Я испустил сдавленный стон.
- Хватит личных оргий, - без злости сказала она. - Сегодня вечером мы
все это отпразднуем, но сейчас мы должны немедленно двигаться. Запись о
браке будет занесена в любой момент, а когда наши имена и фамилии попадут в
компьютер, он засветится, как публичный дом в день получки. Полиция рада
будет повесить на нас большинство преступлений, совершенных за последние
два месяца, копы кинутся за нами с лаем и пеной у рта.
- Мо-о-лчать! - приказал я покачиваясь. - О-образ знакомый. Доставай
машину и уезжаем.
Я предложил было помочь ей с чемоданами, но к тому времени, когда я
передал эту информацию, она уже была с ними на полпути вниз по лестнице.
Каким-то образом я тоже добрался до двери. Машина стояла снаружи и гудела
от невыпущенной на волю мощи. Ангелина сидела за рулем и постукивала ногой,
едва сдерживая нетерпение. Когда я, спотыкаясь, влез в машину, первые
щупальца реальности начали проникать через онемевшую кору моего мозга. Эта
машина, подобно всем другим нелетающим машинам на Камате, приводилась в
движение паром, а пар генерировался сжиганием разновидности торфа,
скармливаемого в топку хитрым и без нужды усложненным устройством.
Требовалось, по крайней мере, полчаса поднимать пары, чтобы получить
возможность двигаться. Ангелина, должно быть, разожгла топку перед
бракосочетанием и распланировала также все последующие шаги. Моим
единственным взносом во все это было индивидуальное остаканивание, которое
никак нельзя было рассматривать, как серьезную помощь. Я содрогнулся от
мысли о том, что это означало для меня в ближайшем будущем, но все же был
вынужден сделать именно этот шаг.
- У тебя есть скоровытрезвляющая таблетка? - хрипло спросил я.
Она оказалась у нее в ладони, и это обнаружилось до того, как а успел
закончить фразу. Маленькая, круглая, розовая, с черным черепом и
скрещенными костями на ней. Протрезвляющее изобретение какого-то безумного
химика, действующее как метаболический пылесос. В считанные минуты после
попадания в лужу соляной кислоты в желудке ингредиенты производят
блицкригатаку через кровеносную систему. При этом не только удаляется весь
алкоголь, но и напрочь вытравливаются также все побочные продукты,
связанные с пьянством, так что обрабатываемый субъект мгновенно становится
мертвецки трезвым и. болезненно осознает это.
- Я не могу принять ее без воды, - промямлил я. И заморгал при виде
пластиковой чашки в другой ее руке. Пути назад не было. С внутренним
содроганием отправил я эту штучку в глубину горла и осушил чашку.
Говорят, что это не занимает много времени, но при этом имеют в виду
объективное время. Субъективное же время тянется часами. Это крайне
необычный опыт, и его трудно описать. Вообразите, если вам угодно, какое
возникнет ощущение, если вы вставили в рот брандспойт шланга, а затем
пустите на полную мощность холодную воду. В следующий миг эта вода начнет
хлестать мощными струями из всех отверстий вашего тела, включая поры, и это
будет длиться до тех пор, пока вы не будете отмыты дочиста.
- Уф... - слабо произнес я, выпрямляясь и вытирая лоб носовым платком.
Мы пронеслись мимо маленькой деревни, за окнами замелькали отдельные
фермы. Ангелина вела машину спокойно и эффективно, а паровой котел весело
гудел, съедая очередной брикет торфа.
- Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше? - Она выехала на транспортную
развязку и покинула ее уже по другой дороге, бросив лишь один быстрый
взгляд на карту. - Из-за нас поднята тревога - армия, флот, все.
- Откуда ты...
- Слышала их команды по радио.
- Мы оторвемся?
- Сомневаюсь. Если ты быстро не выдашь какую-нибудь светлую мысль, то
нет. Они создали прочное кольцо вокруг района, с воздушным прикрытием, и
теперь сжимают его.
Я все еще отходил от героического излечения с помощью вытрезвляющей
пилюли и никак не мог мобилизовать свой ум. Существовала прямая связь между
моими спутанными мыслями и голосовыми связками, работающими без
вмешательства цензора разума.
- Великолепное начало брака. Если брак похож на такое, то
неудивительно, что я избегал его все эти годы.
