Будем надеяться,
что мы сольемся с гражданским населением и исчезнем прежде, чем наше
отсутствие заметят. Будем надеяться. Я считал шаги, так что знал, что почти
добрался до здания, а это значило, что половина наших уже была в
безопасности, когда поблизости послышался голос:
- Это ты, Зобно? Что там сержант говорил насчет роботов? Это похоже на
роботов?
Цепочка остановилась. Все молчали, затаив дыхание. А ведь мы были
почти у цели. Голос был мужской. Человек говорил по-клизандски.
- Роботы? Какие роботы? - переспросил я, сняв чью-то руку со своего
плеча и переместив ее на плечо Ангелины. - Двигай! - шепнул я ей в ухо. А
затем покинул цепочку и тяжело затопал к говорившему в своих новых сапогах.
- Я уверен, он сказал, что это роботы, - пожаловался голос.
Я ощутил позади себя слабое движение, когда цепочка снова тронулась
вперед. Я топал и кашлял, приближаясь к невидимому собеседнику. Мои руки
вытянулись, готовые сжимать и душить, как только он снова заговорит. Все
это сработало бы прекрасно, доставив мне маленькое садистское удовольствие,
если бы вечерний бриз не накатился на нас из-за угла здания. Ветер дохнул
мне в лицо прохладой, а в дыму открылся разрыв. Я смотрел на клизандского
солдата в шлеме и с гауссовкой наизготовку, на лице которого отпечаталось
переживаемое им потрясение. По веской причине, вместо того, чтобы увидеть
собрата-солдата, он узрел неизвестного типа, разминающего пальцы, с
красными глазами и небритым лицом, одетого в совершенно прозрачную робу и
женские сапожки, с висящими на плечах узлами и тюками. Разинуть рот - это,
примерно, все, что он мог сделать... Этот паралич продолжался ровно
столько, чтобы я успел добраться до него. Я схватил его за горло так, чтобы
он не смог выкрикнуть предупреждение, и за гауссовку так, чтобы он не мог
выстрелить в меня. Мы немного поплясали в таком стиле, и дым снова
сомкнулся вокруг нас. Мой противник не кричал, не стрелял, но и не
покорялся. Он был рослым, мускулистым и держался за свое. К счастью: он не
отличался сообразительностью, держался обеими руками за гауссовку и пытался
вырвать ее у меня. Примерно как раз в то время, когда он уразумел, что мог
бы держать ее одной рукой, а другой лупить меня, я дал ему подножку и
рухнул на него.
Прежде чем он стукнулся о землю, он успел нанести мне два быстрых
удара в живот, которые не улучшили моего состояния. Затем мы приземлились,
и я вышиб из него дух. Это заставило меня освободить руку на его горле, но
прежде чем он успел втянуть в себя достаточно воздуха, чтобы закричать, я
привел его в бессознательное состояние. Я сидел на нем, ожидая, когда моя
голова перестанет кружиться и развяжется узел в животе, когда поблизости
раздался новый голос:
- Что это за шум? Кто это?
Я глубоко с содроганием вздохнул и приложил все силы, чтобы как-то
владеть своим голосом.
- Это я... - Всегда хороший ответ. - Я споткнулся и упал. Поранил
палец...
- Значит, получишь за него медаль, а теперь заткнись.
Я заткнулся, взял гауссовку у своего обмякшего спутника, встал... и
сообразил, что совершенно заблудился в дымной тьме. Очень неприятное
ощущение. Дым редел, а я был один и понятия не имел, куда мне идти. Если же
я пойду в неверном направлении, это будет самоубийством. Паника! Или,
скорее, мгновение паники. Я всегда готов позволить себе маленькую
непродолжительную панику. Это вызывает прилив крови в сосуды мозга,
заставляет сердце качать кровь быстрее, высвобождает дозу адреналина и
совершает другие полезные для чрезвычайного положения вещи. Но только
совсем немного паники, потому что время поджимало. А после того, как дикая
звериная эмоция рассеялась, губы снова прикрыли клыки, волосы на загривке
опустились и все такое прочее, я поставил на работу старый логический
центр. Первое: я не один. Безмолвная цепочка спасенных могла промаршировать
в здание, в безопасное место, но моя Ангелина меня не бросит. Я знал это
столь же определенно, как если бы мог видеть, что она стоит перед этой
дверью и ждет меня.
Второе: у нее имелось чувство направления, а у меня - нет.
Следовательно, она должна прийти ко мне.
