И надо же было треклятой железяке выпасть именно в тот момент, когда веревка наконец ослабла!
Оглянувшись на шум, Гести узрел нож и побагровел. Недобрая улыбка превратилась в волчий оскал. Он вытащил из ножен длинный меч и приставил его к моему животу.
— Теперь я зна…
Его слова прервал сильный раскат грома. Замок словно подпрыгнул. Я не устоял и, падая, увидел, как массивные двери рухнули на пол, а из тучи пыли выплыл Горн.
— Здравствуй, брат, — спокойно отряхиваясь, обратился он к Гести. — Ты не рад меня видеть?
— Ты мне не брат, жирная свинья! — ощерился последний.
— Ну-ну, Гести, — развел руками Горн, — ты все еще злишься за то, что земли получил я, а не ты?
Из-за его спины вылез Лейрус и злобно вперил в меня крохотные глазки. А я изо всех сил пытался освободить руки из веревки.
— Сегодня я пришел к тебе с миром, Гести, — продолжил Горн. — Мне нужны эти двое… — Он кивнул на нас.
— С миром?! Ко мне?!
Гести громко рассмеялся, не дав ему договорить.
— …и мое войско не станет штурмовать твою лачугу, — спокойно закончил Горн.
— Тот сброд, что ты называешь войском, Горн, и близко не осмелится подойти. Мы оба это знаем! — заявил Гести, поигрывая мечом.
Самоуверенная улыбка сползла с жирного лица Горна.
— Проклятье! Давай же наконец прекратим наш спор! — вскричал он, вытаскивая меч.
Маг молча воздел руки над головой.
— Нет, Лейрус, — заорал Горн, — он только мой!
Два брата схлестнулись в яростной сватке, осыпая друг друга проклятиями и снопами искр, высекаемых мечами.
Понимая, что победа любого из них для меня равнозначна смерти, я напрягся и, выдохнув, разорвал наполовину перерезанные веревки. Вскочив на ноги и подхватив нож, я бросился к Сеферу, освободил его и… Внезапно раздавшийся крик и наступившая за ним тишина заставили меня замереть.
Оглянувшись, я увидел, что Горн лежит на полу со вспоротым брюхом, а измочаленный Гести стоит перед ним на одном колене, опираясь на иззубренный меч.
Тихо подошедший маг склонился над поверженным гигантом. Не веря, что барон мертв, Лейрус осторожно дотронулся до его плеча, словно желая разбудить спящего.
— Горн… — тихо позвал он.
— Сдох твой хозяин, маг, как и полагается шелудивому псу! — Отдышавшийся Гести выпрямился. — Убирайся и ты, пока я не отправил тебя следом.
Маг медленно поднял глаза и произнес:
— Ты убил его.
Гести спокойно вытер окровавленный меч о подкладку своего плаща.
— Ты убил его… Ты убил его… — повторял Лейрус, прижимая к себе окровавленную голову Горна.
Внезапно он отпустил ее, и она со стуком ударилась о каменный пол. Маг резко выпрямился во весь свой отнюдь не великий рост.
— ТЫ УБИЛ ЕГО!!! — закричал он, заставив содрогнуться замок. — ТЫ УБИЛ!!!
Потерявший разум старик вознес руки над головой, и тень, падавшая от него, стала расти, покрывая собой все пространство зала. Я оттолкнул от нее Сефера и сам отпрянул к стене, не желая, чтобы она коснулась меня.
Тень все ближе подползала к спокойно стоявшему Гести, пожирая все на своем пути. Заставленный стол, золото, валявшееся на полу оружие — все исчезало в ней.
Тень коснулась ног Пести. но он по-прежнему равнодушно протирал меч. Даже когда вырвавшееся из тени синее пламя охватило его, он не прекратил своего занятия! Охваченный огнем, Гести не проронил ни слова, не издал ни звука, молча рухнув на стоявший позади него трон.
Тень исчезла. Маг обвел нас невидящим взглядом.
— Вы все убили его!
Я кинулся к висевшему на стене мечу и, схватив его, самоуверенно двинулся к старику, твердо решив побороться до конца.
Шепча проклятия, старик поднял руки.
Я бросился на него, целясь мечом в горло. Но едва острие коснулось его шеи, как я, выронив оружие из одеревеневшей руки, полетел на пол, ударившись о плиту головой. В глазах замельтешили круги и звездочки, поэтому я и не увидел окончания баталии: незаметно подкравшийся к магу Сефер вонзил ему между лопаток нож.
Лейрус упал и, скуля, словно провинившийся щенок, подполз к своему господину, положил седую голову на его грудь и затих навсегда.
С потолка продолжала тихо сыпаться пыль.