Машина свернула с дороги и с содроганием остановилась в густой траве
под деревьями с голубой листвой. Ангелина выскочила, хлопнув дверцей, и
протянула руку за своим чемоданом, прежде чем я успел отреагировать. Я
попытался заговорить с ней:
- Я дурак...
- Я тоже дура, раз вышла за тебя замуж. - Глаза ее были сухими, а
голос - холодным. Все эмоции под жестким контролем. - Я обманом и с помощью
ловушки вынудила тебя вступить в брак, потому что, по-моему, именно этого
ты и хотел. Я была неправа, а потому дело это будет закончено прямо сейчас,
Джим. Ты создал для меня новую жизнь, и я думала, что смогу сделать то же
самое для тебя. Приятно было с тобой познакомиться. Спасибо тебе и до
свидания.
К тому времени, когда она закончила, мои мысли сгустились в нечто,
приблизительно напоминающее их нормальный облик. Теперь я был готов
действовать невзирая на слабость, Я выскочил из машины, прежде чем она
закончила свой монолог, и встал перед ней, загораживая ей дорогу и
предельно мягко держа ее за руки.
- Ангелина, я скажу тебе это только раз и, вероятно, никогда в своей
жизни не повторю. Так что слушай хорошенько и запоминай. Одно время я был
самым лучшим аферистом в Галактике, прежде чем меня закатали в Спецкорпус
помогать ловить других аферистов. Ты была не только аферисткой, но и более
серьезной преступницей-убийцей с этаким веселым садизмом. - Я почувствовал,
как ее тело вздрогнуло в моих руках, и сжал ее крепче. - Это должно быть
сказано, потому что именно такой ты и была. Ты больше не такая. У тебя были
причины быть такой, и эти причины были устранены, а некоторые несчастные
выверты в твоей в остальном не испорченной коре головного мозга выправлены.
И теперь я люблю тебя. Но я хочу, чтобы ты помнила, что я любил тебя и
тогда, во все времена твоих нереконструированных дней, что говорит о
многом. Так что если сейчас я буду фыркать, как олень в упряжке, или со
мной трудно будет иметь дело по утрам, ты помни, о чем я сказал, и делай
допуски. Заметано?
Явно, да. Она уронила чемодан мне на ногу, но я не посмел вздрогнуть,
обняла меня, расцеловала и опрокинула в траву. Я провел время весьма
весело, отвечая на ее поцелуй. Полагаю, вы назвали бы это новобрачным
эффектом. Жутко забавно... Мы замерли, когда пара махоциклов застонала и
затормозила у нашей машины. Махоциклами пользовались только полицейские,
поскольку они двигались намного быстрее, чем торфяные паровики. Махоцикл -
трехколесная машина с большим маховиком под кожухом между двумя задними
колесами. На ночь их подключали к моторному генератору, который разгонял
маховик до высшей скорости. Днем маховик генерировал электричество,
приводившее в действие моторы каждого колеса. Машины очень эффективные и
бездымные. И очень опасные.
- Это та самая машина, Поддер! - заорал один из полицейских, стараясь
перекрыть голосом непрерывные стоны маховиков.
- Я вызову подмогу. Они не могли уйти далеко. Теперь они наверняка в
нашем капкане!
Ничто так не бесит меня, как безапелляционные заверения мелких
чиновников. О, да, мы действительно теперь в капкане. Я глухо заворчал,
когда другой некомпетентный субъект в мундире, порыв носом вокруг машины,
разинул рот при виде нашего уютного гнездышка в траве. Он все еще стоял с
разинутым ртом, когда моя рука метнулась вперед, обхватив его шею, плотно
сжала горло и притянула его к нам. Забавно было смотреть, как у него
вывалился язык, вылезли глаза и покраснело лицо, но Ангелина все испортила.
Она сбила с него шлем и стукнула его резко - и точно - по макушке каблучком
свой туфли. Он отключился, а я не дал ему упасть.
- И ты все это говорил обо мне, - прошептала она, моя новобрачная. - В
твоей собственной натуре можно найти куда больше, чем налет старого
садизма.
- ...Я вызвал. Все уже знают. Теперь мы наверняка их найдем, - с
энтузиазмом заявил второй полицейский, но голос оборвался под зубную дробь,
когда он уставился в ствол укрощающего пистолета своего помощника. Ангелина
выудила из сумки сонную капсулу и раздавила ее у него под носом.
- А теперь что, босс? - спросила она, мило улыбаясь двум фигурам в
черных мундирах с медными пуговицами у обочины дороги.