- Этот палец убивает меня, серж, - прохныкал я, а затем засвистел,
словно от невыносимой муки. Один короткий свист и один длинный. Буква "А",
означающая "Ангелина" на коде, ей отлично знакомом. То, что я нуждаюсь в
помощи, она вычислит сама, в этом я не сомневался.
- Прекратить этот свист и шум! - прорычал в ответ другой голос с
ноткой презрения. - Скажи-ка, кто ты?
Я порылся в памяти в поисках имени, которое услышал несколько минут
назад.
- Это я, серж, Зобно. Этот палец...
- Это не Зобно! - вмешался другой голос. - Зобно - это я!
- Нет, я! - крикнул я в ответ. - Кто это сказал?
- Вы оба подойдите сюда сейчас же! - крикнул сержант. - Через пять
секунд я начну стрелять!
Настоящий Зобно, спотыкаясь, потопал сквозь дым, а я не смел ни
заговорить, ни двинуться. Я уже ощущал, как меня рвет пуля, когда что-то
дернуло меня за руку, и я подпрыгнул.
- Ангелина? - прошептал я и получил безмолвный ответ, когда она обняла
меня. Я потянулся к ней, но она, не тратя времени, взяла мою руку и увлекла
меня за собой. Позади нас в дыму звучали голоса, а затем завизжала
гауссовка и послышались выкрики команд.
Я споткнулся о невидимую ступеньку, и поджидающие руки втащили меня
через дверной проем.
- Поисковая партия... Поисковая партия... - Слова смутно доносились до
меня сквозь гортанное рычание атакующих плюшевых медвежат. Я мог бы
отбиться от них, даже если бы леденцовые палочки, используемые мной вместо
меча, продолжали ломаться. И без леденцовой палочки достаточно дать
плюшевому мишке хороший пинок в брюхо, и он опрокидывается.
Да, с мишками я бы управился, не будь на их стороне этих проклятых
деревянных солдат. Из них получился бы неплохой костер, и именно об этом
думал я, нащупывая спичку, когда один из них ткнул меня в руку штыком своей
игрушечной винтовки. Он кольнул меня, а я открыл глаза и уставился на
глядевшего на меня доктора Мутфака.
- Тревога и, должен сказать, в крайне неудачное время. Я сделал вам
инъекцию для нейтрализации гипнотического наркотика. - Он держал в руке
шприц. Я потер руку там, где он уколол меня. - В крайне неудачное время.
- Не я это устраивал, - буркнул я, все еще лишь наполовину проснувшись
и жалея, что так и не смог покончить с плюшевыми мишками.
- Лечение идет хорошо, и на то, чтобы начать все заново, уйдет много
времени. Я регрессировал вас до вашего детства и... у вас было интересное,
чтобы не сказать отталкивающее детство! Вы должны дать мне разрешение
описать этот случай. Символ плюшевого медвежонка, в норме олицетворяющего
собой тепло и уют, преображен вашим несносным подсознанием в...
- Позже, доктор, если изволите, - пришла мне на помощь Ангелина,
воплощение золотого шарма: она загорала на балконе, и носимый ею во время
этой операции клочок ткани занимал примерно такую же площадь, что и крыло
бабочки.
Я сел и замотал головой, которая все еще была в тумане от остатков
наркотика. Помещение было роскошным, одна стена выходила на балкон, над
которым простиралось голубое небо, а под ним - еще более голубой океан. Мы
находились высоко, на самой макушке отеля "Ринга Баличи", предположительно
самого лучшего отеля на Бураде, во что я вполне мог поверить. Отель
находится в центре лагуны, и приблизиться к нему можно было только по воде
или по воздуху. Это обеспечивало нам заблаговременное предупреждение о
любых нежелательных визитерах, и именно такое предупреждение только что
было получено. Порядок действий был разработан очень тщательно. Во время
мозговыпрямляющего сеанса на мне были плавки, именно на случай чрезвычайной
ситуации, вроде этой, так что я взял Ангелину за руку, и мы рысью побежали
к лифту. Когда мы входили в кабину, звук мотора на взлетной площадке у нас
над головами стал громким и отчетливым. Мы держались за скобы, когда
скоростной лифт выпал из-под нас.
- Ты чувствуешь себя пригодным для этого? - спросила Ангелина.
- Просто немножко тумана, но это пройдет. Ты думаешь, этот
выкачиватель мозгов что-нибудь смыслит в этом деле?
