Поскольку корабль был полностью автоматизирован, мы с
Островом были единственными членами экипажа на борту. Дверь в помещение для
солдат была заперта, и ключ имелся только у моего грубоватого друга
полковника. Он навестил нас разок-другой, чем не доставил нам никакого
удовольствия. На седьмой день он стоял у нас за спиной, прожигая мне
взглядом шею, когда мы вышли из искривленного пространства в нормальный
космос.
- Возьмите это, проверьте печать и распишитесь тут, - рявкнул он, и мы
все это проделали, прежде чем он сломал печать на плоском футляре. Большими
буквами на нем было написано: "ВТОРЖЕНИЕ", что достаточно ясно намекало,
что скоро будет жарко. Мои инструкции были достаточно простыми: я должен
был следовать за лидером эскадры к определённой точке, а затем к указанной
цели. Желтоватое солнце ярко светило с одной стороны, голубая сфера планеты
находилась с другой.
Полковник прожигал эту планету таким взглядом, как будто хотел
протянуть руку, сграбастать ее и откусить кусок. Так что будущее развитие
событий казалось достаточно очевидным и без вопросов. Вторжение началось.
Большая часть флота была впереди нас, затерянная в ночи космоса и видимая
только иногда, когда корабли меняли курс: в эти моменты во тьме вспыхивала
сеть искр. Наша эскадра транспортов держалась компактно, следуя за ведущим
кораблем. Планета росла на передних экранах. С этого расстояния она
выглядела достаточно мирной, хотя я знал, что передовые части флота к этому
времени уже должны были ее атаковать. Разумеется, я не ждал с нетерпением
этого вторжения - кто, кроме сумасшедшего, может наслаждаться перспективой
надвигавшейся войны, - но надеялся найти здесь ответ на вопрос, приведший
меня сюда. Я по-прежнему считал, что межпланетные вторжения невозможны,
несмотря на то, что теперь сам участвовал в таковом. Я чувствовал себя
человеком, увидевшим в зоопарке одно из наиболее экзотичных животных и
сказавшим: "Такого животного нет, потому что его быть не может".
Межпланетные военные силы мчались вперед, могучая армада, доказывающая, что
моя теория оказалась ложной. Когда безымянная планета увеличилась и заняла
весь экран, я увидел первые признаки войны, которая, как я знал, уже была в
разгаре. Крошечные искорки света на ночном полушарии. Остров тоже увидел
их. Он замахал кулаками, подзадоривая тех, кто, конечно же, не мог его
слышать.
- Задайте им, ребята! - кричал он.
- Заткнись и следи за своими приборами! - рявкнул я, чувствуя, что
вдруг возненавидел Острова. И сразу же пожалел его. Ведь он был продуктом
среды, окружавшей его. Если прут согнут, из него вырастет кривая ветка и
так далее. Остров на стадии прута был аккуратно согнут военной
школой-интернатом, в которую его запихали в малолетстве, и о которой он по
какой-то неизвестной причине все еще был хорошего мнения, хотя все
рассказанное им о ней носило либо депрессивный, либо садистский оттенок.
Затем наша группа кораблей распалась. Каждый транспорт выходил на свою
цель. Я повозился с рацией, молча проклиная клизандскую страсть к
секретности. Вот я приземляюсь и даже не знаю, куда! Разумеется, на
планету, которая сейчас подо мной, - это они не могли хорошо замаскировать.
Но на какой континент? В каком городе? Все, что я знал, это то, что первыми
при вторжении прошли корабли-следопыты и посадили радиомаяки. Я имел
частоту и слушал сигнал, который должен был слушать. Я должен был вести по
этому сигналу корабль, а затем посадить его. И я знал, что целью был
космопорт. Вместе с последними инструкциями я получил несколько больших и
четких фотографий, на которых космопорт был виден с воздуха и с земли -
клизандские шпионы явно поработали усердно.
Большое красное "X" отмечало место, где, неподалеку от здания вокзала,
я и должен был посадить свой корабль. Сигнал был громким и четким.
- Пристегнуть ремни, - скомандовал я, - мы прибываем. - Я скормил
инструкции компьютеру. Он почти мгновенно выработал траекторию приземления
и включил главные реактивные двигатели. - Предупреди полковника, а затем
угости его сведениями о расстоянии и высоте, пока я позабочусь о корабле.
