Каков он, потусторонний мир? Может быть, он похож на эту мертвенно-белую, застывшую в вечной спячке ледяную пустынь, где ничего нет и где единственным звуком является надрывный и жалобный вой стылого ветра. Так же, наверное, плачут и скорбят неприкаянные души умерших. А еще так воют злые и голодные волки.
Мне это почудилось? Нет, одновременно всхрапнули и задергались лошади. Вороной тревожно заржал и принялся бить копытом о камни. Сон как рукой сняло, мои спутники лихорадочно ползали в потемках, отыскивая оружие.
— Коней внутрь! Огня, больше огня, звери его боятся! — вполголоса произнес Таниус, и я, благо спал рядом с поленьями, тут же принялся швырять их в малиновую россыпь углей.
Завывание приближалось, становилось громче и протяжнее. Огонь наконец-то разгорелся вновь, я взглянул в темный проем и вздрогнул — противоположный склон был усыпан парными рубиновыми огоньками. Они не двигались, словно Ждали. Внезапно многоголосый волчий хор смолк, наступила зловещая тишина.
— Сейчас начнется… — пробормотал Таниус, уже стоявший у входа на изготовку со своим могучим двуручным мечом и целиком облаченный в свои кованые рыцарские доспехи. Спал он в них, что ли?
В противоположность сему доблестному воину Штырь Доспехов вообще не имел и вооружен был лишь двумя длинными кинжалами — наиболее распространенное оружие среди бойцов Синдиката и в умелых руках крайне опасное… Для людей, конечно, не для волков. Я, покидая дом, предусмотрительно прихватил с собой сборный шестопер, хорошо подходящий для ближнего боя, и еще у меня был охотничий нож в сапоге, — кто ж без него странствует в смутное время? Опять же, против серых тварей такое оружие слабовато, сюда бы рогатину или хорошее копьецо. Также у нас имелись два небольших кавалерийских арбалета, но больше одного раза выстрелить из них не успеть. В общем, как ни прикидывай, Таниус был главной, да, пожалуй, и единственной ударной силой в нашем крохотном отряде, нам со Штырем вменялось лишь прикрывать его с боков.
Что делают десятки хищников в местах, где им, извините, жрать нечего? Какой паскудный бес приманил их к нашим мослам? Может, виною тому преждевременный сход лавин? А может?.. Нет, даже думать об этом не хочется. Костер тем временем набрал мощь, языки пламени взметнулись чуть ли не под потолок, осветив снег на много шагов от входа. Волки осторожно отступали под покров темноты и сверкали оттуда злобными красными глазищами.
— Похоже, решили взять измором, а на всю ночь у нас дров не хватит, — прогремел голос Таниуса под забралом.
Но звери явно ожидали чего-то другого. В мертвой тишине снаружи раздался зловещий, отчаянный, леденящий душу вой, волна удушающего страха хлестнула прямо в лицо. И сразу же в круг света ворвались серые тени. Стальная полоса двуручника запела, замелькала, рассекая воздух, мясо и кости. Волки были ослеплены огнем, они нападали по запаху, атаковали молча, повинуясь неведомой силе, гнавшей их на убой, Но когда разящий клинок обрывал тонкую нить жизни, они жалобно скулили, жалуясь на жестокую и безжалостную судьбу, не давшую им права выбора.
Первая волна схлынула, оставив на свету дюжину трупов. По одному застрелили мы со Штырем, остальных Таниус мало что не разорвал по частям. Где-то в темноте плакался подранок, но вскоре он затих — вероятно, свои же добили.
В темноте вновь прозвучал мертвящий вой. Не может живой волк так выть, ни к чему гордому лесному бойцу запугивать до смерти своих врагов. И, кажется, я этот вой уже слышал — в ущелье, перед лавиной. Волк-призрак? Глупости, это всего лишь сказки! Хотя, наверное, во времена Светопреставления может произойти все что угодно.
Серые сменили тактику — вместо лобового штурма они выскакивали откуда-то сбоку и бросались, стремясь вцепиться прямо в горло. Таниусу, конечно, было все нипочем — желтые клыки бессильно скользили по стальной броне, но теперь некоторые успевали прорваться с флангов, отчего и мне, и Штырю тоже пришлось вступить в схватку. Тут-то я воистину оценил боевой талант маленького вора — здоровенный волчище, размерами не уступавший нашему товарищу, решил выбрать себе жертву послабже. Тварь мощно прыгнула, стремясь сбить добычу с ног, но Штырь моментально пригнулся, в его руках метнулась сталь, и поверженный хищник пал на камни с распоротым брюхом. Рядом задергался и затих с перерезанным горлом его неудачливый подельник, еще один молодой волк, зайдя в тыл Таниусу, неразумно повернулся задом к Штырю, и эта ошибка стала для него последней.
