– Передайте, её спрашивает Элиас Райкер.
Краем глаза я заметил, что другой полицейский в форме при звуках этого имени вздрогнул, но промолчал. Дежурный сержант, поговорив по телефону, выслушал ответ и повернулся ко мне.
– Сейчас она кого-нибудь пришлет. Вы вооружены?
Кивнув, я сунул руку во внутренний карман куртки, чтобы достать «немекс».
– Пожалуйста, передавайте оружие осторожно, – благожелательно улыбнувшись, добавил сержант. – Программное обеспечение системы безопасности очень чувствительное, и если вы сделаете резкое движение, вас оглушат.
Перемещая руку с черепашьей скоростью, я достал «немекс» и положил его на стол, затем отстегнул от руки нож «Теббит». Когда я закончил, дежурный сержант блаженно улыбнулся.
– Благодарю вас. Оружие будет возвращено при выходе из здания.
Не успел он договорить фразу, как из двери в дальнем углу зала появились двое подручных Ортеги и быстрым шагом направились к столу. Их лица искажало одинаково яростное выражение. Судя по всему, за такое короткое время инфразвук ещё не успел на них подействовать.
«Ирокезы» шагнули ко мне, намереваясь схватить за руки.
– Не надо, – предупредил я.
– Эй, послушайте, этот человек не арестован, – вмешался дежурный сержант.
Один из полицейских, бросив на него взгляд, презрительно фыркнул. Другой молча смотрел на меня так, будто давно не ел сырого мяса. Я безмятежно улыбнулся. После встречи с Банкрофтом я вернулся в «Хендрикс» и проспал почти двадцать часов подряд. Я отдохнул, находился на нейрохимическом взводе и испытывал сердечную неприязнь к представителям власти, которой гордилась бы сама Куэлл.
Наверное, это было заметно. «Ирокезы» отказались от попыток обыска, и мы втроем поднялись на четвертый этаж, в тишине, нарушаемой только поскрипыванием древнего лифта.
Кабинет Ортеги имел одно из высоких узких окон – точнее, его нижнюю половину, отсеченную потолком. По-видимому, оставшаяся часть взмывала ракетой от пола помещения, находящегося наверху. Наконец я увидел какие-то следы того, что здание было перестроено. На остальных стенах кабинета отображался тропический закат над морем и островами. Сочетание тонированного стекла окна и заката наполняло кабинет мягким оранжевым светом, в котором виднелись кружащие пылинки.
Лейтенант сидела за массивным деревянным столом словно зверь в клетке. Поставив подбородок на руку, с силой прижавшись голенью и коленом к краю стола, она изучала данные на экране допотопного переносного компьютера. Помимо компьютера, на необъятном столе были лишь видавший виды крупнокалиберный «смит-вессон» да пластиковый стаканчик кофе с нетронутой нагревательной полоской. При нашем появлении Ортега подняла голову и кивком отпустила сотрудников.
– Присаживайтесь, Ковач.
Оглянувшись по сторонам, я увидел у окна стул и придвинул его к письменному столу. Вечёрний свет, заливавший кабинет, сильно меня смущал.
– Вы часто работаете в ночную смену?
Ортега сверкнула глазами.
– Это ещё что за шутка?
– Да так, ничего. – Я развел руками, указывая на предзакатные сумерки. – Просто подумал, что вы поэтому так настроили стены. Знаете, на дворе десять часов утра.
– А, вот оно что, – проворчала Ортега, пробегая взглядом по изображению на стенах. Определить в свете тропического заката было трудно, но я решил, что глаза у неё серо-зелёные, как море рядом с водоворотом.
– Просто оборудование рассинхронизировалось. Управление полиции в Эль-Пасо по дешевке приобрело устройство имитации окружающей среды. Время от времени оно выкидывает подобные фокусы.
– Нелегко вам приходится.
– Да, иногда я его отключаю, но неоновые полоски… – Она вдруг резко вскинула голову. – Что со мной, мать твою? Ковач, вы отдаете себе отчёт, насколько сейчас близки к тому, чтобы отправиться на хранение?
Сблизив большой и указательный пальцы, я посмотрел на Ортегу сквозь щелочку.
– Насколько я слышал, от этого меня отделяют только показания клиники «Вей».
– Не волнуйтесь, мы сможем обойтись и без них. Вчера утром в семь часов сорок три минуты вы вышли из дверей клиники – это зафиксировали спутники наблюдения.
Я молча пожал плечами.
