когда она смотрела на что-то очень знакомое, но никак не могла вспомнить.
Одолеваемая любопытством и раздражением, она сжала губы и, казалось, собиралась заговорить, когда вдруг Виллам произнес:
— «Орлица», у вас для меня сообщение от короля?
— Да, маркграф Виллам, — ответила Хатуи, ее нежный голос изменился с течением времени. Она сразу обратила все свое внимание на маркграфа.
Какими разными стали не скрывающий восхищения старший брат и любящая младшая сестра. Она теперь уважаемая «орлица», всегда находящаяся рядом с королем, а он навсегда останется меченым рабом, за которым постоянно охотятся.
Захария выскочил в двери прежде, чем она снова о нем вспомнила. Он так стыдился своего положения. Он не хотел, чтобы она узнала его, чтобы увидела, в какого оборванца он превратился. Он помнил, какой гордостью светилось ее лицо много лет назад, когда он покинул их родную деревню и пошел миссионером на восток. Она никогда не должна узнать, что с ним действительно случилось. Пусть лучше думает, что он мертв.
Захария взял еду и напитки, которые ему предложили, отвязал свою козу, забросил на плечи изношенный мешок и быстро покинул королевский двор, опасаясь, что может вновь с ней столкнуться. На запад, как ему посоветовал Гумберт, по дороге к Бедербору.
Долго он шел один, терзаемый отчаянием. То, что он видел, что с ним сделали, на что он решился, разверзло огромную пропасть между ним и его семьей, которую невозможно было преодолеть. Все, что осталось у него, это тайный язык звезд, облака черной пыли и блестящих огней, серебряно-золотая лента, спиралью проходящая через небесные сферы, невообразимые красоты Вселенной, где, возможно, он мог бы потерять себя, если бы только мог понять ее тайны.
Полный решимости, он двигался на запад по следам принца.
2
Толстой палкой, словно мечом, Санглант казнил кусты чертополоха; один за другим падали они, целые заросли, высеченные сильными ударами.
— У вас отвратительное настроение, — заметил Хериберт. Стройный монах сидел на упавшем бревне, заканчивая выстругивать ручку посоха, на которой он вырезал башни крепости, увенчанные Кругом Единства. Позади них, скрытый в ольховой роще, капитан Фальк контролировал устройство временного лагеря среди камней древнего даррийского форта, давно превратившегося в руины.
— Король был прав. — Санглант продолжал обезглавливать чертополох. Он не мог просто сидеть без движения — только не теперь, когда был так расстроен. Он чувствовал себя столь же беспомощно, как кусты чертополоха, падавшие под его сильными ударами. — Как я могу содержать свиту, если у меня нет собственных земель?
— Супруга герцога Конрада позволила нам провести целых пять дней во дворце в Бедерборе.
— Конрад не возвращается, и при этом она не говорит нам, куда он отбыл и когда должен вернуться назад. Мы зависим от великодушия знати. Или от их страха.
— Или от их уважения к вашей репутации, мой принц, — спокойно произнес Хериберт.
Санглант поднял руку в знак протеста. Он не прекращал рубить. Кусты чертополоха казались ему хорошим противником, их было много и так легко можно было нанести им поражение.
— Но моя репутация не сможет долгое время кормить мою свиту. И мои кузены не будут всегда меня обеспечивать, ведь это навлечет на них гнев моего отца. Он может обвинить их в предоставлении крова мятежнику и вызвать их к себе для выяснения ситуации.
— Тогда его гнев только усилится, узнай он, что они прислушиваются к вашим словам. О чем вы говорите, если не о восстании, мой друг?
Услышав это, он остановился. Разбитые кусты чертополоха наклонились и застыли.
— О чем, в самом деле? — Он обернулся и взглянул на Хериберта.
— Чего вы хотите, — продолжил тот, — каковы ваши намерения? Вы знаете, что я последую за вами независимо от того, какой путь вы выберете, но мне кажется, лучше определиться, куда идти, прежде чем двигаться дальше.
