Хайэм поднял взгляд от клавиатуры и посмотрел на Трэвена:
– Если Матахачи и его корпорация попытаются спустить дело на тормозах, мы накроем всех.
– Ему ничего не известно, Эрл, – сердито прошипела мать сквозь стиснутые зубы.
– Ты не смотрела ему в глаза, – ответил Брэндстеттер.
Они стояли у стойки бара в его логической конструкции. Мать передала ему новый коктейль. На этот раз освещение было более тусклым, чем обычно, – так мать хотела скрыть, что кожа Камиллы Эстеван слезала с ее тела огромными лоскутами. Пытаясь сохранить хотя бы лицо, она закуталась в бирюзовый шарф. От кожи исходил запах смерти и разложения.
– Что, если он узнает о нас?
Голос матери продолжал звучать резко:
– Вот тогда и займемся этой проблемой. – Она вышла из-за стойки и положила руки ему на плечи. – Достань мне новое тело, и как можно скорее. Оставаясь в этом, я не могу любить тебя. – Мать передала ему карточку размером три на пять дюймов. – Пока тебя не было, я кое-что узнала.
– Каким образом? – Брэндстеттер похолодел при этих словах.
– Я стала сильнее. Набираю силу каждый день. – По ее лицу пробежала загадочная улыбка. – Может быть, сейчас я даже смогу жить без тебя. – Она прижалась к нему. Ее теплое дыхание согревало Брэндстеттера. – Но я не хочу, мой мальчик. Ты должен остаться моим единственным мужчиной.
– Я займусь этим, – сказал он, беря карточку. Страх, охвативший его, так и не исчез. – Только не покидай меня. – Брэндстеттер прижался к ее груди.
36
Трэвен запросил центральный банк данных. 6.41 утра. Пятница. Он чувствовал себя усталым, голодным и продрогшим, едва сдерживал нетерпение. Чтобы согреться, сунул руки в карманы плаща.
– Он подъезжает, – произнес Дэнни тихим голосом. Юноша стоял чуть дальше на углу, под кричащей разноцветной вывеской лавки, торгующей пончиками и прочей снедью, и смотрел в направлении Холланд-стрит.
Трэвен повернулся в сторону, указанную Дэнни, стараясь не выделяться из толпы прохожих. По улице медленно полз поток автомашин. Черный минивэн «Тойота», принадлежащий Зензо, почти затерялся среди других автомобилей. Трэвен вынул руки из карманов, подышал на них и шагнул на мостовую.
Минивэн не остановился, лишь замедлил движение, и боковая дверца скользнула назад, открывая вход.
Трэвен бежал рядом с машиной. Он дал возможность Дэнни первым влезть внутрь, а сам оглянулся назад в поисках преследователей. Детектив не был уверен, что его телефон и коммуникационный микрокристалл не прослушиваются кем-то. Во время их разговора Зензо не называл ни себя, ни Трэвена по имени, но нельзя было исключить, что голос эксперта-компьютерщика мог показаться кому-то знакомым. Детектив запрыгнул в двигающуюся машину в тот момент, когда Зензо повернул на юг, в сторону бульвара Тертл-Крик.
– За тобой никто не следил? – спросил Зензо, глядя в зеркало заднего обзора. Он управлял минивэном, сидя в инвалидной коляске.
– Никто, – ответил Трэвен и пересел на переднее пассажирское кресло. Дэнни остался сзади. Боковая дверца задвинулась с легким шипением и преградила доступ утреннему уличному шуму.
– Ты уверен, что хвоста не было?
– Если был, то, значит, они следили за мной лучше, чем это делаю я сам.
Зензо кивнул и переместил минивэн в левую полосу.
– А ты как поживаешь, Дэнни?
– Поспать бы еще пару часов, и все было бы отлично.
Трэвен не сводил глаз с бокового зеркала. Он с помощью коммуникационного микрокристалла подсоединился к каналу связи патрульных машин и уменьшил громкость до уровня, при котором мог одновременно вести разговор и прослушивать связь, поддерживаемую между собой полицейскими автомобилями.
Зензо свернул на Ист-Леммон-авеню и с привычной легкостью влился в транспортный поток. Не забывая о безопасности движения, он то и дело поглядывал в зеркала.
– Пока не вижу преследователей.
– Я тоже, – произнес Трэвен и вздохнул с облегчением.
