А мне казалось, мы с тобой договаривались, что ты будешь бережно относиться к этой оболочке.
Я криво усмехнулся.
– Видела бы ты того, другого.
– Его я тоже видела. Разорвал пополам голыми руками, да?
Я продолжал улыбаться.
– Где Трепп?
– Твоя подружка? Исчезла. Сказала Баутисте что-то насчет конфликта интересов и растворилась в ночи. Баутиста рвет на себе волосы, пытаясь придумать, как выбраться из этой ямы. Не хочешь переговорить с ним?
– Ладно.
Я непроизвольно заерзал. В исходившем от резервуаров зелёном свечении было что-то гипнотическое, и под общим оцепенением, охватившим меня, начинали кружить мысли, наталкиваясь друг на друга, словно акулы, которым бросили корм. Смерть Кадмина, вместо того чтобы принести облегчение, наоборот, лишь запалила в груди медленно горящий бикфордов шнур, ведущий к потребности делать боль. Кто-то должен заплатить за случившееся.
Пусть это станет твоим личным делом.
Но тут все было гораздо хуже. Речь шла о Луизе (она же Анемона), выпотрошенной на операционном столе; об Элизабет Элиотт, зверски зарезанной и не имеющей денег на новую оболочку; об Ирене Элиотт, скорбящей о своем теле, которое носит какая-то крупная деловая шишка; о Викторе Элиотте, раздираемом горечью утраты и оглушенном встречей с вроде бы той же самой и одновременно другой женщиной. Речь шла о молодом чёрнокожем мужчине, встречающем родных в теле белого мужчины средних лет, убитого вредными привычками; речь шла о Вирджинии Видауре, с презрительной надменностью отправляющейся на хранение, гордо вскинув голову и отравляя последней сигаретой легкие, которые ей все равно предстоит потерять, отдав их какому-нибудь состоятельному вампиру. Речь шла о Джимми де Сото, вырвавшему собственный глаз среди грязи и пожаров Инненина, и о миллионах, подобных ему, раскиданных по всему Протекторату, сколоченному наспех скопищу человеческого материала, выброшенного на помойку истории. Кто-то должен заплатить за всех них, а также за многих других.
Чувствуя легкое головокружение, я неуклюже слез с подъемника и помог спуститься Ортеге. Тяжесть её тела причинила моим изувеченным рукам сильную боль, не шедшую ни в какое сравнение с внезапным леденящим осознанием того, что нам осталось провести вместе считанные часы. Не знаю, откуда взялась эта мысль, но она прочно поселилась в незыблемом основании моего сознания, которому я привык доверять больше, чем логическим рассуждениям. Мы вышли из цеха загрузки оболочек, держась за руки, и не замечали этого до тех пор, пока не столкнулись в коридоре нос к носу с Баутистой, после чего непроизвольно отпрянули друг от друга, словно устыдившись.
– Я тебя повсюду искал, Ковач. – Если у Баутисты и возникли какие-то мысли по поводу нашего хождения, взявшись за руки, он оставил их при себе. – Твоя подружка-наемница смылась, предоставив убирать за ней грязь.
– Да, Кристи… – Осекшись, я искоса взглянул на Ортегу. – Да, мне уже об этом сказали. Она прихватила с собой осколочную винтовку?
Баутиста кивнул.
– Отлично, вот у вас и есть отличная версия. Неизвестный позвонил и сообщил о выстрелах на борту «Розы Панамы». Вы прибыли на место и обнаружили перебитых зрителей, убитых Кадмина с Карнажем и нас с Ортегой, едва живых. Судя по всему, Карнаж затронул чьи-то интересы и последовала жестокая расправа.
Краем глаза я увидел, что Ортега качает головой.
– Не пройдет, – нахмурился Баутиста. – Все звонки на Фелл-стрит обязательно записываются. То же самое относится к видеофонам в патрульных машинах.
Я пожал плечами, чувствуя, как внутри пробуждается чрезвычайный посланник.