Только так можно было опустошить полный бурдюк, готовый к тому, чтобы взорваться, — проделать маленькую дырочку точным ударом. Санглант опустился на бревно рядом с Херибертом.
— Как трудно управлять самому, — отметил он с горечью, тогда как его спутник вернулся к своему занятию. — Гораздо легче было делать то, что приказывали, когда я был капитаном «Королевских драконов».
— Всегда легче исполнять то, что прикажут, — пробормотал Хериберт. Он оторвался от вырезания, устремившись мысленно вдаль, заглядывая за каждое отдельно стоящее деревце, пытаясь разгадать их тайны, но не решаясь разобраться в себе.
Санглант не мог долго жалеть себя, поэтому он был так беспокоен. Он вскочил и начал ходить.
— Если «орлы» сообщат о великом вторжении, а мой отец не поверит им, то тогда я должен противостоять этому вторжению, разве не так?
Хериберт взглянул на принца.
— Было бы так, если бы вы смогли обеспечить безопасность себе и вашим людям…
Санглант одним ударом поверг семь кустов чертополоха. И рассмеялся.
— Нет, мой друг, вы прекрасно меня знаете. Как я могу отдыхать, если Вендар находится в опасности? Я поклялся охранять королевство и каждого подданного, кто живет согласно принципам моего семейства.
Хериберт мягко улыбнулся, но не отвечал.
— Но также у меня есть обязанности и перед народом моей матери. Моя мать говорит, что все изгнанные Аои умрут, если не вернутся на Землю. Но сестра Анна против их законного возвращения.
— Сестра Анна утверждала, что возвращение Аои приведет к непоправимой катастрофе.
— Сестра Анна о многом говорила, но она позволила бы Блессинг умереть от голода. Она провела годы, выслеживая своего мужа, и убила его, потому что хотела вернуть свою дочь. Никто никогда не мог мне объяснить, почему такой человек, как Бернард, убежал с Лиат или помогал ей скрываться. Что, если он знал то, о чем мы даже не догадываемся? Нет, сестра Анна может многое утверждать и искажать правду как угодно, и, наконец, мы не знаем, где правда, а где ложь. Мы точно можем сказать, что она бессердечна, когда дело касается тех, кого она использует, чтобы добиться своей цели.
— Вы даже не будете слушать меня, — пробормотал Хериберт. — Я построил ей прекрасный зал, но я не сомневаюсь, что она быстро расправилась бы со мной, если бы этого требовали обстоятельства. — Он тяжело вздохнул и вложил нож в ножны. Передвигая пальцы по точно вырезанной башне, которая теперь завершала рукоять его посоха, стрелам, каменной кладке, выгравированной на дереве, и по Кругу Единства, возвышающемуся в центре, он мягко произнес: — Вы сказали, все было разрушено.
— Все. Зал полыхал, словно костер. — Он опустил палку и обхватил Хериберта за плечи. — Мы даже не можем представить себе их силу.
— Силу Анны и ее волшебников?
— Нет, хотя, верно, сила людей Анны намного мощнее, чем я могу вообразить или видел когда-нибудь. Но я говорил об огне дэймонов, которые украли Лиат. Все, чего касался их пристальный взгляд, вспыхивало ярким пламенем. Горели даже горы. — Так сейчас в его сердце полыхал гнев, подпитываемый беспомощностью и расстройством. Слова сами срывались с губ. — Я ничего не мог сделать, чтобы остановить их. — Его голос звучал печально и хрипло: пять лет назад принц был ранен в сражении, после чего его голос всегда звучал так.
Ветер зашелестел в листьях деревьев. Санглант прислушался, но не мог превратить нежный шелест в слова: это был только ветер, а не духи воздуха под началом у Анны. Этот же звук ветра напомнил ему, что еще не все потеряно. Во дворце в Ангенхейме он видел ворота, открывшиеся на месте, скрытом властью, расстоянием и тайнами в архитектуре Вселенной, как сказала бы Лиат. Он слышал ее голос.
