олег.
– Стоит, стоит. Сегодня у нас праздник первого снега. Я вам покажу, что такое настоящая баня.
Он распахнул следующую дверь, и клубы ароматного пара дохнули в лица неуверенно переминающимся историкам.
– О, а тут не так плохо! – удивленно воскликнул Олег и первым стал стягивать с себя одежду.
– Прошу, – изобразил Птенчиков широкий жест в сторону деревянного полка. – Сейчас мы парку поддадим…
Взгромоздившиеся на горячую лавку историки с опаской наблюдали, как он черпает ковшом воду и выплескивает ее на раскаленные камни.
– Ох, что-то трудно дышать, – не выдержал тучный Аркадий.
– Погоди, сейчас я тебя березовым веничком…
К изумлению друзей, Птенчиков и впрямь схватился за пучок березовых веток и занес его над их голыми спинами.
– А-а-а!!! – заорали историки, выскакивая на улицу и пускаясь наутек по белому снежку.
– Куда вы? – кричал им вслед Птенчиков. – Еще рано. Вы лишаете себя удовольствия!
Дрожащие от холода историки прыгнули в аэробот и включили климат-контроль.
– Вызываем «скорую»? – стуча зубами, спросил Олег. Птенчиков меж тем приплясывал снаружи, призывно стуча в стекло.
– Давай его впустим, простудится до приезда бригады, – вздохнул Аркадий. – Эй, извращенец, заходи. Только веник оставь снаружи.
Недоразумение разрешилось с помощью компьютера. Недоверчиво выслушав объяснения «извращенца», Олег набрал в поиске словосочетание «русская баня» и с изумлением убедился, что Иван находится в здравом рассудке. Друзья вернулись в пристройку и вновь уселись на жаркий полок. Обиженный Птенчиков сунул им в руки веник и ушел в предбанник. И тут историки так раздухарились, что чуть не довели друг друга до приступа сердечной недостаточности.
– Остановитесь! – кричал им вслед Иван, когда они проносились мимо него из парной на улицу и обратно. – Вы ведь даже не сказали мне, чем окончился следственный эксперимент!
– Потом, потом, – пыхтел Аркадий. – Дай людям потешиться, сам-то небось через день баньку топишь.
Наконец утомленные историки угомонились. Иван провел их в гостиную и усадил в плетеные кресла.
– Ох, хорошо! – кряхтел Аркадий.
– Не то слово, – вторил ему Олег.
– Сейчас бы пивка, – мечтательно протянул Птенчиков.
– Давайте закажем, – отозвался Олег, и через некоторое время автокурьер доставил им из города целую упаковку.
– Ну, теперь рассказывайте, – велел Птенчиков, когда все взяли по банке и откинулись на удобные спинки.
– Да что рассказывать? Полный провал! – Олег в красках описал возвращение «Музона Забойного».
– Это ж надо так напортачить, – проворчал Аркадий, качая головой.
– Выходит, что Пушкин не знал содержания собственной сказки? – удивился Иван. – Разве такое возможно?
– Почему бы и нет? Дурак-полицейский своими вопросами навел Александра Сергеевича на интересную мысль. Готов поспорить: как только за гостем закрылась дверь, Пушкин схватился за перо и начал строчить свою историю.
В гостиной воцарилось удрученное молчание.
– Что полиция собирается предпринять дальше? – спросил Птенчиков.
– Ничего. Зашли в тупик и расположились там дружным коллективом, как туристы на пикнике.
– Но нельзя бросать эту линию расследования, пока не доказано, что она ошибочна! – разволновался Птенчиков. – Я уверен, что Егор находится на Буяне. Нужно снарядить новую экспедицию, сразу на остров, и попытаться выяснить все обстоятельства на месте…
– Полиция не одобрит эту идею. Их сотрудник и так попал в психушку… то есть в центр реабилитации.
– Значит, нужно лететь самим!
– А санкция на расследование?
– Не обязательно сообщать, что мы отправляемся в путь ради расследования. Можно придумать другой повод.
Друзья уставились на Птенчикова.
– А что, это мысль, – сказал наконец Олег. – Я постараюсь убедить начальство, что экспериментальной модели «Хамелеон» требуется испытание на прочность при значительном временном рывке…
– Но на остров полечу я, – перебил его Птенчиков.
– Исключено. У тебя нет опыта работы в условиях прошлого, – возразил Аркадий.
– В этом самом «прошлом» я прожил почти двадцать шесть лет. В отличие от некоторых.
– Это было другое «прошлое».
– Ну и что? Кто из нас учитель литературы? Сказки – это по моей части, вы, ребят, не в материале, – не сдавался Птенчиков.
Однако переубедить историков было сложно. В бурных дебатах прошла почти вся ночь. Подремав с полчаса, рано поутру друзья загрузились в аэробот и направились в ИИИ, выбивать разрешение на перелет. Птенчиков сиял от удовольствия: он всё-таки отвоевал себе право полететь в прошлое. Решающим аргументом послужило то, что учитель сможет представить запрашиваемую командировку как литературно-исследовательскую экспедицию по следам гениального произведения, и руководство ИИИ не стает удивляться столь неожиданному выбору пункта назначения. Олег с Аркадием обещали обеспечить круглосуточную связь через Центр Управления.
Пока улаживали организационные вопросы, наступил вечер. Друзья были полны энтузиазма: разрешение на перелет получено, и «Хамелеон» уже нацелен на остров Буян времен правления царевны Лебеди (Олег решил, что наиболее целесообразно прибыть в загадочное государство незадолго до свадьбы Лебеди с Салтаном – очень уж удивило его это несовпадение исторических реалий с литературными). На Птенчикова нацепили синие шелковые порты – штаны, закрепленные на шнурке, красные кожаные сапоги с короткими голенищами, срезанными к колену углом, рубаху и зипун – довольно легкую конструкцию длиной до колена, застегнутую встык и опоясанную вокруг талии. Посмотрев в зеркало, учитель литературы почувствовал себя полным идиотом. Куда он летит? На что надеется? С какой стати вдруг возомнил себя суперменом, этаким победителем зла и поборником справедливости? Эх, выставит он себя на всеобщее посмешище…
Птенчиков нащупал под костюмом зажигалку-талисман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40