И никакого расследования я не провел.
Не желая сталкиваться с вызывающими тошноту политиканами, я не занялся ни вставшим в оппозицию Адмиралтейством, ни политизированными офицерами, ни глупостью при сооружении «Галактики», ни прекращением строительства новых кораблей.
Я оставил их наедине с собственными страхами и проблемами.
Из-за моей самоуверенной слепоты поднялось восстание.
Если я оставлю клинику, то рискую навсегда остаться парализованным. И ни в коем случае не смогу вернуться на Землю, чтобы руководить ответными действиями моего правительства.
Хотя какая разница? Будь у меня больше подвижности – что бы я смог сделать?
Уйти в отставку. Принять последствия моей глупости.
Нет. Пока нет.
Я доиграю эту пьесу до конца.
У меня не было времени писать свою речь. Я собирался говорить без всяких шпаргалок. Попрошу мир о помощи, попрошу о времени для разрешения кризиса. Призову к терпению. Это было все, что я мог сделать.
Шестнадцать тридцать. На линии связи с Ротондой – тишина.
Напротив меня в зале заседаний, вне поля зрения голографокамер, сидят Арлина, Дерек, Майкл и два серьезных молодых человека в серой униформе. Ансельм вернулся с базы Лунаполиса должным образом одетый. Если он и был возмущен насильственным возвращением в детство, то никак этого не показывал. Возможно, государственный переворот заставил его забыть обо всем. Он сказал, что при получении новой униформы на базе не заметил ничего необычного. Интересно.
Я посмотрел на голографокамеры. Я был одним из немногих среди общественных деятелей, кто ненавидел съемки и редко в них участвовал.
Господи, где же Бранстэд? Было уже без пятнадцати пять. Если ждать слишком долго, линию может занять Валера.
– Вы на месте, господин Генеральный секретарь? Я подскочил на стуле:
– Да.
– Прошу прощения, но ситуация осложнилась… Люди Валера требуют ваш офис. Я тяну резину. Видеть вас не могу. Только аудиосвязь.
– Дерек!
Он подошел с голографокамерой.
– Позвольте-ка мне, сэр, – отстранил Дерека Бевин. Мальчик защелкал клавишами. Через мгновение установилась полная видеосвязь.
– Сэр, Валера в эфире! – сказал Джеренс.
– Можем мы его отключить?
– Сомневаюсь, что работники сети нам это позволят. Я вскипел от ярости:
– Сразу, как только он закончит!
– Хорошо.
Валера напыщенно разглагольствовал о моей трагической гибели и о том, что надо предотвратить подобное в будущем. О моем не правильном идеализме.
Он возносил хвалы патриотизму Флота. Я не переставая ругался, пока не подошла Арлина и не взяла меня за руку.
Сенат и Ассамблея заседали как раз в тот момент, когда Валера говорил. Через несколько мгновений они смогут, голос за голосом, навсегда похоронить экологические законы. А потом Валера благополучно продолжит свое выступление.
Он не оставлял мне времени для раздумий. До того как я успею воззвать к общественному мнению, все будет потеряно.
Экран погас.
Сбитый с толку, я забыл, о чем хотел сказать.
– Сейчас, господин Генеральный секретарь. Вы будете в эфире через три… две…
Я пригладил волосы, поправил галстук.
– Один… Давайте!
– Я – Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Сифорт. Я не был ранен во время варварской атаки, которая разрушила мой дом. Я обращаюсь к вам сегодня из надежного места, которое не будет раскрыто, и призываю верные Объединенным Нациям силы подавить восстание капитана Улисса Стангера с корабля «Галактика».
Этого было недостаточно, и я понимал это. Через несколько мгновений, отрекшись от нашего законодательства, Сенат и Ассамблея признают правомочность государственного переворота Стангера.
Оставалось только немыслимое.
Да будет так.