— Она все еще жива, — прошептал он.
— Удивительно, что кто-то выжил.
Санглант поднял палку, поиграл ею в руке, взглянул на поверженные кусты чертополоха и, проявив милосердие, снова ее опустил.
— Я знаю, что сестра Анна пережила ту бурю. А кто из ее помощников, даже не могу представить.
— Сестра Вения выжила, — произнес Хериберт, помрачнев.
— Откуда ты знаешь?
— Она выживет независимо от того, что произойдет.
— Тебе лучше об этом знать. Она была твоей матерью, она вырастила тебя.
— Словно цепного пса, — пробормотал Хериберт. Санглант с интересом наблюдал, как дружелюбное выражение сходит с лица юного монаха, обнажая давнюю ярость, копившуюся долгие годы. Но, словно пес, молодой монах встрепенулся и задернул обратно едва приоткрывшуюся завесу. Его взгляд прояснился, и он с улыбкой посмотрел на Сангланта. — Куда могли направиться эти волшебники, чьи дома были сожжены дотла? Могли ли они остаться в Берне?
— Я бы не смог там остаться, после того как дэймоны такой силы пришли туда. Здесь кроется какая-то тайна, Хериберт. Те дэймоны искали Лиат. Бернард убежал от Анны и ее помощников, потому что боялся, что эти Семеро Спящих могут схватить Лиат для каких-то своих целей. Но, возможно, он просто боялся дэймонов. Нет, здесь много того, чего я не могу объяснить. Но я точно знаю, что Анна на этом не остановится. Она будет искать Лиат и, даже если не сможет ее найти, будет препятствовать возвращению Изгнанных. Она надеялась, что Лиат отговорит Аои возвращаться, но Анна не станет отказываться от задуманного только потому, что Лиат исчезла. Я должен остановить сестру Анну и ее помощников. Мне просто необходимо удостовериться, что Изгнанные смогут вернуться.
— Хорошо, — сказал Хериберт, махнув рукой в сторону лагеря, расположенного среди руин. — Вы, монах в изгнании, семьдесят человек, ребенок и один воздушный эльф — это слишком слабая армия, чтобы выступить против такой мощной волшебницы, как сестра Анна.
— Согласен. — Он нагнулся и поднял одну из срезанных головок чертополоха. Цветок начал колоть своими острыми шипами, и он ощутил жгучую боль в ладони, но она хоть как-то перекрывала гнев и горечь, раздиравшие его сердце. — Мне кажется, я чувствую себя, словно преданная собака, когда хозяйке наскучила эта игра и она оставляет ее где-нибудь на обочине дороги. Я думал, что моя мать…— Он выругался, выбросив цветок чертополоха, его ладонь пульсировала, словно от укуса. — Я думал…
Он не смог закончить фразу и вынужден был остановиться, чтобы справиться с чувствами, охватившими его. Хериберт стоял чуть поодаль, с состраданием глядя на него. Вдалеке раздалось блеяние козы, и вдруг послышалось ответное «бе-е-е-е», только на тон повыше. Казалось, голоса между деревьев дразнили его, пусть это и был только ветер.
— Какой я глупец! Разве когда-нибудь она относилась ко мне лучше, чем к лошади, которая покорно везет ее вещи?!
Хериберт, казалось, хотел что-то возразить, но передумал.
— Как только я стал ей больше не нужен, она отвернулась от меня, так же как когда я был младенцем.
— Нет, Санглант, не осуждай ее. Может быть, король задержал ее.
— Даже король не может арестовать такую волшебницу, как она. Она могла бы следовать за нами, если бы захотела. Но она не сделала этого. Видимо, роль, отведенная мне в ее заговоре, закончилась, и теперь я лишь мятежник, восставший против власти своего отца.
