Тем не менее опасность отнюдь не уменьшилась. И расстояние не имело такого уж большого значения – преодолеть его, бредя по колено в густой жиже, и остаться при этом незамеченным не сумел бы даже капитан Суриа.
Сержант подал знак своим солдатам остановиться и замереть, а сам принялся обдумывать возможность применения какого-то иного подхода. Получалось плохо – сержант не обладал способностями стратега и не получил тактической подготовки.
Так и не найдя гениального решения стоящей перед ним проблемы, сержант приказал своим людям отойти. Им это не понравилось, – если судить по недовольным физиономиям, – но приказ есть приказ, и его можно только исполнять. Отступили ярдов на пятьдесят, а потом сержант отвел их еще на полторы сотни ярдов в сторону, в глубь леса. План был прост: отдалиться от врага как можно больше, поднять шум, а потом попытаться нанести удар с тыла. Сержант не знал, получится из этого что-нибудь или нет, но, промокший, перепачканный с ног до головы, уставший и почти перепуганный, не мог придумать ничего лучшего.
Оглядываясь назад, можно признать, что, с учетом обстоятельств, стратегия была не так уж и плоха. Если бы только они не заблудились. Ориентироваться в лесу трудно, направления и расстояния совсем не те, что на открытой местности. И нужно быть следопытом, чтобы не ошибиться в расчетах и выйти туда, куда планируешь.
В общем, когда, проплутав с четверть часа, они, запыхавшиеся и растрепанные, вывалились из густого кустарника, то обнаружили, что зашли слишком далеко и оказались не в тылу врага, а на одной линии с ним, ярдах в сорока к востоку.
Ошибка, однако, не стала в данном случае решающей. Когда Леускай увидел словно материализовавшийся из воздуха имперский патруль, его первым инстинктивным порывом было спрятать оружие вместо того, чтобы приготовить его к бою. Ситуация виделась ему в таком свете: он и его люди залезли на чужую территорию, но еще не совершили ничего страшного: надо придумать какое-то правдоподобное объяснение (мы заблудились, простите – позвольте, но вот ведь рядом Зеленая Река?) и не доводить дело до открытого конфликта. Так Леускай рассуждал до того момента, пока двое его товарищей, попытавшихся спрятать луки за спину, не были нанизаны на копья легионеров, как рыба на острогу.
Дальнейшее уже не зависело от сознательных решений командиров обеих сторон – путь к кровопролитию был открыт. Кочевники едва успели сорвать с плеч луки, положить стрелы и натянуть тетиву, а солдаты – сблизиться с врагом. Бой получился коротким и совершенно нехарактерным: и тем, и другим было практически невозможно не убить врага и не погибнуть самим. Лучники Леуская стреляли в упор, их острые стрелы легко пробивали доспехи и вонзались в мышцы и кости. Патрульные сражались фактически против безоружных, у которых не было ни мечей, ни лат, ни щитов. С теоретической точки зрения бой развивался в полном соответствии с принципами имперской доктрины и, если бы был доведен до логического завершения, в живых при данном соотношении потерь (один к четырем в пользу Империи) остались бы четыре солдата. Кочевники полегли бы все. К несчастью для военной науки, эксперимент не был закончен, обе стороны довольно быстро опустили оружие и, словно по взаимному молчаливому согласию, отступили.
Леускай погиб в начале короткой третьей фазы стычки, когда солдаты, нанеся ошеломляющий удар, сомкнули ряды и приготовились ко второй атаке. Выпустив одну стрелу, Леускай поспешно вытащил вторую, но уронил ее в грязь и нагнулся, чтобы поднять, когда кто-то, кого он даже не увидел, вонзил копье ему между ребер. Лезвие оказалось слишком широким, чтобы войти глубже, но засело так, что и выдернуть его сразу не удалось. Осознав это, солдат принял мудрое решение отказаться от копья и довершить начатое мечом. Но в спешке все всегда выходит не так. Вместо того чтобы расколоть череп надвое, меч соскользнул по кости, срезая кожу и ухо. Леускай отшатнулся и упал в затянутое ряской болото. Лежа на спине, погруженный в грязь, он впервые увидел своего врага, который, наступив ему на грудь обутой в тяжелый сапог ногой, тщетно пытался освободить копье. После трех попыток он сплюнул и исчез, оставив Леуская спокойно умирать от потери крови.
Все оказалось не так тяжело, как можно было подумать. Последним, что еще услышал умирающий, стало далекое кряканье уток, осторожно возвращающихся на середину озера.