– Руководствуясь Уставом Объединенных Наций, Божьей милостью, я объявляю военное положение. Действие Устава ООН повсюду на Земле, в Лунаполисе, на околоземной станции и всех колониях Солнечной системы, космических кораблях и станциях приостанавливается.
Мои слова разносились по тишине клиники.
– Сенат и Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций распускаются. Все указы, распоряжения, законы и декреты, изданные с этого времени, я объявляю не имеющими юридической силы. С этого момента я, Николас Эвин Сифорт, беру на себя всю полноту власти на Земле и в других мирах.
Часть третья
Октябрь, год 2241-й от рождества Христова
17
Чисно Валера был неуловим.
Дерек занялся клиникой. Будучи по натуре властным человеком, он подчинил себе администратора и отменил все его распоряжения. Сотрудники, которые не знали о моем присутствии в клинике – то есть большинство, – были отправлены по домам. Бевина с Ансельмом Дерек поставил у наружного входа, вооружив их моим горячо любимым лазером. Другой такой же оставался у Арлины.
Это являлось временной мерой. Мне требовалось найти надежный кров. Еще важнее было отыскать союзников. Несмотря на мои бравые речи, я не решался показаться на публике, и под моим началом не было никаких воинских подразделений.
Бранстэд вышел на связь через полчаса после моего появления в эфире.
– Сэр, тут… трудности. Подразделения ВВС ООН бродят по холлу. Никто не знает, кому доверять. Или кто ими командует.
– А где Валера?
Минули секунды, пока мои слова долетели до Земли и вернулся его ответ.
– На Ассамблее. Они организовали там свой штаб.
– Он переметнулся? – Я надеялся, что мое выступление охладит Чисно.
– Не знаю. Вероятно. Когда вы вернетесь на Землю?
Судя по словам Дженили, в ближайшие недели вряд ли. Если я попаду сейчас в условия нормального земного тяготения, то могу пролежать остаток жизни на спине.
– Пока не могу, Джеренс. – Я помассировал спину. Боль усиливалась. – Установи связь со Стангером. – Я все еще был вынужден скрывать свое истинное местонахождение, и связь через Ротонду обеспечивала нужные промежутки времени между отправкой и приемом.
– Хорошо, сэр. Визуальную?
– Нет. Хотя, да. – Мне нужно было увидеть Стангера, чтобы оценить его состояние.
Через час компьютер Ротонды был готов. Мы установили связь с «Галактикой».
– Господин Генеральный секретарь. – Стангер выглядел изможденным. Он говорил из капитанского мостика. – Мы должны положить этому конец.
– Согласен.
– Несмотря на вашу речь, все карты по-прежнему в наших руках. Я не хочу, чтобы гибли люди. Вы будете сотрудничать?
– Чего именно вы хотите?
– Прекратить борьбу за новое экологическое законодательство. Это включает пятипроцентное сокращение вредных выбросов, которое вы предлагали раньше. Использовать резервные фонды для ускорения строительства «Олимпиады» и других таких кораблей. Публичное обещание увеличить численный состав Флота до довоенного уровня.
– Как, по-вашему, я должен довести это до конца? Он ответил просто:
– Вы дадите мне слово.
– И оно будет надежнее вашей воинской присяги?
Он покраснел:
– Вы не оставляете нам выбора. Не представляю, как вам удалось перетянуть на свою сторону достаточно членов Сената, чтобы протащить через него ваши экологические бредни. Мы были уверены в стойкости сенаторов. Ваш план погубил бы Флот.
– Не совсем так. При этом бы только замедлился рост…
– Сэр, корабли нам жизненно необходимы. В колониях беспокойно. Мы не можем допустить возникновение еще одной горячей точки, как на Надежде.
Краем глаза я заметил, что Дерек нахмурился.
– И вы взбунтовались.
– Против чего, сэр? Правительство – от Господа Бога. А у нас есть его поддержка.
– Самонадеянное заявление.
– А вы не думаете, что патриархи являются Его представителями?