– И что с того? У вас, не важно, у кого именно – у тебя, у Ортеги, здесь, в Ричмонде, есть осведомители. Естественно, их имена вы назвать не можете. Звонок поступил на личный телефон, который совсем некстати оказался разбит случайным выстрелом, когда вы прокладывали себе дорогу мимо уцелевших охранников Карнажа. Никаких следов. И ничего на мониторах наблюдения, потому что таинственный незнакомец, открывший пальбу, перед уходом спалил всю систему безопасности. Насколько я понимаю, это можно устроить.
Баутиста продолжал сомневаться.
– Наверное, можно. Но для этого понадобится компьютерная крыса. Дэвидсон кое в чем разбирается, но не настолько хорошо.
– Компьютерную крысу я найду. Что-нибудь ещё?
– Некоторые из зрителей ещё живы. Правда, они в таком состоянии, что не могут и пальнем пошевелить. Но ещё дышат.
– Забудь про них. Если кто-то и успел что-нибудь разглядеть, то только висящую под потолком Трепп. Да и ту в лучшем случае смутно. Все продолжалось не больше двух секунд. Сейчас остается решить только один вопрос: когда вызывать холодильники на колесах.
– Как можно скорее, – сказала Ортега, – иначе это будет выглядеть подозрительно.
Баутиста фыркнул.
– Весь этот балаган выглядит подозрительно от начала и до конца. Скоро всем до одного на Фелл-стрит будет известно, что именно здесь произошло.
– Вам частенько приходится заниматься подобным, да?
– Это совсем не смешно, Ковач. Карнаж переступил черту, он знал, чем это может обернуться.
– Кстати, Карнаж, – пробормотала Ортега. – Этот ублюдок наверняка припас резервную копию памяти. Как только его загрузят в новую оболочку, он начнет вопить, требуя досконального расследования.
– А может быть, и нет, – возразил Баутиста. – Как ты думаешь, когда Карнаж последний раз копировался в эту синтетическую оболочку?
Ортега пожала плечами.
– Откуда мне знать? На прошлой неделе Карнаж был в ней. Так что не меньше этого срока, если только он не обновляет регулярно свою копию. Но это чересчур дорого.
– На месте Карнажа, – задумчиво произнес я, – я бы архивировал резервную копию перед каждым значительным событием. Каких бы денег это ни стоило. Я бы не хотел проснуться, не имея понятия, какого хрена делал за неделю до того, как мне спалили голову.
– Это зависит от того, чем именно занимаешься, – заметил Баутиста. – Если речь идёт о каком-нибудь серьёзном противозаконном дерьме, лучше проснуться, ни о чем не догадываясь. В этом случае можно с улыбкой идти на любые допросы с применением детектора лжи.
– Больше того, нельзя будет даже…
Я умолк, осененный внезапной мыслью. Баутиста нетерпеливо махнул рукой.
– Как бы там ни было, если Карнаж проснется, ровным счетом ничего не зная о случившемся, вероятно, он втихую проведет частное расследование. Но у него не возникнет ни малейшего желания посвящать в него управление полиции. А если Карнаж проснется, зная о случившемся, – Баутиста развел руками, – он будет молчать как рыба. По-моему, с этой стороны опасаться нечего.
– В таком случае вызывай машины «скорой помощи». И, наверное, надо связаться с капитаном Муравой…
Голос Ортеги уже затихал, растворяясь вдали. Последняя недостающая часть мозаики встала на место. Разговор двух полицейских превратился в отдаленный шум космического фона в наушниках скафандра. Уставившись на крохотную щербинку в стальной переборке перед глазами, я обрушился на только что пришедшую в голову догадку всеми мыслимыми логическими тестами.
Бросив на меня недоуменный взгляд, Баутиста отправился вызывать «скорую». Как только он скрылся из виду, Ортега прикоснулась к моей руке.
– Эй, Ковач, с тобой все в порядке?
Я заморгал.
– Ковач?
