Лишь чаровник Войтигор частенько отвлекал его от работы, соблазняя холодным пивом, принесенным из корчмы Мечислава-людина, каждый слуга которого теперь тайно работал на Ярила, докладывая обо всем, что творилось в корчме. Кажется, там видели радимичей. Нужно будет обязательно рассказать Ирландцу, как только явится… Скорей бы!
Хотя можно доложить и княгине. Та тоже в курсе всех тайных дел князя.
На крутом берегу Волхова, на мысу, у которого почти каждый день ловил рыбу перевозчик Нехряй, появлялась с утра молодая златовласая дева и все смотрела в сторону Нево – озера-моря, словно б ждала кого-то. И в самом деле, ждала – не покажутся ли на излучине реки полосатые паруса драккаров? Хельги, любый… Ладислава улыбалась. Перед уходом в заморье ярл позвал ее с собой в Киев, обещал забрать на обратном пути. Не думая, согласилась дева… Но не второю женою, нет… Просто жить рядом, и ждать, что ты нужна… Очень нужна. И родить князю сына… Он сказал – назовем Ингваром. Ингвар… странное имя.
Сельма и дочери князя скучали в Киеве, в высоких хоромах Детинца. Плохо было без ярла, жаль, отправился он в чужедальнюю сторону, но Сельма четко знала, для чего это надо. Как знала и о златовласой деве, ожидающей возвращения князя на седом берегу Волхова. Что ж, пусть ждет… Он ярл и имеет право взять нескольких жен. Но именно она, Сельма, на всю жизнь будет первой… На всю жизнь. Ибо она не просто жена,. но и правительница. Кажется, кто-то осторожно стучит в дверь? Что ж не сказали слуги?
– Кто? Войди же! А, это ты, Ярил. С чем пришел?
– Матушка, в корчме Мечислава-людина верные люди видели посланцев радимичей!
– Ага! Явились все-таки. Сделаем так…
На волнах Волхова, у крутого бережка, покачивался легкий челнок, в котором сидели двое – молодой парень в ярко-зеленой, расшитой бисером рубахе и красивая смуглая дева с распущенными темно-русыми волосами. Парень пошевелил веслами.
– Жарко, – вдруг сказала дева и, сбросив рубаху, нагая, навалилась на парня, ища губами губы.
– Найден, – жарко шептала она. – Найдене, любый…
– Тихо, тихо, Малена, ведь смотрят же!
– Да кто же? Кто?
– Вон челнок дедки Нехряя!
– Пускай старый завидует!
– А там… О боги!
– Что такое?
– Паруса, Малена! Ну, точно, паруса! Это ж возвращаются наши…
– И правда… Вот что, давай-ка позовем Ладиславу!
– А чего ее звать, вон не она ль бежит к берегу?
– И в самом деле, она… Эй, Ладисла-ава!
– Рубаху-то надень…
– Да ладно… Вот уж не думала, что стану когда-нибудь женою тиуна!
Хельги издалека увидел бегущую к воде девушку с золотыми волосами и глазами цвета луговых васильков. Ладислава… Ладия… Обернулся к кормчему:
– Я быстро!
Подтянул привязанную за кормой лодку, прыгнул, заработал веслами… закричал. Ладислава заметила его, замахала руками…
– Эх, Ладия, Ладия, – кольнуло вдруг в сердце князя – И кого ж я больше люблю, тебя или Сельму? Наверное, обеих… Кажется, все ж таки гораздо трудней любить, нежели править, ибо в любви нет ни князей, ни ярлов, ни смердов… Как нет, наверное, и холодного разума… Эй, Ладислава, я иду к тебе! Иду…
Над стальными водами Волхова, над Ладогою, над богатым, быстро разрастающимся Новгородом и над высокими стенами Киева, над Смоленском и Любечем, над всеми землями могучей Руси ярко светило осеннее солнце.
А далеко-далеко, в северной Норвегии, по пустынному шоссе, обнявшись, шли двое – русский музыкант Игорь Акимцев и медсестра Марина. Остановившись у поворота на Снольди-Хольм, начали целоваться, и целовались долго, пока не зазвонил мобильник у Игоря.
– Да? Концерт в Черном лесу? Обязательно буду, спасибо, что позвонил, Ханс…
Концерт. Снова концерт. И там обязательно будет Магн. И опять, как и тогда… О Боже, дай сил разобраться! Кто же из этих двоих… Кто? О, если б можно было поделить на две половины сердце!