– И не думайте, что ваш дружок маф сможет до бесконечности вас покрывать. Водитель лимузина клиники «Вей» рассказывает интересные вещи об угоне его машины и настоящих смертях. Быть может, он и про вас что-нибудь скажет.
– Вы конфисковали лимузин? – небрежным тоном спросил я. – Или клиника потребовала вернуть его до того, как вы успели провести тесты?
Рот Ортеги превратился в тонкую полоску. Я кивнул.
– Так я и думал. А водитель, полагаю, не скажет ни слова до тех пор, пока его не ткнет клиника.
– Послушай, Ковач. Я буду давить и давить, и рано или поздно что-нибудь треснет. Это лишь вопрос времени, ублюдок. Вбей себе в голову.
– Завидное упорство, – заметил я. – Какая жалость, что вы не подошли с ним к делу Банкрофта.
– Нет никакого дела Банкрофта, мать твою!
Вскочив на ноги, Ортега с силой ударила ладонями по столу, прищурившись от бешенства и отвращения. Я ждал с натянутыми до предела нервами. Интересно, а не случаются ли в управлении полиции Бей-Сити с подозреваемыми разного рода травмы, как это происходит в некоторых других правоохранительных учреждениях, где мне довелось побывать? В конце концов лейтенант шумно выдохнула и медленно, расслабляя сустав за суставом, опустилась в кресло. Гнев схлынул с лица, но отвращение осталось, задержавшись в тонких складках у глаз и в поджатых полных губах. Ортега посмотрела на свои ногти.
– Вам известно, что мы нашли вчера в клинике «Вей»?
– Человеческие органы, предназначенные для поставки на чёрный рынок? Программы виртуальных пыток? Или вам не дали побыть там достаточно долго?
– Мы обнаружили в клинике семнадцать трупов с сожженными памятями больших полушарий. Все эти люди были безоружны. Семнадцать убитых, умерших настоящей смертью.
Она снова посмотрела на меня. Выражение отвращения не исчезало.
– Извините за то, что я никак не отреагировал на ваши слова, – холодно произнес я. – Когда я носил форму, мне довелось видеть кое-что и похуже. Точнее, я сам совершал гораздо более страшные поступки, когда воевал от имени Протектората.
– Это была война.
– О, пожалуйста, не надо!
Ортега промолчала. Я нагнулся к ней.
– И не говорите, что вы переживаете из-за этих семнадцати человек. – Я указал на свое лицо. – Вот что вас беспокоит. Вы боитесь, как бы кто-нибудь не порезал вот это.
Ортега помолчала, погруженная в размышления, затем выдвинула ящик стола и достала пачку сигарет. Она машинально предложила и мне, но я, сделав над собой усилие, решительно покачал головой.
– Я бросил.
– Вот как? – В голосе Ортеги прозвучало искреннее удивление. Достав сигарету, она закурила. – Очень хорошо. Я приятно удивлена.
– Да, Райкер тоже будет рад, когда вернется с хранения.
Ортега посмотрела сквозь облако дыма, затем, бросив пачку в ящик, с силой задвинула его ладонью.
– Что вы хотите? – Уже спокойным тоном спросила она.
Склад предварительного задержания находился пятью этажами ниже, в подвале, где проще поддерживать постоянную температуру. По сравнению с центром хранения психической информации он напоминал общественную уборную.
– Не вижу, какой от этого может быть толк, – заметила Ортега, пока мы шли за зевающим сотрудником склада вдоль стальных стеллажей к ячейке номер 30896. – Что сможет рассказать вам Кадмин такого, о чем он ещё не говорил?
– Посмотрим.
Остановившись, я обернулся к ней, разведя руки. В узком проходе между стеллажами мы оказались неуютно близки друг к другу. Произошло нечто химическое, и в геометрии позы Ортеги внезапно появилось что-то жидкое, что-то опасно тактильное. Я почувствовал, как у меня пересыхает во рту.
– Я… – начала было она.
– Номер 30896, – окликнул нас сотрудник, извлекая из ячейки большой тридцатисантиметровый диск. – Это то, что вам нужно, лейтенант?
Ортега поспешно подошла к нему.
– Да, оно самое, Мики. Можешь устроить виртуалку?
– Разумеется. – Мики ткнул большим пальцем в сторону одной из спиральных лестниц, через равные промежутки разрывавших ряды стеллажей. – Поднимитесь в пятую кабинку и подцепляйте электроды. Надо подождать минут пять.
