Все они хотели разлучить нас. Но я знал, что она все еще жива. Я знал, что, если буду ждать, придет время, когда она вернется ко мне.
Трэвен вошел в коридор, ведущий к спальне. Его охватил приступ тошноты, вызванный микрокристаллом связи в голове. Он испытывал слабость от боли и головокружение, колени подгибались. На мгновение Трэвен усомнился в том, находится ли он действительна у себя в квартире или Брэндстеттеру удалось каким-то образом исказить его ощущение реальности. Он подумал о вероятности того, что приближается к краю здания, следуя сценарию, созданному Брэндстеттером.
– Где тебе удалось отыскать ее?
– Внутри компьютера в Нагамучи. Она находилась в моей логической конструкции и ждала меня все это время. Еще немного – и я не оправдал бы ее ожиданий. Ведь мне с трудом удалось получить там работу. Я собирался отказаться от предложенной должности. Я не знал. Она не могла предупредить меня о себе. Еще немного – и наши пути разошлись бы навсегда. – В голосе Брэндстеттера звучало отчаяние. – Теперь, когда мы снова вместе, никто не разлучит нас.
Трэвен попытался представить себе логическую конструкцию. Он никогда не бывал в ней, никогда не бывал в киберпространстве, но Зензо описывал ему логические структуры. Зензо называл их земным раем, говорил, будто в них есть все, что только может пожелать хэкер. Однако ничто не было реальным. Теперь Трэвен понял: в них могут осуществиться даже мечты безумца. Холодок пробежал у него по коже, когда он вспомнил убитых женщин, проносящихся в его сознании, как шарики ртути, и снова представил себе тело Хайэма, падающее из люка внутрь кабины лифта. Детектив сделал еще шаг, надеясь, что Хайята все еще жива.
– Зачем ты убивал женщин?
– Я убил Нами Шикару потому, что Йоримаса угрожал моей работе. Затем я понял, как нуждался в них.
– В женщинах?
– Да.
– Почему? – Трэвен вышел из-за угла и увидел Хайяту.
– Чтобы мать могла стать прекрасной. Она всегда Говорила, что хочет быть прекрасной для меня. Она говорила, что хочет, чтобы я касался ее.
При свете экрана компьютера Трэвен увидел, как на шее Хайяты медленно пульсирует жилка. Женщина жива, всего лишь потеряла сознание. Он оглянулся по сторонам в поисках Брэндстеттера. В комнате было темно. Видеостенка выключена.
– Поэтому Холлистер и убил ее, не так ли?
– Она жива! – донесся оглушительный ответ из всех динамиков квартиры.
Казалось, Брэндстеттер исчез. Трэвен прошел через спальню к Хайяте и протянул к ней руку.
Брэндстеттер вышел из видеостенки. Внезапно его фигура появилась на темном фоне экрана.
– Она жива, черт побери! – крикнул он.
Трэвен нажал на спусковой крючок и два раза выстрелил. Обе пули пролетели мимо, пробили видеостенку, но не задели Брэндстеттера.
Нога Брэндстеттера стремительно взвилась вверх и ударила Трэвена в подбородок.
Ослепительный свет пронзил мозг детектива, и вспышка головной боли словно рассекла ему голову. Он почувствовал, что падает от сокрушительного удара, и выронил СИГ/Зауэр. Огромная фигура Брэндстеттера внезапно выросла над ним. Его глаза светились в темноте.
Одной рукой Брэндстеттер держал Трэвена за подбородок, в другой руке сжимал окровавленный боевой нож, лезвие которого находилось всего в нескольких сантиметрах от горла Трэвена. Волосы Брэндстеттера стояли дыбом, в его взгляде сквозило безумие.
Трэвен попытался сопротивляться и понял, что его двигательный аппарат парализован внезапным нападением. Он не мог поднять рук, словно налитых свинцом.
– Она жива, – сказал Брэндстеттер. – Я покажу тебе.
