– Вообще-то совершенно случайно. Помнишь Дондая, того старика, который, бывало, пек оладьи?
Вождь кивнул:
– Да, помню. Он умер не так давно.
– Точно. А помнишь его племянника, на которого ты натолкнулся однажды ночью? Дассаская? Парень не разбирается в оладьях, но удивительно осведомлен относительно того, что делается на Острове. Говорит, у него остались кое-какие связи с той поры, когда он занимался своими делами в Ап-Эскатое, хотя, если кого-то интересует мое мнение, все это не совсем увязывается. В общем, по какой-то не вполне ясной причине этот Дассаскай…
– Он шпион.
– Неужели? Ну, тогда понятно, почему он шнырял поблизости, когда мы ставили требушеты. Так вот, этот Дассаскай случайно увидел наших двух гостей, узнал их (так он утверждает) и отправился к начальнику лагеря.
– Госкаю.
– Верно. Довольно приятный человек, но он очень обеспокоен случившимся, просто сам не свой, как ты и сам можешь представить. Сначала Госкай хотел просто повесить их на месте. Потом передумал, испугавшись, что спровоцирует войну, и собрался заковать пленников в цепи, потом ему пришло в голову, что они могут быть шпионами, нашими шпионами – уж не знаю, с чего он это взял. В конце концов бедняга так запутался, что уже не знал, что делать. Вот тогда мы и решили обратиться к тебе. Сам Госкай до этого не додумался бы, но когда мы предложили выход, обрадовался как ребенок. И вот я здесь.
Темрай вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони.
– Есть какие-то догадки относительно того, как они туда попали? – спросил он. – Или просто пришли и сказали: «Эй, мы шпионы, вы не против, если мы тут покрутимся?»
– Вряд ли, – рассмеялся Леускай. – Хотя если бы они так и сделали, я бы первым ответил: «Валяйте, будьте как дома». На мой взгляд, за ними стоит значительная сила, по-моему, это власти провинции.
– Вполне возможно, – задумчиво ответил Темрай, – но давай не будем сейчас об этом. – Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и спросил: – Итак, как они туда попали? Твое мнение?
– Наши люди обнаружили их в болоте, – ответил Леускай. – В не самом лучшем состоянии. Колдун – не какой-то желторотый юнец. Если они шпионы, то им пришлось немало потрудиться, чтобы стать похожими на мертвецов. По их словам, они плыли в Шастел с Острова, потом едва не попали в руки берегового охранения Империи и уже на суше едва спаслись от патрулей. Довольно правдоподобное объяснение.
– Может быть. – Темрай поднял голову и снова положил на землю молоток. – Вот что мы сделаем. Ты пришлешь их ко мне, а я к ним присмотрюсь, вежливо попугаю, а потом отпущу на все четыре стороны. Если они действительно шпионы, устрою им показательную прогулку со стражей. Бедняги ничего не поймут и растеряются. – Он огляделся и, заметив валявшийся вокруг мусор, результат его неудачного опыта, нахмурился. – Ты случайно не знаешь кого-нибудь, кто смог бы это сделать? У меня ничего не получилось, но на самом деле все не так уж трудно. Мне только досадно, что я знаю, как нужно сделать, но не могу.
Леускай пожал плечами:
– Боюсь, здесь тебе я не помощник. Конечно, можно написать письмо Бардасу Лордану, он сейчас как раз этим занимается на службе у Империи. Уверен, твой давний знакомый будет рад помочь.
Темрай нахмурился, потом рассмеялся.
– А знаешь, однажды, в Перимадее, он наткнулся на меня прямо на улице. Был пьян и, наверное, даже понятия не имел, кого едва не сшиб с ног. Где я, там обязательно появляется он, и это не поддается никакому объяснению. То есть я хочу понять, откуда взялась эта жуткая связь? Он – крестьянский сын из Месоги, и по всем канонам должен был бы выращивать репу у себя дома, копаться в грязи, а не прятаться в тени, преследуя меня повсюду, выжидая удобного случая, чтобы подставить мне подножку. Я спрашиваю себя и не нахожу ответа: что соединило, переплело наши жизни, связало их в узел?
– Послушать тебя, так ты прямо-таки влюблен в этого парня, – проговорил Леускай. – Прямо как в старинных историях, разлученные любовники.
– Ты так думаешь? В таком случае, самое время подумать о разводе.
Когда посыльный нашел наконец Горгаса Лордана, тот работал в амбаре, помогая братьям чинить подгнивший пол.
– Опасно для жизни, – мимоходом бросил Зонарас, когда Горгас спросил, почему они больше не пользуются этим помещением. – Доски прогнили насквозь. Ноги можно поломать.