— Пошли отсюда, пока тут все не развалилось! — Я кивнул Сеферу и направился к выходу, подобрав здоровой рукой валявшийся на полу меч.
— Эй, вы меня так и оставите? — раздался девичий голос за спиной.
Я вспомнил о связанной девушке, отчаянно сопротивлявшейся Гести. Сефер бросился к ней, снял со стены топор и перерубил веревки.
Размяв затекшие руки, она придирчиво осмотрела висевшее на стене оружие и выбрала тонкий, изумительно подходивший ей меч. Пристегнув его к поясу, юная амазонка направилась к выходу. Остановившись около уничтоженной двери, обернулась:
— Вы идете?
4
Выбравшись из заваленного трупами разбойников замка и позаимствовав у Гести лошадей, которые ему больше были не нужны, мы поскакали по утреннему лесу. Я искренне радовался, что в детстве часто ездил в деревню, где пусть и не стал наездником, но хотя бы научился не падать. Впрочем, должен сказать, что три часа подряд скакать и при этом увертываться от норовивших хлестануть именно по лицу веток — еще то удовольствие!
Вконец выдохшись, я нахально потребовал отдыха и сполз с лошади под неодобрительные взгляды спутников, которым, похоже, скачка была в радость. С наслаждением растерев наиболее пострадавшие места, я присел на мягкую траву и молча закурил.
Лина смотрела на меня с откровенным презрением. Сефер, успевший привыкнуть к моим заморочкам, терпеливо молчал.
— Если вы покинете лошадей, то мы сможем перекусить и насладиться изысканной беседой, — предложил я.
Сефер кивнул и, спрыгнув на землю, достал наши скудные запасы.
— Нам надо спешить, пока не пришли в себя уцелевшие разбойники! — не согласилась Лина.
— Когда они поймут, что случилось, — резонно заметил Сефер, отходя в сторону, — мы уже будем в Ферее.
Лина недовольно слезла и уселась на траву, повернувшись ко мне спиной. Я и не возражал, слушая нараставший гул в ушах. Задыхаясь, рванул ворот и, проклиная себя за слабость, попытался подняться, совершено ничего не видя. Сефер подхватил мое безвольно обмякшее тело, и я погрузился во тьму.
Лысый пикт в короткой кожаной юбке и в белой маске, резко выделявшейся на блеклой серой коже, протянул ко мне трехпалую руку, от которой тянуло чужим холодом, и провел ею перед моим лицом.
— Кто ты? — спросил он странным свистящим голосом, прозвучавшим в моей голове.
Я огляделся по сторонам, чувствуя себя не очень комфортно: тело двигалось само по себе, без всякой на то моей инициативы. Я находился в просторном зале, выложенным светящимся голубым мрамором, разрисованным непонятными символами. Полом служил необычный бассейн, в котором волновалась темная вода. От нее тянуло древним, не знающим пощады злом. Посреди бассейна возвышался круглый золотой диск; на его поверхности выделялось пятно свежей крови.
— Кто ты? — вновь прозвучал в моей голове вопрос.
Я посмотрел на пикта, почувствовал отвращение и непреодолимую ненависть к нему и снял с пояса топор.
Пикт коснулся холодной рукой моего обнаженного предплечья, и меня захлестнула поистине жуткая боль — ни с чем не сравнимая, выворачивающая наизнанку каждую клетку, заставляющая безвольно извиваться и мечтать о скорой смерти. И вместе с тем дарующая странный покой…
Я накрыл ладонью горевшее предплечье и скрючился на земле, хрипя и выплевывая сгустки крови. Подбежавший Сефер протянул мне флягу и терпеливо замер, дожидаясь, пока я полностью приду в себя. Боль затихла. Я схватил флягу и жадно напился. Потом засучил рукав и осмотрел мертвенно-белый треугольник странного ожога, полученного, очевидно, так давно, что я напрочь забыл о его существовании, хотя обычно мог перечислить все свои шрамы, что называется, с закрытыми глазами. Проведя ногтем по умершей плоти, с отвращением отдернул руку, не почувствовав ровным счетом ничего.
— Тебе лучше не вставать, — предупредил Сефер. — Яд все еще не вышел.
Молча оттолкнув его руку, я поднялся. Отметил про себя, что самочувствие в принципе удовлетворительное.
— А где Лина? — Я посмотрел на трех мирно поедавших траву лошадей. — Пешком ушла?
— Она… это… там… Ну, в общем, ей надо… — забормотал неожиданно смутившийся Сефер.
Небо затянуло свинцовыми тучами. Заморосил мелкий, нудный дождь, не обещавший скорого прекращения. Я с раздражением поплотнее застегнул куртку, понимая, впрочем, что все равно промокну.
— Еще далеко до Солонара?