Протянув руку, я ощупал переборку, словно проверяя, существует ли она на самом деле. В сравнении с убежденностью, которую я сейчас испытывал, окружающая обстановка внезапно показалась призрачной и нереальной.
– Кристина, – медленно произнес я, – мне нужно попасть на борт «Головы в облаках». Я знаю, что произошло с Банкрофтом. Я смогу свалить Кавахару и добиться принятия резолюции номер 653. И я смогу вызволить Райкера.
Ортега вздохнула.
– Ковач, не надо начинать все заново…
– Нет. – Прозвучавшая в моем голосе грубость оказалась настолько неожиданной, что поразила меня самого. Лицо Райкера напряглось, и я ощутил боль свежих ссадин. – Это не догадки. Это не блуждания в темноте. Это абсолютно достоверный факт. И я отправляюсь на «Голову в облаках». С твоей помощью, без неё, но я обязательно должен туда попасть.
– Ковач, – покачала головой Ортега. – Ты только посмотри на себя. На тебе же места живого нет. Сейчас ты не справишься с простым оклендским сутенером, а тут речь идёт о скрытном проникновении в один из «Домов» Западного побережья. Ты надеешься пробить охранную систему Кавахары со сломанными ребрами и таким лицом? Даже не думай об этом.
– А я и не говорил, что это будет просто.
– Ковач, этого вообще не будет. Я и так слишком долго просидела на архивах видеонаблюдения «Хендрикса», давая возможность навешать Банкрофту лапшу на уши, но больше так продолжаться не может. Игра окончена, твоя подруга Сара возвращается домой, и ты тоже. Это все. Меня не интересует кровная месть.
– Скажи честно, ты хочешь вернуть Райкера? – тихо промолвил я.
Какое-то мгновение казалось, что Ортега даст мне пощечину. Её раздувшиеся ноздри побелели, правое плечо чуть опустилось для замаха. Не знаю, что её остановило: последствия шокового заряда или просто самообладание.
– Ковач, за это тебя следовало бы размазать по стенке, – спокойно произнесла Ортега.
Я поднял руки.
– Валяй, сейчас я не справлюсь даже с простым оклендским сутенером. Не забыла?
Издав презрительный смешок, Ортега начала отворачиваться. Протянув руку, я остановил её.
– Кристина… – Я замялся. – Извини. Насчет Райкера я пошутил неудачно. Но прошу, хотя бы выслушай меня. В последний раз.
Повернувшись ко мне, Ортега стиснула губы, сдерживая свои чувства. Опустив голову, она сглотнула комок в горле.
– Не хочу. Достаточно и того, что уже было. – Она кашлянула, прочищая горло. – Ковач, я не хочу, чтобы тебе делали больно. Я не хочу новых травм и увечий.
– Ты имеешь в виду оболочку Райкера?
Ортега посмотрела мне прямо в лицо.
– Нет, – тихо промолвила она. – Я имею в виду тебя.
И вдруг, без какого-либо перехода, она прижалась ко мне, в мрачном стальном коридоре, обвивая руками, уткнувшись лицом в грудь. В свою очередь сглотнув подступивший к горлу комок, я крепко стиснул её. Последние мгновения времени, отведенного нам, сыпались между пальцами крупицами песка. В этот миг я отдал бы почти все, лишь бы у меня не было плана, который я хотел изложить Ортеге, лишь бы не нужно было искать, как растворить то, что нарождалось между нами, лишь бы моя ненависть к Рейлине Кавахаре не была такой сильной.
Я готов был отдать почти все.
Два часа ночи.
Позвонив Ирене Элиотт на квартиру, снятую компанией «Джэк-Сол», я поднял её с кровати. Сказал, что возникла одна проблема, и мы заплатим очень щедро, если она поможет её разрешить. Ирена Элиотт сонно кивнула. Баутиста отправился за ней в машине без специальных знаков.