Коммуникационный микрокристалл с ужасающей болью шевельнулся в голове Трэвена, на мгновение словно раскалился добела под влиянием мощного кибернетического воздействия и затем поглотил Трэвена целиком.
Трэвен стоял на ногах. Он не чувствовал боли. Он провел руками по телу, удивленный странным ощущением. Его плащ был совершенно чистым, пистолеты исчезли. Трэвен оглянулся вокруг, осматривая комнату, в которой они находились. Брэндстеттер стоял рядом с камином. Их окружали полки с книгами. На полу лежала медвежья шкура.
– Она здесь, – произнес Брэндстеттер. Он был обнажен и двигался с грацией разъяренного льва.
– Где мы? – спросил Трэвен.
– В моей логической конструкции, – рассеянно ответил Брэндстеттер и вышел из комнаты.
Трэвен последовал за ним, убеждая себя, что все окружающее нереально, что на самом деле он все еще лежит на полу у себя в квартире, а лезвие маньяка приставлено к его горлу. Они шли мимо лабораторий, мимо спален, украшенных зеркалами и разноцветными коврами, мимо закрытых дверей, по извилистым коридорам, кажущимся бесконечными. Трэвен касался руками предметов, которые можно было бы использовать в качестве оружия: бронзовых подсвечников, причудливых хрустальных пепельниц, рам картин, висящих на стенах. Он не мог поднять ни один из этих предметов, словно был призраком, лишенным физической силы в этом мире. На мгновение ему показалось, что Брэндстеттер уже убил его и обрек на скитания внутри логической конструкции до тех пор, пока кто-то не сотрет программу.
– Мама! – прогремел голос Брэндстеттера, и крик его отозвался эхом со всех сторон.
Трэвен заметил зажигалку в виде двойной спирали ДНК, лежащую на столе в комнате, напоминающей салун в вестерне. Пока Брэндстеттер обыскивал комнату, детектив попытался взять зажигалку со стола. Даже если она недостаточно тяжелая, чтобы применить ее в качестве оружия, может быть, удастся поджечь логическую конструкцию. Может быть. Трэвен попытался поднять зажигалку, но понял, что и ее ему не оторвать от стола.
– Все здесь принадлежит мне, – сказал Брэндстеттер.
Трэвен убрал руку от зажигалки и посмотрел на него.
– Я контролирую все происходящее здесь.
– Где она? – спросил Трэвен, намереваясь использовать единственное слабое место, обнаруженное им у Брэндстеттера.
Брэндстеттер с недоумением оглянулся по сторонам.
– Она мертва, – снова произнес Трэвен. Ему хотелось сломить противника, но его пугало чувство неизвестности. Если Брэндстеттер утратил контроль над действительностью, это значит, что они оба оказались в ловушке и не смогут выбраться из логической конструкции. Зензо говорил Трэвену, что, пока ты находишься в киберпространстве, в виртуальном мире время останавливается.
Брэндстеттер внезапно повернулся и без малейшего предупреждения огромным кулаком ударил детектива в лицо, отшвырнув его назад с силой, далеко выходящей за пределы человеческой.
Трэвен упал на стол сзади, разбил его в щепки и при падении разбросал в разные стороны стулья. Он встал, не ощущая никакой боли, запомнив только чувство невероятной силы удара. Его плащ остался по-прежнему чистым. К нему не пристало ни одного обломка.
– Она здесь, – произнес Брэндстеттер, глядя на потолок. Свет керосиновых ламп освещал полированную деревянную поверхность. – Она боится тебя. Почему?
– Я не знаю, – ответил Трэвен.
– Она предупреждала, что ты узнаешь о нас, – сказал Брэндстеттер. – Но я хочу продемонстрировать ей, что справлюсь с тобой. Пусть она наглядно убедится: ты больше не представляешь для нас никакой опасности. Ты умрешь.
Трэвен старался вспомнить все, что говорил ему Зензо о логических конструкциях и киберпространстве. Да, техник упоминал что-то… но Трэвен никак не мог вспомнить, что именно.
