Запрокинув голову, Лиллиана с трудом рассмотрела обветшалую лестничную площадку футах в тридцати или сорока над головой и выцветшую вывеску с неопределенными очертаниями какого-то морского чудовища и едва различимой надписью «Левиафан».
— Не может быть, чтобы это было здесь!
Аллора отряхнула и расправила шелковые нижние юбки своего кремового платья и поплотнее надвинула плоскую соломенную шляпку.
— Тебе лучше знать. Мне нарочно ничего не сказали о местоположении свитка, чтобы я на тебя не повлияла.
Лили вздохнула. И хотя место внушало ей сомнения, она безошибочно чувствовала зов иероглифического папируса. И она знала, что если пройдет это испытание, если докажет, что достойна тайного знания, в которое тетя Аллора и ее загадочные друзья уже посвятили девушку, то в один прекрасный день ей придется входить и в более зловещие места, причем в одиночку.
— Я уверена, что свиток где-то здесь.
Приподняв подол коричневого бархатного плаща, Лили начала подниматься по кривой лестнице.
Она знала, что неожиданное появление двух благородных дам без провожатых вызовет в таверне оживление, и единственный выход заключался в том, чтобы вести себя с достоинством и как можно более уверенно. Добравшись до верхней площадки лестницы, Лили запыхалась и довольно сильно разнервничалась. Поэтому, прежде чем войти, она подождала, пока выровняется дыхание, сердце перестанет биться так сильно, а глаза привыкнут к полумраку.
С потолочных балок свисала пара чадящих зеленых светильников, в противоположном конце зала находился камин, в котором синим пламенем горел газ. Как девушка и ожидала, в таверне было многолюдно и шумно, воздух пропитан вонью трубочного табака, неразбавленного спирта и немытых тел. И все же она с легкостью приметила в толпе его — пожилого человека, пришедшего сюда словно прямиком из времен ее дедушки, с длинными, по пояс, белоснежными волосами под мягкой черной шляпой и в сером балахоне до самой земли, — он тихо сидел у огня.
«Это он», — подумала Лили. И, не обращая внимания на свист и непристойные замечания, полетевшие в ее сторону, она смело вступила в комнату. Все до одного обернулись и пристальным взглядами провожали девушку, пока та шла через комнату, хотя Лиллиана знала, что ничего особо привлекательного для мужского взгляда в ней нет. Стройная фигура, скорее угловатая, чем гибкая, густая копна каштановых кудрей, бледное лицо, широкий лоб, прямой нос, лукавые зеленые глаза.
— Сэр, мне кажется, у вас есть нечто, предназначенное мне.
Пожилой джентльмен сердито на нее воззрился.
— Чрезвычайно маловероятно. Похоже, вы очень сильно ошиблись адресом, мадам. На вашем месте я бы ушел отсюда немедленно и поискал более походящее место для… для того, что вас сюда привело, что бы это ни было.
Лили почувствовала, что отчаянно краснеет.
— И все-таки я уверена, что не ошибаюсь. Если вы отдадите мне… предмет… который мои друзья доверили вам, я не стану больше вас беспокоить.
При этих словах старик немного выпрямился на скамейке.
— Хм. Возможно, нам действительно есть о чем поговорить. Но я не могу отдать вам… предмет, о котором идет речь, здесь, в присутствии этих людей. Как вы, наверное, догадываетесь, он представляет некоторую ценность. Вы подниметесь ко мне в комнату?
Лили вопросительно посмотрела на Аллору, но та осталась совершенно бесстрастна.
— Конечно, сэр, мы сделаем так, как вы сочтете нужным. Хотя я…
— Вы меня неправильно поняли. Вы подниметесь со мной, а ваша спутница останется здесь. То, что у меня есть, предназначено только вам.
Лили неожиданно осознала всю остроту ситуации. Если она вдруг обратилась не к тому человеку, то этим поставит себя в двусмысленное положение…
С другой стороны, если он хочет испытать ее смелость и решительность, то она должна оправдать надежды своих учителей.
— Я сделаю, как вы скажете.
В голове Лили мелькали картинки, одна другой страшнее, — вдруг он ее изнасилует, а то и чего похуже; но она последовала за этим человеком через комнату, вошла в узкую дверь и стала подниматься по шаткой лестнице. Лишь слабый луч света проникал сквозь треснувшее тусклое оконце на самом верху.
Лили шла, низко опустив голову, на случай, если им кто-нибудь встретится. Наверное, именно поэтому она совсем не заметила, с каким трудом двигался ее сопровождающий — пока он не оступился на верхней ступеньке и не ухватился за перила, чтобы не упасть. Тогда она подняла на него глаза и увидела, что он держится рукой за бок под своим темно-серым плащом.
