В части жестокости им не уступают и многочисленные разбойные шайки, Повсюду царит голод, по дорогам на север тянутся нескончаемые вереницы изморенных, голодных и отчаявшихся беженцев, обочины трактов сплошь устланы разлагающимися трупами, а в придорожных селах уже начался мор. Если верить слухам, столь же кровавые события происходят и в Рантии. И в таежных княжествах, под сенью вековых сосен, полыхает яростная и кровавая свара между князьями. А Чессиния и Сасмарен вновь пошли войной друг на друга. В Зеленодолье и Травинате пока относительно тихо, но это затишье перед бурей, которая придет вместе с первыми колоннами беженцев. Что-то страшное творится с нашим миром. Даже в спокойном, зажиточном Зеленодолье раздуваются какие-то мелкие споры, всплывают старые обиды, люди убивают друг друга не то что за кусок хлеба, а и за косой взгляд, за неосторожное слово. Мы совсем не так представляли Конец Света. Думали, будет нечто сверхъестественное, космическое. А происходит все совершенно банально: те, кто не перебьет друг друга этим летом, вымрут от голода следующей зимой.
— Но вы и сами поддались всеобщему кошмару, послав целую армию на убой. Зачем вы вообще прорывались через Травинату?
— Не путай причину со следствием! Я и Ронни — посланники Альдана Гористока, а Альдан знает, что делает. Он был в чародейской башне Эйса, он нашел записную книгу мертвого колдуна, и после прочтения той книги на него снизошло истинное озарение. Мы верим Альдану, потому что больше верить некому. Он поручил нам ответственное задание…
— И какое же?
— Найти и схватить тебя. А если живым тебя взять не удастся, то уничтожить тебя! (Ой, как же мне это напоминает Высший Приказ Контрразведки!) Темный дух искушал Альдана силой и властью, но брат не поддался на уговоры Тьмы. А после него в башне побывал только ты. Альдан знал, что ты собой представляешь, знал, что ты, Райен, слаб духом, не веришь в силу Света и привык полагаться только на себя. Более удачной кандидатуры для апостола Тьмы не найти. В дни, когда наступит светопреставление и Тьма наденет человеческую личину, мы не должны допустить, чтобы темный вестник разгуливал по земле, ибо там, где пройдет апостол Тьмы — жизнь умирает. Остановить апостола — это главная цель ордена священного Храма, завещанная нам его основателями — теми служителями Храма, кто еще столетия назад предвидел грядущее Вознесение и описал его в виде Десятого Апокрифа.
— А ваши основатели не добавили, как отличить апостола Тьмы от нормального человека? Или вы будете рубить головы всем, кого хотя бы заподозрите? — попытался съехидничать я, но Региста сразу взъерепенилась и показала, каким тоном с ней разговаривать не стоит.
— Ну и что! Мы пойдем на любые жертвы и сломим любое сопротивление! Если понадобится, то во имя спасения мира мы без колебаний пожертвуем и своими жизнями, ибо нет такой преграды, которую не сокрушил бы священный меч Храма, окропленный кровью его хозяина! А твоя жалкая жизнь вообще ничего не стоит! Понял?! — С этими словами она выразительно положила руку на эфес.
Как тут не понять… Я повнимательнее пригляделся к Серебристой Луне. Форма клинка была неудобной для боя — лезвие расширялось в середине, сужалось к острию и основанию и было изогнуто, подобно сабельному, но этот изгиб был равномерным по всей длине, отчего меч и в самом деле чем-то напоминал молодую луну.
Гарда эфеса также имела причудливый вид — два изящных, похожих на когти полумесяца с длиной острия чуть более ладони перекрещивались между собой на эфесе, а в их перекрестье было сквозное отверстие, будто бы под болт. По идее, такое длинное лезвие должен был бы уравновешивать хороший баланс, но его-то как раз и не было — в торце ребристой двуручной рукояти тоскливо зияла черная дырка, я бы назвал меч ритуальным, если бы вчера не видел его в действии.
— Что, нравится? — едко усмехнулась Региста, видя, как я пялюсь на Серебристую Луну, — Можешь посмотреть и даже подержать… если сумеешь.