– Она где-то там, – внезапно произнес Брэндстеттер. – Когда она чем-то испугана, то всегда прячется там. Она сама создала для себя ту часть дома. – Он повернулся и пошел обратно по извилистым коридорам.
Трэвен последовал за ним. Теперь он сомневался, что принятие решения зависит от него одного. Слова Брэндстеттера о чем-то напомнили ему. Зензо говорил об этом.
Брэндстеттер шел первым, поднимался по одним лестницам, ведущим, казалось, вниз, спускался по другим, словно бы направленным вверх. Здесь не было ничего, кроме лестниц. Темнота, готовая поглотить Трэвена, висела по обеим сторонам узких проходов. Неожиданно впереди появилась дверь. Брэндстеттер отпер замок, и они вошли внутрь.
– Вот ее комната, – произнес он благоговейно.
Трэвен остановился, мысленно сопротивляясь невозможному, окружающему его. Комната была маленькая, но создавалось впечатление, что она огромная. Вешалки для одежды и коробки обуви вытянулись вдоль стен и возвышались штабелями по всему полу. Освещенное трюмо стояло у одной стены. Дюжины порнографических фотографий приколоты к стенам. Темная, мрачная атмосфера наполняла комнату. И здесь же царил запах смерти.
Из-за трюмо вышла женщина. Она была моложе, чем ожидал Трэвен, вряд ли намного старше его самого. И он тут же вспомнил, что умерла она молодой. Блестящие черные волосы обрамляли лицо. Кожа ее обнаженного бледного тела словно светилась в полумраке. На лице было выражение отвращения и гнева.
– Ты не должен был приводить его сюда, Эрл, – сказала она. – Ему не следовало видеть меня. Я ведь говорила, что его нужно держать подальше отсюда.
Брэндстеттер подошел к ней.
– Он утверждал, что ты мертва. Мне хотелось, чтобы он видел, как ошибается. – Брэндстеттер взял ее за руку.
Не веря своим глазам, Трэвен смотрел, как исчезают годы и уменьшается рост Брэндстеттера, превращающегося в тринадцатилетнего мальчика.
– Убей его, Эрл, – скомандовала женщина. – Убей его прежде, чем он уничтожит нас обоих. – Холодное и бледное лицо женщины превратилось в маску гнева.
Теперь Трэвен увидел это. Когда женщина говорила, губы Брэндстеттера тоже двигались, повторяя ее слова, будто он произносил их вместе с ней.
Женщина посмотрела на детектива мертвыми глазами. Ее голос напоминал ледяной шепот. Запах смерти в комнате усилился.
– Он все знает. Знает правду о нас с тобой. Трэвен заставил себя сохранять спокойствие, не в силах отвернуться, когда Брэндстеттер смотрел на него и беззвучно повторял слова женщины. Затем он вспомнил, что когда-то говорил ему Зензо о логических структурах.
– Мне всего лишь хотелось сделать тебя счастли-вой, – произнес Брэндстеттер, опускаясь перед ней на колени и продолжая держать за руку. – Я мечтал показать, как защищаю тебя.
– Это не твоя мать, – сказал Трэвен.
Она протянула вниз руку и погладила волосы мальчика.
– Я – твоя мать, и ты знаешь это. Не имеет значения, что думают другие. Пока я с тобой, тебе больше никогда не придется испытывать одиночество. – Их губы двигались в унисон.
Трэвен подошел ближе, захваченный происходящим.
– Это не твоя мать. Вспомни о возможностях, предоставляемых тебе логической структурой. Ее основой являются как сознательные, так и бессознательные мысли. Два разума, соединенных друг с другом хрупким звеном.
Испуганное мальчишеское лицо повернулось к нему.
– Нет, нет, нет! – зарыдал он и прижался к ногам женщины.
Губы мальчика двигались одновременно с ее губами, тело содрогалось от рыданий.
– Два разума, – повторил Трэвен. Испытывая понимание и отвращение одновременно, он протянул руку, схватил женщину за лицо, почувствовал, как кожа поддается под его пальцами, и потянул. Лицо оказалось у него в руке.