— Вы ушиблись? Меня учили исцелять, так что если вы ударились или…
— Это не ушиб, — старик с видимым трудом разогнулся. — Боль не отпускает меня с раннего утра, хотя сначала болело не так сильно. Я начинаю опасаться, госпожа Блэкхарт, что меня отравили.
У Лили екнуло сердце.
— Давайте, я помогу вам дойти до вашей комнаты. Пожалуйста, обопритесь на меня. Я сильнее, чем вы думаете.
Он оперся на ее руку, и Лили почувствовала сквозь рукав платья, какая горячая у него рука.
— Мне кажется, это не яд. У вас жар. С вашего разрешения, я вас осмотрю.
Пожилой джентльмен слабо кивнул. Он остановился у облупившейся двери и достал из кармана большой медный ключ, Лили вставила его в замок и открыла дверь. Все еще поддерживая его, она помогла ему войти в полутемную спальню и сесть на продавленную кровать. А потом бегом спустилась в зал, к тете.
— Он очень сильно болен, тетя. Нам понадобится миска с водой, с чистой водой, если найдется. А еще — свечи, кусок ткани, бумага, перо, чернила и корзинка с травами, которую я оставила в коляске. — Аллора не успела ничего ответить, Лили убежала наверх.
Когда она вернулась, ее пациент сидел на ржавой железной кровати, тяжело дыша, с остекленевшим взглядом. Похоже, боль усилилась. Она помогла ему снять шляпу, плащ, тупоносые ботинки и уложила в кровать. Постель была сырая и попахивала. Но тут уж ничем помочь было нельзя. Вряд ли во всем доме нашлись бы грелка или пара чистых простыней.
Когда пришла Аллора и принесла то, зачем ее посылали, Лили зажгла свечу и поставила ее у кровати. Она сунула руку в корзинку и вытащила прозрачный стеклянный шар дюймов в шесть в диаметре, наполненный бледной густой субстанцией. Лили установила его на серебряный треножник перед свечкой, чтобы свет отражался и рассеивался. И только после этого повернулась к больному.
Лили начала осмотр с внимательного изучения рук старика. Ногти его были тусклого, свинцово-серого цвета, а это, насколько ей было известно, являлось очень плохим знаком. Она пощупала пульс и ощутила слабое, неровное биение.
— Сэр, вам случалось… простите, я не знаю вашего имени.
— Его зовут сэр Бастиан Джосслин-Мазер — это мой старый друг, — сказала Аллора, заглядывая Лили через плечо.
— Хорошо, значит — сэр Бастиан. Вам случалось в последнее время выезжать из страны? — Она расстегнула никелированные пуговицы его камзола и уверенной рукой стала ощупывать живот.
— Я был в Шато-Руж недели три назад.
— В Шато-Руж, да еще так недавно! Я слышала, там в приморских городках эпидемия черно-желчной лихорадки. — Как она и опасалась, под самыми ребрами прощупывалась твердая опухоль. — Ну ладно, я хорошо знаю, как лечить лихорадку. Обещаю вам, сэр, что сделаю, что смогу.
— К сожалению, эта болезнь очень заразна, а зачастую смертельна, — хрипло прошептал он. — Не надо из-за меня рисковать. Умоляю вас, вызовите доктора и уходите, пока не подхватили заразу сами. Даже если бы я был здоров, все равно — здесь не место для благородных дам.
Лили и Аллора переглянулись. Они обе понимали, что провести с больным хотя бы час означало обречь себя на неизбежную медленную смерть.
Но Лили выпрямилась и заявила тоном, не допускающим возражений:
— Спекулярии втайне обучали меня все эти годы не для того, чтобы я струсила при первых признаках опасности!
— Но и не для того, чтобы вы жертвовали жизнью по пустякам. Ваша жизнь представляет большую ценность, чем моя, — по крайней мере, после того, как вы закончите обучение, так и будет. Госпожа Брейкберн, я прошу вас, убедите вашу племянницу. Сейчас не время для сантиментов.
Аллора слабо улыбнулась.
— Моя племянница бывает весьма упряма. И она знает, в чем заключается долг врача-целителя.
— Ее долг перед человечеством важнее, — продолжал протестовать сэр Бастиан, хотя дыхание с тяжелым хрипом вырывалось из его горла и говорить ему становилось все труднее. — И долг этот заключается в том, чтобы вечно сохранять бдительность и предотвратить возвращение чародеев.