— Нет, мой друг, я уверен, что ваша главная роль во всем этом еще впереди, если пророчества сбудутся.
— Но буду ли я придерживаться той роли, которую они мне определили? Я больше не капитан «Королевских драконов», больше не пешка в их игре. — Он хмурился, вглядываясь в западную часть лагеря. Там возникло какое-то волнение. Доносились лишь голоса, понять, о чем идет речь, он не мог. Или это две козы жаловались друг другу на тяготы жизни, но ведь у них была только одна? Все же капитан Фальк мог и сам справиться с этим. У него было о чем подумать.
Решение пришло совершенно внезапно, поэтому было так приятно. Он полностью осознал, что должно было быть сделано и что он был единственным, кто мог это осуществить. Понимание этого придало ему сил, очистило душу и разум от сомнений и отчаяния. Кто сомневается, тот всегда проигрывает, поэтому Санглант давно научился не поддаваться этому чувству.
— Хериберт, необходимо остановить Семерых Спящих. Если отец мне не поверит и не начнет действовать, то я должен сделать это вместо него. — Он был уверен в своей правоте, так же как в сражениях он знал, когда пришло время обойти противника с фланга или вызвать подкрепление. Лишь однажды он оступился, и Кровавое Сердце обманом нанес ему поражение. Санглант не хотел, чтобы это когда-нибудь повторилось. — Необходимо понять, что делала моя мать и почему я здесь. Она никогда не беспокоилась о Генрихе. Она стала его возлюбленной не от любви или страсти, а только для того, чтобы появился я. Она говорила, что я должен стать связующим звеном между его и ее народами. Долгих двенадцать дней мы держались вместе, убегая из Верны, и если она начинала что-то рассказывать, то говорила в основном о совете Аои, о том, как он распался на отдельные части. Кто-то из них все еще ненавидит людей и надеется победить все человеческое царство, в то время как некоторые из них пытаются найти компромисс и объединиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Одолеваемая любопытством и раздражением, она сжала губы и, казалось, собиралась заговорить, когда вдруг Виллам произнес:
— «Орлица», у вас для меня сообщение от короля?
— Да, маркграф Виллам, — ответила Хатуи, ее нежный голос изменился с течением времени. Она сразу обратила все свое внимание на маркграфа.
Какими разными стали не скрывающий восхищения старший брат и любящая младшая сестра. Она теперь уважаемая «орлица», всегда находящаяся рядом с королем, а он навсегда останется меченым рабом, за которым постоянно охотятся.
Захария выскочил в двери прежде, чем она снова о нем вспомнила. Он так стыдился своего положения. Он не хотел, чтобы она узнала его, чтобы увидела, в какого оборванца он превратился. Он помнил, какой гордостью светилось ее лицо много лет назад, когда он покинул их родную деревню и пошел миссионером на восток. Она никогда не должна узнать, что с ним действительно случилось. Пусть лучше думает, что он мертв.
Захария взял еду и напитки, которые ему предложили, отвязал свою козу, забросил на плечи изношенный мешок и быстро покинул королевский двор, опасаясь, что может вновь с ней столкнуться. На запад, как ему посоветовал Гумберт, по дороге к Бедербору.
Долго он шел один, терзаемый отчаянием. То, что он видел, что с ним сделали, на что он решился, разверзло огромную пропасть между ним и его семьей, которую невозможно было преодолеть. Все, что осталось у него, это тайный язык звезд, облака черной пыли и блестящих огней, серебряно-золотая лента, спиралью проходящая через небесные сферы, невообразимые красоты Вселенной, где, возможно, он мог бы потерять себя, если бы только мог понять ее тайны.
Полный решимости, он двигался на запад по следам принца.
2
Толстой палкой, словно мечом, Санглант казнил кусты чертополоха; один за другим падали они, целые заросли, высеченные сильными ударами.