Она отстегнула клинок и небрежно бросила его мне под ноги. Внезапная смена тона и последние слова показались мне очень подозрительными. Осторожно, словно опасаясь удара молнии, я прикоснулся к идеально гладкому лезвию, Ничего не произошло. Но когда я, осмелев, прикоснулся к эфесу, когтистые полумесяцы вздрогнули, хищно выгнулись в обратную сторону и звучно клацнули в то место, где секунду назад были мои пальцы.
— А ты везунчик… Ну что же, живи пока… — насмешливо улыбнулась Региста.
— А если бы… — вырвалось у меня.
— Тогда бы одним любопытным на земле стало меньше. Эти коготки, равно как и сам клинок, способны напрочь отделять душу от тела, — назидательно произнесла коварная командорша, потянув на себя меч за лезвие(!) и с легкостью подкинув вверх. — Как видишь, мне он не может причинить никакого вреда. Когда мы выйдем из пустыни, я решу, что сделать с тобой. А пока можешь отдыхать.
Меч, упавший точно лезвием вниз и ушедший в песок по рукоять, вернулся на свое место — у ноги хозяйки, а я, уязвленный, — в свою палатку. Если она и дальше будет меня так проверять, то… А ведь Региста совершенно не уверена. Имей она хоть малейшее подтверждение моей «темноапостольской натуры», я бы давно уже распрощался с головой, И насчет задания она ловко увильнула от темы — если бы не резкая смена тона, то даже я ничего бы не заподозрил. Скорее всего задание у них и впрямь серьезное — если бы храмовники просто искали меня, то для этого им не требовалось привлекать целый легион, а вполне достаточно было бы нанять небольшой отряд из опытных следопытов и рейдеров.
Нет, я для них — второстепенная цель. Но ведь куда-то же они идут, пускай и окольной дорогой. Идут упрямо, истекая потом и кровью, невзирая на потери. И солнце указывает им путь…
А солнце, просвечивавшее через тонкую ткань шатра, жарило нещадно, словно выплескивая свое недовольство близким соседством с Огненным Оком. Если события будут развиваться своим чередом, то соединение светил произойдет где-то дней через пять — скажем, числа двадцать второго.
А это — День Света. Что-то мне не нравится такое совпадение, Я могу прямо сказать — таких совпадений не бывает, Тогда, получается, в День Света произойдет Конец Света? Слишком уж гладко для природного явления, зато для изощренного человеческого разума, обожающего символизм, — в самый раз. Итак, похоже, что некая особо продвинутая личность научилась зажигать звезды или управлять временем по своему усмотрению. И теперь эта особа вздумала устроить светопреставление, чтобы радикально изменить мир и начать летопись истории заново, с чистого листа. Красиво и страшно. Теперь подумаем, кто способен на такой космический дебют. Храм? Символизм — их любимый конек. Храмовые священники запросто убедят самого закоренелого волка в том, что он — невинная овечка и питается исключительно травкой. Рыцари Храма способны сражаться со стократно превосходящим врагом и победить. Да что там рыцари, вы посмотрите на Серебристую Луну — ею же можно из гранитной скалы опилки настругать и закаленную сталь на щепки расколоть.
Но все же я думаю, это предел их возможностей и предел весьма приземленный. Если элитные воины Храма в панике ищут, кого бы призвать к ответственности за все происходящее, то это явно не их рук дело.
Что касается апостола Тьмы… Не очень-то верится мне в существование подобного образа. Однако Конец Света среди здравомыслящих людей тоже считался безумным бредом церковного сторожа, упившегося до белой горячки. До поры до времени — пока запасное солнышко в небесах не появилось. Пока не начали сбываться пророчества из Десятого Апокрифа.
Уж коли речь зашла о святых писаниях и пророчествах, то вкратце поясню, что они собой представляют. Священные Каноны — девять тяжелых, обтянутых красной кожей и облицованных позолоченными накладками старинных книг имелись в каждом Храме, городском ли, сельском ли. Каноны были везде, где проводились службы, и они являлись в своем роде краеугольным камнем религии. Они наставляли правоверных на путь истинный, поясняли на простых примерах, как достичь совершенства души и тела, По сути же, церковные книги советовали простым людям, как им существовать в мире несправедливости и бесправия, а самим духовным пастырям эти объемистые тома служили в качестве справочников на все случаи жизни,
Но с древних времен до нас дошла еще одна книжица из той же серии, в Каноны не вошедшая по причине ее весьма мрачного содержания, — там детально прописывался Конец Света. Ее, конечно, тоже старательно переписывали вместе с остальными текстами (все ж таки святое писание), но читать прихожанам настоятельно не рекомендовали. Поэтому настоятели запрятывали свой Десятый Апокриф в самый неприметный уголок — от греха подальше.
