- Мы
давно знаем о том внимании, которое уделяет нам Корпус, и на каждом
повороте мы его опережали. Мы взяли в плен, подвергли пыткам и убили немало
сотрудников Корпуса, добывая тем самым нужную информацию. И мы ждали
появления полевого агента, такого, как вы. Вы явились, и вы в наших руках.
Вот как все просто. Теперь вы - оружие, которым мы уничтожим Спецкорпус.
Он заставил меня наполовину поверить ему. Изложенный им план казался
разумным, но я поспешил отбросить эту мысль. Я не должен был соглашаться с
ним, мне следовало скорее нападать, чем защищаться.
- Отдаю должное вашему честолюбию и надеюсь, что вы не откусываете
больше, чем можете прожевать. Не забывайте про сотни планет, которые
поддерживают Лигу. Подумайте о том, что они сделают с вами, когда узнают,
какие беды вы затеваете.
- Сотни планет существуют только в теории, в действительности их можно
перебирать одну за другой. Мы овладеваем ими в такой манере, что они падают
нам в ладони, как перезревшие плоды, нас нельзя остановить, и процесс этот
ускоряется. По мере того, как наша империя расширяется, мы будем
продвигаться все быстрее и быстрее.
- Но есть предел этой скорости, - перебил его я, пытаясь ввести в свои
слова презрительное фырканье. - Я знаю, как работает ваша техника
завоевания. Вы не вторгаетесь на планету, пока она для этого не созреет.
Разве это не правда?
- Совершенно верно, - он кивнул утверждающе, и я погнал дальше.
- Вы находите планету, созревшую для срывания, с какими-нибудь
диссидентствующими элементами среди населения. А поскольку существуют люди,
которые будут жаловаться даже в раю, у вас нет проблем с тем, чтобы найти
подобную группу на любой планете. Здесь, на Бураде, это были мужчины -
партия "Конколослук". Они активно выступали за права мужчин. Вы поддержали
их всем, в чем они нуждались. Ваши агенты снабжали их деньгами, оружием,
пропагандой - всем, что необходимо для захвата власти. Это сработало. И вы
ничего не просили в обмен на всю эту помощь, кроме оказания лишь
символического сопротивления, когда начнется сражение. Ваши агенты
присмотрели за тем, чтобы вооруженные силы отступили без настоящего боя.
Это вторжение было выиграно прежде, чем началось! Не приходится удивляться,
что ваши военные не привыкли нести потери.
- Вы очень наблюдательны. Именно это мы и делаем. Ваш анализ -
мастерское описание нашего образа действия.
- Тогда вы у меня в руках, - с облегчением сказал я.
- Напротив, это вы у нас в руках. Вы - единственный, кто знает о нашей
технике вторжения, и вы никогда не доложите о ней своим шефам.
- О, не знаю, - сказал я с бравадой, которой не ощущал.
- Возможно, вы и не знаете, но мы-то знаем. Мы перехватили
составленный вами отчет, и он никогда не будет отправлен. Они тщетно будут
ждать от вас каких-либо вестей, а время уйдет, и скоро им будет слишком
поздно что-либо предпринимать, потому что мы перейдем ко второй фазе нашей
операции. На этой фазе планируется привлечение к операциям множества
союзников с оккупированных нами планет, правительства которых готовы
сделать все, что мы пожелаем. Мы будем располагать огромным количеством
солдат. Таких солдат, по-моему, называют наемниками. Им предстоит быть
войсками вторжения, конечно, их будут убивать во множестве, но мы всегда
будем побеждать, потому что наши источники человеческих ресурсов будут
неистощимы. Интересная картина вырисовывается, не так ли?
- Это никогда не сработает! - крикнул я с усиливающимся в то же время
ощущением, что такое сработать может. - Корпус вас остановит.
Как? С его единственным агентом, выслеженным и попавшим в западню? Мне
было трудно убедить в этом себя, и я вообще ничего не добился, пытаясь
убедить его. Край поднялся и двинулся в обход стола.
- А теперь настало время начать вашу индокринацию.
Не могу выразить охватившего и одолевшего меня страха, когда я услышал
эти слова.
Меня отвели в камеру. Голую, лишенную окон камеру, единственным
предметом меблировки которой было пустое ведро. Крюк в потолке был
установлен здесь недавно, и сопровождающий меня серый человек услужливо
подцепил меня за него.