Мы падали к терминатору, летя в зарю. Компьютер, прицепившийся к
передатчику, медленно и осторожно опускал нас по огромной дуге. Когда мы
пробились сквозь облачный покров и далеко внизу стала видна земля, я
заметил первые признаки сопротивления. Вокруг нас начали распускаться
черные облачка разрывов.
- Они стреляют в нас! - потрясенный Остров икнул.
- Так это же война со стрельбой, разве не так? - Я гадал, что он за
ветеран, если его тошнит от пушечной пальбы, в то время как пальцы мои,
перехватив у компьютера управление, вырубили главные реактивные двигатели.
Мы летели вниз в свободном падении, и следующая серия разрывов появилась
выше и позади нас, так как компьютер пушки не мог предвидеть предпринятый
нами маневр.
Далеко внизу я увидел космопорт и включил боковые реактивные
двигатели, чтобы несколько изменить направление нашего движения, однако мы
продолжали падать. Показания приборов анализировались компьютером, который
продолжал вспыхивать красным, предупреждая о близкой земле. Я поспешил дать
ему программу приземления с торможением, которая должна была уронить нас на
нулевую высоту при ускорении десять "же". Это означало, что мы будем падать
на максимальной скорости, а потом быстро сбросим ее, что уменьшит время,
когда мы будем открыты для наземного огня. И я хотел, чтобы полковник
получил те десять "же", о которых он предупреждал меня.
Реактивные тормозные двигатели включились на высоте, не превышающей,
казалось, верхушек деревьев, вдавив нас в кресла. Думая о выражении лица
полковника в этот момент, я улыбнулся, хотя сделать это нелегко, когда тебя
прижимает твой десятикратно возросший вес. Следя за экраном, я добавил
скорость бокового смещения, и вскоре мы оказались точно над назначенной нам
целью. После этого все легло на компьютер, который прекрасно справился с
этой задачей и выключил моторы как раз тогда, когда захрустели корабельные
опоры для приземления. Как только моторы выключились, я ударил по кнопке
выгрузки, и корабль задрожал от отдачи выброшенных трапов.
- На этом наша роль исчерпана, - сказал я, расстегивая ремни и
потягиваясь.
Остров присоединился ко мне возле иллюминатора, и мы вместе следили,
как солдаты слетали по трапам и бежали в укрытия. Они, казалось, вообще не
несли потерь, что было удивительно. Поблизости было видно несколько
бомбовых кратеров и кучи щебня, а истребители-бомбардировщики все еще
ревели на малой высоте, обеспечивая нам прикрытие. И все же казалось
невозможным, что так быстро удалось сломать сопротивление. Вот каким мог
быть ответ, объясняющий успех клизандских вторжений: знай, выбирай и
срывай, как яблоко, планеты, созревшие для этого. Я мысленно сделал
заметку: следует разузнать об этом побольше. Следом за солдатами из ракеты
выехал полковник на своей машине. Я надеялся, что кишки у него все еще
спрессованы от приземления.
- А теперь мы должны найти выпивку, - заявил Остров, предвкушающе
чмокая губами.
- Пойду я, - поспешно объявил я, хватая личное оружие и пристегивая
его к поясу. - Ты останешься с рацией сторожить корабль.
- Именно это всегда говорят первые пилоты, - пожаловался он, дав мне
понять, что я поступил правильно.
- Привилегия звания. Когда-нибудь и ты воспользуешься ею. Я скоро
вернусь.
- Бар космопорта там, где он обычно находится, - крикнул он мне вслед.
- Не учи щуку плавать, - фыркнул я. Местонахождение бара я уже
вычислил.
Все внутренние двери автоматически открылись, когда мы приземлились. Я
спустился по лестницам на недавно освободившуюся палубу и сквозь груды
брошенных здесь контейнеров от пайков пинками расчистил себе путь к
ближайшему трапу. Свежий утренний ветер, проникший внутрь корабля, принес с
собой запахи пыли и взрывчатки. Мы принесли на другую планету преимущества
клизандской культуры. Я слышал отдаленную стрельбу. Прогремел и пропал
вдали реактивный самолет, и после этого стало очень тихо. Вторжение веером
расходилось от космопорта, оставляя в кильватере очаг безмолвия. Никого не
встретив, я прошел непроверенным через таможню и нашел бар. Первое, что я
сделал, это высосал бутылку пива, а затем плеснул в стакан немного
антаресского. За стойкой выстроились ряды бутылок, новых и старых. В
поисках коробки или сумки я открыл дверцу под стойкой. Неожиданно
оказалось, что я смотрю в испуганные глаза прячущегося там молодого
человека.