Внезапно выросший Эрл Брэндстеттер поднял голову и посмотрел вверх на лицо и плечи своего двойника, вырвавшегося из тонкой кожи существа, только что казавшегося его матерью.
– Твое подсознание, – сказал Трэвен. – Твое подсознание создавало образ матери, когда ты появлялся здесь. Ты обманывал себя.
Выпрямившись, Брэндстеттер уставился диким взглядом на фотографии, висевшие на стенах. Изображение матери исчезло с них. Он видел только себя в роли соблазнителя и соблазненного. Плакат на двери шкафа изображал теперь Эрла Брэндстеттера в платье Мэрилин
Монро.
– Убей его! – крикнул двойник Брэндстеттера, пытаясь натянуть на себя разорванную кожу. Голос был женский.
Губы Брэндстеттера двигались вместе с губами двойника. Он бросился на Трэвена.
– Ты убил ее! – Громкий вопль вернул их в материальный мир.
Трэвен почувствовал боль от боевого ножа, пробившего кевларовую броню и глубоко вонзившегося ему в грудь. Лишь теперь он понял, что снова находится в своей квартире. Тяжелое тело Брэндстеттера навалилось на него. Трэвен не мог дышать. Коммуникационный микрокристалл бездействовал.
– Мерзавец! – почти бессвязно кричал Брэндстеттер. – Ты убил ее! Ты убил ее!
Опершись об пол, Трэвен сбросил его с себя и сумел наконец вздохнуть. Нож снова врезался в него, проведя на этот раз длинную кровоточащую линию над кевларовым бронежилетом. Трэвен почувствовал, как по груди потекла кровь. Он увидел, что Брэндстеттер замахнулся снова, и сумел увернуться от стремительно опускающегося лезвия. Трэвен не мог нащупать пистолет, потерянный им в темноте, но запасной по-прежнему находился в кобуре, пристегнутой к лодыжке. Если бы только ему удалось дотянуться до него…
Брэндстеттер продолжал кричать. Слова звучали неразборчиво.
Трэвен почувствовал себя израненным, слабым и одиноким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Трэвен вошел в коридор, ведущий к спальне. Его охватил приступ тошноты, вызванный микрокристаллом связи в голове. Он испытывал слабость от боли и головокружение, колени подгибались. На мгновение Трэвен усомнился в том, находится ли он действительна у себя в квартире или Брэндстеттеру удалось каким-то образом исказить его ощущение реальности. Он подумал о вероятности того, что приближается к краю здания, следуя сценарию, созданному Брэндстеттером.
– Где тебе удалось отыскать ее?
– Внутри компьютера в Нагамучи. Она находилась в моей логической конструкции и ждала меня все это время. Еще немного – и я не оправдал бы ее ожиданий. Ведь мне с трудом удалось получить там работу. Я собирался отказаться от предложенной должности. Я не знал. Она не могла предупредить меня о себе. Еще немного – и наши пути разошлись бы навсегда. – В голосе Брэндстеттера звучало отчаяние. – Теперь, когда мы снова вместе, никто не разлучит нас.
Трэвен попытался представить себе логическую конструкцию. Он никогда не бывал в ней, никогда не бывал в киберпространстве, но Зензо описывал ему логические структуры. Зензо называл их земным раем, говорил, будто в них есть все, что только может пожелать хэкер. Однако ничто не было реальным. Теперь Трэвен понял: в них могут осуществиться даже мечты безумца. Холодок пробежал у него по коже, когда он вспомнил убитых женщин, проносящихся в его сознании, как шарики ртути, и снова представил себе тело Хайэма, падающее из люка внутрь кабины лифта. Детектив сделал еще шаг, надеясь, что Хайята все еще жива.
– Зачем ты убивал женщин?
– Я убил Нами Шикару потому, что Йоримаса угрожал моей работе. Затем я понял, как нуждался в них.
– В женщинах?
– Да.
– Почему? – Трэвен вышел из-за угла и увидел Хайяту.
