– Придется немного подождать, – сказала она, с любопытством разглядывая меня. – Вы знаете, кому принадлежит это заведение?
– Догадываюсь.
Она покачала головой.
– Этот ресторанчик курируют триады. Чертовски подходящее место для того, чтобы вести допрос. Или вам просто нравится жить в опасности?
Я пожал плечами.
– Там, откуда я родом, преступники предпочитают держаться подальше от стычек порядочных граждан. Как правило, у них кишка тонка. А законопослушный гражданин с большой вероятностью может дать отпор.
– Но только не здесь. Здесь законопослушные граждане настолько законопослушны, что не станут вмешиваться в потасовку ради незнакомого человека. Они считают, что для этой цели существует полиция. Кажется, вы ведь с Харлана, не так ли?
– Верно.
– Возможно, на вас оказало влияние учение Куэлл. Вы не согласны?
– Возможно.
Отвечая на сигнал пейджера, сквозь дождь к нам по спирали спустилось автотакси. Трепп остановилась рядом с откинувшимся люком, насмешливо демонстрируя, что в салоне никого нет. Я усмехнулся.
– Только после вас.
– Как вам угодно.
Трепп забралась внутрь и отодвинулась от люка, пропуская меня. Я уселся напротив, не отрывая взгляда от её рук. Увидев, на что я смотрю, она ухмыльнулась и распяла свои руки на спинке сиденья. Люк опустился, отгораживая нас от дождя.
– Мы рады приветствовать вас на борту такси компании «Урбанлайн», – вежливо произнесло такси. – Пожалуйста, назовите конечный пункт вашего маршрута.
– Аэропорт, – сказала Трепп, откидываясь назад и глядя на мою реакцию. – Терминал частных рейсов.
Такси поднялось в воздух. Я посмотрел поверх плеча Трепп в заднее стекло на струи дождя.
– Значит, дорога нам предстоит неблизкая, – спокойно произнес я.
Она положила руки на колени ладонями вверх.
– Мы предполагали, что вы не согласитесь на виртуальную связь, поэтому придется идти трудным путем. Нас ждет суборбитальный перелет. Это займет около трех часов.
– Суборбитальный перелет? – Шумно вздохнув, я прикоснулся к лежащему в кобуре «Филипсу». – Знаете, мне очень не понравится, если перед вылетом попросят оставить это железо.
– Да, об этом мы тоже подумали. Успокойтесь, Ковач, вы же слышали, что я говорила про терминал для частных рейсов. Если вам захочется, сможете пронести на борт хоть тактическую ядерную боеголовку. Вас это устраивает?
– Трепп, куда мы полетим?
Она улыбнулась.
– В Европу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
В Европе, по крайней мере там, где мы приземлились, погода была лучше. Выйдя из суборбитального челнока, тупорылого и приземистого, без иллюминаторов, опустившегося на взлетно-посадочную полосу из расплавленного стекла, мы направились к зданию аэровокзала под ослепительно яркими лучами солнца. Казалось, лучи оказывают физическое давление на тело даже сквозь куртку. Небо до горизонта сияло бескомпромиссной синевой, воздух был сухим и жестким. Если верить заявлению пилота, по местному времени ещё не наступил полдень. Я тряхнул плечами, освобождаясь от куртки.
– Нас должен ждать лимузин, – бросила через плечо Трепп.
Мы без лишних формальностей вошли в здание аэровокзала и оказались в зоне микроклимата, где пальмы и другие не так хорошо узнаваемые тропические растения стремились к высокому стеклянному потолку. В проходах, устроенных между деревьями, шумно веселились дети, а рядом – почти немыслимое соседство – на кованых чугунных скамьях дремали старики. Промежуточные поколения толпились кучками у стоек кафе, оживленно жестикулируя, чего мне не приходилось видеть в Бей-Сити, и похоже, находясь в блаженном неведении относительно факторов времени и расписания, господствующих в большинстве вокзалов.
Я повесил куртку на плечо, постаравшись как можно лучше скрыть оружие, и последовал за Трепп в тропические заросли. Однако я действовал недостаточно быстро, чтобы укрыться от взглядов двух охранников, стоявших неподалеку под пальмой, и маленькой девочки, двигавшейся навстречу по проходу. Охранники насторожились, но Трепп подала им знак, и они, кивнув, снова приняли расслабленные позы. Очевидно, нас ждали. Откупиться от девочки оказалось не так просто. Она стояла, разглядывая меня широко раскрытыми глазами. Пришлось сложить пистолет из пальцев и «застрелить» её, издав губами громкий звук. Обнажив зубы в широкой улыбке, девочка спряталась за соседней скамьей. Идя по проходу, я слышал, как она «палит» вслед.