К тому моменту, как они вернулись, «Роза Панамы» была залита ярким светом. От бортов вертикально верх уходили лучи прожекторов, и казалось, будто корабль спустили с небес на подсвеченных канатах. Причал перед судном был отгорожен силовым барьером. Крышу грузового отсека, где происходило показательное избиение, сняли, чтобы обеспечить машинам «скорой помощи» прямой доступ; ослепительное сияние вспышек экспертов-криминалистов, осматривающих место преступления, напоминало зарево доменной печи. Полицейские машины расцвечивали небо над кораблем и стоянку на причале красными и синими мигающими огнями.
Я встретил Ирену Элиотт у трапа.
– Я хочу вернуть свое тело, – прокричала она, перекрывая вой и рев двигателей летательных аппаратов.
В ярком свете прожекторов её чёрные волосы словно заиндевели, снова став светлыми.
– Прямо сейчас ничего не могу обещать, – крикнул я в ответ. – Но это стоит в повестке дня. Первым делом вам нужно сделать вот что. Заработайте побольше денег. А теперь давайте-ка поскорее уберемся отсюда, пока нас не заприметил Сэнди Ким.
Местная полиция не подпускала близко коптеры прессы. А Ортега, до сих пор не пришедшая в себя и дрожащая от слабости и холода, куталась в форменную шинель и не подпускала близко местную полицию. В её взгляде горела внутренняя сила, что позволяла держаться на ногах и оставаться в сознании. Сотрудники отдела органических повреждений, крича, толкаясь и ругаясь, заняли оборону, а тем временем Ирена Элиотт приступила к манипуляциям с лентами системы видео-наблюдения. Трепп была права: один за всех, и все за одного.
– Завтра я съезжаю с той квартиры, – работая, бросила мне Элиотт. – Вы меня там больше не найдете.
Несколько минут она молчала, вводя с клавиатуры создаваемые образы. Наконец обернулась.
– Вы сказали, выполняя просьбу этих ребят, я оказываю им неоценимую услугу. Значит, они передо мной в долгу?
– Можно сказать и так.
– В таком случае я с ними свяжусь. Приведите того, кто у них старший, я хочу с ним переговорить. И не пытайтесь найти меня в Эмбере, там меня тоже не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Я криво усмехнулся.
– Видела бы ты того, другого.
– Его я тоже видела. Разорвал пополам голыми руками, да?
Я продолжал улыбаться.
– Где Трепп?
– Твоя подружка? Исчезла. Сказала Баутисте что-то насчет конфликта интересов и растворилась в ночи. Баутиста рвет на себе волосы, пытаясь придумать, как выбраться из этой ямы. Не хочешь переговорить с ним?
– Ладно.
Я непроизвольно заерзал. В исходившем от резервуаров зелёном свечении было что-то гипнотическое, и под общим оцепенением, охватившим меня, начинали кружить мысли, наталкиваясь друг на друга, словно акулы, которым бросили корм. Смерть Кадмина, вместо того чтобы принести облегчение, наоборот, лишь запалила в груди медленно горящий бикфордов шнур, ведущий к потребности делать боль. Кто-то должен заплатить за случившееся.
Пусть это станет твоим личным делом.
Но тут все было гораздо хуже. Речь шла о Луизе (она же Анемона), выпотрошенной на операционном столе; об Элизабет Элиотт, зверски зарезанной и не имеющей денег на новую оболочку; об Ирене Элиотт, скорбящей о своем теле, которое носит какая-то крупная деловая шишка; о Викторе Элиотте, раздираемом горечью утраты и оглушенном встречей с вроде бы той же самой и одновременно другой женщиной. Речь шла о молодом чёрнокожем мужчине, встречающем родных в теле белого мужчины средних лет, убитого вредными привычками; речь шла о Вирджинии Видауре, с презрительной надменностью отправляющейся на хранение, гордо вскинув голову и отравляя последней сигаретой легкие, которые ей все равно предстоит потерять, отдав их какому-нибудь состоятельному вампиру. Речь шла о Джимми де Сото, вырвавшему собственный глаз среди грязи и пожаров Инненина, и о миллионах, подобных ему, раскиданных по всему Протекторату, сколоченному наспех скопищу человеческого материала, выброшенного на помойку истории. Кто-то должен заплатить за всех них, а также за многих других.