— У вас отвратительное настроение, — заметил Хериберт. Стройный монах сидел на упавшем бревне, заканчивая выстругивать ручку посоха, на которой он вырезал башни крепости, увенчанные Кругом Единства. Позади них, скрытый в ольховой роще, капитан Фальк контролировал устройство временного лагеря среди камней древнего даррийского форта, давно превратившегося в руины.
— Король был прав. — Санглант продолжал обезглавливать чертополох. Он не мог просто сидеть без движения — только не теперь, когда был так расстроен. Он чувствовал себя столь же беспомощно, как кусты чертополоха, падавшие под его сильными ударами. — Как я могу содержать свиту, если у меня нет собственных земель?
— Супруга герцога Конрада позволила нам провести целых пять дней во дворце в Бедерборе.
— Конрад не возвращается, и при этом она не говорит нам, куда он отбыл и когда должен вернуться назад. Мы зависим от великодушия знати. Или от их страха.
— Или от их уважения к вашей репутации, мой принц, — спокойно произнес Хериберт.
Санглант поднял руку в знак протеста. Он не прекращал рубить. Кусты чертополоха казались ему хорошим противником, их было много и так легко можно было нанести им поражение.
— Но моя репутация не сможет долгое время кормить мою свиту. И мои кузены не будут всегда меня обеспечивать, ведь это навлечет на них гнев моего отца. Он может обвинить их в предоставлении крова мятежнику и вызвать их к себе для выяснения ситуации.
— Тогда его гнев только усилится, узнай он, что они прислушиваются к вашим словам. О чем вы говорите, если не о восстании, мой друг?
Услышав это, он остановился. Разбитые кусты чертополоха наклонились и застыли.
— О чем, в самом деле? — Он обернулся и взглянул на Хериберта.
— Чего вы хотите, — продолжил тот, — каковы ваши намерения? Вы знаете, что я последую за вами независимо от того, какой путь вы выберете, но мне кажется, лучше определиться, куда идти, прежде чем двигаться дальше.
Только так можно было опустошить полный бурдюк, готовый к тому, чтобы взорваться, — проделать маленькую дырочку точным ударом. Санглант опустился на бревно рядом с Херибертом.
— Как трудно управлять самому, — отметил он с горечью, тогда как его спутник вернулся к своему занятию. — Гораздо легче было делать то, что приказывали, когда я был капитаном «Королевских драконов».
— Всегда легче исполнять то, что прикажут, — пробормотал Хериберт. Он оторвался от вырезания, устремившись мысленно вдаль, заглядывая за каждое отдельно стоящее деревце, пытаясь разгадать их тайны, но не решаясь разобраться в себе.
Санглант не мог долго жалеть себя, поэтому он был так беспокоен. Он вскочил и начал ходить.
— Если «орлы» сообщат о великом вторжении, а мой отец не поверит им, то тогда я должен противостоять этому вторжению, разве не так?
Хериберт взглянул на принца.
— Было бы так, если бы вы смогли обеспечить безопасность себе и вашим людям…
Санглант одним ударом поверг семь кустов чертополоха. И рассмеялся.
— Нет, мой друг, вы прекрасно меня знаете. Как я могу отдыхать, если Вендар находится в опасности? Я поклялся охранять королевство и каждого подданного, кто живет согласно принципам моего семейства.
Хериберт мягко улыбнулся, но не отвечал.
— Но также у меня есть обязанности и перед народом моей матери. Моя мать говорит, что все изгнанные Аои умрут, если не вернутся на Землю. Но сестра Анна против их законного возвращения.
— Сестра Анна утверждала, что возвращение Аои приведет к непоправимой катастрофе.