– Чтобы мать могла стать прекрасной. Она всегда Говорила, что хочет быть прекрасной для меня. Она говорила, что хочет, чтобы я касался ее.
При свете экрана компьютера Трэвен увидел, как на шее Хайяты медленно пульсирует жилка. Женщина жива, всего лишь потеряла сознание. Он оглянулся по сторонам в поисках Брэндстеттера. В комнате было темно. Видеостенка выключена.
– Поэтому Холлистер и убил ее, не так ли?
– Она жива! – донесся оглушительный ответ из всех динамиков квартиры.
Казалось, Брэндстеттер исчез. Трэвен прошел через спальню к Хайяте и протянул к ней руку.
Брэндстеттер вышел из видеостенки. Внезапно его фигура появилась на темном фоне экрана.
– Она жива, черт побери! – крикнул он.
Трэвен нажал на спусковой крючок и два раза выстрелил. Обе пули пролетели мимо, пробили видеостенку, но не задели Брэндстеттера.
Нога Брэндстеттера стремительно взвилась вверх и ударила Трэвена в подбородок.
Ослепительный свет пронзил мозг детектива, и вспышка головной боли словно рассекла ему голову. Он почувствовал, что падает от сокрушительного удара, и выронил СИГ/Зауэр. Огромная фигура Брэндстеттера внезапно выросла над ним. Его глаза светились в темноте.
Одной рукой Брэндстеттер держал Трэвена за подбородок, в другой руке сжимал окровавленный боевой нож, лезвие которого находилось всего в нескольких сантиметрах от горла Трэвена. Волосы Брэндстеттера стояли дыбом, в его взгляде сквозило безумие.
Трэвен попытался сопротивляться и понял, что его двигательный аппарат парализован внезапным нападением. Он не мог поднять рук, словно налитых свинцом.
– Она жива, – сказал Брэндстеттер. – Я покажу тебе.
Коммуникационный микрокристалл с ужасающей болью шевельнулся в голове Трэвена, на мгновение словно раскалился добела под влиянием мощного кибернетического воздействия и затем поглотил Трэвена целиком.
Трэвен стоял на ногах. Он не чувствовал боли. Он провел руками по телу, удивленный странным ощущением. Его плащ был совершенно чистым, пистолеты исчезли. Трэвен оглянулся вокруг, осматривая комнату, в которой они находились. Брэндстеттер стоял рядом с камином. Их окружали полки с книгами. На полу лежала медвежья шкура.
– Она здесь, – произнес Брэндстеттер. Он был обнажен и двигался с грацией разъяренного льва.
– Где мы? – спросил Трэвен.
– В моей логической конструкции, – рассеянно ответил Брэндстеттер и вышел из комнаты.
Трэвен последовал за ним, убеждая себя, что все окружающее нереально, что на самом деле он все еще лежит на полу у себя в квартире, а лезвие маньяка приставлено к его горлу. Они шли мимо лабораторий, мимо спален, украшенных зеркалами и разноцветными коврами, мимо закрытых дверей, по извилистым коридорам, кажущимся бесконечными. Трэвен касался руками предметов, которые можно было бы использовать в качестве оружия: бронзовых подсвечников, причудливых хрустальных пепельниц, рам картин, висящих на стенах. Он не мог поднять ни один из этих предметов, словно был призраком, лишенным физической силы в этом мире. На мгновение ему показалось, что Брэндстеттер уже убил его и обрек на скитания внутри логической конструкции до тех пор, пока кто-то не сотрет программу.
– Мама! – прогремел голос Брэндстеттера, и крик его отозвался эхом со всех сторон.
Трэвен заметил зажигалку в виде двойной спирали ДНК, лежащую на столе в комнате, напоминающей салун в вестерне. Пока Брэндстеттер обыскивал комнату, детектив попытался взять зажигалку со стола. Даже если она недостаточно тяжелая, чтобы применить ее в качестве оружия, может быть, удастся поджечь логическую конструкцию. Может быть. Трэвен попытался поднять зажигалку, но понял, что и ее ему не оторвать от стола.
