Рядом с каждым из лордов лежали воины-куманы, так что если бы пленники попытались вылезти из палатки, они бы тут же проснулись. А вот рядом с Ханной никого не было.
Или все-таки ее охраняли?
Только один человек не спал. В центре шатра, освещенный бледным светом единственного светильника, свисающего сверху, князь Булкезу все так же сидел на своей вышитой золотом подушке. Он удобно устроился: скрестив ноги, опираясь одной рукой о колено, другой рукой перебирая пальцами, князь поигрывал искусно сделанной керамической трубкой, из которой поднималось облачко дыма. Он глубоко затянулся и мягко выдохнул. Дымовая завеса укутала его, как вдруг он посмотрел на девушку. Знал ли он, что она не спит?
Дым со странным запахом наполнил легкие, и ее сознание, подхваченное туманными потоками, воспарило вверх через дымовую завесу, зависнув над лагерем. Там, под ней, раскинулся шатер князя, мерцая призрачным золотым кольцом защиты, а вот остальные палатки, поставленные вокруг него, — кажется, будто над каждой из них произведен какой-то магический обряд. Невдалеке стоят лошади, беспокойно переступая от холода, рядом с ними люди, что их охраняют. С одной стороны — раньше она этого не замечала, — Ханна увидела небольшое отгороженное место, а за забором развевался цветастый плащ шамана. Он готовил мясо в котелке, заполненном углями, и вдруг резко поднял голову вверх, будто почувствовав ее присутствие. Но она уже пронеслась дальше, оставив его позади, к часовым на их скрытые посты, заметила блестящие нити, натянутые повыше и у самой земли; пара ястребов устроились на ветке, ожидая рассвета.
То, что она увидела за небольшим лагерем Булкезу, поразило ее в самое сердце. Поднимаясь в своем сознании все выше, подхваченная эфирным легким ветерком, она увидела, что лагерь князя Булкезу был одним из несметного количества таких же — сколько их было, она даже не смогла сосчитать в темноте. Палатки куманов были разбросаны по лесу, словно бесчисленная галька.
Это не маленький отряд налетчиков. Это вся армия куманов.
Булкезу захватил большие территории вокруг Хайдельберга. Он оставил Бояна и его потрепанную беспомощную армию прятаться и скрываться на востоке, а сам обратил свои взоры на запад, желая захватить самое сердце Вендара.
Куманы были не единственными, кто терпеливо ждал в холоде зимних ночей. Ужасные создания незаметно подбирались к Земле, настойчивые и целеустремленные. За невидимыми натянутыми нитями, и другими защитными преградами мелькали призрачные эльфы, выжидающие, собравшиеся в группы, их нестерпимая ярость и гнев, словно струны лютни, натянутые до предела, рассекали ночное небо. Неужели она никогда раньше с ними не встречалась? Почему они преследуют ее, ведь она никогда не видела этих созданий? Чем она могла разгневать их или обратить на себя внимание? Знают ли они, подобно отвратительным галла, ее имя?
Дыхание ледяного воздуха коснулось ее губ, словно поцелуй, и она стремительно вернулась в свое тело, сердце было наполнено страхом. Но Ханна не двигалась, и никто не касался ее. Ночной ветер распахнул одну из створок двери. Через этот небольшой проем она увидела далекое открытое пространство между палатками. Снова шел снег. Следы битвы были похоронены под снежным покрывалом, белым и нетронутым.
Невдалеке мелькнула сова, мягко опустившись в рыхлый снег. Она моргнула, и Ханна поняла, что она смотрит прямо на нее.
Она уже видела эту сову. Именно эта роскошная птица появилась тогда в заброшенной деревеньке, две ночи назад, до того как их постигло несчастье. С этой совой разговаривала Лиат во дворце в Верлиде так, словно она могла понять ее.
Теперь Ханна поняла, кто это. Это сова женщины-кентавра, которую Ханна видела во снах.
Сова не двигалась, пристально вглядываясь золотыми глазами. Тишина, словно снег, окутала землю.
Булкезу рассмеялся. Он затянулся, попыхивая трубкой, прежде чем заговорил на понятном вендийском языке.
— Нет, Опасная, я не причиню вреда женщине с белокурыми волосами. Я слишком боюсь твоей силы и мощи. Но теперь она моя. Верни ее, если сможешь.
НЕВЕРОЯТНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ
1
В первый чудесный весенний день Адика спустилась с каменного холма, где провела несколько часов в мучительных раздумьях. Даже прекрасная погода не помогла ей отвлечься, ни пение птиц, ни маленькие цветочки первоцвета и распустившегося льна, покрывшие землю пестрым ковром бледно-желтых, голубых и фиолетовых оттенков. Ее интересовало только одно — где был ее супруг и что он делал.
Как обычно, ей не составило труда найти его. Ей только нужно было идти на звук заливистого смеха, спуститься к реке, где, казалось, собралась почти вся деревня и проходило забавное мужское состязание, сопровождаемое веселыми возгласами. Наступила весна, а это значило, что мужчин охватила жажда озорства и проказ Зеленого Человека.
Алан стоял по колено в воде, приглашая всех желающих принять участие в борьбе. Она подошла как раз в тот момент, когда он столкнул бедного Кэла с отмели, слегка удерживая его. Кэл выскочил из ледяной воды, пронзительно крича. Полдюжины мужчин стояло на берегу, мокрых и трясущихся от холода, подбадривая своих ребят:
— Бросай его в воду!
— Держи его! Он этого не заслуживает!
— Уф! Ха! Вода такая холодная, что теперь я, пожалуй, только летом смогу доставить удовольствие своей жене.
— Что ж, ладно, — послышался голос жены из толпы собравшихся, — торговцы из племени Черного Оленя как раз приезжают в это время года. Придется мне утешиться тесным общением с ними, пока ты снова не будешь в форме.
И она запела известную песенку «Мой муж не может идти по тропинке к своему собственному дому», и многие женщины поддержали ее.
Алан рассмеялся, помогая Кэлу выбраться из воды. Он полностью разделся, оставшись в легкой набедренной повязке; сегодня был первый теплый день, когда можно было так сделать. Несмотря на то что к этому времени Адика уже хорошо изучила его тело, она не переставала восхищаться его стройными бедрами и широкими плечами. Обычно она расчесывала и заплетала ему волосы, но сейчас они рассыпались по плечам. За зиму отросла небольшая борода, как у многих мужчин, что послужило очередным доказательством для сомневающихся скептиков, которых было немало в деревне, что в его венах не течет ни капли крови Проклятых.
Подошла Вейвара и встала рядом с ней. На руках у нее была старшая из близнецов, Синий Бутон. Адике очень захотелось подержать малышку, такую пухленькую и замечательную, но она не решилась спросить.
— Можно было бы подумать, что вы поженились вчера, а не прошлой осенью, так влюбленно ты на него смотришь, — сказала Вейвара с улыбкой, пересаживая дочку на другую сторону. — Смотри, Беор идет сюда.
Кэл, совершенно расстроенный, выбирался из реки и пытался хоть как-то согреться, завернувшись в плащ, когда к берегу подошел Беор и сбросил свою тунику, что была ему по колено.
— Теперь вы увидите, на что способен настоящий мужчина, — прорычал Беор.
Контраст между двумя противниками был просто поразителен: стройный, несколько худощавый Алан с гладкой кожей, и Беор, чья широченная грудь была плотно покрыта вьющимися волосками. Казалось, улыбка всегда озаряла лицо Алана, он выглядел, словно человек, не знающий забот и волнений, тогда как Беор постоянно ворчал и всегда был чем-то недоволен. Но за зиму Беор стал гораздо мягче, это действительно было так. Он больше не спорил и не ругался так часто, как раньше. Возможно, потому что зима была не такая суровая, деревенские жители не страдали от голода и лишений и не было необходимости сидеть дома взаперти долгие холодные месяцы. Быть может, все больше сплотились и начали жить в мире, несмотря на постоянную угрозу со стороны Проклятых, теперь, когда Алан жил с ними.
— Я обещал победить всех мужчин, а не всех медведей, — выкрикнул Алан, вызвав взрыв смеха у присутствующих.
Беор поднял руки, неуклюже шагая вперед, словно медведь, и с диким рыком набросился на Алана. Дети визжали от восторга. Алан отступил в сторону, но не успел увернуться. Беор схватил Алана за плечи, и они сцепились друг с другом, потом Беор развернул Алана, поднял его и бросил в речной поток. Огромный человек раскинул руки в стороны и издал победный рев, эхом раздавшийся далеко за курганами. Адика смеялась до слез вместе с остальными деревенскими жителями.
Алан вынырнул из воды, отряхиваясь, совершенно мокрый.
— Мир! — крикнул он. — Ты победил.
