Среди второго эшелона
клизандцев есть немного женщин... не понимаю, как они могут носить такие
уродливые мундиры... и мы с девушками заграбастаем одну. В ее мундире и с
ее удостоверением я проникну в док, найду Края...
- Ты ведь не сделаешь какой-нибудь глупости?
- Конечно, нет. Слишком важное это дело, чтобы завалить его, занимаясь
им в одиночку. Я тебе говорила, что хочу уделить ему на досуге свое личное
внимание. А это будет только разведывательный заход. Я определю
местонахождение серых людей, нанесу на карту планировку здания, погляжу на
детекторные устройства и сразу же уйду.
- Великолепно! - сказал я, преисполнившись теперь энтузиазма и пытаясь
отложить в сторону страхи за ее безопасность. - Это все, что нам
понадобится для последующего похищения. Ударить их быстро и сильно, войти
прямо туда, похитить Края и прямиком обратно. Верное дело.
Загудел звуковой коммуникатор, и я включил его.
- Поисковая партия убралась, можете возвращаться. Мы медленно поплыли
обратно, рука об руку, наслаждаясь представившимся моментом. Когда мы
вылезли из воды, доктор Мутфак уже ждал нас.
- Хорошо, мы продолжим оттуда, где остановились. - В его улыбке явно
не было тепла. - Плюшевые медвежата... мы должны прозондировать
скрывающуюся в этом символику, чтобы можно было пойти дальше.
Он нетерпеливо притоптывал ногой, пока мы с Ангелиной сжимали друг
друга в объятиях, милых и мокрых, и самозабвенно целовались. В масках это
крайне расстраивающее занятие. Затем мы прошли обратно в комнату. Я
позволил доктору снова подвергнуть меня наркозу, так как не хотел, чтобы
Ангелина перед отправлением видела, что я нервничаю. Это не облегчило бы ей
задачу. Она помахала рукой и пошла одеваться, а я помахал ей в ответ, после
чего доктор всадил мне в руку шприц, никакой романтики нет в его душе. Мы,
должно быть, неплохо продвинулись, потому что, когда я проснулся вновь,
плюшевые мишки давно исчезли и последний запомнившийся мне сон имел
какое-то отношение к взрывающимся космическим кораблям и солнечным
вспышкам. Доктор упаковал свои инструменты, а снаружи в ночном небе таял
последний отблеск дневного света.
- Очень хорошо, - сказал он. - Неплохо продвигаемся.
- Вы уже открыли следы какого-нибудь вмешательства Края?
- Следы? - Ноздри его раздулись, и он запыхтел. - Они заметны, как
отпечатки кованых сапог, по всей коре вашего мозга! Эти люди - мясники,
просто мясники! Но в некотором плане это удача, что их следы так легко
обнаруживаются. Повсюду блоки памяти. Эти воспоминания - единственное, что
имеет какую-то клиническую ценность, и я должен выяснить, какую технику они
применяли. Внедрили их туда очень быстро, вовлекая все чувства. Они очень
полные, детальные...
- За это я поручусь.
- Я полагаю, вы не сможете отличить их от настоящих воспоминаний, вот
какова сила их техники. Я удалил наиболее яркие, которые, кажется, особо
беспокоили вас, а на последующих сеансах я позабочусь об остальных. А
теперь посмотрите на свои запястья и расскажите мне о красных линиях,
которые вы там видите.
- Они выглядят просто как красные линии, - сказал я, а затем вспомнил,
как очутился в камере и по какой-то причине счел, что у меня отрубили кисти
рук. Почему - не знаю. Эти были просто красные линии.
- Это ложная память?
- Да, и необыкновенно отталкивающая. Я расскажу вам о ней на следующей
встрече. А сейчас вам необходимо отдохнуть.
- Прекрасная мысль. После того, как я достану что-нибудь поесть...
Дверь распахнулась, и вбежала Бейз. И когда она пробегала мимо, я
уловил выражение ужаса на ее лице. Внезапный страх ударил мне в живот, и я
сел, молча следя за ней, пока она не включила телевизор. У клизандцев
теперь работала пропагандистская станция, хотя никто не трудился смотреть,
что она показывает. Зажегся экран, и оказалось, что я смотрю в лицо Края.
Он почти улыбался, когда говорил.
- Это запись, она продолжает повторяться, - сказала Бейз.
