– Наша милая малышка Афраэль довольно-таки бессердечное создание, – заметил Стрейджен. – Если вспомнить, что эленийские крестьяне в Астеле сотворили с родителями Сефрении, посылать ее в Дэмос было в некотором роде жестоко.
– Кто может познать мысли богов? – вздохнула Ксанетия, устало проводя ладонью по глазам.
– Тебе нехорошо? – спросил Келтэн. В его голосе звучала явная озабоченность.
– Я слегка утомилась, сэр рыцарь, – призналась она. – Разум Сефрении был смятен, когда погружалась я в глубины ее памяти, и с немалым трудом удалось мне извлечь оттуда нечто последовательное.
– Стало быть, анара, так и действует твой дар? – с любопытством спросил Сарабиан. – Ты берешь чей-то разум и глотаешь его целиком?
– Сравнение сие неточно, Сарабиан Тамульский, – с легким упреком заметила она.
– Извини, анара. Я взял его с потолка. Собственно, я хотел спросить вот что: поглощаешь ли ты единым прикосновением все содержимое мыслей и памяти того, к кому прикоснулась?
– Приблизительно так.
– И сколько же чужих разумов ты вот так поглотила? – осведомился Телэн.
– Почти тысячу, юный господин, – пожала плечами дэльфийка.
– Где же ты нашла для них столько места? – Телэн в некотором замешательстве огляделся. – Я, кажется, не правильно выразился? Я хотел спросить, не слишком ли тесно у тебя в голове.
– Разум не имеет пределов, юный господин.
– Твой, анара – возможно, – усмехнулся Келтэн. – У моего разума пределов полным-полно – я в этом давно уже убедился.
– Что сейчас творится с Сефренией? – обеспокоенно спросил Вэнион у Ксанетии.
– Она тяжко страдает, – вздохнула дэльфийка. – Предательство Заласты поразило ее в самое сердце, а к тому же ошибочно верит она, будто все вы оставили ее, и сие сломило ее дух.
– Я пойду к ней! – Вэнион стремительно встал.
– Нет, мой лорд, – сказал Келтэн. – Это не самая удачная идея. Ты ей слишком близок, и твое появление только ухудшит дело. Почему бы тебе не пропустить вперед меня?
– Идти должен я, Келтэн.
– Нет, если только не для того, чтобы заставить ее страдать еще сильнее. Именно сейчас Сефрении нужно знать, что мы по-прежнему любим ее, а значит, к ней должен пойти человек пылкий и не слишком умный. Это я – если вы еще не заметили.
– Прекрати! – вспыхнула Алиэн. – Я не позволю тебе говорить о себе такое!.. – Тут она осознала, что они не одни, и опустила глаза, залившись румянцем смущения.
– А ведь он, пожалуй, прав, Вэнион, – серьезно сказала Элана. – У сэра Келтэна есть свои недостатки, однако он прямолинеен и честен. Сефрения знает, что ему неведома хитрость. Он для этого слишком…
– Туп? – подсказал Келтэн.
– Я бы предпочла не использовать этого слова.
– Но оно меня вовсе не задевает, моя королева. Моя служба не в том, чтобы думать, а в том, чтобы выполнять приказы. Стоит мне начать размышлять, и я попадаю в передрягу, а потому я научился обходиться без размышлений. Я просто полагаюсь на свои чувства. Они не так уж часто заводят меня на неверный путь. Сефрения знает меня и знает, что я не сумел бы ее обмануть, даже если бы попытался.
– Это называется искренность, друг мой, – улыбнулся Спархок.
– Слово не хуже всякого другого, – пожал плечами Келтэн. – Я просто ввалюсь в ее комнату и сокрушу ее своей искренностью. От этого ей наверняка полегчает.


***

– Сефрения, это я, Келтэн. Отопри дверь.
– Уходи. – Голос ее звучал глухо.
– Это важно.
– Оставь меня в покое.
Келтэн вздохнул. Стало быть, сегодня один из тех дней.
– Пожалуйста, матушка, – сделал он еще одну попытку.
– Убирайся.
– Если ты не откроешь дверь, я применю магию.
– Магию? Ты? – она презрительно рассмеялась.
Келтэн отступил, занес правую ногу и со всей силы ударил каблуком сапога по засову. Еще два удара – и дверь, треснув, распахнулась настежь.
– Что ты делаешь?! – пронзительно вскрикнула Сефрения.
– Разве ты не встречалась прежде с эленийской магией, матушка? – мягко осведомился он. – Мы применяем ее постоянно. Ты не против, если я войду? – С этими словами он перешагнул усыпанный щепками порог. – Мы подумали, что тебе скучновато одной и нужно на кого-нибудь накричать. Вэнион хотел прийти сам, но я ему не позволил.
