В редких летописях, относящихся к этому смутному времени, было написано, что люди погрязли в грехе, и за это миру уготована страшная кара — червь Безумие будет точить его кости, пока все грешники не покаются… или не перемрут.
Между прочим, нечто похожее с нашим миром происходит и сейчас — словно какое-то безумие исподволь проникает в людей, источая их души и толкая на злодейство. Что является этому причиной? Может быть, ответ на этот вопрос я найду там, в Лусаре. Что касается слухов о происходивших в замке странностях… Слухи есть слухи, и не более того. А для того, чтобы сделать правильные выводы, надо увидеть все собственными глазами.
Рано утром, когда в рассветном небе догорали редкие звездочки, а все деревенские обитатели вплоть до неугомонных собак еще видели третий сон, мы вышли в поход на Лусар. Сам замок скрывался за скалами и не был виден снизу, но длинный мост, ведущий к нему, просматривался отовсюду. С дороги он казался маленьким, почти игрушечным каскадом арок, каким-то чудом прилепившимся к горе, но к полудню, когда мы доехали до гор, я начал сомневаться, а люди ли построили это колоссальное сооружение? Отвесные скалы взлетали в небеса с одной стороны моста и обрывались, в бездну с другой. Огромные пролеты зависли над пропастью, а некоторые опоры достигали такой высоты, что, казалось, вступали в противоречие с естественными законами природы.
Последний пролет моста был разрушен. Если снизу это выглядело небольшим проломом, то в ближайшем рассмотрении оказалось, что пройти по воздуху нам предстояло два десятка шагов. Я решился поглядеть вниз с парапета и тут же пожалел о своей решительности — пропасть неотвратимо потянула в свои объятия, мост под ногами куда-то поехал, дыхание перехватило, и холодный пот заструился по спине. Я стек по стеночке на мостовую и сел, еле дыша.
— Э-э-э, Райен, не скалолаз ты, не скалолаз… — задумчиво промолвил Штырь, глядя вдаль. — А кому-то придется туда…
А как? Летать пока что никто не научился. Бревно перекинуть — так нет его, да и где его возьмешь в горах, такой-то длины? Крюку на той стороне зацепиться не за что — камни моста настолько плотно подогнаны, что лезвие ножа не пройдет. Может, закинуть Штыря на опору, потом он взберется наверх не хуже обезьянки…
— Господин сыскарь, вы когда-нибудь пробовали карабкаться по отвесной стене? — взвился малек, поскольку я неожиданно для себя начал рассуждать вслух. — Вот то-то же! Ногтями, что ли, за камни цепляться? Так я ж вам не ящурка!
— А ты крюк закинь на парапет — и вперед! — огрызнулся я, уже потом сообразив, что подал ценную идею.
Мои «хранители» все поняли с ходу. Таниус встал на край пролома, обвязавшись веревкой, на другом ее конце Штырь, держа «кошку» в руках, залез на ограждение и нырнул в пропасть. Пролетев по дуге, он зацепился за опору, но сразу же сорвался и полетел назад. Вторым махом он уже не доставал до цели локтей двадцать, поэтому Таниус без видимых усилий вытащил его обратно.
— Там вообще не за что схватиться! — отдышавшись, выпалил Штырь. — Ни единой щелочки, никакого выступа, и еще веревка назад тянет. Придется кидать крюк прямо на лету.
Попытка номер два. Теперь малек не примерялся к опоре, а на лету раскручивал свое орудие. «Кошка» взлетела вверх и упала с той стороны парапета, но в это время натянувшаяся веревка неотвратимо потащила Штыря назад, и крюк нехотя соскользнул вслед за ним.
— Как только я буду на подлете — отпускай веревку, и тогда я повисну под мостом, — сказал Штырь, скручивая свой канат.
— Как знаешь… — ответил Таниус. — Но если ты промахнешься, то прилетишь прямо на те камни, что внизу. Так что постарайся, от тебя сейчас зависит все.
— Да чего там, и не такие высоты брали, — вяло усмехнулся Штырь, а я понял — сейчас он готовился явить наружу все свое умение и расчет.
Попытка номер три. Штырь устремился по дуге к опоре, а его верная «кошка» — к парапету. Таниус резко отпустил свой конец, и Штырь понесся прямо на скалу, выставившую каменные грани, словно лезвия гигантских топоров. Есть! Крюк зацепился за парапет, но теперь поехал в другую сторону, выбивая крошку из каменных блоков. Падая на камни, Штырь поджал ноги, и это его спасло — гранитные клыки лишь шаркнули по его подошвам, оторвав каблук. В этот момент крюк застопорился, канат натянулся и зазвенел, как струна, выдергивая Штыря из оскаленной пасти гор.