- ...что мы хотим дать ему знать. Кто-то должен знать человека,
известного как Джеймс ди Гриз. Свяжитесь с ним. Скажите ему, чтобы он
послушал эту передачу. Это сообщение для вас, ди Гриз. У меня здесь
Ангелина. Она невредима... пока и останется такой до рассвета. Я предлагаю
вам связаться со мной и явиться ко мне. Добро пожаловать домой, Джеймс...
После этого несколько минут я провел в шоке онемения. Я желал быть
один. Бейз оказалась достаточно понятливой, когда я показал ей на дверь, но
доктор попытался завести разговор, который я прекратил, схватив его за
шкирку и выкинув в дверь, которую Бейз услужливо держала открытой. Затем я
пнул телевизор - акт буйного разрушения, немного помогший мне, - а потом
плеснул в стакан основательную дозу крепчайшего напитка. Со стаканом в руке
я упал в кресло, посмотрел невидящим взглядом на усеянное звездами небо и
стал разрабатывать план. Это будет не просто... а рассвет уже недалек.
Продолжавшая все время покалывать на грани сознания мысль наконец всплыла.
Мне придется сдаться и вновь получить ошейник - этого не избежать никак.
Мои воспоминания о том, на что это было похоже, были не очень приятными, и
мозг мой даже слегка задергался в черепной коробке при мысли об этом. За
последнее время серое вещество моего мозга испытало слишком много пробежек,
и я совсем не жаждал новых, однако это было неизбежно. Ошейник и пыточная
коробка должны быть частью этого плана, и их придется нейтрализовать. Этого
не очень легко достичь. Я поразмыслил над всеми возможными вариантами и,
когда план атаки был вчерне готов, послал за Бейз. Ей я сообщил, что
собираюсь делать.
- Вы не можете, - ответила она, и, клянусь, эти замечательные огромные
глаза наполнились слезами. - Отдать себя этим дьяволам, чтобы спасти
женщину. Если бы на этой планете мужчины были похожи на вас! Невозможно
поверить!..
Я воспротивился импульсу насладиться маленьким теплым женским
утешением и отвернулся, чтобы вскрыть некоторые из контейнеров с оружием.
При виде гранат мисс Бейз отступила, а сержант Бейз с интересом посмотрела
на них.
- Это будет второй частью операции, - сказал я ей. - О первой части я
позабочусь сам, она будет заключаться в проникновении в здание и в
освобождении Ангелины. Я надеюсь прихватить также и серого человека, но
если это будет связано с потерей времени, мы прибережем эту часть задания
для другого раза. Второй частью операции будет выход из Октагона, и для
этого мне понадобится ваша помощь. Мне понадобится план здания, я хочу
поговорить с кем-нибудь, кто хорошо знает, где там что лежит, если
возможно, с кем-либо из штата ремонтников, чтобы я мог найти уязвимую
точку. Вы можете сделать это сейчас?
- Тотчас же, - бросила она через плечо, выбегая из комнаты. Надежная
девушка наша Бейз.
Я стал копаться в содержимом нашего контейнера. До рассвета оставалось
всего два часа, когда мы были готовы двигаться. Я завершил разработку своей
части операции, но устроить побег было не так-то просто. Октагон очень
сильно походил на крепость, особенно для столь малых сил, которые мы могли
так поспешно собрать. И нам сильно мешало отсутствие у нас каких-либо
воздушных судов или тяжелого вооружения. Казалось, что ни по земле, ни по
воздуху нельзя покинуть это здание. И все же один из штата ремонтников,
которого наконец нашли и доставили к нам, нашел выход и показал его на
плане трясущимся пальцем.
- Кабельный канал... он проходит под улицей и стенами и выходит в
подвал вот здесь. Большой туннель для кабелей и всего такого прочего.
- Он, разумеется, будет кишеть "клопами", - сказал я. - Но если мы все
спланируем правильно, то это не будет иметь значения. Запишите, люди,
потому что я не буду повторять. Вот как будет совершаться эта операция...
К тому времени, когда мы обо всем позаботились, до рассвета оставалось
меньше двадцати минут, и я обливался холодным потом. Первые наши части
выходили на позицию, когда я позвонил Краю. Нас связали сразу же, и я
заговорил прежде, чем он успел что-либо сказать.
- Я хочу немедленно увидеть Ангелину и поговорить с ней. Я должен быть
абсолютно уверен, что она невредима.
Он не спорил, он этого и ожидал. Ангелина появилась в фокусе, и я
увидел тот самый ненавистный ошейник с уходящим от него вверх за пределы
рамки экрана проводом.