Тут и мне стало некогда пялиться на битву со стороны. Первый прорвавшийся с моей стороны зверь изготовился к прыжку, ощерился и тут же поперхнулся арбалетным болтом. На перезарядку времени уже не было — арбалет полетел в волчицу, проскочившую следом. Та отпрянула и подвернулась под удар Таниуса, который впал в раж, дико орал и размахивал мечом направо и налево так рьяно, что я и Штырь вынуждены были отступить, чтобы ненароком не попасть под Удар.
Волчья атака захлебнулась в крови. Убитых невозможно было сосчитать — у входа в пещерку серый ковер сплошь побывал землю. Да и подранков было много — теперь их уже никто не добивал, и голосящие калеки расползались по окрестностям.
В третий раз взвыло во мраке, совсем близко, и на свет выступили последние бойцы волчьего воинства. Это были настоящие ветераны — четыре могучих матерых волка, покрытые старыми боевыми шрамами. Такие любому псу-волкодаву запросто шею свернут.
А пятый… У меня затряслись все поджилки, рядом сдав, ленно ойкнул Штырь, выронивший кинжал. Огромный, сплошь седой волк вышел вперед и смотрел на нас своими пронзительно черными глазами-провалами, в которых не отражалось ничего, но при взгляде в них волосы становились дыбом и зубы начинали стучать сами собой. Смертоносная пятерка приближалась шаг за шагом, медленно, уверенно.
— Стреляйте! — воскликнул Таниус, но мой арбалет затерялся где-то в куче тел, да и вряд ли я сейчас мог взвести трос — руки предательски тряслись крупной дрожью.
Волки бросились вперед одновременно, словно по команде. Один все-таки получил от Штыря стрелу в плечо, кувыркнулся и отстал, но остальные налетели все сразу. Двое метнулись под ноги Таниусу, двое — ему на грудь. Еще один волк испустил дух, нанизав себя на острие меча, но сообща они завалили капитана. Штырь отчаянно метнулся вперед, всадил кинжал под ребра третьему, а четвертый сшиб его с ног.
Седое чудище одним прыжком оказалось рядом со мной. Я попятился к костру, споткнулся и покатился, выпустив из рук шестопер. Зверь еще раз прыгнул, и его зловонная пасть оказалась прямо перед моим лицом. Этот взгляд, разумный и безумный одновременно, обжигающий черным огнем небытия. Это был не просто волк, а тот самый волк-призрак из легенды. Но вместе с тем и не просто призрак — он смотрел сквозь мои глаза прямо в душу, и я не мог отвести взгляд. Тошнотворный ужас сотряс внутренности, теплой струей хлынул к гортани и застрял в глотке немым криком.
«Вот мы и свиделись снова», — промелькнуло в мозгу. Я почувствовал, вспомнил, понял — это был Он. Тот самый зловещий и неуловимый убийца — проклятие рода Гористоков. И в колдовской башне из черной бездны на меня смотрели эти же глаза. Он восстал из небытия и вернулся в наш мир. Видимо, за моей душой.
«Да, я пришел за тобой», — вновь прозвучало в голове, и темная липкая струя ударила мне в сознание, обволакивая его мягкой пеленой забвения и бросая меня в пропасть, из которой нет возврата. Звенящее мгновение падения во Тьму застыло, словно размазалось по времени, и я с ужасом понял, что это падение будет длиться вечность.
Но тут на периферии моего затуманенного зрения промелькнуло что-то большое и черное. Раздалось гневное ржание, вслед за этим последовал глухой удар, и чувство падения резко оборвалось, а пелена Тьмы соскользнула с моего несчастного разума.
Меня спас Вороной, обрушивший на белое чудище удар передних копыт и ниспровергший врага прямо в пышущий жаром костер. Пахнуло паленой шерстью, раздался отчаянный вой, но теперь в нем уже проскальзывали нотки недоумения и тревоги. Странное дело — безразличное ко всему пламя, дотоле горевшее само по себе, вдруг вспыхнуло с удвоенной силой. Его языки словно бы обвивали проклятое создание, не давая ему выбраться из огненной западни.
