Кристаллы насыпаются в патронник, электромагнитное поле воздействует на них, ускоритель выплевывает из дула со скоростью, достаточной для проникновения сквозь кожу. Очень похоже на осколочный пистолет Сары. Просто и надежно; недаром медики предпочитают подобные устройства гипноспрею.
Подняв Кертиса на ноги, я отстранил его от себя. С трудом держась на ногах, он зажал ладонью окровавленный нос, сверля меня глазами.
– Хочешь запрокинуть голову назад, чтобы остановить кровь? – спросил я. – Валяй. Я не собираюсь больше тебя бить.
– Ублюдок, бать твою!
Я показал кристаллы и пистолет.
– Где ты это достал?
– Пососи свой член, Ковач! – Помимо воли Кертис все же закинул голову назад, пытаясь при этом смотреть на меня. Его глаза вращались в орбитах, словно у объятой паникой лошади. – Я тебе дичего де скажу, твою бать, долбаддый ублюдок!
– Что ж, с разбитым носом тебе действительно говорить трудно. – Положив препараты на стойку, я окинул его мрачным взглядом. – В таком случае позволь кое-что сказать тебе. Знаешь, что происходит, когда из человека готовят чрезвычайного посланника? В его психике выжигают все инстинкты неприятия насилия, развившиеся в процессе эволюции: опознание сигнала покорности, преданность стае. Это происходит постепенно, нейрон за нейроном; а на замену приходит сознательное желание причинять боль.
Кертис молча смотрел мне в глаза.
– Ты не понимаешь? Мне было бы гораздо проще убить тебя прямо сейчас. Гораздо проще. Я вынужден был сделать над собой усилие, чтобы остановиться. Вот что такое чрезвычайный посланник, Кертис. Человеческое существо, разобранное до винтика и собранное заново. Орудие.
Молчание затягивалось. Не было никакой надежды определить, понимает ли Кертис то, что я говорю. Вернувшись на полтора столетия назад, в Ньюпест, к молодому Такеси Ковачу, я понял, что вряд ли. В возрасте Кертиса все это похоже на воплощение мечты о силе.
Я пожал плечами.
– На тот случай, если ты ещё не догадался, мой ответ на вопрос дамы – нет. Меня это не интересует. Ну вот, это должно тебя несказанно обрадовать, а ты всего лишь заплатил расквашенным носом за то, чтобы узнать ответ. А если бы ты не загрузился по самые уши, обошлось бы и без этого. Передай даме большое спасибо за предложение, я его по достоинству оценил, но здесь происходит слишком много интересного, чтобы я ушел просто так. Передай ей, я начинаю получать удовольствие от происходящего.
От дверей бара донеслось тихое покашливание. Обернувшись, я увидел на лестнице мужчину в костюме и с ярко-красным ирокезом на голове.
– Я не помешал? – поинтересовался полицейский. Он говорил неторопливо и спокойно. Не то что те тяжеловесы с Фелл-стрит. Я взял стакан со стойки.
– Нисколько, офицер. Проходите, присоединяйтесь к нам. Что будете пить?
– Чистый ром, – сказал полицейский, приближаясь. – Если он здесь есть. Маленькую рюмку.
Я поднял палец к лицу-циферблату. Бармен достал откуда-то маленький стаканчик и наполнил его сочной красной жидкостью. С любопытством взглянув на Кертиса, полицейский подошел к стойке и протянул длинную руку за стаканчиком.
– Благодарю. – Пригубив напиток, он одобрительно склонил голову набок. – Неплохо. Мне бы хотелось поговорить с вами, Ковач. Наедине.
Мы оба посмотрели на Кертиса. Водитель бросил на меня взгляд, полный ненависти, но появление постороннего загасило боевой задор. Полицейский кивнул в сторону выхода. Кертис направился к лестнице, зажимая разбитый нос. Проводив его взглядом, полицейский снова повернулся ко мне.
– Ваших рук дело? – рассеянно поинтересовался он. Я кивнул.
– Он начал первым. Слово за слово, и вот пришлось применить силу. Бедолага полагал, что вступился за женщину.
– Что ж, я рад, что он не вступился за меня.
– Как я уже сказал, пришлось применить силу, и, возможно, я чуточку перестарался.
– Чёрт побери, можете не оправдываться.
Оперевшись о стойку, полицейский огляделся вокруг с неподдельным любопытством. Наконец я вспомнил, где видел его лицо. Тюрьма Бей-Сити. Тот, кто показал мне значок, словно боясь его испачкать.
– Если парень чувствует себя обиженным, пусть подает заявление, и мы снова заглянем в память отеля.