– Все здесь принадлежит мне, – сказал Брэндстеттер.
Трэвен убрал руку от зажигалки и посмотрел на него.
– Я контролирую все происходящее здесь.
– Где она? – спросил Трэвен, намереваясь использовать единственное слабое место, обнаруженное им у Брэндстеттера.
Брэндстеттер с недоумением оглянулся по сторонам.
– Она мертва, – снова произнес Трэвен. Ему хотелось сломить противника, но его пугало чувство неизвестности. Если Брэндстеттер утратил контроль над действительностью, это значит, что они оба оказались в ловушке и не смогут выбраться из логической конструкции. Зензо говорил Трэвену, что, пока ты находишься в киберпространстве, в виртуальном мире время останавливается.
Брэндстеттер внезапно повернулся и без малейшего предупреждения огромным кулаком ударил детектива в лицо, отшвырнув его назад с силой, далеко выходящей за пределы человеческой.
Трэвен упал на стол сзади, разбил его в щепки и при падении разбросал в разные стороны стулья. Он встал, не ощущая никакой боли, запомнив только чувство невероятной силы удара. Его плащ остался по-прежнему чистым. К нему не пристало ни одного обломка.
– Она здесь, – произнес Брэндстеттер, глядя на потолок. Свет керосиновых ламп освещал полированную деревянную поверхность. – Она боится тебя. Почему?
– Я не знаю, – ответил Трэвен.
– Она предупреждала, что ты узнаешь о нас, – сказал Брэндстеттер. – Но я хочу продемонстрировать ей, что справлюсь с тобой. Пусть она наглядно убедится: ты больше не представляешь для нас никакой опасности. Ты умрешь.
Трэвен старался вспомнить все, что говорил ему Зензо о логических конструкциях и киберпространстве. Да, техник упоминал что-то… но Трэвен никак не мог вспомнить, что именно.
– Она где-то там, – внезапно произнес Брэндстеттер. – Когда она чем-то испугана, то всегда прячется там. Она сама создала для себя ту часть дома. – Он повернулся и пошел обратно по извилистым коридорам.
Трэвен последовал за ним. Теперь он сомневался, что принятие решения зависит от него одного. Слова Брэндстеттера о чем-то напомнили ему. Зензо говорил об этом.
Брэндстеттер шел первым, поднимался по одним лестницам, ведущим, казалось, вниз, спускался по другим, словно бы направленным вверх. Здесь не было ничего, кроме лестниц. Темнота, готовая поглотить Трэвена, висела по обеим сторонам узких проходов. Неожиданно впереди появилась дверь. Брэндстеттер отпер замок, и они вошли внутрь.
– Вот ее комната, – произнес он благоговейно.
Трэвен остановился, мысленно сопротивляясь невозможному, окружающему его. Комната была маленькая, но создавалось впечатление, что она огромная. Вешалки для одежды и коробки обуви вытянулись вдоль стен и возвышались штабелями по всему полу. Освещенное трюмо стояло у одной стены. Дюжины порнографических фотографий приколоты к стенам. Темная, мрачная атмосфера наполняла комнату. И здесь же царил запах смерти.
Из-за трюмо вышла женщина. Она была моложе, чем ожидал Трэвен, вряд ли намного старше его самого. И он тут же вспомнил, что умерла она молодой. Блестящие черные волосы обрамляли лицо. Кожа ее обнаженного бледного тела словно светилась в полумраке. На лице было выражение отвращения и гнева.
– Ты не должен был приводить его сюда, Эрл, – сказала она. – Ему не следовало видеть меня. Я ведь говорила, что его нужно держать подальше отсюда.
Брэндстеттер подошел к ней.
– Он утверждал, что ты мертва. Мне хотелось, чтобы он видел, как ошибается. – Брэндстеттер взял ее за руку.
Не веря своим глазам, Трэвен смотрел, как исчезают годы и уменьшается рост Брэндстеттера, превращающегося в тринадцатилетнего мальчика.