– Чудесно, – сказала Исъют Месатгес. – Теперь, когда началась война, мы дождемся, пока она закончится, получим денежки и корабли.
Эйтли Зевкис встретила ее на улице, у входа в швейную мастерскую, одну из лучших и самых дорогих на Острове. Тратить деньги было почти не на что, разве что на одежду, и как раз в этот момент общество переживало бурный подъем прямо-таки сейсмической активности в женской моде: никто не хотел больше походить на принцессу-воительницу – этот стиль умер буквально в одночасье. Ему на смену пришел другой, превративший всех женщин в красавиц-кочевниц, закутанных в полупрозрачные шелка, манящих обнаженными животами. Такой поворот как нельзя лучше устраивал Исъют – прежний стиль заставлял делать упор на глубоком вырезе на груди, а в коже она всегда потела.
– Подробностей придется подождать еще пару дней, – сообщила Эйтли, – пока не придет официальное сообщение из Шастела. Но предварительные донесения звучат весьма оптимистично.
Исъют задумчиво кивнула:
– Какое-то время будет паника, как и тогда, когда все только началось, но только еще хуже. Слишком много денег и слишком мало возможностей. Все будут лихорадочно скупать, пока цены не подскочили, но товаров-то почти и нет.
– Я бы сделала ставку на будущее, – заявила Эйтли. – Хотя это не та область, в которой можно давать советы: я никогда не была хорошей предсказательницей. И все-таки на твоем месте я бы придержала деньги до той поры, пока все не начнет входить в привычную колею. Вскоре те, кто в спешке скупал все подряд, начнут продавать, и вот тогда-то придет время покупать. К сожалению, – продолжала она, – я не могу воспользоваться собственным советом: каждый торопится получить свои деньги, чтобы тут же их растратить. А значит, пока я не получу из банка надежное покрытие, придется потерпеть. Думаю, такое положение сохранится еще неделю или около того.
Исъют выставила на свет ногу, любуясь игрой блесток на туфельке.
– А ты давай им бумажные деньги. Поворчат, но возьмут. В конце концов, все знают, что Шастел всегда платит по своим обязательствам. – Она усмехнулась. – Ведь Нисса Лордан именно так и говорила.
– Верно, – кивнула Эйтли, окидывая взглядом предлагаемые посетителям серебряные браслеты, носить которые следовало на лодыжке. – Стоит мне начать наводнять остров бумажками, как то же самое станут говорить и обо мне. Нет уж, спасибо. Если я с кем-то так и рассчитаюсь, то только с Гидо и Венартом. Зато точно буду знать, что и в следующем году буду здесь же, на своем месте.
Из глубины комнаты к ним подошла одна из закройщиц с измерительной лентой и вопросительно взглянула на Исъют. Последняя не обратила на нее никакого внимания.
– А вот я бы не возражала, если есть куда потратить. Так что, имей в виду.
Эйтли улыбнулась:
– Нет.
– Ну что ж, попытаться всегда стоит, – пожав плечами, сказала Исъют. – А вообще – без шуток, – именно сейчас мне очень нужны деньги. – Она нахмурилась. – Я не люблю быть кому-то должной. Чувствую себя как-то… неуверенно. Когда кому-то должен, всегда словно упускаешь выгодный шанс.
– Может быть, – согласилась Эйтли. – Только ведь ты упускаешь эти шансы слишком часто. Это вошло у тебя в привычку. То акцизы слишком высокие, то пираты захватывают груз, то урожай пострадал от долгоносика, то прежний владелец…
– Ладно, перестань. Да, мне нравится делать инвестиции в рискованные проекты. Но ты же знаешь, что не все так плохо.
– По крайней мере те проекты, в которые ты вкладывала деньги, закончились весьма плачевно.
– Нет, не все. Вспомни хотя бы семнадцать бочек куркумы. Эйтли наморщила лоб.
– Ах да, я как-то забыла. Хорошо, признаю, в конце концов все получилось не так уж плохо, но лишь после того, как я рассчиталась с твоим партнером, о котором ты не упомянула, и заплатила таможенную пошлину, о которой ты забыла. С той прибылью мне пришлось еще неделю экономить на лампадном масле. – Она едва заметно вздрогнула, когда девушка с лентой направилась к ней. – Не обижайся. Но я лучше рискну профинансировать Гидо и Венарта. Так что большое тебе спасибо. Послушай, что ты думаешь об этом? – Она покрутила в руках серебряный кулон с аметистом. – По-моему, неплохо подойдет к лиловому шелку, а?