— Сестра Анна о многом говорила, но она позволила бы Блессинг умереть от голода. Она провела годы, выслеживая своего мужа, и убила его, потому что хотела вернуть свою дочь. Никто никогда не мог мне объяснить, почему такой человек, как Бернард, убежал с Лиат или помогал ей скрываться. Что, если он знал то, о чем мы даже не догадываемся? Нет, сестра Анна может многое утверждать и искажать правду как угодно, и, наконец, мы не знаем, где правда, а где ложь. Мы точно можем сказать, что она бессердечна, когда дело касается тех, кого она использует, чтобы добиться своей цели.
— Вы даже не будете слушать меня, — пробормотал Хериберт. — Я построил ей прекрасный зал, но я не сомневаюсь, что она быстро расправилась бы со мной, если бы этого требовали обстоятельства. — Он тяжело вздохнул и вложил нож в ножны. Передвигая пальцы по точно вырезанной башне, которая теперь завершала рукоять его посоха, стрелам, каменной кладке, выгравированной на дереве, и по Кругу Единства, возвышающемуся в центре, он мягко произнес: — Вы сказали, все было разрушено.
— Все. Зал полыхал, словно костер. — Он опустил палку и обхватил Хериберта за плечи. — Мы даже не можем представить себе их силу.
— Силу Анны и ее волшебников?
— Нет, хотя, верно, сила людей Анны намного мощнее, чем я могу вообразить или видел когда-нибудь. Но я говорил об огне дэймонов, которые украли Лиат. Все, чего касался их пристальный взгляд, вспыхивало ярким пламенем. Горели даже горы. — Так сейчас в его сердце полыхал гнев, подпитываемый беспомощностью и расстройством. Слова сами срывались с губ. — Я ничего не мог сделать, чтобы остановить их. — Его голос звучал печально и хрипло: пять лет назад принц был ранен в сражении, после чего его голос всегда звучал так.
Ветер зашелестел в листьях деревьев. Санглант прислушался, но не мог превратить нежный шелест в слова: это был только ветер, а не духи воздуха под началом у Анны. Этот же звук ветра напомнил ему, что еще не все потеряно. Во дворце в Ангенхейме он видел ворота, открывшиеся на месте, скрытом властью, расстоянием и тайнами в архитектуре Вселенной, как сказала бы Лиат. Он слышал ее голос.
— Она все еще жива, — прошептал он.
— Удивительно, что кто-то выжил.
Санглант поднял палку, поиграл ею в руке, взглянул на поверженные кусты чертополоха и, проявив милосердие, снова ее опустил.
— Я знаю, что сестра Анна пережила ту бурю. А кто из ее помощников, даже не могу представить.
— Сестра Вения выжила, — произнес Хериберт, помрачнев.
— Откуда ты знаешь?
— Она выживет независимо от того, что произойдет.
— Тебе лучше об этом знать. Она была твоей матерью, она вырастила тебя.
— Словно цепного пса, — пробормотал Хериберт. Санглант с интересом наблюдал, как дружелюбное выражение сходит с лица юного монаха, обнажая давнюю ярость, копившуюся долгие годы. Но, словно пес, молодой монах встрепенулся и задернул обратно едва приоткрывшуюся завесу. Его взгляд прояснился, и он с улыбкой посмотрел на Сангланта. — Куда могли направиться эти волшебники, чьи дома были сожжены дотла? Могли ли они остаться в Берне?
— Я бы не смог там остаться, после того как дэймоны такой силы пришли туда. Здесь кроется какая-то тайна, Хериберт. Те дэймоны искали Лиат. Бернард убежал от Анны и ее помощников, потому что боялся, что эти Семеро Спящих могут схватить Лиат для каких-то своих целей. Но, возможно, он просто боялся дэймонов. Нет, здесь много того, чего я не могу объяснить. Но я точно знаю, что Анна на этом не остановится. Она будет искать Лиат и, даже если не сможет ее найти, будет препятствовать возвращению Изгнанных. Она надеялась, что Лиат отговорит Аои возвращаться, но Анна не станет отказываться от задуманного только потому, что Лиат исчезла. Я должен остановить сестру Анну и ее помощников. Мне просто необходимо удостовериться, что Изгнанные смогут вернуться.