– Понятно, – ответил Горгас. – И ты махнул на него рукой, верно? Пусть все рушится, так?
– У нас нет времени им заниматься, – вставил Клефас. – Работы много, сам видишь, а нас только двое.
Горгас ухмыльнулся:
– Теперь больше.
И вот он предстал перед посыльным: заляпанный грязью, злой и раздраженный, стоящий перед только что поваленным каштаном, с топором в руке, с окровавленными пальцами, ободранными о сухую кору дерева.
– Кто ты такой? – спросил Горгас.
– Меня прислал сержант Моссай, – настороженно ответил посыльный. – Вам письмо. Из провинции. – Он протянул маленький латунный цилиндр. – Курьер прибыл в Торнойс прошлой ночью.
– Ждет ответа? – Горгас вытер руки о рубашку.
– Нет, – ответил посыльный, – сказал, что ответа не надо.
Горгас покачал головой, взял цилиндр и отковырнул крышку ногтем большого пальца.
Они начали с того, что взялись повалить дерево. Последний каштан из посаженных дедом вскоре после рождения их отца. Свалить его оказалось нелегко. Ветер согнул дерево, так что, когда они попробовали пилить, пилу зажало, и она в конце концов сломалась (как и все прочие инструменты, пила была старая и ржавая). Тогда в ход пошли топоры, но вскоре на ладонях выскочили волдыри, а потом Клефас отвлекся и расколол топорище. Подумав, братья раскопали еще одну пилу, более древнюю и ржавую, чем первая. Горгас обвязал ствол веревкой, и им удалось немного уменьшить давление на пилу, но когда до конца оставалось совсем немного, до Горгаса вдруг дошло, что если дерево упадет, то продавит крышу ветхого свинарника. Конечно, свинарник тоже давно не использовали по назначению, превратив в нечто вроде склада для всякого рода хлама, но Горгас все же заставил братьев подпилить каштан с другой стороны, а потом подрубить его топорами. Дерево рухнуло не совсем туда, куда намеревался направить его Горгас, но и не на свинарник, задев лишь угол крыши. Остаток дня ушел на то, чтобы обрубить ветки и распилить на части ствол, а потом перетащить все под навес, где из-за сырости хранить дрова стало невозможно. Ближе к вечеру трое братьев получили наконец то, ради чего все затеяли – несколько досок для пола в амбаре.
– Ублюдок! – прорычал Горгас, сминая листок. – Знаешь что? Этот мерзавец Полиорцис заставил их отказаться от союза с нами.
Посыльный отступил на пару шагов, словно желая показать, что он тут ни при чем.
– Какая от этого польза Империи? Никакой. Ладно, черт с ними. Пошли закончим с полом. – Горгас вдруг повернулся к посыльному. – Ты вернешься в Торнойс, найдешь того курьера и доставишь его сюда. У меня все же есть для него ответ.
Посыльный неуверенно кивнул:
– А если он уже уехал?
– Будет лучше, если не уехал, – предупредил Горгас. – Потому что если он уже уехал, то я захочу узнать, почему тебе понадобился целый день, чтобы добраться сюда. Все понятно?
Посыльный поспешно убрался со двора.
– Клефас, принеси клинья, здесь без них не обойтись, – сказал Горгас, – суховатый попался чурбан.
Клефас постоял, словно размышляя о чем-то, потом медленно побрел к дому. Горгас вздохнул и вернулся к прерванной работе. Пытаясь расколоть бревно, он так глубоко вогнал топор, что не смог его вытащить, а когда попытался нажать на топорище, оно треснуло.
– Теперь ты его не вытащишь, – высказал приговор Зонарас.
– Посмотрим, – ответил Горгас. – Принеси клин и второй топор. Если понадобится, я просто вырублю этот чертов колун.
– Как хочешь. – Зонарас пожал плечами, подавая второй топор. – Только поосторожнее, он еле держится.
– Вот как?
Брат кивнул:
– Да, уже давно. Надо бы снять и подобрать новое топорище, но все некогда.
Некоторое время Горгас молча махал вторым топором, пытаясь вырубить первый, но так и не добился ощутимого прогресса. Наконец появился Клефас с клиньями. Они были тяжелые и неописуемо древние, с расплющенными обухами, затупившиеся и пережившие, должно быть, не одно поколение Лорданов, безжалостно колотивших их увесистыми кувалдами.
– Так-то лучше, – сказал Горгас. – Теперь дело пойдет. Давай, Зонарас, загони по клину с каждой стороны, и мы расколем проклятую деревяшку.
Зонарас забил оба клина, но перестарался – Горгас освободил из плена первый топор, однако теперь зажатыми оказались клинья.