Но запретный плод, как известно, сладок. Поэтому я, в младые года клевавший носом под монотонное нытье батюшки, описывавшего достославные деяния очередного святого подвижника, загорелся идеей прочитать то, что от нас так тщательно укрывали. Не буду вдаваться в детали, каким образом я раздобыл заветную книжку, но прочитал я ее с большим интересом, причем раза два или три. Тогда я воспринял ее содержимое как сказку, фантазию неизвестных авторов — слишком уж все в ней было неправдоподобно, оторвано от настоящей, земной жизни. И только сейчас, на фоне всего того, что творится в мире, те полузабытые строки начинают обретать реальный смысл.
Итак, если мне не изменяет память, в Десятом Апокрифе написано следующее: «…и явится вестник Тьмы в образе, неотличимом от человечьего. Сам он никого не убивает, но там, где он пройдет, — жизнь иссякнет…» Занятно, кто же это может быть? Да кто угодно, но только не я. Конечно, я грешен, но не до такой же степени, чтобы за моей спиной оставалась безжизненная пустыня.
Если насчет себя я еще могу быть уверен, то насчет других людей… Кто бы это мог быть? Да кто угодно — мир большой, и сотни жизней не хватит, чтобы каждому его обитателю в душу залезть. Но если метод исключения неприменим, значит, надо выбирать кого-то из тех, кого я уже знаю и кто вызывает наибольшие подозрения.
В таком случае главный подозреваемый уже имеется. Региста вскользь упомянула о злобном духе в башне — это был, без сомнения, Игрок заблудших душ. Прямо так и просится на роль апостола: порождение Бездны, исчадие Тьмы и все такое. И убивать сам он не в состоянии, за него это делают те, в кого он вселился.
Но, несмотря на свою невообразимую силу, Игрок — не человек, а бесплотный дух, лишенный собственных желаний и собственной воли, Посланный Тьмой, он пытается впустить темные силы в наш мир, В своих скитаниях он меняет обличия, как перчатки, он ищет черные и черствые сердца… стоп! Он ищет! Он ищет самое черное сердце на свете, обладатель которого и есть апостол Тьмы. То есть он им станет, когда Тьма поселится в его душе.
Какое же преступление может совершить подобный человек? Какой грех считается самым страшным? Убийство? Так это у нас сплошь и рядом. Убийство близкого человека? Самоубийство? Все не то. Убийство всех людей на свете? Кажется, это сейчас и происходит. Я снова наталкиваюсь на «зажигателя звезд». Если он все-таки людского рода-племени, то без использования запредельных колдовских сил ему не обойтись, причем в этой области он должен быть одним из лучших. Вот мы и сузили число подозреваемых до нескольких сведущих в высокой магии человек.
До нескольких очень опасных человек. Вообще я затронул неприятную тему — неприязнь к чародеям у меня с детства. Как сейчас помню надрывно-дребезжащий голос бабушки: «Валиен, если ты будешь безобразничать, придет колдун-ведьмун и заберет тебя». Речь шла о старом знахаре, что жил на отшибе нашей деревни, — он был хромоват, сутул, черен лицом и всегда угрюм. Деревенская ребятня до смерти боялась колдуна, а его хибару обходили далеко стороной,
Уже потом, когда я вырос, то понял, что бояться нужно не того, кто ликом страшен, а того, кто душою убог, Моя первая встреча с настоящим магом произошла во время армейской муштры в военном лагере под Травинкалисом и оставила горький осадок на всю жизнь. Однажды ночью мы с земляком-приятелем рванули в самоволку. И дернуло же тогда нас полезть за яблоками в поместье одного из имперских чародеев — ну не будет же сам хозяин сад по ночам охранять? Увы, мы, молодые и неопытные новобранцы, еще не знали, что маги опутывают свои владения сетью невидимых сигнальных нитей, не знали, что имперские колдуны постоянно ожидали нападения Бледных Теней, не знали, насколько опасен таинственный колдовской мир… Я лишь краем глаза успел увидеть черную фигуру между деревьями и яркую вспышку. Тут же, на моих глазах, огненная стрела навылет пробила грудь моего товарища, и он превратился в живой факел, Как я тогда добрался до ограды, сам не помню, но предсмертный крик объятого пламенем рекрута до сих пор звенит у меня в ушах, И яблоки-то были зеленые…
Что-то я отвлекся — устал, наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Но вы и сами поддались всеобщему кошмару, послав целую армию на убой. Зачем вы вообще прорывались через Травинату?