- Считается, что он - наилучший специалист на планете. Он выправит
вставленные в тебя Краем вывихи психики, если кто-либо вообще может сделать
это.
- Он мог бы работать немного побыстрее. Уже три дня прошло, а мы все
еще не выбрались из моего детства.
- Ты, должно быть, был ужасным мальчиком. Если судить по тому, что я
слышала.
Прежде чем я смог придумать достаточно резкое выражение, лифт,
засвистев, остановился, и мы вышли на уровне воды. Из закрытой купальни с
вышкой для прыжков в океан вела лестница. Смотритель ждал нас с аквалангами
наготове: мы надели их и нырнули. Прямо на дно, где нас ждала прогулка
среди рифов. Даже если бы они пришли сюда, здесь им нас никогда не найти. Я
включил звуковую связь.
- Не ахти какая поисковая группа, - сообщила мне девушка-оператор. - Я
дам вам знать, когда они доберутся до нижнего этажа.
Мы нырнули поглубже. Из чащи кораллов выскочила и замигала вокруг нас
рыба радужной окраски, а зеленые растения кланялись, когда мы проплывали
мимо. Вода была быстрая и теплая, она быстро восстанавливала мои силы,
мысли и бодрый дух. Мы заплыли в грот, полностью окруженный кораллами,
обнаруженный нами в предшествующий визит во время очередной тревоги, и
расположились на золотистом песке. Я обнял одной рукой Ангелину, и она
прильнула ко мне, как ради удовольствия, так и для того, чтобы наши маски
соприкасались и мы могли бы разговаривать.
- Есть что-нибудь новое насчет Края и его людей? Пока доктор
пробивался через серое вещество моего мозга, я не получал никакой
информации.
- Их обнаружили, но это не все. Теперь, когда первая стадия вторжения
завершена, клизандские вооруженные силы, кажется, располагаются для
оккупации. Они забрали себе то огромное административное здание, называемое
Октагоном, вероятно, из-за того, что у него восемь сторон, и вымели всех
оттуда. Они, кажется, перенесли туда большую часть своих административных
операций, и одного из людей Края видели выходящим из этого здания. Серые,
должно быть, окопались именно там.
- Хотел бы я знать, почему они покинули старое здание.
- Несомненно, опасаясь тебя и твоей безжалостной мести.
Я фыркнул. Сделать это в маске было трудновато.
- Ты это конечно, только говоришь, но, клянусь Велиалом, в этом есть
больше, чем элемент истины. Нокаутирующий удар следует нанести этой
клизандской операции вообще, но серым людям следует уделить особое
внимание. Однако сперва я должен поймать одного из них. Значит, мне следует
проникнуть в это здание.
- Ты не сделаешь ничего подобного. - Она ущипнула меня за кожу под
ребрами, и я попытался шлепком отбросить ее руку, но под водой это
невозможно. Я удовольствовался тем, что щипнул ее сам, а ее, разумеется,
щипать было куда удобнее, чем меня, и некоторое время мы занимались этой
игрой, пока я не вспомнил, что она отвлекла меня, я безжалостно вернулся к
прерванному разговору.
- Почему же я не могу попробовать проникнуть в здание? Я замаскируюсь.
По-клизандски я говорю, знаю, что у них и как...
- А они знают, что и как у тебя. У них над каждым входом установлены
камеры, скармливающие данные компьютерам, которые знают твой рост,
сложение, вес, походку, вообще все. Ты не можешь замаскироваться так, чтобы
изменить все, и ты это знаешь. Они сразу сцапают тебя, в тот же миг, как ты
туда войдешь.
- Ты говоришь это не просто потому, что это правда, - закричал я. -
Так что, я полагаю, у тебя есть лучший план?
- Есть. Я говорю по-клизандски, и у них нет данных обо мне. И я -
опытный полевой агент, единственный на этой планете, кроме тебя.
- Нет!
- Почему же сразу нет? - нахмурилась она, и следующий щипок был уже
болезненным. - Ты мой муж, а не хозяин, надеюсь, ты это помнишь. В этих
делах я смыслю не меньше тебя, а может, и больше, перед нами же задача,
которую необходимо выполнить. Давай отбросим твое мужское превосходство и
собственничество.
Она, конечно, была права, но не мог же я позволить ей укрепиться в
этой мысли.
- Я только беспокоюсь о твоей безопасности.
От этих слов она растаяла и потерлась о меня.
- Ты-таки любишь меня, Джим, на свой собственный лад... ужасный,
конечно, но со мной все будет в порядке, вот увидишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28