Кони весь день паслись на лужайке у пещеры, и только к закату их завели за стены импровизированного форта. Рыцари купались в реке, стирали одежду, охотились в лесу за оленями и козами. Ночью они по очереди несли стражу, но дэльфы так и не появились.
Так миновало четыре дня, и путники забеспокоились.
– Если так дэльфы делают свои срочные дела, не хотел бы я ждать их, когда им некуда спешить, – сухо заметил Телэн Итайну на четвертое утро. – Они даже не выслали никого наблюдать за нами.
– Они где-то здесь, мастер Телэн, – уверенно отвечал Итайн.
– Почему же мы их не видели? Ночью их проглядеть трудновато.
– Не совсем, – возразил Келтэн. – Не думаю, что они светятся беспрерывно. Той ночью, когда они явились впервые, в тумане, они светились, но на следующий раз подобрались к нам ярдов на двадцать и лишь тогда начали сиять. Похоже, они умеют управлять своим сиянием в зависимости от обстоятельств.
– Они где-то здесь, – повторил Итайн, – и, чем дольше они будут ждать, тем лучше.
– Этого я не понял, – сознался Телэн.
– Они знают теперь, что мы не собираемся уходить отсюда, и сейчас спорят, что можно нам предложить. Одни хотят предложить больше, чем другие, и чем дольше мы будем здесь сидеть, тем больше укрепится позиция сторонников щедрого предложения.
– Ты стал ясновидящим, Итайн? – осведомилась Сефрения.
– Нет, леди Сефрения, это всего лишь опыт. Подобные отсрочки присущи любым переговорам. Я сейчас в своей стихии. Мы избрали верную стратегию.
– Что нам еще надо сделать? – спросил Келтэн.
– Ничего, сэр рыцарь. Теперь их ход.
***
Она появилась со стороны реки, в свете дня, легко поднявшись по каменистой тропе, которая тянулась вверх по крутому склону. На ней были серое одеяние с капюшоном и простые сандалии. Черты ее лица были тамульскими, но кожа не имела золотистого цвета, присущего этой расе, и казалась не столько бледной, сколько бесцветной. В серых глазах светилась мудрость, длинные волосы были совершенно белыми, хотя на вид она казалась совсем юной девушкой.
Спархок и его друзья молча смотрели, как она поднимается по склону холма в теплом сиянии солнца. Она прошла по лужайке, где паслись кони. Чэль, белая кроткая кобылка Сефрении, с любопытством подошла к бесцветной женщине, и незнакомка ласково коснулась ее носа узкой маленькой ладонью.
– Дальше идти не стоит, – окликнул ее Вэнион. – Что тебе нужно?
– Я – Ксанетия, – ответила женщина. Голос у нее был мягкий, негромкий, но и в нем ощущалось то гулкое эхо, которое свидетельствовало о ее принадлежности к дэльфам. – Мне назначено быть вашим залогом, лорд Вэнион.
– Ты знаешь меня?
– Мы ведаем тебя, лорд Вэнион, – так же, как и всех твоих спутников. Вы не желаете идти в Дэльфиус, ибо опасаетесь, что мы причиним вам зло. Моя жизнь послужит залогом нашего доброжелательства.
– Не слушай ее, Вэнион, – жестко проговорила Сефрения.
– Ужели ты боишься, о жрица? – спокойно спросила Ксанетия. – Богиня твоя не разделяет твоего страха. Ныне вижу я, что это твоя ненависть не дает свершиться тому, чему свершиться суждено, и посему в твои руки отдаю я свою жизнь, дабы совершила ты с нею то, что пожелаешь. Ежели должна ты предать меня смерти и тем избыть ненависть свою – что ж, так тому и быть.
Лицо Сефрении залила смертельная бледность.
– Ты знаешь, Ксанетия, что я не сделаю этого.
– Так вложи губительное оружие в чужие руки. Так сможешь ты велением казнить меня, но не запятнать рук своих кровью. Не таков ли обычай твоего племени, стирик? Ты останешься неоскверненной, и ненависть твоя будет утолена. Чистой предстанешь ты пред своей Богиней и объявишь, что невиновна, ибо винить тебя будет не в чем. Кровь моя пребудет на руках эленийцев, а эленийские души дешевы, не так ли? – Она вынула из-под плаща каменный, сверкнувший, точно драгоценность, кинжал. – Сие орудие смерти моей, Сефрения, – сказала она. – Клинок вырезан из обсидиана, а посему не загрязнишь ты руки свои и душу свою прикосновением к мерзкому железу, когда прольешь мою кровь. – Голос Ксанетии был мягок, но слова вонзались в Сефрению, точно острые стальные шипы.