— Наверное, нет, — призадумался Сефер.
Я потребовал объяснить, что значит «наверное».
— Завтра, — пожевал он губами, — достигнем Ферея, а от него до гор рукой подать. Но там я не был. Слышал, что раньше обозы проходили через горы до Солонара за несколько дней. Перевозчики вряд ли слишком спешили. Может, нам хватит и пары дней…
Тихо подошедшая Лина заставила меня отвлечься от вычислений Сефера. Одежды на ней стало гораздо меньше, но, к сожалению, исчезли и прорехи, ранее открывавшие соблазнительные виды.
— Почему ты не сказал, что болен? — спросила она, подходя. — Мы бы не гнали так.
— Наверное, потому, — процедил я сквозь стиснутые зубы, — что не болен. То есть здоров.
— Здоровые не падают без чувств, — парировала она. Я посмотрел в ее серые глаза и ответил:
— Просто устал. И не упал, а заснул.
Упрямо поджав губы, она дернула головой и, пожав хрупкими плечами, отошла к своей лошади.
— Если все здоровы, — крикнула она, с легкостью прыгнув в седло, — то следует поторопиться, чтобы попасть в леса Ферея до ночи!
— Еще один лес?! — прошипел я, глядя на Сефера. — И тоже кишащий разными тварями?
— Нет! — поспешил ответить он. — Обычный лес, окружающий город! Всю нечисть оттуда давно выгнали.
Не вполне ему поверив, я подошел к своему жеребцу пронзительного вороного цвета и, притянув к себе его морду, предупредил, глядя прямо в глаза:
— Отныне тебя зовут Конь. Но если будешь меня трясти или я с тебя упаду, то переименую в Бифштекс. Понятно?
Жеребец тихонько заржал и кивнул головой, словно в самом деле уразумел мои слова. Изумленно наблюдавший за моими действиями Сефер тихо спросил:
— Ты в самом деле можешь разговаривать со зверями?
Глянув на него исподлобья, постарался объяснить свой дар доступным языком:
— Разговаривать с животными, друг мой, могут все — я, ты, Лина… Проблема лишь в том, что животные не в силах ответить нам, поскольку наше бормотание для них — пустые звуки.
Глядя на лицо Сефера, я понял, что мои слова пролетели мимо его ушей и он по-прежнему склонен считать меня неким существом. Это и раздражало, и немного забавляло…
Скакать под промозглым ледяным ветром по унылой степи, покрытой серой пеленой мелкой мороси, довольно скучно. Чтобы хоть немного развлечься, я поравнялся с Линой и спросил ее, как она оказалась в руках Гести..
— Я, — гордо вскинув подбородок, ответила она, — дочь Рейда, повелителя могущественного Карна, скрытого в неприступных горах севера. Многие сотни отважных воинов сложили свои головы за право обладать мной. Богатейшие купцы бросали свои сокровища к моим ногам, преклоняясь перед моей красотой. И всех их я отвергла, не найдя достойного… Слава о моей красоте и неприступности распространилась по всему свету, достигнув самых отдаленных уголков. Прослышал о ней и коварный Гести.
Окружив неприступный Карн многотысячной армией, он многие месяцы осаждал крепость, но мое преданное войско отбрасывало его солдат раз за разом, нанося сокрушительные удары. Тогда Гести призвал темные силы и заключил с ними договор. Однажды рухнули высокие стены Карна, и посреди ночи враги подло ворвались в крепость, вырезая всех подряд.
Потеряв в яростной битве почти всю свою армию, он захватил башню, где находилась я. Несмотря на жестокое сопротивление, он пленил меня, а Карн сжег, не оставив и воспоминания об этом уголке рая. Так я и очутилась в его замке. Но и там не сдалась: готовила побег, который бы несомненно удался, если бы не появились вы… — горестно закончила она.
Переваривая услышанное, я слегка отстал от нее и приблизился к Сеферу.
— Карн — глухая деревушка в горах. Там живут одни дикие козопасы. — тихо шепнул он мне.
Обернувшись, Лина сверкнула глазами, дав понять, что услышала его слова. Сефер нагло уставился в небо, непринужденно что-то насвистывая.
Через несколько утомительных миль степь оборвалась, и из пелены дождя перед нами вырос лес. Прибавив ходу, мы достигли его границ и влетели под высокие деревья, надежно защитившие нас густой листвой от дождя. Проскакав еще мили полторы, наконец-то остановились, и я сполз с жеребца, шепча слова благодарности всем известным и неизвестным святым.
Несмотря на то что кроны деревьев полностью скрывали небо и не пропускали влагу, вокруг было достаточно сыро. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы набрать сухой хворост для костра. С трудом разведя огонь, мы принялись сушить насквозь промокшую одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47