- Лет-майор Васко Хулио был найден в "Робот-Отеле", что и навело нас
на ваш след. План ваш был крайне остроумен и мог бы иметь успех, если бы не
сгорели оптические передатчики. Посланный навести порядок ремонтник
обнаружил лет-майора, а его заблуждение относительно даты привлекло мое
внимание. Я заберу это.
Край взял записку с сообщением из несопротивляющихся пальцев Бейз. Он,
казалось, очень здорово контролировал ситуацию. Я вцепился в собственную
грудь в районе сердца, закатил глаза, зашатался, отступая назад, к окну.
- Слишком много... - простонал я. - Сердце отказывает... Не
стреляйте... Это конец...
Край и двое его людей холодно смотрели, как я проделываю в их честь
все это, до кульминационного момента, когда я вцепился себе в горло и
зарычал от боли. Тело мое выгнулось дугой, мускулы напряглись, а в
следующий момент я упал спиной вперед через окно. Я вылетел вместе с
кусками выбитого стекла, вывернулся в воздухе, приземлился на плечо,
перекатился и вскочил на ноги, готовый бежать. Оказалось, что я гляжу прямо
в дуло гауссовки, находившейся в руках еще одного молчаливого и
неулыбчивого человека в сером. Как остроумный собеседник он не выиграл бы и
нуля очков, но в данный момент я и сам не мог придумать, что умное можно
сказать в такой ситуации. Позади меня из окна с разбитыми стеклами донесся
голос Края:
- Заберите девчонку в тюремный лагерь, нам она больше не нужна.
Остальные вернутся за шпионом. Будьте постоянно начеку, вы видели, на что
он способен.
"Явное преувеличение", - подумал я про себя с внезапной мрачной
депрессией. Что и говорить, я проник куда надо и выяснил то, что хотел
узнать, но оказался не в состоянии передать полученную информацию, что
делало ее бесполезной. Край мог использовать мое сообщение в собственных
целях - весьма скверных, в этом я был уверен. Пока я пребывал в этом темном
душевном состоянии, остальные серые люди окружили меня и погнали в
поджидающий грузовик. Не было ни малейшего шанса сбежать - очень уж искусно
владели они своими пушками. Путешествие было коротким, машина -
примечательно некомфортабельной. Она была трофейной - грузовик, который
использовался для перевозки мусора или еще чего-то похуже. Кажется, я
оказался единственным, кого беспокоил испускаемый ею запах. Серые не
отпускали никаких замечаний по этому поводу и не сводили глаз с меня во
время путешествия. По крайней мере, машина двигалась бесшумно и весьма
плавно. Я обдумывал отчаянные планы. Может быть, выдрать один из проводов,
проходивший у моих ног? Или выпрыгнуть из грузовика сзади? Однако от этих
планов было мало толку, и мы достигли места назначения, не изменив своих
относительных позиций. Под дулом пистолета меня прогнали в реквизированную
для военных нужд комнату, где опять же под дулом пистолета, мне приказами
раздеться. С помощью портативного флюороскопа и холодных зондов - крайне
унизительная операция - они удалили с моей персоны все приборы и
устройства, а затем выдали мне новую одежду. Одежда эта была весьма
примечательной. Идеальный комбинезон, сделанный из мягкого и гибкого
пластика, он обеспечивал носившего его защитой и теплом. И в то же время
был тюремным одеянием, потому что был совершенно прозрачным. Эта постоянная
незащищенность наготы, разумеется, не повышала бодрость духа, и я начал
испытывать к серым людям еще большее уважение. Причем все это проделывалось
молча, а мои попытки завязать разговор игнорировались. Последним мазком
этих модельеров был застегнутый у меня на шее металлический ошейник. От
ошейника тянулся провод к коробке, которую держал один из серых людей. Все
это имело весьма зловещий вид. Мои подозрения оправдались, когда одевавшие
меня господа ушли со своим оружием, а Край повернулся лицом ко мне, держа в
руке упомянутую коробку.
- Я могу сделать так, - сказал он голосом столь же серым, как и его
одеяние. И нажал кнопку на коробке.