— Хорошо, — сказал Хериберт, махнув рукой в сторону лагеря, расположенного среди руин. — Вы, монах в изгнании, семьдесят человек, ребенок и один воздушный эльф — это слишком слабая армия, чтобы выступить против такой мощной волшебницы, как сестра Анна.
— Согласен. — Он нагнулся и поднял одну из срезанных головок чертополоха. Цветок начал колоть своими острыми шипами, и он ощутил жгучую боль в ладони, но она хоть как-то перекрывала гнев и горечь, раздиравшие его сердце. — Мне кажется, я чувствую себя, словно преданная собака, когда хозяйке наскучила эта игра и она оставляет ее где-нибудь на обочине дороги. Я думал, что моя мать…— Он выругался, выбросив цветок чертополоха, его ладонь пульсировала, словно от укуса. — Я думал…
Он не смог закончить фразу и вынужден был остановиться, чтобы справиться с чувствами, охватившими его. Хериберт стоял чуть поодаль, с состраданием глядя на него. Вдалеке раздалось блеяние козы, и вдруг послышалось ответное «бе-е-е-е», только на тон повыше. Казалось, голоса между деревьев дразнили его, пусть это и был только ветер.
— Какой я глупец! Разве когда-нибудь она относилась ко мне лучше, чем к лошади, которая покорно везет ее вещи?!
Хериберт, казалось, хотел что-то возразить, но передумал.
— Как только я стал ей больше не нужен, она отвернулась от меня, так же как когда я был младенцем.
— Нет, Санглант, не осуждай ее. Может быть, король задержал ее.
— Даже король не может арестовать такую волшебницу, как она. Она могла бы следовать за нами, если бы захотела. Но она не сделала этого. Видимо, роль, отведенная мне в ее заговоре, закончилась, и теперь я лишь мятежник, восставший против власти своего отца.
— Нет, мой друг, я уверен, что ваша главная роль во всем этом еще впереди, если пророчества сбудутся.
— Но буду ли я придерживаться той роли, которую они мне определили? Я больше не капитан «Королевских драконов», больше не пешка в их игре. — Он хмурился, вглядываясь в западную часть лагеря. Там возникло какое-то волнение. Доносились лишь голоса, понять, о чем идет речь, он не мог. Или это две козы жаловались друг другу на тяготы жизни, но ведь у них была только одна? Все же капитан Фальк мог и сам справиться с этим. У него было о чем подумать.
Решение пришло совершенно внезапно, поэтому было так приятно. Он полностью осознал, что должно было быть сделано и что он был единственным, кто мог это осуществить. Понимание этого придало ему сил, очистило душу и разум от сомнений и отчаяния. Кто сомневается, тот всегда проигрывает, поэтому Санглант давно научился не поддаваться этому чувству.
— Хериберт, необходимо остановить Семерых Спящих. Если отец мне не поверит и не начнет действовать, то я должен сделать это вместо него. — Он был уверен в своей правоте, так же как в сражениях он знал, когда пришло время обойти противника с фланга или вызвать подкрепление. Лишь однажды он оступился, и Кровавое Сердце обманом нанес ему поражение. Санглант не хотел, чтобы это когда-нибудь повторилось. — Необходимо понять, что делала моя мать и почему я здесь. Она никогда не беспокоилась о Генрихе. Она стала его возлюбленной не от любви или страсти, а только для того, чтобы появился я. Она говорила, что я должен стать связующим звеном между его и ее народами. Долгих двенадцать дней мы держались вместе, убегая из Верны, и если она начинала что-то рассказывать, то говорила в основном о совете Аои, о том, как он распался на отдельные части. Кто-то из них все еще ненавидит людей и надеется победить все человеческое царство, в то время как некоторые из них пытаются найти компромисс и объединиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88