– Может быть, мы просто страдаем паранойей, – сказал Зензо, улыбнулся и покачал головой.
– Лучше страдать паранойей, чем заболеть внезапной смертью.
Улыбка исчезла с лица Зензо.
– Ты действительно считаешь, что все зашло так далеко?
– Тебе легче ответить на твой вопрос. Ведь это тебе удалось расшифровать информацию, содержащуюся в чипе.
Зензо на несколько секунд сконцентрировал внимание на управлении машиной, затем произнес: – У Куортерса есть свой человек в Нагамучи.
– Тебе это стало известно из чипа?
– Нет. Я сделал такой вывод, проанализировав программирование. При обычных условиях похищение программы обязательно хотя бы до некоторой степени повреждает ее целостность. Повреждение может оказаться незначительным, а может и сильно повредить программу.
– А эта программа не пострадала?
– Ничуть.
– Какая информация содержалась в чипе?
– Программное обеспечение, предназначенное для работы в особом режиме. Я имею в виду дорогое программное обеспечение, поступающее на компьютерный рынок и способное обрабатывать миллионы байтов информации за наносекунды. Могу рассказать, как это происходит, но мне понадобится полчаса для объяснения основ.
– Не надо. Мне достаточно знать, что речь идет об огромных деньгах. Теперь понятно, почему Куортерсу удалось заключить сделку с яками.
– Да, конечно. За счет программного обеспечения такого качества можно провести крупную операцию по закупке наркотиков. Может быть, даже не одну.
Трэвен посмотрел на Зензо:
– Ты хочешь сказать, что Куортерс слишком дорого заплатил якам за партию товара?
Зензо нервно постучал пальцами по рулю.
– Кокаина, захваченного твоей группой во время рейда, хватит, чтобы оплатить после продажи его на «черном рынке» примерно одну шестую стоимости украденного программного обеспечения. Впрочем, не исключено, что та партия кокаина представляла собой лишь первый взнос, за которым должны были последовать и другие.
– Возможно. – Трэвен задумался над его словами, и чем больше размышлял, тем озабоченнее становился. – Может быть, Куортерс не имел представления о рыночной стоимости полученного им программного обеспечения.
Зензо покачал головой и пригладил ладонью густую шапку волос.
– Даже если Куортерс не знал, его человек в Нагамучи четко представлял себе ценность товара. И он наверняка потребует свою, и весьма крупную, долю, потому что кража программного обеспечения связана с огромным риском. Стоит руководителям корпорации узнать о случившемся, и они отдадут тело похитителя – или похитительницы – шакалам, торгующим органами человеческого тела для последующей пересадки.
– Это не первая сделка, заключаемая Куортерсом с яками, – заметил Трэвен. – В настоящее время он контролирует восемьдесят процентов наркотиков, поступающих в Даллас. Нельзя захватить в одни руки такую внушительную долю товара всего за несколько дней.
– Как только сообщение о краже программного обеспечения попадет в средства массовой информации, охотники за головами из многих корпораций начнут преследовать Донни Куортерса.
– Яки укроют его, если с этим не справятся охранники Куортерса.
– Может быть. Ты должен понять, что изготовители этого программного обеспечения не пожалеют сил и денег, чтобы заполучить его обратно. Если программное обеспечение попадет на «черный рынок», его цена при сбыте по законным каналам резко упадет. Специалисты и компании, рассчитывающие на долгосрочную прибыль в результате использования созданного ими программного обеспечения, потеряют все.
– Ты имеешь в виду не Нагамучи, а другие фирмы?
– Да. Нагамучи всего лишь арендовала это программное обеспечение. Создатели его не они.
Трэвен задумался:
– Тогда что они теряют?
– В общем-то ничего. Возможно, на некоторое время у них прервутся отношения с программистами, занимающимися созданием программных средств, но, в конце концов, Нагамучи по-прежнему остается одним из самых крупных потребителей компьютерных программ. Страховые компании покроют часть убытков изобретателей программного обеспечения, но это мелочь, далекая от той суммы, которую могла бы принести плата за пользование патентом.
– Как ты считаешь, почему человек Куортерса, работающий в Нагамучи, украл программное обеспечение, арендованное корпорацией, а не программное обеспечение, разработанное программистами Нагамучи?
– Арендованное программное обеспечение труднее защитить, чем разработанное в самой корпорации, – ответил Зензо, плавно тормозя у светофора. – Оригинальные программы разрабатываются так, что все попытки взлома программы, исходящие изнутри, нарушают целостность системы, включая множество ловушек и мер предосторожности, являющихся ее неотделимой частью.