– Значит, у вас есть ордер, да? – Я постарался придать вопросу небрежное равнодушие, которого на самом деле не испытывал.
– Можно сказать, есть. Правда, с прокуратурой всегда приходится повозиться. Ох уж эти ИскИны, мать их! Послушайте, я хочу извиниться за Мерсера и Дэвидсона, за то, как они действовали в управлении. Порой эти двое совсем теряют голову, но по сути своей ребята они неплохие.
Я махнул рукой, сжимающей стакан.
– Забудем.
– Вот и отлично. Меня зовут Родриго Баутиста, я сержант следственного отдела. В основном работаю в паре с Ортегой. – Осушив стаканчик, полицейский улыбнулся. – Должен подчеркнуть, наша связь чисто служебная.
– Замечание принято. – Я подал автобармену знак, прося повторить. – Ответьте на один вопрос: вы что, ходите к одному парикмахеру, или же одинаковые прически служат для упрочнения командного духа?
– Мы ходим к одному и тому же парикмахеру, – виновато пожал плечами Баутиста. – К старику на Фултоне. Судя по всему, когда его отправляли на хранение, «ирокезы» были последним писком моды. Никаких других причесок он делать не умеет. Но старик милый и берет недорого. Несколько лет назад кто-то из нас впервые заглянул к нему, а теперь мы ходим все, и он делает существенную скидку. Да вы и сами знаете, как это бывает.
– Ну а Ортега?
– Ортега стрижется сама. – Баутиста развел руками. – Специально обзавелась трехмерным сканером, говорит, это помогает ей отрабатывать координацию движений.
– Она не такая, как вы.
– Да, она другая. – Баутиста задумчиво умолк, уставившись в пустоту. Рассеянно пригубив обновленную порцию, он печально усмехнулся. – В общем-то я пришел как раз из-за неё.
– Ого! Это будет дружеское предупреждение?
Баутиста скорчил гримасу.
– Ну, по крайней мере дружеским оно будет точно. Мне разбитый нос не нужен.
Я помимо воли рассмеялся. Баутиста присоединился с мягкой улыбкой.
– Дело в том, что она себе места не находит, видя, как вы расхаживаете с этим лицом. Они с Райкером были очень близки. Больше года Ортега выплачивала закладную за его оболочку, а на жалованье лейтенанта это совсем не просто. Она даже подумать не могла, что этот ублюдок Банкрофт не пожалеет денег на такую оболочку. В конце концов Райкер уже немолод, а красавцем он вообще никогда не был.
– У него есть нейрохимия, – заметил я.
– Ну да, конечно. У него есть нейрохимия. – Баутиста махнул рукой. – Вы её уже пробовали?
– Пару раз.
– Все равно, что танцевать фламенко запутанным в сетях, верно?
– Да, она грубовата, – подтвердил я.
На этот раз рассмеялись мы оба. Успокоившись, полицейский снова сосредоточил взгляд на стаканчике. Его лицо стало серьёзным.
– Я вовсе не пытаюсь надавить на тебя. Я только прошу, чтобы ты действовал поаккуратнее. Кристине сейчас такие переживания ни к чему.
– И мне тоже, – искренне признался я. – Это ведь даже не моя планета, мать твою.
Баутиста сочувственно посмотрел на меня – а может быть, он просто успел немного опьянеть.
– Как я понимаю, Харлан совсем не похож на Землю.
– Правильно понимаешь. Слушай, не хочу показаться бессердечным нахалом, но разве никто не объяснил Ортеге, что Райкер ушел так далеко, насколько это возможно без настоящей смерти? Не собирается же она ждать его двести лет, ведь так?
Прищурившись, полицейский пристально посмотрел на меня.
– Так, значит, ты уже слышал о Райкере, да?
– Мне известно, что он получил дуплетом из обоих стволов. Известно, за что он отправился на хранение.
В глазах Баутисты блеснуло что-то похожее на осколки былой боли. Нет ничего приятного в том, чтобы обсуждать коррумпированных коллег. На мгновение я пожалел о сказанном.
Местные обычаи. Впитывай их в себя.
– Не желаешь присесть? – печальным тоном предложил полицейский, оглядываясь вокруг. Судя по всему, высокие стулья убрали от стойки давным-давно. – Быть может, нам пройти в кабинку? Мой рассказ будет длинным.
Мы устроились за одним из столиков с крышкой в виде циферблата, и Баутиста, порывшись в карманах, достал пачку сигарет. Я содрогнулся, но, когда он попытался угостить меня, решительно покачал головой. Как и Ортега, Баутиста был удивлен.
– Я бросил.
– В этой оболочке? – За покрывалом ароматного сизого дыма брови Баутисты уважительно поднялись вверх. – Поздравляю.