— Мой долг перед человечеством начинается здесь и везде, где я нужна. — Лили порылась в корзинке, которую принесла с собой Аллора, вынула гладкий черный камень из синего кожаного мешочка. — Чародеи могут и не объявиться в наше время. И я совсем не собираюсь всю жизнь просидеть без дела в ожидании их появления.
Она подняла подол его рубахи и положила камень на опухоль.
— Основная причина вашей болезни — это переизбыток соков черной желчи, которая скопилась вот здесь, в подреберной полости. Это — обсидиан, и, поскольку подобное притягивает подобное, он выведет избыток черной желчи. В этом доме есть кто-нибудь, кому можно доверять? Нужно послать кого-нибудь к аптекарю за травами. Боюсь, кучер, которого мы наняли, совершенно не знает этой части города.
— Женщина из соседней комнаты показалась мне… дружелюбной, — ответил сэр Бастиан с легким стоном. — И скорее всего она не будет… занята, сейчас еще довольно рано.
Аллора отправилась в соседнюю комнату, а Лили написала на принесенной бумаге:
«Королевская сенна — 2 унции; корень дуба — 6 унций; ягоды восковницы (очищенные) — 4 унции; плоды ясеня, ревень, имбирь, сассафрас и гвоздика — по 1 унции. Растереть все, кроме сенны, и залить 1 пинтой эля». У нее не было песка посыпать написанное, поэтому она слегка подула на лист, чтобы чернила высохли.
К этому времени Аллора уже вернулась с женщиной из соседней комнаты. Та была одета ярко и безвкусно, на ней было потрепанное шелковое платье, и вообще соседка производила впечатление совершенно опустившейся женщины. Ленты и кружева ее наряда обвисли и засалились, серебряные бусины на башмаках почернели, и от нее сильно несло джином. Было понятно с первого взгляда, что имел в виду сэр Бастиан, когда сказал, что она не занята, потому что еще слишком рано.
Лили подала женщине рецепт и попросила подождать, пока аптекарь приготовит лекарство, и самой его принести.
— Потому что жизненно необходимо как можно скорее облегчить его страдания.
Проститутка тупо кивнула. Под толстым слоем свинцовых белил и румян кожа у нее была дряблая, глаза опухшие и невыразимо усталые, но, когда пожилой джентльмен обратился к Лили и ее тете, она слегка вздрогнула и в туманных глазах ее мелькнуло странное выражение — фамилия Лили была ей явно знакома.
— Госпожа Блэкхарт, госпожа Брейкберн, — тяжело дыша, сказал сэр Бастиан, — во внутреннем кармане моего плаща есть кошелек. Я не хочу, чтобы вы из-за меня терпели издержки.
Кошелек нашелся, и два серебряных флорина перекочевали к шлюхе, которая тут же вышла из комнаты, шурша рваными юбками.
— Это невыносимо, — прошептала Аллора на ухо Лили, — Ты заметила — это презренное создание знает твое имя. Даже в таком месте, как это, тебе постоянно напоминают о его неверности!
— Наверное, она была знакома с Виллом, когда тот учился в университете. Он тогда был еще беспутнее, — еще тише ответила Лили, ей очень не хотелось, чтобы сэр Бастиан ее услышал. — Последнее время он… общается… в основном с придворными дамами. И вообще, тетя, жестоко напоминать Виллу о безумствах его юности, особенно в данном случае — эта наша сегодняшняя встреча еще ни о чем не говорит.
Тетя Аллора громко фыркнула.
— Вечно ты его защищаешь.
Лили собрала тряпки, которые ей прислал хозяин таверны, и положила их в миску с водой. Как ни велика была боль, причиненная ей Виллом за последние годы, она предпочитала держать свои чувства при себе.
— Мы с Виллом научились понимать друг друга, и это довольно удобно. Мы не можем любить друг друга, но мы стараемся хотя бы относиться друг к другу с… добротой и терпением.
— По-моему, — резко вставила Аллора, — все удобства достались Вилровану, а на твою долю пришлось лишь терпение. Как приличная женщина может потворствовать такому развратнику?!
Лили остановилась, держа в руке мокрую тряпку.
— Я никому не потворствую. Но я всегда помню, а вот ты, похоже, забыла, что Вилла обманом заставили жениться на мне, когда ему только-только исполнилось семнадцать. Хотя я, конечно, была еще моложе и тоже стала жертвой папиных махинаций. Мы тогда договорились остаться друзьями и не навязываться друг другу больше, чем необходимо. И если несть лет спустя это обещание тяготит меня, то, возможно, виллу от него еще тяжелее.
— Кроме того, — добавила она, ловко выжимая тряпку, — не уверена, что тебе бы больше понравилось, если бы Вилл был ко мне внимательнее, если бы он заставил меня болтаться с ним в городе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78