Чувствуя легкое головокружение, я неуклюже слез с подъемника и помог спуститься Ортеге. Тяжесть её тела причинила моим изувеченным рукам сильную боль, не шедшую ни в какое сравнение с внезапным леденящим осознанием того, что нам осталось провести вместе считанные часы. Не знаю, откуда взялась эта мысль, но она прочно поселилась в незыблемом основании моего сознания, которому я привык доверять больше, чем логическим рассуждениям. Мы вышли из цеха загрузки оболочек, держась за руки, и не замечали этого до тех пор, пока не столкнулись в коридоре нос к носу с Баутистой, после чего непроизвольно отпрянули друг от друга, словно устыдившись.
– Я тебя повсюду искал, Ковач. – Если у Баутисты и возникли какие-то мысли по поводу нашего хождения, взявшись за руки, он оставил их при себе. – Твоя подружка-наемница смылась, предоставив убирать за ней грязь.
– Да, Кристи… – Осекшись, я искоса взглянул на Ортегу. – Да, мне уже об этом сказали. Она прихватила с собой осколочную винтовку?
Баутиста кивнул.
– Отлично, вот у вас и есть отличная версия. Неизвестный позвонил и сообщил о выстрелах на борту «Розы Панамы». Вы прибыли на место и обнаружили перебитых зрителей, убитых Кадмина с Карнажем и нас с Ортегой, едва живых. Судя по всему, Карнаж затронул чьи-то интересы и последовала жестокая расправа.
Краем глаза я увидел, что Ортега качает головой.
– Не пройдет, – нахмурился Баутиста. – Все звонки на Фелл-стрит обязательно записываются. То же самое относится к видеофонам в патрульных машинах.
Я пожал плечами, чувствуя, как внутри пробуждается чрезвычайный посланник.
– И что с того? У вас, не важно, у кого именно – у тебя, у Ортеги, здесь, в Ричмонде, есть осведомители. Естественно, их имена вы назвать не можете. Звонок поступил на личный телефон, который совсем некстати оказался разбит случайным выстрелом, когда вы прокладывали себе дорогу мимо уцелевших охранников Карнажа. Никаких следов. И ничего на мониторах наблюдения, потому что таинственный незнакомец, открывший пальбу, перед уходом спалил всю систему безопасности. Насколько я понимаю, это можно устроить.
Баутиста продолжал сомневаться.
– Наверное, можно. Но для этого понадобится компьютерная крыса. Дэвидсон кое в чем разбирается, но не настолько хорошо.
– Компьютерную крысу я найду. Что-нибудь ещё?
– Некоторые из зрителей ещё живы. Правда, они в таком состоянии, что не могут и пальнем пошевелить. Но ещё дышат.
– Забудь про них. Если кто-то и успел что-нибудь разглядеть, то только висящую под потолком Трепп. Да и ту в лучшем случае смутно. Все продолжалось не больше двух секунд. Сейчас остается решить только один вопрос: когда вызывать холодильники на колесах.
– Как можно скорее, – сказала Ортега, – иначе это будет выглядеть подозрительно.
Баутиста фыркнул.
– Весь этот балаган выглядит подозрительно от начала и до конца. Скоро всем до одного на Фелл-стрит будет известно, что именно здесь произошло.
– Вам частенько приходится заниматься подобным, да?
– Это совсем не смешно, Ковач. Карнаж переступил черту, он знал, чем это может обернуться.
– Кстати, Карнаж, – пробормотала Ортега. – Этот ублюдок наверняка припас резервную копию памяти. Как только его загрузят в новую оболочку, он начнет вопить, требуя досконального расследования.
– А может быть, и нет, – возразил Баутиста. – Как ты думаешь, когда Карнаж последний раз копировался в эту синтетическую оболочку?
Ортега пожала плечами.