— Не путай причину со следствием! Я и Ронни — посланники Альдана Гористока, а Альдан знает, что делает. Он был в чародейской башне Эйса, он нашел записную книгу мертвого колдуна, и после прочтения той книги на него снизошло истинное озарение. Мы верим Альдану, потому что больше верить некому. Он поручил нам ответственное задание…
— И какое же?
— Найти и схватить тебя. А если живым тебя взять не удастся, то уничтожить тебя! (Ой, как же мне это напоминает Высший Приказ Контрразведки!) Темный дух искушал Альдана силой и властью, но брат не поддался на уговоры Тьмы. А после него в башне побывал только ты. Альдан знал, что ты собой представляешь, знал, что ты, Райен, слаб духом, не веришь в силу Света и привык полагаться только на себя. Более удачной кандидатуры для апостола Тьмы не найти. В дни, когда наступит светопреставление и Тьма наденет человеческую личину, мы не должны допустить, чтобы темный вестник разгуливал по земле, ибо там, где пройдет апостол Тьмы — жизнь умирает. Остановить апостола — это главная цель ордена священного Храма, завещанная нам его основателями — теми служителями Храма, кто еще столетия назад предвидел грядущее Вознесение и описал его в виде Десятого Апокрифа.
— А ваши основатели не добавили, как отличить апостола Тьмы от нормального человека? Или вы будете рубить головы всем, кого хотя бы заподозрите? — попытался съехидничать я, но Региста сразу взъерепенилась и показала, каким тоном с ней разговаривать не стоит.
— Ну и что! Мы пойдем на любые жертвы и сломим любое сопротивление! Если понадобится, то во имя спасения мира мы без колебаний пожертвуем и своими жизнями, ибо нет такой преграды, которую не сокрушил бы священный меч Храма, окропленный кровью его хозяина! А твоя жалкая жизнь вообще ничего не стоит! Понял?! — С этими словами она выразительно положила руку на эфес.
Как тут не понять… Я повнимательнее пригляделся к Серебристой Луне. Форма клинка была неудобной для боя — лезвие расширялось в середине, сужалось к острию и основанию и было изогнуто, подобно сабельному, но этот изгиб был равномерным по всей длине, отчего меч и в самом деле чем-то напоминал молодую луну.
Гарда эфеса также имела причудливый вид — два изящных, похожих на когти полумесяца с длиной острия чуть более ладони перекрещивались между собой на эфесе, а в их перекрестье было сквозное отверстие, будто бы под болт. По идее, такое длинное лезвие должен был бы уравновешивать хороший баланс, но его-то как раз и не было — в торце ребристой двуручной рукояти тоскливо зияла черная дырка, я бы назвал меч ритуальным, если бы вчера не видел его в действии.
— Что, нравится? — едко усмехнулась Региста, видя, как я пялюсь на Серебристую Луну, — Можешь посмотреть и даже подержать… если сумеешь.
Она отстегнула клинок и небрежно бросила его мне под ноги. Внезапная смена тона и последние слова показались мне очень подозрительными. Осторожно, словно опасаясь удара молнии, я прикоснулся к идеально гладкому лезвию, Ничего не произошло. Но когда я, осмелев, прикоснулся к эфесу, когтистые полумесяцы вздрогнули, хищно выгнулись в обратную сторону и звучно клацнули в то место, где секунду назад были мои пальцы.
— А ты везунчик… Ну что же, живи пока… — насмешливо улыбнулась Региста.
— А если бы… — вырвалось у меня.