– Великолепно, – сердито пробурчал Горгас. – Решили одну проблему, а получили сразу две.
Зонарас вздохнул:
– Этот пень не расколешь. Не надо было и браться.
Горгас задумчиво посмотрел на упрямый чурбан и покачал головой:
– Используем оба топора как клинья. Не беспокойся, у нас все получится.
Уже темнело, когда братья в конце концов отказались от надежды решить возникшую проблему.
– Завтра попробуем распилить, – сказал Горгас, когда они потянулись к дому. – Надо было сразу так и сделать, а не колоть.
Зонарас и Клефас промолчали. Они скинули сапоги и уселись за стол, сметя на пол крошки, чтобы было куда положить локти.
Интересно, подумал, глядя на них Горгас, тоже ведь Лорданы. Впрочем, что говорить, если они ни разу и в городе не были. Счастливчики.
– Можно было бы построить лесопилку возле реки, – сказал он, продолжая развивать тему дня. – Там, у переправы, где берега не слишком крутые. Установить водяное колесо, от него бы работала механическая жила. Я видел такие в Перимадее, отличные машины, а сделать их не так уж и трудно.
Клефас поднял голову.
– Ниже по течению. Там, где Нисса когда-то стирала белье, вы же знаете это место.
– Наверное, – подал голос Зонарас. – Но нам не нужна никакая лесопилка. Зачем?
Горгас нахмурился:
– Мне казалось, что и так понятно. Резать доски. Вместо того чтобы три дня возиться с какой-то колодой, ломать топоры…
– Нам не нужны доски, – перебил его Зонарас. – Куда их девать? Вот заделаем пол и все. Да и эти мы могли бы купить.
– Пустая трата денег, – нетерпеливо возразил Горгас. – Зачем покупать доски, если рядом лес? Кроме того, если установить лесопилку, то доски можно было бы продавать по цене намного ниже той, за которую покупают по всей округе. Это бизнес. Тут есть о чем подумать.
Клефас покачал головой.
– А кто будет на ней работать? – спросил он. – У нас с Зонарасом и так забот хватает. Или ты бросишь свои дела и будешь приезжать сюда каждый раз, когда кому-то понадобится несколько досок? Подумай сам и поймешь.
Горгас махнул рукой, отметая возражение:
– Не только доски: можно было бы делать балки для перекрытий, воротные столбы, двери, да много всего. При желании, лесопилка – отличная идея. Завтра с утра я этим и займусь. Приведу сюда людей. По крайней мере не будут слоняться без дела.
Клефас и Зонарас переглянулись.
– Ладно, – сказал Клефас, – раз уж ты так загорелся, то и нам нет смысла убиваться с чертовой деревяшкой. Отвезем ее потом на лесопилку и распилим.
– Правильно, – добавил Зонарас. – Я хочу сказать, что спешить-то все равно некуда. Амбаром мы в любом случае давно не пользуемся.
В ту ночь Горгасу приснилось, что он стоит у ворот города. Было темно, и он никак не мог определить, что же это за город – Перимадея, Ап-Эскатой, Скона или какой-то другой. Ворота были надежно заперты, и Горгас пытался взломать их, расколоть, пользуясь то топором, то клиньями. Как-то так оказалось, что клинья были его братьями, а он сам и топором, и кувалдой. Горгас ощущал каждый удар – интересно, куда уходит вся сила, когда сталь обрушивается на сталь? – чувствовал, как поворачивается топорище… Дерево– не сталь; конечно, в нем есть свои напряжения, своя внутренняя сила, но когда терзаешь его топором, волокна рано или поздно раздвигаются или рвутся, и в конце концов оно уступает, сдается, трещит и ломается. Но сталь, чем больше колотишь по ней молотом, становится только сильнее и крепче. Отсюда и логическое объяснение тому, почему Лорданы не такие, как все остальные люди…
Бывают такие сны, которые рассеиваются, улетают, как только открываешь глаза.
Проснувшись, Горгас еще немного полежал, но понял, что глаз уже не сомкнуть, и решил заняться какой-нибудь работой. Еще днем он перенес в свою комнату одну из немногих оставшихся масляных ламп, и теперь, изрядно повозившись с кремнем и отсыревшим трутом, умудрился-таки получить свет. У него имелось с собой несколько листков бумаги и еще чистая сторона письма, доставленного посыльным, – если разгладить ее на столе, то еще можно воспользоваться.
Горгас сел и написал три письма: одно – племяннице, второе – своему помощнику, а третье – Полиорцису, Сыну Неба. Над последним пришлось покорпеть, чтобы, несмотря ни на что, облечь мысли в мягкие и вежливые формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80