– Откуда мне знать? На прошлой неделе Карнаж был в ней. Так что не меньше этого срока, если только он не обновляет регулярно свою копию. Но это чересчур дорого.
– На месте Карнажа, – задумчиво произнес я, – я бы архивировал резервную копию перед каждым значительным событием. Каких бы денег это ни стоило. Я бы не хотел проснуться, не имея понятия, какого хрена делал за неделю до того, как мне спалили голову.
– Это зависит от того, чем именно занимаешься, – заметил Баутиста. – Если речь идёт о каком-нибудь серьёзном противозаконном дерьме, лучше проснуться, ни о чем не догадываясь. В этом случае можно с улыбкой идти на любые допросы с применением детектора лжи.
– Больше того, нельзя будет даже…
Я умолк, осененный внезапной мыслью. Баутиста нетерпеливо махнул рукой.
– Как бы там ни было, если Карнаж проснется, ровным счетом ничего не зная о случившемся, вероятно, он втихую проведет частное расследование. Но у него не возникнет ни малейшего желания посвящать в него управление полиции. А если Карнаж проснется, зная о случившемся, – Баутиста развел руками, – он будет молчать как рыба. По-моему, с этой стороны опасаться нечего.
– В таком случае вызывай машины «скорой помощи». И, наверное, надо связаться с капитаном Муравой…
Голос Ортеги уже затихал, растворяясь вдали. Последняя недостающая часть мозаики встала на место. Разговор двух полицейских превратился в отдаленный шум космического фона в наушниках скафандра. Уставившись на крохотную щербинку в стальной переборке перед глазами, я обрушился на только что пришедшую в голову догадку всеми мыслимыми логическими тестами.
Бросив на меня недоуменный взгляд, Баутиста отправился вызывать «скорую». Как только он скрылся из виду, Ортега прикоснулась к моей руке.
– Эй, Ковач, с тобой все в порядке?
Я заморгал.
– Ковач?
Протянув руку, я ощупал переборку, словно проверяя, существует ли она на самом деле. В сравнении с убежденностью, которую я сейчас испытывал, окружающая обстановка внезапно показалась призрачной и нереальной.
– Кристина, – медленно произнес я, – мне нужно попасть на борт «Головы в облаках». Я знаю, что произошло с Банкрофтом. Я смогу свалить Кавахару и добиться принятия резолюции номер 653. И я смогу вызволить Райкера.
Ортега вздохнула.
– Ковач, не надо начинать все заново…
– Нет. – Прозвучавшая в моем голосе грубость оказалась настолько неожиданной, что поразила меня самого. Лицо Райкера напряглось, и я ощутил боль свежих ссадин. – Это не догадки. Это не блуждания в темноте. Это абсолютно достоверный факт. И я отправляюсь на «Голову в облаках». С твоей помощью, без неё, но я обязательно должен туда попасть.
– Ковач, – покачала головой Ортега. – Ты только посмотри на себя. На тебе же места живого нет. Сейчас ты не справишься с простым оклендским сутенером, а тут речь идёт о скрытном проникновении в один из «Домов» Западного побережья. Ты надеешься пробить охранную систему Кавахары со сломанными ребрами и таким лицом? Даже не думай об этом.
– А я и не говорил, что это будет просто.
– Ковач, этого вообще не будет. Я и так слишком долго просидела на архивах видеонаблюдения «Хендрикса», давая возможность навешать Банкрофту лапшу на уши, но больше так продолжаться не может. Игра окончена, твоя подруга Сара возвращается домой, и ты тоже. Это все. Меня не интересует кровная месть.
– Скажи честно, ты хочешь вернуть Райкера? – тихо промолвил я.
Какое-то мгновение казалось, что Ортега даст мне пощечину. Её раздувшиеся ноздри побелели, правое плечо чуть опустилось для замаха. Не знаю, что её остановило: последствия шокового заряда или просто самообладание.
– Ковач, за это тебя следовало бы размазать по стенке, – спокойно произнесла Ортега.
Я поднял руки.