- С тобой все в порядке?
- Настолько, насколько это возможно для человека, вынужденного
находиться в одном помещении с этой тварью, - спокойно ответила она.
- Они ничего с тобой не сделали?
- Пока нечего. Только застегнули на шее ошейник и прицепили эту штуку
к потолку, чтобы я не убежала. Но ты представить себе не можешь, какие
угрозы высказывал этот отталкивающий субъект. Не думаю, чтобы я смогла
прожить хоть минуту с подобным мозгом...
Она застыла, ее глаза незряче выкатились, хотя веки не закрылись. Край
подверг ее пытке. Я понял в этот миг, что ему не жить, если я смогу
заполучить его в свои руки. Лицо его вновь появилось на экране, и мне
потребовалось усилие, на какое я не считал себя способным, чтобы спокойно
посмотреть на него и ничего не сказать.
- Теперь вы явитесь ко мне, ди Гриз, и сдадитесь. У вас осталось лишь
несколько минут. Вы знаете, что случится с вашей женой, если вы не явитесь.
А если вы сдадитесь, ее тотчас же отпустят.
- Какие у меня гарантии, что вы сдержите свое слово?
- Никаких гарантий. Но у вас нет выбора, не так ли?
- Я приду, - сказал я насколько мог спокойно и отключил телефон, но не
раньше, чем услышал, как Ангелина крикнула мне за кадром: "Нет!".
- Эта одежда уже высохла? - спросил я, одновременно срывая с себя
рубашку и скидывая сапоги.
- Вот-вот высохнет, - ответила Бейз. Она и еще одна девушка держала
фены над клизандским мундиром, который я счел наиболее подходящим для
такого случая. Он насквозь промок в ванне с химикалиями и теперь
подвергался принудительной сушке.
- Он уже достаточно хорош. Больше ждать мы не можем.
Осталось несколько влажных пятен, но это не имело значения. Мы вышли.
Внизу, в доке отеля, нас ждал катер с включенным мотором. Пока что все шло
хорошо. На берегу стояла машина с доктором Мутфаком, который сидел на
заднем сиденье с черным чемоданом на коленях.
- Не нравится мне это, - ворчал он себе под нос. - Это явное нарушение
врачебного этического кодекса.
- Война - нарушение любого кодекса, этического или морального,
уродство, против которого допустимо использование любого оружия. Сделайте
то, о чем вас просили.
- Я сделаю это, об отказе не может быть и речи. Но человеку
позволительно делать замечания об этической стороне совершаемого.
- Замечания делайте на здоровье. Но одновременно наполняйте шприц.
Мы припарковались в темноте на боковой улице, Октагон был за углом.
- Катализатор, - сказал я. - И смотрите, не пролейте ни капли. Под
мышки, туда, где на влажность не обратят внимания.
Я поднял обе руки и почувствовал тепло жидкости из термоизолированного
контейнера, а затем быстро опустил руки, чтобы мокрая ткань оказалась между
боками и предплечьями. Затем я вылез из машины и просунул руку в окошко.
Игла вонзилась мне в кожу, и дело было сделано. Заворачивая за угол, я
слышал, как отъезжала машина. Октагон вырисовывался передо мной, словно
гора, небо позади него начало светлеть. Мы дотянули до предела. Впереди
находился вход, тот, к которому меня направили, и возле него двое серых
людей ждали меня. У обоих пистолеты не были вытянуты из кобуры. Они были
очень уверены в себе. Я молча подошел к ним, и один из них защелкнул на
моем запястье поводковый браслет, после чего меня провели через дверь, мимо
молчаливых часовых. Поднимаясь по лестнице, я споткнулся и после этого
внимательно смотрел под ноги, чтобы видеть, куда их ставить. Инъекция
начинала действовать. Я ничего не говорил, а мои конвоиры по своей обычной
манере тоже молчали. Они просто тянули и подталкивали меня в нужном
направлении и наконец втолкнули в какую-то комнату. Оказавшись внутри, они
наставили на меня свои пушки, пока снимали браслет.
- Одежду долой! - приказал один из них.
Потребовалось усилие, чтобы не улыбнуться. Сбоку стояли флюороскоп и
другое проверочное устройство. Эти типы оставались верны шаблону, следуя
той же методе, которую применили, когда меня захватили в первый раз.
Неужели они не понимали, что рутина в случае проигранной игры становится
ловушкой? Нет, не понимали. Я неловко стащил с себя одежду и дал им вволю
поработать надо мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28