— Тогда бы одним любопытным на земле стало меньше. Эти коготки, равно как и сам клинок, способны напрочь отделять душу от тела, — назидательно произнесла коварная командорша, потянув на себя меч за лезвие(!) и с легкостью подкинув вверх. — Как видишь, мне он не может причинить никакого вреда. Когда мы выйдем из пустыни, я решу, что сделать с тобой. А пока можешь отдыхать.
Меч, упавший точно лезвием вниз и ушедший в песок по рукоять, вернулся на свое место — у ноги хозяйки, а я, уязвленный, — в свою палатку. Если она и дальше будет меня так проверять, то… А ведь Региста совершенно не уверена. Имей она хоть малейшее подтверждение моей «темноапостольской натуры», я бы давно уже распрощался с головой, И насчет задания она ловко увильнула от темы — если бы не резкая смена тона, то даже я ничего бы не заподозрил. Скорее всего задание у них и впрямь серьезное — если бы храмовники просто искали меня, то для этого им не требовалось привлекать целый легион, а вполне достаточно было бы нанять небольшой отряд из опытных следопытов и рейдеров.
Нет, я для них — второстепенная цель. Но ведь куда-то же они идут, пускай и окольной дорогой. Идут упрямо, истекая потом и кровью, невзирая на потери. И солнце указывает им путь…
А солнце, просвечивавшее через тонкую ткань шатра, жарило нещадно, словно выплескивая свое недовольство близким соседством с Огненным Оком. Если события будут развиваться своим чередом, то соединение светил произойдет где-то дней через пять — скажем, числа двадцать второго.
А это — День Света. Что-то мне не нравится такое совпадение, Я могу прямо сказать — таких совпадений не бывает, Тогда, получается, в День Света произойдет Конец Света? Слишком уж гладко для природного явления, зато для изощренного человеческого разума, обожающего символизм, — в самый раз. Итак, похоже, что некая особо продвинутая личность научилась зажигать звезды или управлять временем по своему усмотрению. И теперь эта особа вздумала устроить светопреставление, чтобы радикально изменить мир и начать летопись истории заново, с чистого листа. Красиво и страшно. Теперь подумаем, кто способен на такой космический дебют. Храм? Символизм — их любимый конек. Храмовые священники запросто убедят самого закоренелого волка в том, что он — невинная овечка и питается исключительно травкой. Рыцари Храма способны сражаться со стократно превосходящим врагом и победить. Да что там рыцари, вы посмотрите на Серебристую Луну — ею же можно из гранитной скалы опилки настругать и закаленную сталь на щепки расколоть.
Но все же я думаю, это предел их возможностей и предел весьма приземленный. Если элитные воины Храма в панике ищут, кого бы призвать к ответственности за все происходящее, то это явно не их рук дело.
Что касается апостола Тьмы… Не очень-то верится мне в существование подобного образа. Однако Конец Света среди здравомыслящих людей тоже считался безумным бредом церковного сторожа, упившегося до белой горячки. До поры до времени — пока запасное солнышко в небесах не появилось. Пока не начали сбываться пророчества из Десятого Апокрифа.
Уж коли речь зашла о святых писаниях и пророчествах, то вкратце поясню, что они собой представляют. Священные Каноны — девять тяжелых, обтянутых красной кожей и облицованных позолоченными накладками старинных книг имелись в каждом Храме, городском ли, сельском ли. Каноны были везде, где проводились службы, и они являлись в своем роде краеугольным камнем религии. Они наставляли правоверных на путь истинный, поясняли на простых примерах, как достичь совершенства души и тела, По сути же, церковные книги советовали простым людям, как им существовать в мире несправедливости и бесправия, а самим духовным пастырям эти объемистые тома служили в качестве справочников на все случаи жизни,
Но с древних времен до нас дошла еще одна книжица из той же серии, в Каноны не вошедшая по причине ее весьма мрачного содержания, — там детально прописывался Конец Света. Ее, конечно, тоже старательно переписывали вместе с остальными текстами (все ж таки святое писание), но читать прихожанам настоятельно не рекомендовали. Поэтому настоятели запрятывали свой Десятый Апокриф в самый неприметный уголок — от греха подальше.