И протянул руку. Когда Беор сжал ее, помогая ему выбраться на отмель, Алан с силой дернул руку на себя, так что Беор не удержался на ногах и оказался в ледяной воде рядом с ним. В это время две черные собаки громко лаяли на берегу, и когда двое мужчин поднялись из воды, отплевываясь и смеясь, собаки бросились на отмель и, ко всеобщему удовольствию, снова столкнули их обоих в воду.
— Боже, как болит живот, — простонала Вейвара, утирая слезы, катившиеся по щекам, так много она смеялась.
— В деревне будет пахнуть намного лучше! — крикнула сестра Беора, Этора, из толпы. — Ой! Посмотрите, как потемнела вода внизу по течению.
Адика подняла шерстяную тунику Алана, оставленную на камнях. Когда он выбрался из воды, она набросила ее ему на плечи. Почти всю зиму они провели дома, поэтому ледяная вода немедленно возымела действие: он побледнел и покрылся гусиной кожей.
— Холодно, — радостно заявил он, пока она закрепляла ему плащ на левом плече бронзовой булавкой. Алан нежно поцеловал ее в щеку.
Губы были ледяными, словно неживые. Она вздрогнула.
— Адика. — Всегда внимательный к переменам ее настроения, Алан взял жену за руку. Его кожа была холодная, словно у мертвого. Внезапно ей предстало видение, будто она с головой окунулась в ледяную воду.
Шесть фигур, с трудом различимые в темноте, сидят, прижавшись к друг другу, в каменной комнате. Седьмой лежит на полу, спит, ранен или мертв, поверх толстой туники наброшена ткань с вышитым на ней львом. На грани тьмы и света, отбрасываемого чадящим факелом, находится каменная плита. На этом алтаре покоится королева. Ее кости были аккуратно уложены, с должной заботой и почтением; предметы одежды и драгоценности, соответствующие женщине ее положения, были разложены среди костей: отрезы полуистлевшей ткани, бусы, кольцо с лазуритом и золотая нарукавная повязка. Одна из фигур подняла факел, чтобы лучше видеть, и внезапно их взорам предстали золотые рога над черепом скелета.
Это были те самые золотые рога, ее отличительный знак как Почитаемой среди людей.
— Адика.
Она пошатнулась, схватившись за него.
— Я видела себя мертвой, — прошептала она. — Я видела свою могилу.
Алан обнял ее, крепко прижимая к себе.
— Не говори таких ужасных слов! С тобой ничего не случится, любимая. Я никому не позволю причинить тебе боль.
— Я люблю тебя, — прошептала Адика, уткнувшись ему в плечо.
— Ты всегда будешь любить меня, — порывисто проговорил он, в то время как собаки, тесно прижавшись и отталкивая друг друга, терлись об их ноги холодными носами и мокрой шерстью, пытаясь пробраться между ними. — И я всегда буду любить тебя.
Адике никогда не хватало мужества рассказать ему всю правду о главной задаче, стоящей перед ней. Слишком больно было даже думать о том, что они вынуждены будут расстаться. Такова была тайна Толстушки, чье лицо было двулико — открытая половина в свете, и скрытая половина в тени. Она одаривала всем: болью и смертью, так же как изобилием и удовольствиями. Разве удивительно, что Адика выбрала радость и удовольствия, тогда как горе и смерть ожидали за порогом?
Тем временем деревенские жители собрались на почтительном от них расстоянии, ожидая ее внимания.
— Почитаемая, Джетси опять подхватила кашель.
— Почитаемая, ловушки, расставленные моим мужем в южных лесах, вызвали недовольство злых духов.
— Почитаемая, мы закончим восстанавливать крышу, которая провалилась от снега, нам нужно ваше благословение.
Алан засмеялся. Даже когда он был спокоен, его лицо было озарено светом, теперь же, когда он смеялся, он весь просто светился. У него были такие ясные, искрящиеся глаза, она никогда не встречала людей с таким чарующим взглядом.
— Благодаря тебе деревня продолжает жить, поэтому моя задача — оберегать тебя и сделать тебя счастливой.
Легко найти смерть в мире, но великим волшебством считается подарить жизнь. Именно он подарил ей жизнь.
Они встретились поздним летом, не нарушая привычного бега времени, пролетали дни и месяцы, растущая луна сменялась убывающей, и вновь появлялась молодая, нарастающая. На смену лету пришла осень, потом зима укутала землю своим белоснежным покрывалом, и вновь наступило время Зеленого Человека пробудиться от зимней дремоты. Так было и так будет всегда, и тогда когда она покинет землю. Даже зная, что предназначено ей судьбой, так же как то, что колесо времени продолжит свой бег, на смену весне придет лето, а потом наступит ее последняя осень, она была довольна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Или все-таки ее охраняли?