– Я не стану слушать этого! – горячо воскликнула маленькая стирикская женщина. Ксанетия улыбнулась:
– О нет, Сефрения, станешь, – проговорила она все так же спокойно. – Ведомо мне твое сердце, стирик, и знаю я, что слова мои прожгли его огнем. Ты услышишь их снова и снова. В тишине ночей они придут к тебе, с каждым разом становясь все жгучей. Истинно говорю, ты станешь слушать, ибо слова мои – слова истины, и во всякий день твоей жизни отдадутся они эхом в душе твоей.
Лицо Сефрении исказилось от муки, и она, разразившись плачем, убежала в пещеру.
***
Когда Итайн вернулся по узкой тропинке с лужайки ко входу в пещеру, на лице его было озабоченное выражение.
– Она говорит очень убедительно, – сказал он спутникам, – и я не почувствовал в ее словах и тени обмана.
– Возможно, ей нечего скрывать, потому что она ничего не знает о замыслах своих правителей, – с сомнением заметил Бевьер. – Вполне вероятно, что она лишь пешка в их игре.
– Она сама принадлежит к правителям дэльфов, сэр Бевьер, – покачал головой Итайн. – Ее можно назвать наследной принцессой дэльфов. Она будет анарой, когда скончается анари.
– Это имя или титул? – спросил Улаф.
– Титул. Анари – или, в случае Ксанетии, анара – это светский и одновременно духовный вождь дэльфов. Нынешнего анари зовут Кедон.
– А она не врет? – спросил Телэн. – Она ведь может только притворяться наследной принцессой, чтобы мы считали ее важной персоной, а на самом деле она пастушка или чья-то служанка.
– Не думаю, – сказал Итайн. – Может быть, это прозвучит нескромно, но я уверен, что никто не сможет солгать мне, не боясь быть разоблаченным. Ксанетия говорит, что она будущая анара, и я ей верю. Такой ход вполне соответствует дипломатической практике. Заложник должен быть важной персоной. Это еще одно доказательство того, как сильно мы нужны дэльфам. Я полагаю, что Ксанетия не лжет, а если это так, она – самое ценное, что есть у дэльфов. – Он скорчил гримасу. – Это в высшей степени противоречит всему, чему меня с детства учили думать о дэльфах, но мне сдается, что на сей раз мы должны им довериться.
Спархок и Вэнион переглянулись.
– Как ты считаешь? – спросил Вэнион.
– Не думаю, что у нас есть выбор, а ты?
– Пожалуй нет. Улаф прав. Мы не можем сидеть здесь до зимы, а если тронемся с места, все равно будем ехать в Дэльфиус. То, что с нами будет Ксанетия, – в некотором роде залог честности дэльфов.
– Ты думаешь, этого достаточно?
– Придется счесть, что достаточно, Спархок. Вряд ли мы получим что-то большее.
***
– Келтэн! – воскликнула Сефрения. – Нет!
– Кто-то же должен это сделать, – упрямо ответил светловолосый рыцарь. – Доверие должно быть обоюдным. – Он повернулся к дэльфийке и прямо взглянул ей в лицо. – Не хочешь ли что-нибудь сказать мне прежде, чем я подсажу тебя в седло? Скажем, предостеречь?
– Ты храбр, сэр Келтэн, – ответила она.
– Такая у меня служба, – пожал он плечами. – Если я коснусь тебя, я сгнию заживо?
– Нет.
– Отлично. Ты ведь никогда прежде не ездила верхом?
– Мы не держим коней. Мы редко покидаем нашу долину, а посему не нуждаемся в них.
– Кони – славные животные. Берегись только того, чалого, на котором ездит Спархок. Он кусается. Вот этот конь привык ходить под вьюками. Он немолод и благоразумен, так что не станет попусту прыгать и вытворять разные глупости. О поводьях не беспокойся. Он привык идти следом за другими лошадьми, так что тебе не придется направлять его. Если захочешь, чтобы он прибавил шагу, – стукни его пятками по ребрам. Чтобы замедлил шаг – слегка натяни поводья, чтобы остановился – натяни их резче. Сидеть на этом вьюке будет не очень-то удобно, так что дай нам знать, если тело заноет. Мы остановимся и пройдемся пешком. Ты привыкнешь через несколько дней – если, конечно, нам придется ехать так долго.
Ксанетия протянула к нему руки, перекрестив их на запястье.
– Свяжешь ли ты меня, сэр рыцарь?
– Это еще зачем?
– Я твоя пленница.
– Не говори глупостей. Со связанными руками ты не удержишься в седле. – Он стиснул зубы, протянул руки и, взяв дэльфийку за талию, легко поднял ее и усадил на спину смирного вьючного коня.
– Пока все в порядке, – объявил он, разглядывая свои ладони. – Во всяком случае, ногти еще не отвалились. Я поеду рядом с тобой, так что, если начнешь падать с коня, дай мне знать.
– Мы его всегда недооцениваем, – прошептал Вэнион Спархоку. – В нем сокрыто куда больше, чем может показаться.