- Существует мало шансов, что я умру от голода, - уведомил я его. -
Потому что сперва умру от жажды.
Ничего не ответив на это, он ушел, но вскоре вернулся с полевым
пайком. Не самая вдохновляющая пища в мире, но жизнь мне она сохранит. Жуя
концентрат и запивая его водой, я крепко цеплялся за эту последнюю мысль.
Сохранит мне жизнь. Да они сделают что угодно, думал я, но только не убьют
меня. Они нуждаются во мне. Эти вояки знали, что Корпус дышит им в затылок,
что им придется приложить всесторонние усилия, чтобы остановить его. Край
говорил серьезно и наполовину убедил меня. Я посмотрел на свои запястья и
содрогнутся. Он таки убедил меня, но почему он так старался? Потоку что я
был явно больше чем пешкой в этой игре. Я был фактором, который мог качнуть
исход в любую сторону. В данный момент времени Клизанд действовал успешно в
своем завоевательном бизнесе, но его могли остановить. Располагая добытой
мной информацией, Спецкорпус мог бы начать организацию контринсургентов и
предотвратить экспансию на другие планеты. Клизанд можно будет остановить
даже здесь. Если бы я оказался по другую сторону баррикады, то мои
специальные знания не смогли бы быть причиной поражения Корпуса, но это,
наверное, могло бы замедлить его действия на срок, достаточно долгий для
того, чтобы пришла в действие вторая фаза завоевательной операции. А это
означало, что серые люди совершили ошибку. Им следовало убить меня, как
только они раскрыли, кто я такой. Если бы меня можно было перевербовать, я
мог стать в их руках серьезным оружием. Эти два "может быть" не позволяли
игнорировать тот факт, что покуда я жив, я могу оказаться самым
смертоносным и могучим оружием против них. Они совершили ошибку. Я
ухватился за этот вывод, я терзал его точно так же, как терзал мой ломающий
челюсти паек. Я не принимал во внимание, что во всех отношениях был их
пленником. Во всех отношениях? Ха! Физически - да. Умственно - решительно
нет. Однако во время нейропытки они почти убедили меня в обратном. При
мысли об ампутации мой желудок вздыбился, и я вдруг потерял аппетит. По
веской причине. Теперь мне предстоит вспомнить и подумать об этой жуткой
процедуре. И вот под каким углом зрения. Это был трюк, это должен быть
трюк, и именно за это предположение я должен держаться. Пока я пережевывал
и заглатывал остатки своей малоаппетитной закуски, я организовал себе
сильнейшее внушение. Слушай, ди Гриз, убеждал я себя, ты достаточно знаешь
о реальности, чтобы суметь определить, когда она подделана. Ты сам всегда
подделывал ее для собственной выгоды и в ущерб другим. Так значит, теперь
кое-кто провернул тот же трюк с тобой. Перерубленные запястья, качающие
кровь! Спокойно, парень, спусти часть эмоций в канализацию. Через некоторое
время мы доберемся до воспоминаний. Но сперва давай посмотрим на
реальность. Реальность... Как ни чудесна машина, она не может
отремонтировать ампутированные руки за пару часов или пару дней. А теперь,
откуда взялась эта цифра? На каком-то подсознательном уровне я чувствовал,
что прошло лишь короткое время между ампутацией и выздоровлением. У нас у
всех есть часы, тикающие в глубине мозга. Они управляют суточными ритмами
сна и бодрствования, они работают непрерывно. И вот сейчас они пытались
сообщить мне, что прошло совсем немного времени с тех пор, как меня привели
сюда серые люди. Но имелись ли у меня какие-нибудь реальные доказательства
в подтверждение этому? Я ощущал лицо и волосы - я нуждался в бритье, но не
так уж сильно, и волосы мои были нормальной длины. Однако меня могли
побрить и подстричь, так что это ничего не доказывало. Мои ногти? Я держал
их коротко подстриженными, а один подстриженный ноготь выглядит положим на
любой другой. Подожди, подумай, вспомни... Было же что-то незначительное,
какая-то мелочь... Да... во время приземления, напряжение, внимание
рассеивается... Точно! Я сломал ноготь мизинца на левой руке! Нет, пока не
смотри, сунь руку под себя, посиди на ней и вспомни. Сломанный ноготь...