На этот раз все получилось удачно, Штырь забил несколько костылей на той стороне, Таниус — на этой. И тут у меня задрожали колени — я понял, что сейчас мне предстоит лезть по веревке над пропастью.
— Думаю, не стоит бояться, — сказал Таниус, наблюдая мой совсем не геройский вид. — Я буду страховать тебя еще одной веревкой, так что при небольшом желании ты туда не упадешь.
Тебе-то что! — не ты же страдаешь высотобоязнью. Странно, в детстве я запросто карабкался по горным кручам и перескакивал через расселины. А сейчас труса праздную — а еще горец, понимаешь!
Я обругал себя последними словами и решительно полез через провал, стараясь не глядеть вниз. Какое небо голубое! И облачка вверху ползут, как черепашки. То есть как души черепашек, разбившихся всмятку при падении с ба-альшой высоты. Ой, что-то я не о том…
Запредельный, высокий звук резанул по ушам, а в глаза Ударил ослепительный свет. От такой неожиданности руки сами собой выпустили канат, и я повис над пропастью, зацелившись ногой за веревку. А вокруг все звенело и завывало световые пятна метались во все стороны, как косяк испуганных рыбешек. Того и гляди тут все взорвется.
И откуда только силы взялись? Я, цепляясь за свою же одежду, добрался до веревки и с бешеной скоростью пополз на тот край. Минуты не прошло, а я уже сидел там, на мостовой, и пытался определить, что же произошло. А было вот что: на скале, прямо над проломом, дико визжал и исторгал лучи во все стороны предмет неопределенной формы.
В принципе я понял, что это такое, хоть и самому до сих пор встречать не доводилось. Это была сигнальная мина — устройство в общем-то безобидное, но своим истошным воем поднимет и мертвого. Уверен, что ее видно и слышно даже из деревни, которую мы покинули утром. Такие мины ставились редко и только на крайне ответственных участках, так как ее основу — призрачную нить — мог создать лишь достаточно опытный маг. Видимо, ее я и зацепил, когда лез над пропастью. Когда данийцы отступали от Лусара, то поставили здесь эту мину на случай, если бы имперцы попытались навести переход через пролом и напасть с тыла. Или же ее поставили осажденные для предотвращения внезапного нападения. Или эта мина ставилась кем-то еще. Возможно, даже против нас… В любом случае все загадки должны разрешиться там, за поворотом, в Лусаре. Как ни странно, но до сих пор мы не знали, что и кто нас там ждет. По моим предположениям, сейчас в замке должны обитать только крысы. Хуже будет, если ворота окажутся заперты, что делать в таком случае — неясно. Трейсина мы оставили смотреть за лошадьми, да он и не выказал никакого желания идти в замок, а Таниус переправился на этот край, прихватив большую связку факелов и оружие. С арбалетами наперевес мы осторожно стали подниматься по дороге.
Вот и поворот. Как я уже говорил, замок не был виден из долины, но отсюда его вид впечатлял. Неудивительно, что данийцы не смогли взять Лусар, несмотря на всю их магию: здесь она была бессильна. Фактически перед нами были только тяжелые стальные ворота в монолитной скале, лишь высоко вверху начиналась каменная кладка. Оттуда на нас глядели черными провалами десятки бойниц, и от такого взгляда невольно становилось не по себе.
Ни единого звука, никакого движения наверху, только ветер тоскливо воет в скалах. Стало ясно, что люди давно ушли отсюда — мусорная пыль толстым ковром устилала привратную площадку. Тут же был снят вопрос о неприступности — створка ворот была слегка приоткрыта, нас как бы приглашали внутрь.
— У-у, этот замочек кто-то взломал! — воскликнул Штырь, подбирая с земли кусок затворной шестерни. — Причем изнутри, снаружи-то никак не подступиться, вон какая толщина — на локоть сплошной стали.
— Стало быть, мародеры пришли с другой стороны — с берега. Здесь-то вообще, кроме нас, в последние полтора десятка лет никто не проходил. Только зачем эту махину вообще открывали? К чему такие усилия? — спросил Таниус, осматривая ворота снаружи.