Только один человек не спал. В центре шатра, освещенный бледным светом единственного светильника, свисающего сверху, князь Булкезу все так же сидел на своей вышитой золотом подушке. Он удобно устроился: скрестив ноги, опираясь одной рукой о колено, другой рукой перебирая пальцами, князь поигрывал искусно сделанной керамической трубкой, из которой поднималось облачко дыма. Он глубоко затянулся и мягко выдохнул. Дымовая завеса укутала его, как вдруг он посмотрел на девушку. Знал ли он, что она не спит?
Дым со странным запахом наполнил легкие, и ее сознание, подхваченное туманными потоками, воспарило вверх через дымовую завесу, зависнув над лагерем. Там, под ней, раскинулся шатер князя, мерцая призрачным золотым кольцом защиты, а вот остальные палатки, поставленные вокруг него, — кажется, будто над каждой из них произведен какой-то магический обряд. Невдалеке стоят лошади, беспокойно переступая от холода, рядом с ними люди, что их охраняют. С одной стороны — раньше она этого не замечала, — Ханна увидела небольшое отгороженное место, а за забором развевался цветастый плащ шамана. Он готовил мясо в котелке, заполненном углями, и вдруг резко поднял голову вверх, будто почувствовав ее присутствие. Но она уже пронеслась дальше, оставив его позади, к часовым на их скрытые посты, заметила блестящие нити, натянутые повыше и у самой земли; пара ястребов устроились на ветке, ожидая рассвета.
То, что она увидела за небольшим лагерем Булкезу, поразило ее в самое сердце. Поднимаясь в своем сознании все выше, подхваченная эфирным легким ветерком, она увидела, что лагерь князя Булкезу был одним из несметного количества таких же — сколько их было, она даже не смогла сосчитать в темноте. Палатки куманов были разбросаны по лесу, словно бесчисленная галька.
Это не маленький отряд налетчиков. Это вся армия куманов.
Булкезу захватил большие территории вокруг Хайдельберга. Он оставил Бояна и его потрепанную беспомощную армию прятаться и скрываться на востоке, а сам обратил свои взоры на запад, желая захватить самое сердце Вендара.
Куманы были не единственными, кто терпеливо ждал в холоде зимних ночей. Ужасные создания незаметно подбирались к Земле, настойчивые и целеустремленные. За невидимыми натянутыми нитями, и другими защитными преградами мелькали призрачные эльфы, выжидающие, собравшиеся в группы, их нестерпимая ярость и гнев, словно струны лютни, натянутые до предела, рассекали ночное небо. Неужели она никогда раньше с ними не встречалась? Почему они преследуют ее, ведь она никогда не видела этих созданий? Чем она могла разгневать их или обратить на себя внимание? Знают ли они, подобно отвратительным галла, ее имя?
Дыхание ледяного воздуха коснулось ее губ, словно поцелуй, и она стремительно вернулась в свое тело, сердце было наполнено страхом. Но Ханна не двигалась, и никто не касался ее. Ночной ветер распахнул одну из створок двери. Через этот небольшой проем она увидела далекое открытое пространство между палатками. Снова шел снег. Следы битвы были похоронены под снежным покрывалом, белым и нетронутым.
Невдалеке мелькнула сова, мягко опустившись в рыхлый снег. Она моргнула, и Ханна поняла, что она смотрит прямо на нее.
Она уже видела эту сову. Именно эта роскошная птица появилась тогда в заброшенной деревеньке, две ночи назад, до того как их постигло несчастье. С этой совой разговаривала Лиат во дворце в Верлиде так, словно она могла понять ее.
Теперь Ханна поняла, кто это. Это сова женщины-кентавра, которую Ханна видела во снах.
Сова не двигалась, пристально вглядываясь золотыми глазами. Тишина, словно снег, окутала землю.
Булкезу рассмеялся. Он затянулся, попыхивая трубкой, прежде чем заговорил на понятном вендийском языке.
— Нет, Опасная, я не причиню вреда женщине с белокурыми волосами. Я слишком боюсь твоей силы и мощи. Но теперь она моя. Верни ее, если сможешь.
НЕВЕРОЯТНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ
1
В первый чудесный весенний день Адика спустилась с каменного холма, где провела несколько часов в мучительных раздумьях. Даже прекрасная погода не помогла ей отвлечься, ни пение птиц, ни маленькие цветочки первоцвета и распустившегося льна, покрывшие землю пестрым ковром бледно-желтых, голубых и фиолетовых оттенков. Ее интересовало только одно — где был ее супруг и что он делал.