- Не мортигу мин! - завопил он.
"Не убивай меня!" - вот что означали его слова на эсперанто, которым я
владел в совершенстве. Я ответил ему на том же языке.
- Мы находимся здесь для того, чтобы освободить вас, так что я не
собираюсь причинять тебе никакого вреда. - Слух об этом мог дойти до
властей, и я хотел произвести нужное впечатление. - Как тебя зовут?
- Пир.
- А как называется эта планета? - Для молодого человека мой вопрос мог
показаться идиотским, но он был слишком испуган, чтобы заметить это.
- Бурада.
- Вот и прекрасно. Я рад, что ты решил быть правдивым. И что же ты
можешь рассказать мне о Бураде?
Не скажу, чтобы я выразился очень удачно, во всяком случае, он был
слишком ошеломлен, чтобы ответить. Какое-то время он молча разевал рот,
затем вылез из шкафа под стойкой и повернулся, видимо, в поисках ответа. Он
нашел буклет, который молча передал мне. У него была трехмерная обложка, на
которой был изображен океан с великолепными деревьями на берегу; картина
ожила, как только ее коснулось тепло моей ладони: волны начали бесшумно
разбиваться о золотой песок, ветви деревьев зашевелились от прикосновения
неощутимого ветра. По небу поплыли сложившиеся из облаков буквы, и я
прочел: ПРЕКРАСНАЯ БУРАДА... МИР - КУРОРТ ЗАПАДНОГО ИСКРИВЛЕНИЯ.
- Грабим и якшаемся с врагом, - произнес знакомый и ненавистный голос.
Я медленно обернулся и увидел моего друга полковника с нашего корабля. Он
стоял и держал в руках гауссовку, а на лице его было то, что можно назвать
мерзкой улыбкой. - И еще приземление на десяти "же", - добавил он,
несомненно, называя истинную причину своей злобы, - что не является
подрасстрельным преступлением, хотя первые два являются.
Пир придушенно взвизгнул и отпрянул - слов полковника он не понял, но
его манеры и его оружие были достаточно красноречивы. Я улыбнулся как можно
холоднее, стараясь не привлекать внимание полковника к тому, что мои руки
находятся вне поля его зрения - ниже стойки. Повернувшись к юноше, я
показал на противоположный конец помещения и приказал ему убраться туда. Он
мигом шмыгнул в угол, и пока происходило это маленькое отвлечение, я сунул
туристический буклет в карман и высвободил из кобуры свой пистолет. Когда я
повернулся к полковнику, я увидел, что он поднял свою гауссовку.
- Вы ошибаетесь, - сказал я. - А также оскорбляете собрата-офицера,
бывшего недавно лет-майором. Я помогаю нашим силам вторжения обеспечить
неприкосновенность этого питейного заведения, дабы помешать любому из ваших
солдат позорно напиться во время выполнения боевого долга и тем самым
повредить нашим всесторонним усилиям. И, находясь в этом месте, я взял в
плен местного жителя, прятавшегося здесь. Это, и только это произошло
здесь, а в случае чего мое слово будет против вашего, полковник.
Он направил на меня дуло гауссовки и сказал:
- Нет. Будет только мое слово: я поймал вас на грабеже и вынужден был
застрелить, когда вы сопротивлялись при аресте.
- Меня трудно застрелить, - заметил я, позволяя дулу своего пистолета
выскользнуть из-за края стойки и посмотреть в правый глаз полковника. - Я
отличный стрелок, и один из этих разрывных снарядов обязательно снесет вам
макушку.
Он явно не ожидал столь находчивого ответа от офицера-летчика и
заколебался. Пир слабо взвизгнул, после чего раздался глухой стук. Я
предположил, что он шлепнулся в обморок, но был слишком занят, чтобы это
проверить. Убийственная немая сцена продолжалась с минуту, и было
совершенно невозможно предсказать, чем она закончится, но в этот момент в
помещение влетел солдат с полевой сумкой и рацией. Полковник взял трубку и
вернулся к войне, в то время как я сунул пару бутылок под куртку и удалился
через другую дверь, перешагнув через Пира, лежавшего без сознания и,
несомненно, лучшим образом разрешившего возникшую проблему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28