То же самое, подплывая к волховским берегам, думал и Хельги-ярл, Олег Вещий, Вещий князь и великий хакан русов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Хотя можно доложить и княгине. Та тоже в курсе всех тайных дел князя.
На крутом берегу Волхова, на мысу, у которого почти каждый день ловил рыбу перевозчик Нехряй, появлялась с утра молодая златовласая дева и все смотрела в сторону Нево – озера-моря, словно б ждала кого-то. И в самом деле, ждала – не покажутся ли на излучине реки полосатые паруса драккаров? Хельги, любый… Ладислава улыбалась. Перед уходом в заморье ярл позвал ее с собой в Киев, обещал забрать на обратном пути. Не думая, согласилась дева… Но не второю женою, нет… Просто жить рядом, и ждать, что ты нужна… Очень нужна. И родить князю сына… Он сказал – назовем Ингваром. Ингвар… странное имя.
Сельма и дочери князя скучали в Киеве, в высоких хоромах Детинца. Плохо было без ярла, жаль, отправился он в чужедальнюю сторону, но Сельма четко знала, для чего это надо. Как знала и о златовласой деве, ожидающей возвращения князя на седом берегу Волхова. Что ж, пусть ждет… Он ярл и имеет право взять нескольких жен. Но именно она, Сельма, на всю жизнь будет первой… На всю жизнь. Ибо она не просто жена,. но и правительница. Кажется, кто-то осторожно стучит в дверь? Что ж не сказали слуги?
– Кто? Войди же! А, это ты, Ярил. С чем пришел?
– Матушка, в корчме Мечислава-людина верные люди видели посланцев радимичей!
– Ага! Явились все-таки. Сделаем так…
На волнах Волхова, у крутого бережка, покачивался легкий челнок, в котором сидели двое – молодой парень в ярко-зеленой, расшитой бисером рубахе и красивая смуглая дева с распущенными темно-русыми волосами. Парень пошевелил веслами.
– Жарко, – вдруг сказала дева и, сбросив рубаху, нагая, навалилась на парня, ища губами губы.
– Найден, – жарко шептала она. – Найдене, любый…
– Тихо, тихо, Малена, ведь смотрят же!
– Да кто же? Кто?
– Вон челнок дедки Нехряя!
– Пускай старый завидует!
– А там… О боги!
– Что такое?
– Паруса, Малена! Ну, точно, паруса! Это ж возвращаются наши…
– И правда… Вот что, давай-ка позовем Ладиславу!
– А чего ее звать, вон не она ль бежит к берегу?
– И в самом деле, она… Эй, Ладисла-ава!
– Рубаху-то надень…
– Да ладно… Вот уж не думала, что стану когда-нибудь женою тиуна!
Хельги издалека увидел бегущую к воде девушку с золотыми волосами и глазами цвета луговых васильков. Ладислава… Ладия… Обернулся к кормчему:
– Я быстро!
Подтянул привязанную за кормой лодку, прыгнул, заработал веслами… закричал. Ладислава заметила его, замахала руками…
– Эх, Ладия, Ладия, – кольнуло вдруг в сердце князя – И кого ж я больше люблю, тебя или Сельму? Наверное, обеих… Кажется, все ж таки гораздо трудней любить, нежели править, ибо в любви нет ни князей, ни ярлов, ни смердов… Как нет, наверное, и холодного разума… Эй, Ладислава, я иду к тебе! Иду…
Над стальными водами Волхова, над Ладогою, над богатым, быстро разрастающимся Новгородом и над высокими стенами Киева, над Смоленском и Любечем, над всеми землями могучей Руси ярко светило осеннее солнце.
А далеко-далеко, в северной Норвегии, по пустынному шоссе, обнявшись, шли двое – русский музыкант Игорь Акимцев и медсестра Марина. Остановившись у поворота на Снольди-Хольм, начали целоваться, и целовались долго, пока не зазвонил мобильник у Игоря.
– Да? Концерт в Черном лесу? Обязательно буду, спасибо, что позвонил, Ханс…
Концерт. Снова концерт. И там обязательно будет Магн. И опять, как и тогда… О Боже, дай сил разобраться! Кто же из этих двоих… Кто? О, если б можно было поделить на две половины сердце!
То же самое, подплывая к волховским берегам, думал и Хельги-ярл, Олег Вещий, Вещий князь и великий хакан русов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44