Завывание становилось все истошнее и надсаднее, запахло горелым мясом — объятый пламенем волк-призрак бился в агонии, расшвыривая в стороны угли и поленья. Костер тотчас опал, из него вылетела обугленная тварь, рванулась было к выходу, в объятия спасительной тьмы, и не успела — смертоносная сталь преградила ей путь. Таниус еле держался на ногах, но в этот удар он вложил все свои оставшиеся силы — побуревший от крови клинок рассек подпаленного волчару надвое. Нечисть упорно не хотела умирать, ползя на двух лапах и волоча за собой вываливающиеся внутренности. Второй удар обезглавил зверя, но еще долго дрожала его черная челюсть и дергались в судороге обгорелые лапы.
Спасибо доблестному коню и его не менее доблестному хозяину — благодаря им я все еще жив! А мой враг? Я посмотрел на обугленные останки, однако уверенности не прибавилось. Один раз он уже вернулся с того света, что помешает ему сделать это снова?
Гора трупов, жуткая вонь скотобойни, Таниус, вымазанный в волчьей крови с ног до головы, рядом из-под мертвых Тел выбирается чумазый и окровавленный Штырь с жизнерадостной ухмылкой. Нет, полноте, мне все это снится! Какое странное, страшное и почему-то не кончающееся наваждение — проснуться бы поскорее!
Я проснулся, но все осталось по-прежнему — все те же серые кучи на земле, снова Таниус мозолит мне глаза, только снаружи светло.
— На завтрак сегодня — свежая волчатина, собственноручно освежевал! — уведомил меня неунывающий Штырь. Я вспомнил, как вчера он разделывал ту тушку, и мне сделалось дурно.
— Славно мы вчера потрудились — забили около пятидесяти голов! — задорно подхватил шутку Таниус.
Поразительно, ночью случилась такая резня, еле уцелели, а они еще имеют силы шутить! Мне бы так…
Уже давно рассвело. Низкие ночные тучи словно ветром сдуло, и теперь на голубом небосклоне не было ни единого облачка. Солнце в небесах сияло по-весеннему ярко, затмевая своего лохматого конкурента. Под лучами сразу двух светил природа начинала пробуждаться ото сна раньше положенного времени — за полдень вблизи нагретых камней уже начали появляться первые проталины, со скал начали сбегать небольшие ручейки, а в воздухе явственно почувствовался запах весны.
Вдыхая полной грудью бодрящий весенний воздух, наша непобедимая команда уверенно продвигалась на север. Впереди — доблестный рыцарь Короны капитан Фрай, позади — Штырь, не менее доблестный «рыцарь» Синдиката, посредине я в своих серебристых оковах. Вроде бы я свободен, но это впечатление обманчиво — поводок приспустили, чтобы сам себя не придушил.
Таинственный враг пока оставил меня в покое. До сих пор в сознании мерцали глаза из Тьмы, глаза моего воскресшего врага — убийцы-маньяка. Неужели именно этот буйный дух разметал обитель Аргхаша? Если это так — скверные мои дела. Там, в башне, Он чуть не прикончил меня, причем мог сделать это сразу, лишь только я переступил порог. Но промедлил (и раньше был расчетлив, гадина), видимо, по одной из причин: либо Он тоже не знал, что произошло на самом деле, либо знал очень даже хорошо и ждал, пока я не нагтаДУ на след.
В любом случае эта надпись на столе означает что-то настолько важное, что враждебный дух попытался убить меня немедленно. Не получилось тогда, попробовал в ущелье, а теперь натравил на меня целую волчью рать во главе с призраком. Что же ждет меня дальше — рать людская? Может быть, он не умеет управлять людьми? Или все же умеет? Королевский легион, преследующий меня, — тоже его происки? Надеюсь, это имеет другие причины. Страшно даже представить, каковы возможные пределы Его нынешнего могущества. От такого врага можно бежать, но нельзя скрыться. Я-то наивно полагал, что мне удастся увильнуть от следствия, но теперь похоже на то, что спокойной жизни у меня так и так не будет. Как бы я ни упирался и ни отказывался, в Его глазах я уже перешел незримую черту, прочитав заветное слово, — следовательно, подлежу уничтожению. Вот такой меня ждет путь — не свернуть, не повернуть! Только, боюсь, не дойти мне до конца…
А другие главные персонажи этого странного и страшного спектакля — мои незваные «хранители», — что я знаю о них? Да по сути, лишь то, что на их пути лучше не становиться — целее будешь. Ну еще Штырь — великолепный повар, а Таниус — лидер и командир «от рождения». А ведь, судя по «радушной» встрече в поле под Эйсом, они знакомы не первый год и им есть что порассказать. Конечно, битва плечом к плечу связала нас «на крови», теперь хотя бы не смотрят исподлобья на охраняемый «объект», но противоречия между нами троими все еще слишком сильны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73