Исъют покачала головой:
– Нет. Тебе надо что-то маленькое, насыщенное, например, бриллианты. Скажи, как ты думаешь, долго еще продлится война? Ты же знаешь о кочевниках больше, чем все остальные.
– Как сложатся обстоятельства. – Эйтли осторожно положила кулон на место. – Если все решится в одном крупном сражении, то недолго. А если Империя позволит себе углубиться на их территорию, то растянется на месяцы.
– А этот… Лордан, – продолжала Исъют. – Что он собой представляет? Ты же хорошо с ним знакома, не так ли?
Эйтли кивнула:
– Да, я работала на него… когда-то. О боги, иногда мне кажется, что это было в другой жизни. Где-то дома у меня до сих пор хранится его меч. Даже не знаю… может быть, его уже давно следовало отослать хозяину.
Исъют внимательно посмотрела на нее, как будто обдумывала очередное рискованное капиталовложение.
– По-моему, ты совершенно запуталась. Впрочем, это не мое дело…
– Вообще-то ты ошибаешься, но дело и впрямь не твое. Мне казалось, тебя интересует мнение о Лордане как о военном руководителе.
– М-м. И что?
Эйтли еще раз кивнула:
– Он проделал огромную работу и добился поразительных результатов, учитывая, как к нему относились власти Города. Но не думаю, что Лордан мог бы спасти Город, даже если бы ему предоставили полную свободу действий. Чтобы стать первоклассным военачальником, нужна целеустремленность, а у него ее нет.
Исъют помолчала, но недолго.
– А что у него там вышло с этим… как его… ну, вождем. Слухи ходят всякие, но есть ли в них правда?
Эйтли пожала плечами:
– Что-то между ними было, я в этом не сомневаюсь. Но Бардас никогда мне не рассказывал, а я, конечно, не расспрашивала. Кроме того, как я понимаю, в нынешней войне он лишь подставная фигура: командуют офицеры армии провинции, а о них мне ничего не известно. Могу сказать только одно, это люди вполне компетентные. По меньшей мере. Так или иначе, они свою работу знают и сделают все как надо.
По пути домой Эйтли невольно вспомнила о войне и своей крохотной роли в ней.
Было ли когда-то такое, спрашивала она себя, чтобы я не делала деньги на смерти других людей?
Этим она занималась, когда работала у Бардаса Лордана, этим же собиралась заняться теперь. И тем не менее она никогда не считала себя стервятником, кружащим высоко в небе над могильниками и полями сражений. Все, чего она добивалась, к чему стремилась, это, по существу, заработать приличную сумму и жить независимой жизнью. И тут ей удалось немало преуспеть, переходя от одного покровителя к другому. Жаль лишь, что так много людей погибло ради того, чтобы она могла продолжать жить так, как привыкла. Фактор Лордана – несмотря на все усилия и старания, она всего достигала в той или иной степени благодаря ему. Так было в Перимадее, где ее карьера началась с помощью Венарта и Ветриз, с которыми она познакомилась из-за Бардаса. И вот теперь война… Что же такое есть в этих проклятых Лорданах, что именно они все начинают и все заканчивают? Эйтли подумала об Алексии и его Законе; ей не хватало Патриарха.
И, словно в тон размышлениям, Эйтли обнаружила дожидавшуюся ее Ветриз Аузелл, которой не терпелось узнать последние новости о войне.
– Ты имеешь в виду, есть ли новости о Бардасе? – спросила она, чувствуя, что устала и сыта всем по горло. – Нет, извини. Если из Шастела будут какие-нибудь известия, я дам тебе знать.
– О! – Ветриз улыбнулась. – Это настолько очевидно?
– Вполне, – ответила Эйтли. – Если ты так волнуешься, то почему не написать бы ему письмо? Уверена, курьер передал бы его по назначению: между Шастелом и провинцией налажено дипломатическое сообщение, а в самой Империи почта, как всем известно, работает отлично.
– Спасибо, – сказала Ветриз, – но мне в общем-то не о чем писать. Просто любопытно. Когда кто-то, кого ты знаешь, вовлечен в нечто важное, то, естественно, интересно узнать…
Сидеть у кого-то на крыльце, ждать, когда кто-то придет, надеяться на какие-то новости… нет, это нечто большее, чем просто интерес. Впрочем, какая разница?
– Зайдешь?
– Почему бы и нет.
Эйтли открыла дверь.
– Вообще-то я действительно слышала кое-что, что может тебя заинтересовать, раз уж ты провела столько времени в гостях у других Лорданов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80