– Валяй, сейчас я не справлюсь даже с простым оклендским сутенером. Не забыла?
Издав презрительный смешок, Ортега начала отворачиваться. Протянув руку, я остановил её.
– Кристина… – Я замялся. – Извини. Насчет Райкера я пошутил неудачно. Но прошу, хотя бы выслушай меня. В последний раз.
Повернувшись ко мне, Ортега стиснула губы, сдерживая свои чувства. Опустив голову, она сглотнула комок в горле.
– Не хочу. Достаточно и того, что уже было. – Она кашлянула, прочищая горло. – Ковач, я не хочу, чтобы тебе делали больно. Я не хочу новых травм и увечий.
– Ты имеешь в виду оболочку Райкера?
Ортега посмотрела мне прямо в лицо.
– Нет, – тихо промолвила она. – Я имею в виду тебя.
И вдруг, без какого-либо перехода, она прижалась ко мне, в мрачном стальном коридоре, обвивая руками, уткнувшись лицом в грудь. В свою очередь сглотнув подступивший к горлу комок, я крепко стиснул её. Последние мгновения времени, отведенного нам, сыпались между пальцами крупицами песка. В этот миг я отдал бы почти все, лишь бы у меня не было плана, который я хотел изложить Ортеге, лишь бы не нужно было искать, как растворить то, что нарождалось между нами, лишь бы моя ненависть к Рейлине Кавахаре не была такой сильной.
Я готов был отдать почти все.
Два часа ночи.
Позвонив Ирене Элиотт на квартиру, снятую компанией «Джэк-Сол», я поднял её с кровати. Сказал, что возникла одна проблема, и мы заплатим очень щедро, если она поможет её разрешить. Ирена Элиотт сонно кивнула. Баутиста отправился за ней в машине без специальных знаков.
К тому моменту, как они вернулись, «Роза Панамы» была залита ярким светом. От бортов вертикально верх уходили лучи прожекторов, и казалось, будто корабль спустили с небес на подсвеченных канатах. Причал перед судном был отгорожен силовым барьером. Крышу грузового отсека, где происходило показательное избиение, сняли, чтобы обеспечить машинам «скорой помощи» прямой доступ; ослепительное сияние вспышек экспертов-криминалистов, осматривающих место преступления, напоминало зарево доменной печи. Полицейские машины расцвечивали небо над кораблем и стоянку на причале красными и синими мигающими огнями.
Я встретил Ирену Элиотт у трапа.
– Я хочу вернуть свое тело, – прокричала она, перекрывая вой и рев двигателей летательных аппаратов.
В ярком свете прожекторов её чёрные волосы словно заиндевели, снова став светлыми.
– Прямо сейчас ничего не могу обещать, – крикнул я в ответ. – Но это стоит в повестке дня. Первым делом вам нужно сделать вот что. Заработайте побольше денег. А теперь давайте-ка поскорее уберемся отсюда, пока нас не заприметил Сэнди Ким.
Местная полиция не подпускала близко коптеры прессы. А Ортега, до сих пор не пришедшая в себя и дрожащая от слабости и холода, куталась в форменную шинель и не подпускала близко местную полицию. В её взгляде горела внутренняя сила, что позволяла держаться на ногах и оставаться в сознании. Сотрудники отдела органических повреждений, крича, толкаясь и ругаясь, заняли оборону, а тем временем Ирена Элиотт приступила к манипуляциям с лентами системы видео-наблюдения. Трепп была права: один за всех, и все за одного.
– Завтра я съезжаю с той квартиры, – работая, бросила мне Элиотт. – Вы меня там больше не найдете.
Несколько минут она молчала, вводя с клавиатуры создаваемые образы. Наконец обернулась.
– Вы сказали, выполняя просьбу этих ребят, я оказываю им неоценимую услугу. Значит, они передо мной в долгу?
– Можно сказать и так.
– В таком случае я с ними свяжусь. Приведите того, кто у них старший, я хочу с ним переговорить. И не пытайтесь найти меня в Эмбере, там меня тоже не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77