отвлечение... нужно откусить его. Довольно неаппетитное действие, которое
тем не менее проделывал почти каждый. Досаждающая частичка ногтя оторвана
напрочь с быстрым тихим "ой" и крошечной капелькой крови. Происшествие,
совершенно забытое в гонке последующих событий. Осторожным движением я
освободил ладонь от ягодицы, державшей ее в заточении, и поднес к глазам.
Мизинец, короткий ноготь и крошечный сгусток крови. Уел я тебя, Край,
старый факир! Судя по виду ногтя, я был пленником самое большее пару часов.
Красные точки на моих запястьях были просто красными отметками, которые
можно сделать сотней различных способов. А ампутация? Край поддел мою
реальность, прибегнув, наверное, к гипнозу. Но по-настоящему это не имело
значения. Край и его команда не были такими толковыми, какими казались.
Они, несомненно, много раз использовали эту нейропытку и загипнотизировали
себя успехами этой техники. Наверное, именно таким способом происходило
обращение рекрутов на планетах, намеченных для завоевания. Вполне возможно.
Но головорезы Края привыкли работать с солидными гражданами и туповатыми
крестьянами, обычно принимавшими раскрашенные задники - бутафорию своего
существования - за единственную реальность. Их мир был единственным
реальным миром, их город - действительно наилучшим городом. Вытащи их из
знакомой окружающей среды, окажи давление на их сознание, и их мозги
потекут из ушей, как желе. Люди - желе, легкая добыча для серых мундиров.
Но не благородный, прямой, гибкий, бесчестный, подобный хамелеону Скользкий
Джим ди Гриз. Человек с тысячью лиц, знакомый с сотней культур,
компетентный в десятках языков. И они хотели, чтобы моя реальность
запаршивела? Это заставило меня рассмеяться. Я не только засмеялся, но и
забегал, заплясал. Я бегал кругами, крича: "Гип-гип-ура!" и "Победа!", вне
себя от счастья. Кругами я был вынужден бегать из-за своего ошейника и
провода, однако вскоре я обнаружил, что могу вносить в это дело некоторые
вариации, резко меняя направление. Провод был слишком тонок, чтобы я мог
влезть по нему наверх, и я был уверен, что его преднамеренно сработали
таким, но я мог свернуть его в петлю и повиснуть на нем. Я сделал петлю
столь высоко над головой, как только мог дотянуться, ухватился за нее,
оттолкнулся и свободно закачался. В нижней точке качения я с силой
оттолкнулся от пола и пошел выше. Отличное развлечение. Пока моя рука не
соскользнула и петля не распустилась. Все чуть-чуть не кончилось, когда
весь мой вес обрушился на металлический ошейник, охватывающий мою бедную
шею. Именно таким способом убивают людей при повешении; их не удушают, а
резким рывком удавки ломают шейные позвонки. Эта мысль билась в моей
голове, когда я хватался за провод, пытался вскарабкаться по нему, пока мне
не удалось стиснуть его, прежде чем последовал резкий рывок. Рывок вперед,
а не вбок, иначе я, наверное, услышал бы резкое "хряк!", сигнализирующее о
конце этой истории. Было очень больно, и с минуту все вокруг ходило
кругами, а когда я сказал "уф!", то произнес это шепотом, потому что в тот
момент я на большее не был способен. В конечном итоге я присел, выпил
немного воды и почувствовал себя несколько лучше. И тут я подумал: почему
никто не явился расследовать это недавнее безобразие? Я был уверен, что они
снабдили камеру "шпионами" и наблюдали за мной. Наверное, мои
акробатические номера не произвели на них впечатления. Или, может быть, они
были так заняты завоеванием планеты, что не имели времени непрерывно
наблюдать за мной. Если последнее предположение верно, то я смогу извлечь
из этого обстоятельства определенную выгоду. Упаковка от пайка и
пластиковая бутылка из-под воды были смяты вместе и превратились в
превосходные подушечки для моих пальцев. Я свернул двойную петлю рядом с
шеей. Затем, крепко вцепившись в провод, я подпрыгнул как можно выше и дал
своему весу обрушиться на провод. И на мои руки. Когда я проделал это в
десятый раз, мне начало казаться, что мои руки оторвутся раньше, чем
поддастся какая-нибудь важная часть державшего меня в плену механизма.
Теория, разумеется, была достаточно здравой: металлическая коробка, провод,
ушко, крюк, множество составных частей, отказ любой из которых мог
предоставить мне свободу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28