– Суть дела в том, – сказал я, когда мы загремели подошвами по металлическим ступеням, – что вы из полиции. Кадмин вас знает, он постоянно натыкался на вас в течение своей профессиональной жизни. Это является частью того, чем он занимается. Я же ему незнаком. Если он не покидал пределы Солнечной системы, высока вероятность, что ему не приходилось встречаться с посланником. А там, где я побывал, о Корпусе рассказывают страшные истории.
Обернувшись, Ортега скептически посмотрела на меня.
– Вы собираетесь его запугать? Дмитрия Кадмина? Не думаю, что у вас что-либо получится.
– Он будет выведен из равновесия, а в таком состоянии люди непроизвольно выбалтывают разные вещи. Не забывайте, этот тип выполнял заказ человека, желающего моей смерти. И этот человек боится меня до смерти. По крайней мере так выглядит со стороны. Возможно, какая-то часть страха передалась и Кадмину.
– И это должно убедить меня, что Банкрофта все-таки убили?
– Ортега, не имеет никакого значения, верите ли вы в это или нет. Мы уже все выяснили. Вы хотите, чтобы оболочка Райкера как можно быстрее вернулась в целости и сохранности в резервуар, подальше or опасности. Чем скорее мы выясним обстоятельства смерти Банкрофта, тем быстрее это произойдет. И я с гораздо меньшей вероятностью получу существенные органические повреждения, если не буду бродить на ощупь в темноте. То есть если вы мне поможете. Вы ведь не хотите, чтобы после следующей перестрелки эту оболочку пришлось списать в утиль?
– После следующей перестрелки?
Потребовалось почти полчаса жарких споров, чтобы вколотить в Ортегу осознание наших новых отношений, и полицейский у неё в душе не сдался окончательно.
– Я имел в виду то, что произошло в «Хендриксе», – поспешно сымпровизировал я, проклиная химические последствия близкого контакта с Ортегой, подорвавшие моё внутреннее равновесие. – Если помните, тогда я получил несколько хороших ссадин. А могло бы быть значительно хуже.
Она окинула меня долгим взглядом через плечо.
Система виртуального допроса размещалась в нескольких кабинках в глубине подвального этажа. Мики уложил нас с Ортегой на видавшие виды автоподстраивающиеся кушетки, медленно отреагировавшие на наши тела, подсоединил электроды и гипнофоны и наконец включил питание, проведя по двум панелям управления движением профессионального пианиста. Затем он уставился на заморгавшие экраны.
– Все каналы забиты, – выругался Мики через некоторое время, с отвращением откашливаясь. – Поставщики впихали нам какое-то мудреное оборудование для проведения виртуальных совещаний, и теперь оно перегружает систему. Придется подождать, пока кто-нибудь не освободит нам место. – Он посмотрел на Ортегу. – Эй, а это случайно не имеет отношения к делу Мери-Лу Хинчли?
– Угадал. – Ортега посмотрела на меня, приглашая присоединиться к разговору. Возможно, в качестве доказательства наших новых отношений. – В прошлом году береговая охрана выудила из моря одну девочку. Мери-Лу Хинчли. От тела почти ничего не осталось, но память полушарий удалось спасти. Её поставили на вертушку, и знаете, что выяснилось?
– Католичка?
– В самую точку. Метод «полной абсорбции» в работе? Да, первым делом появляется сообщение: «Перезагрузка запрещается по соображениям вероисповедания». Обычно подобные дела на этом и заканчиваются, но Эли… – Ортега осеклась. Сделала паузу. Начала заново. – Следователь, занимавшийся этим делом, решил копнуть глубже. Семейство Хинчли жило по соседству с ним, он знал девочку. Не так чтобы очень хорошо. – Она пожала плечами. – В общем, он не остановился.
– Похвальное упорство. Это был Элиас Райкер?
Ортега кивнула.
– Он целый месяц приставал к специалистам из криминалистической лаборатории. В конце концов тем удалось найти какие-то доказательства того, что тело выброшено из аэрокара. Отдел органических повреждений тоже провел расследование и установил, что обращение в католицизм состоялось меньше чем за десять месяцев до смерти. Причем у Мери-Лу был дружок, закоснелый католик, но при этом специалист по информационным технологиям, который мог запросто подделать обет. Родители девушки, хотя формально и христиане, католиками не являются. Семья весьма состоятельная, у них целый шкаф оцифрованных предков, которых они ставят на проигрыватель по торжественным семейным датам. Наш отдел почти целый год вёл с ними виртуальные переговоры.
– Удар по резолюции номер 653, да?
– Точно.
Мы умолкли, уставившись в потолок над кушетками. Кабинка была выдута из одного комка полимерных волокон, словно мыльный пузырь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77