– Ты?! С каких это пор ты отдаешь приказы Вэниону?
– Я выше его ростом – и моложе.
– Убирайся из моей комнаты!
– Прости, не могу. – Он выглянул из окна. – У тебя здесь такой прекрасный вид. Вся дорога к гавани как на ладони. Может быть, начнем? Можешь визжать и молотить меня кулаками, только, пожалуйста, не превращай меня в лягушку. Алиэн это не понравится.
– Кто тебя послал, Келтэн?
– Я ведь уже сказал тебе – я сам вызвался. Я не пустил Вэниона, потому что ты сейчас слишком возбуждена. Ты наговорила бы ему всякого, о чем потом вы оба пожалели бы. Мне, Сефрения, можешь наговорить что угодно. Мои чувства очень трудно задеть.
– Убирайся!
– Ни за что. Хочешь, я приготовлю тебе чашечку чаю?
– Оставь меня в покое!
– Я ведь уже сказал – ни за что. – И с этими словами Келтэн взял ее за плечи и заключил в свои медвежьи объятья. Она вырывалась изо всех сил, но он даже не дрогнул.
– Твои волосы приятно пахнут, – заметил он. Сефрения замолотила кулачками по его спине.
– Я тебя ненавижу!
– Вовсе нет, – хладнокровно ответил он. – Ты не смогла бы меня ненавидеть, даже если бы захотела. – Он все так же крепко сжимал ее в объятьях. – Осень нынче выдалась теплая, правда?
– Пожалуйста, Келтэн, оставь меня в покое.
– Нет.
Сефрения разрыдалась, судорожно цепляясь за его камзол и уткнувшись лицом в его грудь.
– Мне так стыдно! – прорыдала она.
– Отчего это? Ты не сделала ничего плохого. Заласта обманул тебя, вот и все. Он обманул и всех нас, так что твоей вины здесь не больше, чем нашей.
– Я разбила сердце Вэниона!
– Вот уж не думаю. Ты же знаешь Вэниона. Он способен вынести очень многое.
Сефрения продолжала бурно рыдать – на что более или менее и рассчитывал Келтэн. Он вытащил из рукава камзола носовой платок и подал его Сефрении, не размыкая объятий.
– Я никогда не посмею посмотреть им в глаза, – всхлипывала она.
– Кому? Остальным? Посмеешь, конечно, и еще как. Ты сваляла дурака, вот и все. Время от времени такое с каждым случается.
– Как ты смеешь?! – Сефрения вновь заколотила его кулачками по спине.
Келтэну очень хотелось, чтобы эта часть их беседы поскорее закончилась.
– Но ведь это правда, верно? – мягко спросил он. – Никто не винит тебя, но все равно это правда. Тебе казалось, что ты поступаешь правильно, а оказалось – наоборот. Знаешь, всем случается ошибаться. Совершенных людей в мире нет.
– Мне так стыдно!
– Это ты уже говорила. Ты уверена, что не хочешь выпить чашечку чаю?


***

– Тебе нужно отдохнуть, анара, – заботливо проговорил Сарабиан. – Я и не представлял, насколько это утомительно для тебя.
Ксанетия улыбнулась ему.
– Ты добр, Сарабиан Тамульский, однако я не столь хрупка и слаба, как ты полагаешь. Итак, продолжим. Замышлял Заласта различными соблазнами еще в юные годы совратить Анакху и тем обрести доступ к Беллиому без опасной борьбы, однако Сефрения и Афраэль весьма бдительно надзирали за детством и юностью Беллиомова творения, вновь разрушив замысел Заласты, хотя сами о том не ведали.
Тогда рассудил Заласта, что нет у него иного выхода, как стать врагом, а не искусителем Анакхи, и держал он совет с Огераджином и Оттом, и отправился затем в Симмур, дабы отыскать там пособников своему делу. Для сего притворился он одним из бесчисленных земохских стириков, коих Отт посылал в эленийские королевства, дабы сеять там раздор и смуту.
– Да уж, их было более чем достаточно, – согласился Улаф. – Ходили слухи, что земохский стирик может дать эленийцу все, что он пожелает, – если, конечно, элениец не слишком дорожит своей душой.
– Воистину щедры были льстивые посулы оных стириков, – согласилась Ксанетия, – однако Оттовы посланцы были людьми ограниченными.
– Весьма ограниченными, – согласился Вэнион.
– Заласта же действовал более тонко и куда как терпеливо. Отыскал он себе подходящего ученика в молодом духовнике королевского дома Элении, священнике по имени Энниас.
– Энниас?! – воскликнула Элана. – Я и не знала, что он когда-то был королевским духовником.
– Это было еще до твоего рождения, – пояснил Спархок.