— Ни к чему, это точно! Зато изнутри эта дверь очень похожа на большой сейф — вот и ответ, — воскликнул зашедший внутрь Штырь, изображая из себя матерого медвежатника. — Ничего ценного мы здесь, конечно, не обнаружим, но ведь мы вроде бы и не это ищем? — Он вопросительно уставился на меня.
Как будто я знаю, что мы ищем! Вопрос стоит иначе — что я вообще здесь делаю?
— Господа авантюристы, смотреть в оба глаза, факелов не жалеть, обо всем интересном докладывать мне! — распорядился я, на мгновение почувствовав себя командиром.
Мы осторожно продвигались по широкому коридору в глубь замка. Все попадавшиеся по пути двери хранили следы давнего взлома, а пыли внутри было еще больше, чем снаружи. Комнаты вдоль коридора использовались когда-то для казарм, оружейных складов, тренировочных залов и трапезных — здесь мы ничего не нашли, кроме сгнившего тряпья и трухлявой мебели. Несколько лестниц уходили вверх — их мы пока пропустили. Неосмотренным остался и самый большой чертог — замковая кафедральная церковь.
Повернув налево, коридор кончился такой же стальной дверью, тоже приоткрытой, только здесь замок был целым Очевидно, снаружи ворота нельзя было закрыть, и имперцу уходя, просто притворили их.
— Валиен, тебе как бывшему солдату не кажется странным, что в военном замке не хватает самого важного — продовольственных складов? — спросил Таниус, когда мы повернули назад.
И правда, мы не нашли ни одного. Вот почему здесь нет ни одной крысы — они давно ушли отсюда, спасаясь от голодной смерти. И по той же причине имперские солдаты бросили эту неприступную цитадель. Значит, Лусар изначально не был предназначен не только для военных целей, но и вообще для жилья. Тогда для чего же, что охраняют эти высокие башни и неприступные врата?
Теперь нам предстояло обыскать надстройки, а также найти тайные двери, если таковые здесь есть, благо у нас имеется опытный специалист по этому делу. Впрочем, посмотрев на крутые винтовые лестницы, стремившиеся вверх сквозь скалу, я вспомнил про другую такую же — в чародейской обители покойного Аргхаша. И какого беса мне туда карабкаться? Там наверняка ничего нет, кроме боевых площадок и дозорных башен.
Гораздо больше сведений обещал дать церковный чертог. В отличие от прочих помещений замка, напоминавших скорее тюремные камеры, этот зал был отделан и обставлен в лучших имперских традициях. Стены были завешены тяжелыми бордовыми портьерами, пол украшен цветной мозаикой, а потолок — изящной глазурованной росписью. Но в первую очередь в глаза бросался золотой блеск: подсвечники вдоль стен, треноги для благовоний, витые узоры на рядах колонн и в особенности алтарь — все отливало позолотой. Девять узких стрельчатых окон прорезали стену над алтарем, каждое утро сквозь них светило восходящее солнце. Отражаясь в зеркалах противоположной стены, играя бликами на золоте, оно наполняло чертог ослепительным сиянием, чтобы восторженные прихожане могли воочию лицезреть мощь и красоту Света.
А в День Света, когда солнце стояло в зените, сквозь маленькое окно в крыше на алтарь опускался световой столб. Считалось, что этот свет излечивает как духовные, так и телесные травмы; ежегодно в священный день из храмов в Эйсе выбегали счастливчики с радостными криками: «Я снова могу ходить!», «Я опять вижу!», «Ко мне вернулся рассудок!», «Я воскрес!!!» и тому подобное. Я как-то подпоил одного такого «воскресшего», так он мне и сболтнул «под большим секретом», что ему некто накануне дал монетку и пообещал еще две, если облагодетельствованный Небесами доходяга будет орать на всех перекрестках о своем удивительном спасении. Да, таковы люди. Если они хотят поверить в чудо, то они будут верить в него, несмотря ни на что…
Полтора десятка лет забвения мало отразились на состоянии храма Лусара. Повсеместной паутины здесь почему-то не было, только все та же пыль на полу и портьерах, и еще позолота местами облупилась, и штукатурка с потолка отпала. А так — хоть сейчас службу проводи.
В портике зала, за занавесями, размещалось несколько служебных помещений. Штырь немедленно взялся исследовать их на наличие секретных ниш и дверей, Таниус стал обшаривать сами комнатки, а я направился к алтарю. Круглое возвышение являлось истинным произведением искусства — на нем были изображены коленопреклоненные мужчины и женщины, распустившиеся цветы, имперские руны и распятие Лотоса в солнечном околе — символ счастья, мудрости и духовной гармонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73