– Они своей позиции не заявляли. – Я говорил с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал.
– Публично не заявляли. – Он посмотрел в сторону. – Позже, мистер Спик. – Потом повернулся ко мне. – Сэр, я хотел продемонстрировать наши добрые намерения. Мы могли сжечь дотла Ротонду во время нашего с вами разговора. Но мы этого не сделали. Вы хотите, чтобы мы открыли огонь?
– Нет.
– Тогда у вас не остается выбора. Если хоть один земной лазер выстрелит по «Галактике», мы откроем огонь из всех наших боевых установок. И нас поддержат орбитальная станция и Лунаполис. Дайте нам наши корабли и откажитесь от экологического безумства.
– Почему, черт подери? Почему?
– Нам нужны корабли, чтобы держать в подчинении колонии, обеспечивать безопасность поставок зерна и руды. Земля останется сильной, господин Генеральный секретарь, несмотря на то, что говорят целые когорты ваших прибабахнутых экологистов.
– А если я дам вам свое слово? – При этих словах Бевин разочарованно скривился.
– Конечно, вы должны дать его письменно. Меморандум или договор между правительством и Флотом. После этого вы сможете передвигаться.
– Передвигаться?
– Я хочу, чтобы вы поднялись на орбиту, на «Галактику». Без помощников, без войск, без морских пехотинцев. Только вы. Мы укрепим наше взаимопонимание.
– Когда?
– Послезавтра, попозже. – То есть в среду. – Сэр, адмирал Хой следит за всеми шаттлами, прибывающими с Земли и Лунаполиса, но я хотел бы заручиться вашим словом, что вы ничего не будете предпринимать. Не пытайтесь штурмовать «Галактику». У нас на борту ни в чем не повинные гражданские лица, и, кроме того, вы же не хотите повредить самый мощный корабль из вашего арсенала.
– Моего арсенала?
– Он был вашим и будет снова, сэр. – В голосе Стангера появились неуверенные нотки. – Мне ненавистно то, что вы заставили нас сделать. Я хочу быть лояльным. – Он посмотрел в сторону, на кого-то вне поля обзора камеры. – Дайте мне знать в течение трех часов, или мы будем вынуждены продемонстрировать свою мощь.
– Каким образом?
– Благодаря орбитальной станции, нашей базе в Лунаполисе и «Галактике» у нас большой выбор целей для поражения. Хотелось бы поскорее с этим покончить, поэтому нам нужен максимальный эффект. Будем обстреливать крупные города. Париж, Мадрид, Сидней, Каракас. Гражданские поселения на Луне. Не принимайте такой шокированный вид, будто мы столь же жестоки, сколь и вы. – Он в упор посмотрел на меня своими голубыми глазами, и в них была непреклонность.
– Вы убьете тысячи. Миллионы.
– Если вы сделаете это необходимым.
– Хорошо. Через три часа. – Кипя от злости, я разомкнул связь. – Бранстэд!
– Здесь, сэр.
– Отмените приказ ВВС ООН приготовиться к открытию огня.
– Они могут не подчиниться.
– Кто-то подчинится. – Если уж меня вынудили отдать такой приказ.
– Я хочу посоветоваться с Робби Боландом и сенатором Макханом.
– Ничего подобного ты делать не будешь. – Я строго на него посмотрел, но он не мог меня видеть, потому что я уже выкатился из поля зрения объективов. – Они отстранены от исполнения своих обязанностей вместе со всем Сенатом. – Я отключил мобильник.
– Ну? – вскинул брови Дерек. – Как ты собираешься воевать?
– Мы знаем, кто с нами? – Мой вопрос был не очень точным. – База Лунаполиса на самом деле поддерживает мятежников?
– Капитан Симович…
– Да, но как насчет его матросов? Если я проникну в центр Лунаполиса, позволят мне взять на себя командование?
– Ты не можешь позволить себе такой риск, – заметила Арлина.