То, что я испытал вслед за этим, было совершенно неожиданным и
исключительно болезненным. В один миг я был ослеплен взрывом огней, никогда
не виданных прежде цветов и неистовства. Уши мои наполнил звук, который был
чем-то большим, чем обычные звуки, и каждый квадратный дюйм моей кожи
загорелся огнем, словно меня бросили в ванну с кислотой. Эти интересные
вещи продолжались дольше, чем я хотел, а затем внезапно исчезли столь же
быстро, как и начались. Зрение и слух вернулись. Оказалось, что я лежу на
полу, и у меня болит затылок, которым я, должно быть, треснулся, когда
упал. Лежать так на полу было довольно приятно. Эта коробочка, должно быть,
генерировала нервные токи. Нет нужды пытать тело, когда ты можешь
скармливать в нервную систему специфические болевые импульсы.
- Встать, - скомандовал мой конвоир, что я и сделал довольно быстро.
- Я готов вести себя хорошо! - поспешно выпалил я. - Вы только
скажите, и я подчинюсь. Я буду пай-мальчиком.
Временно, конечно. До тех пор, пока не найду выхода из этой западни
для стальной крысы. Я покорно потрусил в другую комнату, где сидел Край за
большим письменным столом. Комната была пыльной, на стенах и на полу были
видны голые места, откуда удалили картины и предметы меблировки.
Единственным новым предметом, помимо упомянутого стола, был недавно
ввернутый в потолок сверкающий крюк. Я совсем не удивился, когда крюк этот
продели в кольцо коробки, соединенной с моим ошейником, и я, стоявший перед
своим пленителем, оказался на привязи. Край внимательно осмотрел меня с ног
до головы. Дело нетрудное, если учесть прозрачность моей одежды. Я никогда
не страдал от табу на наготу, так что меня это не беспокоило. А вот
холодное отвращение в его глазах вызвало у меня куда большее беспокойство.
В настоящее время я находился, если использовать классическое выражение,
полностью в его милости. Я понятия не имел, какие испытания он мне
придумал, но решил попытаться хоть чуточку улучшить положение дел.
- Что бы вы хотели узнать? - спросил я
- Многое, но это придет позже.
- А чем плохо прямо сейчас? Учитывая состояние современной
гипнотической техники, наркотерапии и старомодных пыток, вроде этой вашей
нейромашины, невозможно скрыть факты, если допрос ведется достаточно
решительно. Поэтому спрашивайте, и я отвечу.
Пусть он узнает на здоровье то малое, что я знаю о Спецкорпусе.
Местонахождение баз хранилось от нас в секрете - подобные допросы,
несомненно, предусматривались. Я был удивлен, когда он покачал головой в
медленном "нет".
- Информацию вы дадите мне позже. Сперва мне нужно убедить вас в
серьезности моих намерений. Я намерен допросить вас, а затем привлечь на
службу нашему делу. Добровольно. Чтобы убедить вас в этом, я должен прежде
всего сказать, что вас не убьют. Сильные люди храбро встречают смерть. Она
- легкий выход из некоторых проблем. У вас такого выхода не будет.
Я почувствовал, что становлюсь все менее заинтригованным относительно
того, что он хотел сказать. Я ожидал грубого допроса, но у него на уме были
дела покрупней. Так что я бросил этот небрежный тон и сказал:
- Забудьте об этом. Посмотрите в лицо факту, что я не люблю ни вас, ни
вашу организацию, ни того, за что вы сражаетесь и не намерен менять свое
мнение. Даже если я пообещаю помогать вам, у вас не может быть уверенности,
что это всерьез. Так что давайте не будем вовлекать себя в такого рода
фарсовое положение с самого начала.
- Совсем наоборот, - сказал он и нажал кнопку на столе. Коробка
наверху загудела и начала сматывать толстый провод, подтягивая меня вверх,
пока я не был вынужден встать на цыпочки для того, чтобы дышать. Ошейник
впился мне в шею. - Прежде чем я закончу с вами, вы будете умолять меня о
возможности сотрудничать, вы будете рыдать, пока я не разрешу вам этого, и
счастливейшим моментом вашей жизни будет миг, когда вы, наконец, вымолите
исполнение этого единственного вашего желания. Позвольте продемонстрировать
вам лишь один образчик нашей простой, но крайне убедительной техники.