Но запретный плод, как известно, сладок. Поэтому я, в младые года клевавший носом под монотонное нытье батюшки, описывавшего достославные деяния очередного святого подвижника, загорелся идеей прочитать то, что от нас так тщательно укрывали. Не буду вдаваться в детали, каким образом я раздобыл заветную книжку, но прочитал я ее с большим интересом, причем раза два или три. Тогда я воспринял ее содержимое как сказку, фантазию неизвестных авторов — слишком уж все в ней было неправдоподобно, оторвано от настоящей, земной жизни. И только сейчас, на фоне всего того, что творится в мире, те полузабытые строки начинают обретать реальный смысл.
Итак, если мне не изменяет память, в Десятом Апокрифе написано следующее: «…и явится вестник Тьмы в образе, неотличимом от человечьего. Сам он никого не убивает, но там, где он пройдет, — жизнь иссякнет…» Занятно, кто же это может быть? Да кто угодно, но только не я. Конечно, я грешен, но не до такой же степени, чтобы за моей спиной оставалась безжизненная пустыня.
Если насчет себя я еще могу быть уверен, то насчет других людей… Кто бы это мог быть? Да кто угодно — мир большой, и сотни жизней не хватит, чтобы каждому его обитателю в душу залезть. Но если метод исключения неприменим, значит, надо выбирать кого-то из тех, кого я уже знаю и кто вызывает наибольшие подозрения.
В таком случае главный подозреваемый уже имеется. Региста вскользь упомянула о злобном духе в башне — это был, без сомнения, Игрок заблудших душ. Прямо так и просится на роль апостола: порождение Бездны, исчадие Тьмы и все такое. И убивать сам он не в состоянии, за него это делают те, в кого он вселился.
Но, несмотря на свою невообразимую силу, Игрок — не человек, а бесплотный дух, лишенный собственных желаний и собственной воли, Посланный Тьмой, он пытается впустить темные силы в наш мир, В своих скитаниях он меняет обличия, как перчатки, он ищет черные и черствые сердца… стоп! Он ищет! Он ищет самое черное сердце на свете, обладатель которого и есть апостол Тьмы. То есть он им станет, когда Тьма поселится в его душе.
Какое же преступление может совершить подобный человек? Какой грех считается самым страшным? Убийство? Так это у нас сплошь и рядом. Убийство близкого человека? Самоубийство? Все не то. Убийство всех людей на свете? Кажется, это сейчас и происходит. Я снова наталкиваюсь на «зажигателя звезд». Если он все-таки людского рода-племени, то без использования запредельных колдовских сил ему не обойтись, причем в этой области он должен быть одним из лучших. Вот мы и сузили число подозреваемых до нескольких сведущих в высокой магии человек.
До нескольких очень опасных человек. Вообще я затронул неприятную тему — неприязнь к чародеям у меня с детства. Как сейчас помню надрывно-дребезжащий голос бабушки: «Валиен, если ты будешь безобразничать, придет колдун-ведьмун и заберет тебя». Речь шла о старом знахаре, что жил на отшибе нашей деревни, — он был хромоват, сутул, черен лицом и всегда угрюм. Деревенская ребятня до смерти боялась колдуна, а его хибару обходили далеко стороной,
Уже потом, когда я вырос, то понял, что бояться нужно не того, кто ликом страшен, а того, кто душою убог, Моя первая встреча с настоящим магом произошла во время армейской муштры в военном лагере под Травинкалисом и оставила горький осадок на всю жизнь. Однажды ночью мы с земляком-приятелем рванули в самоволку. И дернуло же тогда нас полезть за яблоками в поместье одного из имперских чародеев — ну не будет же сам хозяин сад по ночам охранять? Увы, мы, молодые и неопытные новобранцы, еще не знали, что маги опутывают свои владения сетью невидимых сигнальных нитей, не знали, что имперские колдуны постоянно ожидали нападения Бледных Теней, не знали, насколько опасен таинственный колдовской мир… Я лишь краем глаза успел увидеть черную фигуру между деревьями и яркую вспышку. Тут же, на моих глазах, огненная стрела навылет пробила грудь моего товарища, и он превратился в живой факел, Как я тогда добрался до ограды, сам не помню, но предсмертный крик объятого пламенем рекрута до сих пор звенит у меня в ушах, И яблоки-то были зеленые…
Что-то я отвлекся — устал, наверное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73