Это моя работа.
– Если тебя арестуют, кто поведет за собой правительство? Валера? Кан?
Тэд Ансельм заерзал:
– Я мог бы сходить и…
– Молчи. – Она даже не взглянула на него. Но мне любая помощь была не лишней:
– Продолжай, Тэд.
– Я мог бы пробраться в занятые Флотом районы, посмотреть там, что и как. Допустим, я доставляю какое-то сообщение. Послушаю, что там говорят.
– Тебе никто ничего не скажет. Ты простой кадет. Он покраснел. Хотя я вовсе не хотел, чтобы он воспринимал понижение в звании как личное уничижение.
– В Лунаполисе нет кадетов, – добавил я мягко. – Ты здесь будешь как белая ворона. К тому же тебя только что видели в голубой форме гардемарина. Если же пойду я, то, возможно, смогу взять на себя командование базой Флота.
– И начать гражданскую войну, – сказала Арлина. – Их командир – Симович.
– Если мы захватим их лазеры…
– Мы сможем открыть огонь по «Галактике». А она возьмет на прицел нас. И сколько человек погибнет?
Я представил, как завоют сирены. Дверцы воздушных Шлюзов автоматически закроются, дробя на части несчастных, оказавшихся в их створе. Уровни муравейника-Лунаполиса затрещат и заполнятся густой пылью. Дым, крики, рушащиеся стены. Еще представил «Галактику», стоившую огромных денег, которые будут выброшены на ветер. Сотни людей будут извиваться в судорогах под безжалостным огнем лазеров. А те, кому повезло, задохнутся в вакууме.
Страшная картина перед моим взором погасла.
– Нет, – согласился я. – Мы не можем спровоцировать войну.
Однако, если мы уступим без боя, это станет первым шагом к экологической катастрофе. А диктатура Флота неминуемо будет укреплять свои позиции.
Я был беспомощен. Нельзя было обратиться ни к армии, ни к Флоту, и не было политических союзников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Не желая сталкиваться с вызывающими тошноту политиканами, я не занялся ни вставшим в оппозицию Адмиралтейством, ни политизированными офицерами, ни глупостью при сооружении «Галактики», ни прекращением строительства новых кораблей.
Я оставил их наедине с собственными страхами и проблемами.
Из-за моей самоуверенной слепоты поднялось восстание.
Если я оставлю клинику, то рискую навсегда остаться парализованным. И ни в коем случае не смогу вернуться на Землю, чтобы руководить ответными действиями моего правительства.
Хотя какая разница? Будь у меня больше подвижности – что бы я смог сделать?
Уйти в отставку. Принять последствия моей глупости.
Нет. Пока нет.
Я доиграю эту пьесу до конца.
У меня не было времени писать свою речь. Я собирался говорить без всяких шпаргалок. Попрошу мир о помощи, попрошу о времени для разрешения кризиса. Призову к терпению. Это было все, что я мог сделать.
Шестнадцать тридцать. На линии связи с Ротондой – тишина.
Напротив меня в зале заседаний, вне поля зрения голографокамер, сидят Арлина, Дерек, Майкл и два серьезных молодых человека в серой униформе. Ансельм вернулся с базы Лунаполиса должным образом одетый. Если он и был возмущен насильственным возвращением в детство, то никак этого не показывал. Возможно, государственный переворот заставил его забыть обо всем. Он сказал, что при получении новой униформы на базе не заметил ничего необычного. Интересно.
Я посмотрел на голографокамеры. Я был одним из немногих среди общественных деятелей, кто ненавидел съемки и редко в них участвовал.
Господи, где же Бранстэд? Было уже без пятнадцати пять. Если ждать слишком долго, линию может занять Валера.
– Вы на месте, господин Генеральный секретарь? Я подскочил на стуле:
– Да.
– Прошу прощения, но ситуация осложнилась… Люди Валера требуют ваш офис. Я тяну резину. Видеть вас не могу. Только аудиосвязь.