Когда мы снова очутились на улице, Трепп провела меня мимо столпотворения такси к ничем не примечательному чёрному лимузину, стоявшему с работающим двигателем под запрещающим знаком. Забравшись в обеспеченную кондиционерами прохладу, мы устроились на бледно-серых автоподстраивающихся креслах.
– Десять минут, – заверила Трепп, когда мы поднялись в воздух. – Что вы думаете по поводу микроклимата?
– Очень мило.
– В аэропорту такие зоны повсюду. На выходные люди приезжают сюда из центра, просто чтобы провести время. Странно, вы не находите?
Проворчав что-то невнятное, я отвернулся к окну и уставился на расширяющийся кольцами рисунок старинного крупного города. Вдалеке до самого горизонта почти болезненной синевы неба уходила пыльная равнина. Слева я различил темную линию гор.
Судя по всему, обрадовавшись моему нежеланию поддерживать разговор, Трепп вставила под ухо с серьгой телефонный разъем. Ещё одна вживленная микросхема. Закрыв глаза, Трепп вошла в связь, а я остался со странным ощущением одиночества, охватывающим человека, когда рядом с ним кто-то пользуется подобными приспособлениями.
Но я ничего не имел против одиночества.
Сказать по правде, всю дорогу я был для Трепп плохим попутчиком. Несмотря на неприкрытый интерес Трепп к моему прошлому, в кабине суборбитального челнока я упрямо молчал. В конце концов, не дождавшись рассказов про Харлан и Корпус посланников, она попыталась научить меня какой-то игре в карты. Повинуясь остаткам вежливости, я согласился, но двое – не лучшее число для карточной игры. К тому же ни у меня, ни у Трепп к этому занятию не лежала душа. Мы приземлились в Европе молча, погруженные каждый в свою область базы данных, предоставленной челноком. Несмотря на кажущееся безразличие Трепп к этой теме, мне никак не удавалось выбросить из головы обстоятельства нашей предыдущей совместной поездки.
Под нами плоскость равнины уступила место зелёным холмам, среди которых раскинулась долина, окруженная заросшими лесом скалами. Посреди долины возвышалось нечто похожее на творение рук человеческих. Мы начали заходить на посадку, и Трепп отстегнула ремни, едва заметно дернув веками. Это говорило о том, что она не потрудилась предварительно отсоединить микросхему от нервных окончаний – что категорически запрещается большинством производителей, – но Трепп, возможно, хотелось порисоваться. Я не обратил на неё никакого внимания. Меня всецело занимало то, рядом с чем мы должны были приземлиться.
Это был огромный каменный крест, превосходящий размерами все, что я когда-либо видел, источенный временем и непогодой. Лимузин спустился к его основанию, облетая крест сзади, и я понял, что тот, кто воздвиг этот монумент, установил его так, чтобы придать ему вид гигантского меча, воткнутого в землю каким-то удалившимся на покой воином-небожителем. Крест своей величиной соответствовал окружающим горам. Казалось, человеческая рука не могла поместить его в таком месте. Каменные террасы и постройки внизу каменной глыбы, сами внушительных размеров, превращались в ничто по соседству с этим впечатляющим сооружением.
Трепп внимательно наблюдала за мной.
Воздушный транспорт приземлился на одну из каменных площадок, и я вышел из машины, щурясь и разглядывая крест.
– Это место принадлежит католикам? – спросил я.
– Принадлежало. – Трепп направилась к массивным стальным воротам в скале. – Тогда, когда только было построено. В настоящее время это частная собственность.
– И как это произошло?
– Рей вам расскажет, если спросите.
Теперь, похоже, Трепп не была заинтересована в разговоре. Казалось, это грандиозное сооружение затронуло потаенные струны у неё в душе, завладев ею. Она направилась к воротам, словно притянутая магнитом.
Когда мы подошли к воротам, они медленно раскрылись под глухой скрежет петель и остановились, образовав проход между створками шириной метра два. Я подал знак Трепп, и та, пожав плечами, переступила через порог. В полумраке от обеих стен оторвалось что-то большое, паукообразное. Я протянул руку к рукоятке «немекса», сознавая, что это бесполезно. Теперь мы находились в стране гигантов.