Как обычно, ей не составило труда найти его. Ей только нужно было идти на звук заливистого смеха, спуститься к реке, где, казалось, собралась почти вся деревня и проходило забавное мужское состязание, сопровождаемое веселыми возгласами. Наступила весна, а это значило, что мужчин охватила жажда озорства и проказ Зеленого Человека.
Алан стоял по колено в воде, приглашая всех желающих принять участие в борьбе. Она подошла как раз в тот момент, когда он столкнул бедного Кэла с отмели, слегка удерживая его. Кэл выскочил из ледяной воды, пронзительно крича. Полдюжины мужчин стояло на берегу, мокрых и трясущихся от холода, подбадривая своих ребят:
— Бросай его в воду!
— Держи его! Он этого не заслуживает!
— Уф! Ха! Вода такая холодная, что теперь я, пожалуй, только летом смогу доставить удовольствие своей жене.
— Что ж, ладно, — послышался голос жены из толпы собравшихся, — торговцы из племени Черного Оленя как раз приезжают в это время года. Придется мне утешиться тесным общением с ними, пока ты снова не будешь в форме.
И она запела известную песенку «Мой муж не может идти по тропинке к своему собственному дому», и многие женщины поддержали ее.
Алан рассмеялся, помогая Кэлу выбраться из воды. Он полностью разделся, оставшись в легкой набедренной повязке; сегодня был первый теплый день, когда можно было так сделать. Несмотря на то что к этому времени Адика уже хорошо изучила его тело, она не переставала восхищаться его стройными бедрами и широкими плечами. Обычно она расчесывала и заплетала ему волосы, но сейчас они рассыпались по плечам. За зиму отросла небольшая борода, как у многих мужчин, что послужило очередным доказательством для сомневающихся скептиков, которых было немало в деревне, что в его венах не течет ни капли крови Проклятых.
Подошла Вейвара и встала рядом с ней. На руках у нее была старшая из близнецов, Синий Бутон. Адике очень захотелось подержать малышку, такую пухленькую и замечательную, но она не решилась спросить.
— Можно было бы подумать, что вы поженились вчера, а не прошлой осенью, так влюбленно ты на него смотришь, — сказала Вейвара с улыбкой, пересаживая дочку на другую сторону. — Смотри, Беор идет сюда.
Кэл, совершенно расстроенный, выбирался из реки и пытался хоть как-то согреться, завернувшись в плащ, когда к берегу подошел Беор и сбросил свою тунику, что была ему по колено.
— Теперь вы увидите, на что способен настоящий мужчина, — прорычал Беор.
Контраст между двумя противниками был просто поразителен: стройный, несколько худощавый Алан с гладкой кожей, и Беор, чья широченная грудь была плотно покрыта вьющимися волосками. Казалось, улыбка всегда озаряла лицо Алана, он выглядел, словно человек, не знающий забот и волнений, тогда как Беор постоянно ворчал и всегда был чем-то недоволен. Но за зиму Беор стал гораздо мягче, это действительно было так. Он больше не спорил и не ругался так часто, как раньше. Возможно, потому что зима была не такая суровая, деревенские жители не страдали от голода и лишений и не было необходимости сидеть дома взаперти долгие холодные месяцы. Быть может, все больше сплотились и начали жить в мире, несмотря на постоянную угрозу со стороны Проклятых, теперь, когда Алан жил с ними.
— Я обещал победить всех мужчин, а не всех медведей, — выкрикнул Алан, вызвав взрыв смеха у присутствующих.
Беор поднял руки, неуклюже шагая вперед, словно медведь, и с диким рыком набросился на Алана. Дети визжали от восторга. Алан отступил в сторону, но не успел увернуться. Беор схватил Алана за плечи, и они сцепились друг с другом, потом Беор развернул Алана, поднял его и бросил в речной поток. Огромный человек раскинул руки в стороны и издал победный рев, эхом раздавшийся далеко за курганами. Адика смеялась до слез вместе с остальными деревенскими жителями.
Алан вынырнул из воды, отряхиваясь, совершенно мокрый.
— Мир! — крикнул он. — Ты победил.
И протянул руку. Когда Беор сжал ее, помогая ему выбраться на отмель, Алан с силой дернул руку на себя, так что Беор не удержался на ногах и оказался в ледяной воде рядом с ним. В это время две черные собаки громко лаяли на берегу, и когда двое мужчин поднялись из воды, отплевываясь и смеясь, собаки бросились на отмель и, ко всеобщему удовольствию, снова столкнули их обоих в воду.