- Я думаю об этом, - сказал я и потер челюсть, дабы доказать это. - У
нас было свыше четырех месяцев беззаботных каникул, но все хорошее должно
когда-нибудь кончиться. Мы можем продлить наш отпуск. Но он будет, мягко
говоря, лихорадочным, пострадают люди... Да и ты... хотя фигура твоя
прекрасна, но она не совсем подходящая для бегства, погонь и вообще грязной
работы. Не вернуться ли нам на службу, с которой мы сбежали?
- Я надеялась, что ты это скажешь. Тошнота по утрам и потрошение
банков как-то не совмещаются. Забавно будет вернуться.
- Особенно, если учесть, что они будут так рады нас видеть. Учитывая,
что они отвергли нашу просьбу об отпуске, и нам пришлось украсть почтовую
ракету.
- Не говори уже о деньгах на мелкие расходы, которые мы крали, потому
что не могли прикоснуться к своим банковским счетам.
- Правильно. Следуй за мной, и мы сделаем это с шиком. Мы стащили с
полицейских мундиры и бережно уложили похрапывающих блюстителей порядка на
заднее сиденье машины. У одного из них нижнее белье было в розовую
крапинку, в то время как у другого - утилитарно черное, но отороченное
кружевом. Таков мог быть здешний обычай одеваться, но у меня это вызвало
кое-какие потаенные мысли насчет полиции на Камате, и я был рад, что мы
отбываем. Надев мундиры, шлемы и очки-консервы, мы, весело гудя, понеслись
по дороге на своих махоциклах, помахивая танкам и грузовикам, с ревом
двигающимся в противоположную сторону. Прежде чем зазвучали
разоблачительные крики и вопли, я затормозил посреди дороги и просигналил
остановиться бронемашине. Ангелина развернула свой махоцикл позади них,
чтобы они не нашли созерцание беременного полицейского слишком отвлекающим.
- Мы загнали их в угол! - крикнул я. - Но у них есть радио, так что не
объявляйте об этом по радиосвязи. Следуйте за мной
- Ведите! - крикнул водитель, а его напарник закивал, соглашаясь,
тогда как перед его мысленным взором ослепляюще плясали соблазнительные
картины - слава, ордена, награды. Я повел их по заброшенной дороге в лес,
кончавшейся у маленького озера в комплекте с ветхим сараем для лодок и
доком.
Я притормозил, махнул им, чтобы они остановились, коснулся пальцами
губ и на цыпочках вернулся к бронемашине. Водитель опустил боковое стекло и
выжидающе посмотрел на меня.
- Вдохни-ка это, - сказал я и щелчком метнул гранату с усыпляющим
газом в кабину.
За облачком дыма последовали ахи, после чего еще две молчаливые фигуры
в мундирах, похрапывая, растянулись на траве.
- Собираешься взглянуть по-быстрому на их белье? - поинтересовалась
Ангелина.
- Нет, я хочу сохранить некоторые иллюзии, даже если они ложные.
Махоциклы весело покатились по доку, бултыхнулись в воду.
Последовавшее за этим короткое замыкание вызвало массу пузырей, а над водой
поднялась туча пара. Как только бронемашина проветрилась, мы залезли в нее
и укатили. Ангелина нашла нетронутый завтрак водителя и тут же его
проглотила. Я, избегая большинства крупных дорог, лег на обратный курс - в
город, где в центральном полицейском управлении располагался командный
пост. Я хотел отправиться туда, где происходят крупные действия. Мы
припарковались в подземном гараже, теперь пустынном, и поднялись на лифте в
башню. Здание было почте пустым, за исключением командного центра; я нашел
поблизости незанятый кабинет и оставил там Ангелину, невинно забавляющуюся
с запечатанными - но легко открывающимися - конфиденциальными досье. Я
опустил очки-консервы на место и разыграл спектакль с появлением в центре
связи пропыленного, утомленного гонца. Меня проигнорировали. Человек,
которого я хотел видеть, расхаживал, посасывая длинную потухшую трубку. Я
подскочил к нему и отдал честь.
- Сэр, вы - мистер Инскипп?
- Да, - буркнул он. Его внимание все еще было приковано к огромной
карте на стене, теоретически отражавшей состояние охоты.
- Некто хочет видеть вас, сэр.
- Что? Что? - переспросил он рассеянно. Гарольд Питер Инскипп,
директор и голова Спецкорпуса, был в этот день не совсем в форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28