– Убей его, Эрл, – скомандовала женщина. – Убей его прежде, чем он уничтожит нас обоих. – Холодное и бледное лицо женщины превратилось в маску гнева.
Теперь Трэвен увидел это. Когда женщина говорила, губы Брэндстеттера тоже двигались, повторяя ее слова, будто он произносил их вместе с ней.
Женщина посмотрела на детектива мертвыми глазами. Ее голос напоминал ледяной шепот. Запах смерти в комнате усилился.
– Он все знает. Знает правду о нас с тобой. Трэвен заставил себя сохранять спокойствие, не в силах отвернуться, когда Брэндстеттер смотрел на него и беззвучно повторял слова женщины. Затем он вспомнил, что когда-то говорил ему Зензо о логических структурах.
– Мне всего лишь хотелось сделать тебя счастли-вой, – произнес Брэндстеттер, опускаясь перед ней на колени и продолжая держать за руку. – Я мечтал показать, как защищаю тебя.
– Это не твоя мать, – сказал Трэвен.
Она протянула вниз руку и погладила волосы мальчика.
– Я – твоя мать, и ты знаешь это. Не имеет значения, что думают другие. Пока я с тобой, тебе больше никогда не придется испытывать одиночество. – Их губы двигались в унисон.
Трэвен подошел ближе, захваченный происходящим.
– Это не твоя мать. Вспомни о возможностях, предоставляемых тебе логической структурой. Ее основой являются как сознательные, так и бессознательные мысли. Два разума, соединенных друг с другом хрупким звеном.
Испуганное мальчишеское лицо повернулось к нему.
– Нет, нет, нет! – зарыдал он и прижался к ногам женщины.
Губы мальчика двигались одновременно с ее губами, тело содрогалось от рыданий.
– Два разума, – повторил Трэвен. Испытывая понимание и отвращение одновременно, он протянул руку, схватил женщину за лицо, почувствовал, как кожа поддается под его пальцами, и потянул. Лицо оказалось у него в руке.
Внезапно выросший Эрл Брэндстеттер поднял голову и посмотрел вверх на лицо и плечи своего двойника, вырвавшегося из тонкой кожи существа, только что казавшегося его матерью.
– Твое подсознание, – сказал Трэвен. – Твое подсознание создавало образ матери, когда ты появлялся здесь. Ты обманывал себя.
Выпрямившись, Брэндстеттер уставился диким взглядом на фотографии, висевшие на стенах. Изображение матери исчезло с них. Он видел только себя в роли соблазнителя и соблазненного. Плакат на двери шкафа изображал теперь Эрла Брэндстеттера в платье Мэрилин
Монро.
– Убей его! – крикнул двойник Брэндстеттера, пытаясь натянуть на себя разорванную кожу. Голос был женский.
Губы Брэндстеттера двигались вместе с губами двойника. Он бросился на Трэвена.
– Ты убил ее! – Громкий вопль вернул их в материальный мир.
Трэвен почувствовал боль от боевого ножа, пробившего кевларовую броню и глубоко вонзившегося ему в грудь. Лишь теперь он понял, что снова находится в своей квартире. Тяжелое тело Брэндстеттера навалилось на него. Трэвен не мог дышать. Коммуникационный микрокристалл бездействовал.
– Мерзавец! – почти бессвязно кричал Брэндстеттер. – Ты убил ее! Ты убил ее!
Опершись об пол, Трэвен сбросил его с себя и сумел наконец вздохнуть. Нож снова врезался в него, проведя на этот раз длинную кровоточащую линию над кевларовым бронежилетом. Трэвен почувствовал, как по груди потекла кровь. Он увидел, что Брэндстеттер замахнулся снова, и сумел увернуться от стремительно опускающегося лезвия. Трэвен не мог нащупать пистолет, потерянный им в темноте, но запасной по-прежнему находился в кобуре, пристегнутой к лодыжке. Если бы только ему удалось дотянуться до него…
Брэндстеттер продолжал кричать. Слова звучали неразборчиво.
Трэвен почувствовал себя израненным, слабым и одиноким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54