– Дерек!
Он подошел с голографокамерой.
– Позвольте-ка мне, сэр, – отстранил Дерека Бевин. Мальчик защелкал клавишами. Через мгновение установилась полная видеосвязь.
– Сэр, Валера в эфире! – сказал Джеренс.
– Можем мы его отключить?
– Сомневаюсь, что работники сети нам это позволят. Я вскипел от ярости:
– Сразу, как только он закончит!
– Хорошо.
Валера напыщенно разглагольствовал о моей трагической гибели и о том, что надо предотвратить подобное в будущем. О моем не правильном идеализме.
Он возносил хвалы патриотизму Флота. Я не переставая ругался, пока не подошла Арлина и не взяла меня за руку.
Сенат и Ассамблея заседали как раз в тот момент, когда Валера говорил. Через несколько мгновений они смогут, голос за голосом, навсегда похоронить экологические законы. А потом Валера благополучно продолжит свое выступление.
Он не оставлял мне времени для раздумий. До того как я успею воззвать к общественному мнению, все будет потеряно.
Экран погас.
Сбитый с толку, я забыл, о чем хотел сказать.
– Сейчас, господин Генеральный секретарь. Вы будете в эфире через три… две…
Я пригладил волосы, поправил галстук.
– Один… Давайте!
– Я – Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Сифорт. Я не был ранен во время варварской атаки, которая разрушила мой дом. Я обращаюсь к вам сегодня из надежного места, которое не будет раскрыто, и призываю верные Объединенным Нациям силы подавить восстание капитана Улисса Стангера с корабля «Галактика».
Этого было недостаточно, и я понимал это. Через несколько мгновений, отрекшись от нашего законодательства, Сенат и Ассамблея признают правомочность государственного переворота Стангера.
Оставалось только немыслимое.
Да будет так.
– Руководствуясь Уставом Объединенных Наций, Божьей милостью, я объявляю военное положение. Действие Устава ООН повсюду на Земле, в Лунаполисе, на околоземной станции и всех колониях Солнечной системы, космических кораблях и станциях приостанавливается.
Мои слова разносились по тишине клиники.
– Сенат и Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций распускаются. Все указы, распоряжения, законы и декреты, изданные с этого времени, я объявляю не имеющими юридической силы. С этого момента я, Николас Эвин Сифорт, беру на себя всю полноту власти на Земле и в других мирах.
Часть третья
Октябрь, год 2241-й от рождества Христова
17
Чисно Валера был неуловим.
Дерек занялся клиникой. Будучи по натуре властным человеком, он подчинил себе администратора и отменил все его распоряжения. Сотрудники, которые не знали о моем присутствии в клинике – то есть большинство, – были отправлены по домам. Бевина с Ансельмом Дерек поставил у наружного входа, вооружив их моим горячо любимым лазером. Другой такой же оставался у Арлины.
Это являлось временной мерой. Мне требовалось найти надежный кров. Еще важнее было отыскать союзников. Несмотря на мои бравые речи, я не решался показаться на публике, и под моим началом не было никаких воинских подразделений.
Бранстэд вышел на связь через полчаса после моего появления в эфире.
– Сэр, тут… трудности. Подразделения ВВС ООН бродят по холлу. Никто не знает, кому доверять. Или кто ими командует.
– А где Валера?
Минули секунды, пока мои слова долетели до Земли и вернулся его ответ.
– На Ассамблее. Они организовали там свой штаб.
– Он переметнулся? – Я надеялся, что мое выступление охладит Чисно.
– Не знаю. Вероятно. Когда вы вернетесь на Землю?
Судя по словам Дженили, в ближайшие недели вряд ли. Если я попаду сейчас в условия нормального земного тяготения, то могу пролежать остаток жизни на спине.