Когда минивэн снова двинулся в путь, Трэвен посмотрел в окно. Он увидел мужчину и женщину, идущих, держась за руки, по бульвару, и снова сосредоточил свое внимание на потоке мчащихся автомобилей.
– А как тебе удалось расшифровать информацию в чипе?
– Я воспользовался терминалом приятеля и взломал систему безопасности чипа, прибегнув к незаконным методам. Если ты не соблюдаешь существующие правила, то в киберпространстве маневрировать намного легче.
– Но ты не сможешь упомянуть об этом в своем отчете.
– Не смогу, но поскольку теперь я знаком с системой безопасности, то просто сообщу, что мне повезло и я случайно напал на правильную комбинацию.
– А ты не смог бы «случайно» напасть на правильную комбинацию несколькими днями позже? – спросил Трэвен. – Тогда я получу возможность действовать гораздо свободнее.
– Я не сомневался, что ты попросишь меня об этом. – Зензо включил мигалку и начал передвигаться в крайний правый ряд. – Зачем это тебе нужно?
– Я хочу выяснить, не сбывал ли Куортерс якам и другое программное обеспечение. Если сбывал, то мне понадобится узнать, какое именно.
– Могу рассказать тебе о том, что произошло на рынке в последнее время. Какой срок ты имеешь в виду?
– То, что имело место за последний месяц.
Зензо кивнул:
– Понятно. Так вот, фирма «Макмиллан лимитед» потеряла пакет программ инженерного обеспечения меньше четырех недель назад. Предполагалось, что одна плата за использование патентов должна принести в ближайшие десять лет несколько миллиардов долларов. Лично я считаю эту цифру завышенной, потому что срок жизни программного обеспечения не бывает таким продолжительным. В этом же направлении работают и другие программисты, способные за более короткое время создать аналогичные программы.
– Что происходит, когда кто-то разрабатывает аналогичную программу?
Зензо пожал плечами:
– Разумеется, она подвергается тщательной проверке на оригинальность, и только после этого выдается разрешение на ее распространение.
– И в результате ценность первоначального пакета программного обеспечения падает?
– Совершенно верно. Когда Кайли и Канеоки устанут от тебя, можешь заняться расследованием преступлений, связанных с использованием компьютеров. Могу замолвить словечко.
По лицу Трэвена промелькнула мрачная улыбка.
– Мне нравится работать с людьми. Почему-то это представляет для меня больший интерес, чем защита программного обеспечения корпораций.
– От подобной защиты зависит благополучие немалого числа людей, приятель, – возразил Зензо.
– Да, пожалуй, ты прав. – Трэвен поудобнее устроился на пассажирском сиденье и принялся обдумывать полученные сведения. Ему то казалось, что решение проблемы почти у него в руках, то оно снова ускользало. – Ты не мог бы узнать подробности похищения программного обеспечения у компании «Макмиллан»?
– Сомневаюсь, что мне станет известно имя похитителя.
– Почему ты так считаешь?
– Когда происходит настолько крупная кража, хэкер, осуществивший ее, обычно быстро становится известен. Парень расскажет о своем успехе нескольким друзьям, сложит деньги в чемодан и исчезнет еще до того, как об этом узнает кто-то еще.
– Зачем ему надо рассказывать о краже, а не просто затаиться?
– Хэкеры – своего рода артисты, они гордятся своей работой. Стоит им добиться чего-то выдающегося, они обязательно сообщают об этом друзьям.
Трэвен кивнул.
– Ты ведь тоже гордишься своими успехами, правда?
– Согласен. Но почему в таком случае о нем до сих пор ничего не известно?
– Ходят слухи, что охотники за головами, состоящие на службе у корпораций, уже прикончили его.
– Известны имена тех, кто мог участвовать в его ликвидации?
– Да, несколько. Но у всех железное алиби. Я сам принимал участие в предварительной проверке.
– Об этом стоит задуматься, верно?
– Иногда подумать не вредно.
Слуховой поток в коммуникационном микрокристалле Трэвена ожил и стал намного громче. По нему передавались подробности дорожно-транспортного происшествия.
– Сколько времени ты сможешь не сообщать о полученной тобой информации?
– Чем дольше я буду молчать, тем больше вероятность того, что парень исчезнет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54