— Боже, как болит живот, — простонала Вейвара, утирая слезы, катившиеся по щекам, так много она смеялась.
— В деревне будет пахнуть намного лучше! — крикнула сестра Беора, Этора, из толпы. — Ой! Посмотрите, как потемнела вода внизу по течению.
Адика подняла шерстяную тунику Алана, оставленную на камнях. Когда он выбрался из воды, она набросила ее ему на плечи. Почти всю зиму они провели дома, поэтому ледяная вода немедленно возымела действие: он побледнел и покрылся гусиной кожей.
— Холодно, — радостно заявил он, пока она закрепляла ему плащ на левом плече бронзовой булавкой. Алан нежно поцеловал ее в щеку.
Губы были ледяными, словно неживые. Она вздрогнула.
— Адика. — Всегда внимательный к переменам ее настроения, Алан взял жену за руку. Его кожа была холодная, словно у мертвого. Внезапно ей предстало видение, будто она с головой окунулась в ледяную воду.
Шесть фигур, с трудом различимые в темноте, сидят, прижавшись к друг другу, в каменной комнате. Седьмой лежит на полу, спит, ранен или мертв, поверх толстой туники наброшена ткань с вышитым на ней львом. На грани тьмы и света, отбрасываемого чадящим факелом, находится каменная плита. На этом алтаре покоится королева. Ее кости были аккуратно уложены, с должной заботой и почтением; предметы одежды и драгоценности, соответствующие женщине ее положения, были разложены среди костей: отрезы полуистлевшей ткани, бусы, кольцо с лазуритом и золотая нарукавная повязка. Одна из фигур подняла факел, чтобы лучше видеть, и внезапно их взорам предстали золотые рога над черепом скелета.
Это были те самые золотые рога, ее отличительный знак как Почитаемой среди людей.
— Адика.
Она пошатнулась, схватившись за него.
— Я видела себя мертвой, — прошептала она. — Я видела свою могилу.
Алан обнял ее, крепко прижимая к себе.
— Не говори таких ужасных слов! С тобой ничего не случится, любимая. Я никому не позволю причинить тебе боль.
— Я люблю тебя, — прошептала Адика, уткнувшись ему в плечо.
— Ты всегда будешь любить меня, — порывисто проговорил он, в то время как собаки, тесно прижавшись и отталкивая друг друга, терлись об их ноги холодными носами и мокрой шерстью, пытаясь пробраться между ними. — И я всегда буду любить тебя.
Адике никогда не хватало мужества рассказать ему всю правду о главной задаче, стоящей перед ней. Слишком больно было даже думать о том, что они вынуждены будут расстаться. Такова была тайна Толстушки, чье лицо было двулико — открытая половина в свете, и скрытая половина в тени. Она одаривала всем: болью и смертью, так же как изобилием и удовольствиями. Разве удивительно, что Адика выбрала радость и удовольствия, тогда как горе и смерть ожидали за порогом?
Тем временем деревенские жители собрались на почтительном от них расстоянии, ожидая ее внимания.
— Почитаемая, Джетси опять подхватила кашель.
— Почитаемая, ловушки, расставленные моим мужем в южных лесах, вызвали недовольство злых духов.
— Почитаемая, мы закончим восстанавливать крышу, которая провалилась от снега, нам нужно ваше благословение.
Алан засмеялся. Даже когда он был спокоен, его лицо было озарено светом, теперь же, когда он смеялся, он весь просто светился. У него были такие ясные, искрящиеся глаза, она никогда не встречала людей с таким чарующим взглядом.
— Благодаря тебе деревня продолжает жить, поэтому моя задача — оберегать тебя и сделать тебя счастливой.
Легко найти смерть в мире, но великим волшебством считается подарить жизнь. Именно он подарил ей жизнь.
Они встретились поздним летом, не нарушая привычного бега времени, пролетали дни и месяцы, растущая луна сменялась убывающей, и вновь появлялась молодая, нарастающая. На смену лету пришла осень, потом зима укутала землю своим белоснежным покрывалом, и вновь наступило время Зеленого Человека пробудиться от зимней дремоты. Так было и так будет всегда, и тогда когда она покинет землю. Даже зная, что предназначено ей судьбой, так же как то, что колесо времени продолжит свой бег, на смену весне придет лето, а потом наступит ее последняя осень, она была довольна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88