– В Келтэне? О да, мой лорд. Келтэн иногда может озадачить.
Отъехав от укрепленной пещеры, они направились вдоль ущелья, которое прогрызла в скалах река. Впереди ехали Спархок и Вэнион, за ними – Келтэн с заложницей. Сефрения с каменным лицом скакала позади всех, рядом с Беритом, стараясь держаться как можно дальше от Ксанетии.
– Это далеко? – спросил Келтэн у ехавшей рядом с ним бледной женщины.
– Я имею в виду, сколько дней пути до Дэльфиуса?
– Расстояние, равно как и время, – предмет неопределенный, сэр Келтэн, – отвечала Ксанетия. – Дэльфы – изгнанники, всеми презираемые и отвергнутые. Неразумно было бы нам открывать местоположение долины, где лежит Дэльфиус.
– Мы опытные путешественники, леди, – заметил Келтэн, – и всегда обращаем внимание на приметы местности. Если ты проводишь нас до Дэльфиуса, мы сможем потом отыскать его. Все, что нам нужно, – найти эту пещеру и начать поиски от нее.
– У замысла твоего единый лишь порок, сэр рыцарь, – мягко проговорила она. – Ты истратишь всю свою жизнь на то, чтобы отыскать сию пещеру. Намеренно скрываем мы не столь сам Дэльфиус, сколь земли окрест него.
– Но ведь довольно трудно скрыть от глаз целый горный кряж?
– Мы и сами заметили сие, сэр Келтэн, – без тени улыбки отозвалась Ксанетия, – а посему скрываем не кряж, но самое небо. Коли солнце не будет показывать тебе путь, скоро ты собьешься с дороги.
– А ты так умеешь, Спархок? – окликнул Келтэн друга. – Мог бы ты затянуть все небо тучами?
– Можем мы это сделать? – спросил Спархок у Вэниона.
– Я – нет. Сефрения, возможно, и смогла бы, но в нынешних обстоятельствах лучше не задавать ей вопросов. Зато я твердо знаю, что это против правил. Нам нельзя изменять погоду.
– Мы не заволакиваем тучами небо, лорд Вэнион, – заверила его Ксанетия. – Взамен этого закрываем мы завесой туч ваши глаза. Дано нам делать так, чтобы люди видели то, что сообразно нашей воле.
– Пожалуйста, анара, – со страдальческим видом вмешался Улаф, – не углубляйся в подробности. Начнутся утомительные споры о реальности и иллюзии, а я их терпеть не могу.
Они ехали теперь под ясным небом, и ничем не затемненное солнце ясно указывало им путь. Судя по всему, они направлялись к северо-востоку.
Келтэн внимательно следил за их пленницей – хотя, быть может, это они были ее пленниками – и объявлял привалы куда чаще обычного. Когда они останавливались, он помогал странной бледной женщине сойти с коня и дальше они шли пешком, ведя коней в поводу.
– Ты чрезмерно хлопочешь о моих удобствах, сэр Келтэн, – мягко упрекнула его Ксанетия.
– Леди, – солгал он, не моргнув глазом, – дело не в тебе. Просто здесь крутой подъем, и мы не хотим утомлять коней.
– В Келтэне определенно сокрыто больше, чем я думал, – прошептал Вэнион Спархоку.
– Друг мой, можно прожить рядом с человеком всю жизнь и не узнать о нем самого важного.
– Какая замечательно свежая мысль, – сухо заметил Вэнион.
– Не вредничай, – пробормотал Спархок.
Ему было не по себе. Хотя Ксанетия была далеко не так искусна, как Афраэль, было ясно, что она плутует с временем и расстоянием так же, как проделывала это Богиня-Дитя. Если бы она сохранила иллюзию пасмурного неба, он бы ничего не заметил, но положение солнца недвусмысленно ясно указывало на пропуски в его восприятии времени. Как правило, солнце катится, а не прыгает по небу. Тревожило Спархока не то, что Ксанетия проделывает это не лучшим образом, а то, что она вообще на такое способна. Спархоку приходилось на ходу пересматривать давно сложившееся мнение. Видимо, способность «играть» со временем не была исключительно привилегией богов. Довольно отрывочные рассказы Итайна о дэльфах, видимо, все же содержали в себе некоторую толику правды. Дэльфийская магия и впрямь существовала и, насколько мог определить Спархок, проникала в такие области, куда стирики не могли или не желали соваться.
Он держался настороже, но о своих наблюдениях друзьям ничего не сказал.
И вот чудным осенним вечером, когда птицы копошились и сонно бормотали в гнездах, а свечение сумерек окрасило горы в лиловый цвет, они выехали на узкую горную каменистую дорогу, что вилась вокруг огромных валунов, устремляясь к похожему формой на рогатку ущелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76