– Пока не могу, Джеренс. – Я помассировал спину. Боль усиливалась. – Установи связь со Стангером. – Я все еще был вынужден скрывать свое истинное местонахождение, и связь через Ротонду обеспечивала нужные промежутки времени между отправкой и приемом.
– Хорошо, сэр. Визуальную?
– Нет. Хотя, да. – Мне нужно было увидеть Стангера, чтобы оценить его состояние.
Через час компьютер Ротонды был готов. Мы установили связь с «Галактикой».
– Господин Генеральный секретарь. – Стангер выглядел изможденным. Он говорил из капитанского мостика. – Мы должны положить этому конец.
– Согласен.
– Несмотря на вашу речь, все карты по-прежнему в наших руках. Я не хочу, чтобы гибли люди. Вы будете сотрудничать?
– Чего именно вы хотите?
– Прекратить борьбу за новое экологическое законодательство. Это включает пятипроцентное сокращение вредных выбросов, которое вы предлагали раньше. Использовать резервные фонды для ускорения строительства «Олимпиады» и других таких кораблей. Публичное обещание увеличить численный состав Флота до довоенного уровня.
– Как, по-вашему, я должен довести это до конца? Он ответил просто:
– Вы дадите мне слово.
– И оно будет надежнее вашей воинской присяги?
Он покраснел:
– Вы не оставляете нам выбора. Не представляю, как вам удалось перетянуть на свою сторону достаточно членов Сената, чтобы протащить через него ваши экологические бредни. Мы были уверены в стойкости сенаторов. Ваш план погубил бы Флот.
– Не совсем так. При этом бы только замедлился рост…
– Сэр, корабли нам жизненно необходимы. В колониях беспокойно. Мы не можем допустить возникновение еще одной горячей точки, как на Надежде.
Краем глаза я заметил, что Дерек нахмурился.
– И вы взбунтовались.
– Против чего, сэр? Правительство – от Господа Бога. А у нас есть его поддержка.
– Самонадеянное заявление.
– А вы не думаете, что патриархи являются Его представителями?
– Они своей позиции не заявляли. – Я говорил с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал.
– Публично не заявляли. – Он посмотрел в сторону. – Позже, мистер Спик. – Потом повернулся ко мне. – Сэр, я хотел продемонстрировать наши добрые намерения. Мы могли сжечь дотла Ротонду во время нашего с вами разговора. Но мы этого не сделали. Вы хотите, чтобы мы открыли огонь?
– Нет.
– Тогда у вас не остается выбора. Если хоть один земной лазер выстрелит по «Галактике», мы откроем огонь из всех наших боевых установок. И нас поддержат орбитальная станция и Лунаполис. Дайте нам наши корабли и откажитесь от экологического безумства.
– Почему, черт подери? Почему?
– Нам нужны корабли, чтобы держать в подчинении колонии, обеспечивать безопасность поставок зерна и руды. Земля останется сильной, господин Генеральный секретарь, несмотря на то, что говорят целые когорты ваших прибабахнутых экологистов.
– А если я дам вам свое слово? – При этих словах Бевин разочарованно скривился.
– Конечно, вы должны дать его письменно. Меморандум или договор между правительством и Флотом. После этого вы сможете передвигаться.
– Передвигаться?
– Я хочу, чтобы вы поднялись на орбиту, на «Галактику». Без помощников, без войск, без морских пехотинцев. Только вы. Мы укрепим наше взаимопонимание.
– Когда?
– Послезавтра, попозже. – То есть в среду. – Сэр, адмирал Хой следит за всеми шаттлами, прибывающими с Земли и Лунаполиса, но я хотел бы заручиться вашим словом, что вы ничего не будете предпринимать. Не пытайтесь штурмовать «Галактику». У нас на борту ни в чем не повинные гражданские лица, и, кроме того, вы же не хотите повредить самый мощный корабль из вашего арсенала.
– Моего арсенала?