Ступни мои уже вибрировали от боли, но я продолжал стоять на цыпочках,
иначе ошейник просто удушил бы меня. Край поднялся и подошел ко мне сзади,
где я не мог видеть его, а затем схватил мои руки и прижал оба запястья к
краю металлического стола. Стол сделал ему одолжение, замкнув на моих руках
зажимы, которые тут же защелкнулись. Зажимы обхватили мои предплечья,
оставив запястья и кисти рук свободными. Правда, самое большее, что я мог
сделать, это побарабанить пальцами по столу. Край снова появился в поле
моего зрения и, нагнувшись, вынул что-то из ящика стола. Это был топор. С
длинной ручкой и широким лезвием, примитивный, но выглядящий достаточно
эффектно топор, который вполне можно было бы использовать для рубки
деревьев. Край взял его обеими руками и высоко поднял над головой.
- Что вы делаете? Стойте! - закричал я в страхе, извиваясь в
металлических объятиях, не в состоянии сделать что-либо, кроме как глядеть,
как он на миг задержал топор, а затем опустил его в злобном рубящем ударе.
Полагаю, я закричал, когда он ударил. Должен был закричать, такой
страшной и всепоглощающей была боль. Так же, как и зрелище моей правой
кисти, отрубленной у запястья и лежавшей без движения на столе; струйки
крови, выкачиваемой из обрубка, заливали ее. Топор поднялся вновь, и на
этот раз я с уверенностью могу сказать, что закричал громко и пронзительно.
Я кричал, пока топор поднимался, а потом молниеносно опускался. Моя левая
кисть была отрублена, как и правая, кровь струей хлестала по всему столу и
стекала на пол. От боли и ужаса туман поплыл перед моими глазами, но сквозь
туман я видел лицо Края. Улыбающееся. В первый раз улыбающееся. Затем я был
без сознания. Я погружался во тьму, умирал... не могу выразить это
состояние словами. Мир умчался от меня по темному туннелю, и я остался с
ощущением боли, а затем даже это исчезло. Когда я открыл глаза, то
обнаружил, что лежу на полу и что прошел бог ведает какой отрезок времени.
Мысли мои были вялыми от сна или от чего-то другого, и я должен был изрядно
потрудиться, чтобы раскопать в памяти воспоминания о том, что случилось.
Только когда ко мне четко явилось видение моих отрубленных кистей, я открыл
глаза и сел, потирая одну ладонь другой. Я ощущал кисти совершенно
нормально. Что же произошло?
- Встать, - произнес голос Края, и я понял, что сижу на полу перед его
столом и что мой ошейник все еще на месте, а провод ведет от него к
устройству на потолке. Я медленно встал и посмотрел на стол. Он был чист,
никакой крови.
- Готов поклясться... - начал было я, но мой голос оборвался, когда я
увидел две бороздки на металлической поверхности стола, как будто по ней
ударили два раза каким-то тяжелым лезвием. Затем я поднес руки к лицу и
посмотрел на запястья.
Оба запястья были окружены красным рубцом заживающей плоти с красными
точками удаленных швов по краям. И в то же время мои руки ощущались такими
же, как всегда. Что же произошло?
- Вы начинаете понимать, что я имел в виду? - спросил Край, снова
усевшийся за стол, голосом столь же серым, как и его одежда.
- Что вы сделали? Вы не могли отрубить их... мои кисти... и пришить их
обратно. В этом я уверен - на это потребовалось бы время, вы не могли... -
Я понял, что веду себя растерянно и суетливо, и замолчал.
- Вы не верите, что это произошло? Мне проделать это снова?
- Нет! - выкрикнул я и отпрянул от стола. На это он одобрительно
кивнул.
- Так, значит тренировка началась. Вы утратили маленький кусочек
реальности. Вы не знаете, что произошло, но знаете, что не желаете, чтобы
это произошло снова. Именно так и будет идти процесс. В конечном итоге вы
потеряете всякий контакт с реальностью, которую знали всю жизнь, потеряете
всякий контакт с личностью, которой вы всю жизнь были. Когда вы достигнете
этого состояния, мы примем вас, как одного из своих. И тогда вы расскажете
во всех подробностях о своей работе, о Спецкорпусе, не только мучая свою
память ради крох информации, которые вы могли бы упустить, но и активно
составляя планы его уничтожения.
- Это не сработает, - заявил я с куда большей уверенностью, чем на
самом деле чувствовал. - Я не один. Корпус теперь взялся за вас и активно
против вас работает, так что теперь стало просто делом времени, когда они
вытащат пробку и ваши замыслы завоеваний отправятся в дренаж.
- Совсем наоборот, - заявил Край, переплетя пальцы рук, лежавших на
столе, словно учитель, который собирается прочесть классу лекцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28