– Теперь понятно, почему он имел такое большое влияние на отца. Так значит, анара, за всем этим стоял Заласта?
Ксанетия кивнула.
– Не так-то легко совратить молодого священника, – возразил Бевьер. – Они обычно ревностные идеалисты.
– И Энниас не был исключением, – отозвалась Ксанетия. – Отличался он честолюбием, однако в молодые свои годы был твердо предан идеалам Церкви. Идеализм его был немалой помехой планам Заласты, однако нашел он средство обойти его. – Ксанетия замялась, слегка покраснев. – Ни в коей мере не желала бы я оскорбить тебя, королева Элении, однако сестра твоего отца всегда была распутна и похотлива…
– Меня это нисколько не оскорбит, анара, – ответила Элана. – Об аппетитах Ариссы в Симмуре ходили легенды, и потом, я никогда не испытывала к ней особой любви.
– Это было связано с планами Заласты? – спросила Мелидира.
– Истинно так, баронесса, – ответила Ксанетия. – Принцесса Арисса и была тем средством, коим Заласта привлек Энниаса на свою сторону. Хорошо вышколенный развратным Огераджином, предложил Заласта похотливой принцессе… – Ксанетия запнулась, заливаясь румянцем.
– Можешь не вдаваться в подробности, Ксанетия, – сказала Элана. – Все мы знали Ариссу – она была способна на что угодно.
– Воистину оказалась она способной ученицей, – согласилась Ксанетия. – Заласта полагал, что Энниас будет ему полезен как советник твоего отца, королева. Посему внушил он распутной твоей тетке, что ни одно деяние не будет столь греховно, как совращение молодого священника, и мысль сия, целиком овладевшая Ариссой, вскоре принесла свои плоды. На двенадцатом году своей жизни похитила Арисса сомнительную добродетель духовника твоего отца.
– В двенадцать лет?! – изумленно пробормотала Мелидира. – Скороспелая девочка, ничего не скажешь.
– Энниас терзался муками раскаяния, – продолжала Ксанетия.
– Энниас? – фыркнула Элана. – Да он даже не знал, что означает это слово.
– Ты заблуждаешься, моя королева, – возразил Вэнион. – Я знавал Энниаса в молодости. Он был целиком и полностью предан идеалам Церкви. Перемены в нем произошли гораздо позже. Мы с отцом Спархока всегда гадали, что же это с ним стряслось.
– Арисса, что же еще, – сухо сказала Элана, поджав губы. – Итак, Заласта добился влияния на Энниаса с помощью моей тетки?
Ксанетия кивнула.
– Молодой священник после долгих молитв и размышлений решился отречься от своих клятв и сочетаться браком с распутной принцессой.
– Брак, заключенный на небесах, – сардонически заметил Улаф.
– Ариссе, однако, подобный союз был ни к чему, ибо столь ненасытна была ее натура, что очень скоро постыл ей облеченный духовным саном любовник, и колко насмехалась она над ним по причине иссякающих его сил. Однако же, по предложению Заласты, привела она своего истощенного сообщника в некий дом в Симмуре, и там Заласта намекнул ему, что может возродить гаснущие силы Энниаса посредством стирикских чар. Так обрел он власть над душой будущего первосвященника Симмура.
– Мы знали, что Энниасу помогал один из стириков Отта, – сказал Спархок. – Правда, мы понятия не имели, что это был именно Заласта. Похоже, он ухитрился приложить руку буквально ко всему.
– Он весьма умен, Анакха. Ревностно обучал он старательных своих учеников распутству, коему сам обучился от Огераджина из Верела. Королевский духовник был весьма важен для его замыслов, однако прежде следовало развратить его так, чтобы не осталось у него надежды на исправление.
– И это ему удалось сверх всякой меры, – мрачно заметила Элана.
– Шаг за шагом Арисса, наставляемая Заластой, вела молодого священника все ниже и ниже, покуда не лишился он всякого подобия добродетели, и именно тогда стирик заговорил о величайшем падении – дабы похотливая принцесса с помощью ныне равного ей любовника соблазнила твоего отца, королева, своего брата, и, когда он целиком и полностью будет в ее власти, склонить его к кровосмесительному браку. Хорошо знал Заласта, что отец Анакхи будет до конца противостоять сему поруганию законов естества, и надеялся тем рассорить безвозвратно дом Спархоков и королевский дом Элении. Не принял он, однако, во внимание ни железной воли Спархоков, ни слабости короля Алдреаса. Спархок-старший принудил твоего отца заключить брак с иной женщиной, однако же цель Заласты была достигнута. В отношениях между двумя домами возник разрыв.
– Но мы уладили это, правда, Спархок? – Элана тепло улыбнулась мужу.
– Неоднократно, – ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76