На высоте человеческого торса из темноты появились многоствольные автоматические артиллерийские установки; тем временем нас принялись обыскивать два робота охранной системы. Прикинув, что калибром пушки не уступают тем, которыми оснащен вестибюль «Хендрикса», я отнял руку от кобуры. Протрещав что-то, автоматы для убийства убрались к стенам и поднялись на насесты. У основания альковов, в которых жили пушки, я разглядел двух массивных чугунных ангелов с мечами.
– Пойдемте. – Голос Трепп прозвучал неестественно громко в соборной тишине. – Вы полагаете, что если бы мы хотели вас убить, то стали бы везти для этого в такую даль?
Я прошел следом за ней по каменной лестнице и оказался в главном помещении. Это была огромная базилика, судя по всему, занимавшая всё пространство каменной глыбы под крестом. Сводчатый потолок терялся в полумраке высоко над головой. Впереди и наверху находилась вторая лестница, ведущая на узкое возвышение, где освещение было ярче. Когда мы подошли к лестнице, я увидел, что под сводами крыши стоят каменные изваяния часовых в рясах, опирающихся на широкие двуручные мечи. Они презрительно усмехались под опущенными на лица капюшонами.
Я поймал себя на том, что и мои губы едва заметно скривились в ответной улыбке; мысли же превратились в смертоносную взрывчатку.
В дальнем конце базилики в воздухе висели серые силуэты. Какое-то мгновение мне казалось, что я вижу обтесанные каменные монолиты, удерживаемые искусственным силовым полем. Затем один из силуэтов чуть повернулся в случайном потоке прохладного воздуха, и я внезапно понял, что это такое.
– Вы поражены, Такеси-сан?
Голос, обратившийся на вежливом японском, ударил словно цианид. Нахлынувшие чувства на мгновение лишили меня возможности дышать, и я ощутил резкий ответный всплеск активности нейрохимической системы. Я медленно обернулся на голос. Где-то под глазом задергалась жилка от с трудом удерживаемого желания причинить насилие.
– Рей, – произнес я на амеранглике. – Твою мать, я должен был догадаться об этом ещё в аэропорту.
Шагнув в дверь из небольшой круглой комнаты, которой оканчивалась базилика, Рейлина Кавахара отвесила мне насмешливый поклон. Следуя моему примеру, она перешла на безукоризненный амеранглик.
– Да, наверное, вы должны были что-то заподозрить, – задумчиво промолвила Кавахара. – Но если мне в вас что-то и нравится, Ковач, так это ваша бесконечная способность быть захваченным врасплох. Под внешним слоем закаленного ветерана многочисленных войн вы остаетесь невинным ребёнком, а в настоящее время сделать это совсем непросто. Как вам это удается?
– Секрет фирмы. Для того, чтобы это понять, надо быть человеческим существом.
Оскорбление прошло незамеченным. Кавахара уставилась на мраморный пол словно пытаясь отыскать чьи-то следы.
– Что ж, по-моему, мы уже говорили об этом.
Мои мысли вернулись к Новому Пекину и раковым опухолям структур власти, созданных на планете во имя интересов Кавахары, к нестройным крикам замученных, которые я привык ассоциировать с её именем. Подойдя к одному из серых чехлов, я хлопнул по нему рукой. Грубая поверхность поддалась, проминаясь под ладонью, и весь огромный кокон качнулся на тросах. Внутри зашевелилось что-то бесформенное.
– Оболочка пуленепробиваемая, да?
– М-м… – Кавахара склонила голову набок. – Смотря какой калибр использовать. Но противоударная – точно.
Мне удалось издать смешок.
– Пуленепробиваемая оболочка зародышевого мешка! До такого могли дойти только вы, Кавахара. Только вам могло понадобиться помещать свои клоны в пуленепробиваемые мешки, а затем прятать их под горой.
Наконец она шагнула в полосу света, и ненависть, вскипевшая во мне при её виде, ударила в солнечное сплетение. Рейлина Кавахара утверждала, что выросла в зараженных трущобах Городка Ядерщиков в Западной Австралии, но если это и было правдой, она давно растеряла внешние признаки происхождения. Стоящая передо мной женщина обладала осанкой танцовщицы, уравновешенным телом, утонченно привлекательным, но в то же время не вызывающим немедленной реакции гормонов, и лицом, умным и по-детски открытым. Сейчас Рейлина Кавахара была в той самой оболочке, которую носила на Новом Пекине, индивидуально настроенной и не испорченной какими-либо имплантированными устройствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77