– Он был вашим и будет снова, сэр. – В голосе Стангера появились неуверенные нотки. – Мне ненавистно то, что вы заставили нас сделать. Я хочу быть лояльным. – Он посмотрел в сторону, на кого-то вне поля обзора камеры. – Дайте мне знать в течение трех часов, или мы будем вынуждены продемонстрировать свою мощь.
– Каким образом?
– Благодаря орбитальной станции, нашей базе в Лунаполисе и «Галактике» у нас большой выбор целей для поражения. Хотелось бы поскорее с этим покончить, поэтому нам нужен максимальный эффект. Будем обстреливать крупные города. Париж, Мадрид, Сидней, Каракас. Гражданские поселения на Луне. Не принимайте такой шокированный вид, будто мы столь же жестоки, сколь и вы. – Он в упор посмотрел на меня своими голубыми глазами, и в них была непреклонность.
– Вы убьете тысячи. Миллионы.
– Если вы сделаете это необходимым.
– Хорошо. Через три часа. – Кипя от злости, я разомкнул связь. – Бранстэд!
– Здесь, сэр.
– Отмените приказ ВВС ООН приготовиться к открытию огня.
– Они могут не подчиниться.
– Кто-то подчинится. – Если уж меня вынудили отдать такой приказ.
– Я хочу посоветоваться с Робби Боландом и сенатором Макханом.
– Ничего подобного ты делать не будешь. – Я строго на него посмотрел, но он не мог меня видеть, потому что я уже выкатился из поля зрения объективов. – Они отстранены от исполнения своих обязанностей вместе со всем Сенатом. – Я отключил мобильник.
– Ну? – вскинул брови Дерек. – Как ты собираешься воевать?
– Мы знаем, кто с нами? – Мой вопрос был не очень точным. – База Лунаполиса на самом деле поддерживает мятежников?
– Капитан Симович…
– Да, но как насчет его матросов? Если я проникну в центр Лунаполиса, позволят мне взять на себя командование?
– Ты не можешь позволить себе такой риск, – заметила Арлина.
Это моя работа.
– Если тебя арестуют, кто поведет за собой правительство? Валера? Кан?
Тэд Ансельм заерзал:
– Я мог бы сходить и…
– Молчи. – Она даже не взглянула на него. Но мне любая помощь была не лишней:
– Продолжай, Тэд.
– Я мог бы пробраться в занятые Флотом районы, посмотреть там, что и как. Допустим, я доставляю какое-то сообщение. Послушаю, что там говорят.
– Тебе никто ничего не скажет. Ты простой кадет. Он покраснел. Хотя я вовсе не хотел, чтобы он воспринимал понижение в звании как личное уничижение.
– В Лунаполисе нет кадетов, – добавил я мягко. – Ты здесь будешь как белая ворона. К тому же тебя только что видели в голубой форме гардемарина. Если же пойду я, то, возможно, смогу взять на себя командование базой Флота.
– И начать гражданскую войну, – сказала Арлина. – Их командир – Симович.
– Если мы захватим их лазеры…
– Мы сможем открыть огонь по «Галактике». А она возьмет на прицел нас. И сколько человек погибнет?
Я представил, как завоют сирены. Дверцы воздушных Шлюзов автоматически закроются, дробя на части несчастных, оказавшихся в их створе. Уровни муравейника-Лунаполиса затрещат и заполнятся густой пылью. Дым, крики, рушащиеся стены. Еще представил «Галактику», стоившую огромных денег, которые будут выброшены на ветер. Сотни людей будут извиваться в судорогах под безжалостным огнем лазеров. А те, кому повезло, задохнутся в вакууме.
Страшная картина перед моим взором погасла.
– Нет, – согласился я. – Мы не можем спровоцировать войну.
Однако, если мы уступим без боя, это станет первым шагом к экологической катастрофе. А диктатура Флота неминуемо будет укреплять свои позиции.
Я был беспомощен. Нельзя было обратиться ни к армии, ни к Флоту, и не было политических союзников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72