– Спасибо. Ты собирался рассказать о Райкере.
– Так вот, Райкер. – Откинувшись назад, полицейский выпустил носом две струйки дыма. – Райкер работал с ребятами, занимающимися кражами оболочек. Это очень тонкая работа. Похитить целую оболочку, не причинив повреждений, – задача непростая. Поэтому в данном случае приходится иметь дело с гораздо более ловкими и умными преступниками. Время от времени «кражи оболочек» пересекаются с «органическими повреждениями». В основном в тех случаях, когда преступники начинают расчленять тела. В таких местах, как клиника «Вей».
– Да? – равнодушно заметил я.
Баутиста кивнул.
– Кто-то хорошенько поработал там вчера и сберег нам кучу времени и сил. Превратил заведение в распродажу бывших в употреблении запасных частей. Но, насколько я понимаю, тебе об этом ничего не известно.
– Должно быть, это произошло, когда я выходил на улицу.
– Наверное. Ну так вот, зимой ноль девятого года Райкер шёл по следу каких-то мошенников, выдававших себя за страховую контору. Понимаешь, человек регулярно выплачивает страховые взносы, а когда приходит время забирать клон, выясняется, что резервуар пуст, и никто не знает, куда подевалось тело. Райкеру удалось расколоть дело; выяснилось, что оболочки использовались в каком-то грязном вооруженном конфликте на юге. Коррупция на самых верхах. Волна докатилась до президиума ООН. Слетело несколько важных голов, а Райкер стал героем.
– Очень мило.
– Если не заглядывать далеко, то да. У нас по поводу героев поднимают очень много шума, и Райкер не оказался исключением. Интервью по первому каналу Всемирной сети, широко освещенная в средствах массовой информации встреча с высшим руководством Объединенных Наций и все такое. Пока шумиха не утихла, Райкер ухватился за свой шанс. Добился перевода в «органику». Они с Ортегой уже встречались пару раз по работе; как я уже говорил, наши дела время от времени перехлестываются, поэтому Райкер знал, что к чему. Естественно, наш отдел никак не мог ему отказать. Особенно после того, как Райкер публично заявил, что собирается в корне изменить работу «органики».
– Ну и что, у него получилось? Я имею в виду изменить работу «органики»?
Баутиста надул щеки.
– Райкер был хорошим полицейским. Ты мог бы спросить об этом у Ортеги, но где-то через месяц совместной работы они втюрились друг в друга. Поэтому теперь она не может мыслить непредвзято.
– Ты не одобряешь?
– А что зависит от того, одобряю я это или нет? Если испытываешь к человеку такое чувство, что тут попишешь? Я просто хочу сказать, что об объективности приходится забыть. Когда Райкер влип, Ортега пришла ему на помощь.
– Вот как? – Не переставая говорить, я пододвинул стаканы к автобару за новой порцией. – А я слышал, это она его сдала.
– Где ты такое слышал?
– Слухи. Правда, источник не слишком достоверный. Так, значит, это неправда?
– Нет. Уличная грязь любит преподносить все в таком духе. Полагаю, при мысли о том, что мы истребляем друг друга, они делают в штаны от радости. На самом деле Управление внутренней безопасности взяло Райкера на квартире у Ортеги.
– Ого-го!
– Да, вот какая штука. – Я протянул Баутисте стаканчик, и он смерил меня долгим взглядом. – Понимаешь, Ортега внешне ничего не показала. Просто начала работать, чтобы разбить обвинения УВБ.
– Насколько я слышал, за Райкера ухватились крепко.
– Да, тут источники тебя не обманули. – Полицейский задумчиво посмотрел в стаканчик, словно решая, продолжать ли дальше. – Ортега предположила, что Райкера подставил какой-то высокопоставленный ублюдок, которому здорово досталось в ноль девятом году. А он действительно много кому наступил на мозоль.
– Но ты в это не веришь?
– Очень хотелось бы поверить. Как я уже говорил, Райкер был хорошим полицейским. И, как я тоже говорил, отдел кражи оболочек имеет дело с более умными преступниками. А значит, ребятам приходится действовать крайне осторожно. Умные преступники нанимают умных адвокатов, и им нельзя просто так давать в зубы, когда хочется. Отдел органических повреждений занимается всеми, от уличного сброда и до самого верха. Мы действуем более свободно. Именно этого ты… извини, Райкер и хотел, добиваясь перевода. Свободы. – Запрокинув стаканчик в рот, Баутиста поставил его на столик и посмотрел мне в глаза. – Лично я полагаю, Райкера занесло.
– Тра-та-та?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77