Как? Я еще сам не знаю. Но плата будет соответствующей. Я оскалился и зарычал. Икху словно волной смыло. Гадирцы и наемники с ужасом оглядывались на меня, шарахались, обходя стороной.
Еще до наступления темноты мы подошли к гадирскому лагерю. Издалека он был виден по сотням столбов серого дыма, взвившихся в вечернее небо. Нам навстречу потянулся запах костров, жареных орехов и мяса. Когда мы подошли ближе, то увидели тысячи людей, устроившихся спать на земле.
В центре лагеря стояли шатры, сшитые из дубленой кожи. К одному из них и подвел меня Икха. Он поприветствовал часовых у входа, и те позволили нам войти. Согнувшись, мы нырнули под низкий полог.
В потемках я разглядел внутреннее убранство шатра. Множество перегородок, завешанных коврами, делили пространство на несколько комнат. Пол был застелен также коврами, всюду располагались пышные лежанки с цветными подушками, на некоторых из них кто-то спал, укрывшись с головой одеялом. Нам с Икхой пришлось еще не один раз нырять под ковры, пока мы не очутились наконец в довольно большой комнате, тускло освещенной двумя светильниками. Здесь на подушках восседали несколько гадирских офицеров в великолепных одеждах. Икха поочередно поприветствовал каждого и назвал мне их имена. Один из гадирцев, худой, но складный человек в почтенном возрасте был представлен как Главнокомандующий гадирской армией. Мне не понравился колкий взгляд его карих глаз, презрительно скривленный рот. У него было невероятно длинное имя, но приближенные звали его Кассан. Я так и не узнал, имя это или, может быть, какое-нибудь гадирское слово, обозначающее звание.
— Бешеный Пес знает Город Солнца изнутри, — прошипел Икха, — сильные и слабые стороны его обороны, знает планировку царского дворца и, главное, он знает в лицо Антилльскую ведьму. Он сможет узнать ее без маски!
Кассан положил подбородок на сплетенные пальцы и внимательно посмотрел на меня.
— Оборона Города Солнца не имеет слабых сторон, — произнес Кассан шелестящим голосом с хрипотцой, — мы держим осаду уже вторую неделю. На севере за рекой идут бои, мы оттеснили антилльцев. Но ведьма успела покинуть свою столицу. По донесению наших разведчиков, она скрывается в одном из храмов на еще не завоеванной территории. Я опасаюсь, что она уйдет в горы, тогда ее будет трудно отыскать. Там скрывается сейчас часть населения этого острова. Но в горах стало очень опасно. Атлас уже несколько раз извергал из себя пламя. Землетрясения сотрясают остров, на склонах то и дело происходят обвалы. Да и выслеживать местных жителей в горах — дело неблагодарное. Можно скитаться там годами, но так никого и не обнаружить. Его Величество шлет один за другим приказы захватить и привезти в Гадир Антилльскую ведьму. В Гадире уверены, что стоит только взять в плен Гелиону, как Антилла сразу сдастся. Пусть наш доблестный воин отправляется на север вместе с отрядами, задача которых захватить царицу. В осаде Города Солнца вы еще успеете поучаствовать, это затянется надолго.
Лишь одну ночь передышки дал нам Кассан, и вот мы выступили в новый поход. Пехота двинулась вперед, а колесничие, каждый на легкой двухколесной повозке, запряженной двумя лошадьми, построились в колонну под предводительством Икхи. Из наемников, кроме меня, Икха взял с собой лишь Миля, восемь сыновей и три брата которого остались в лагере, благодаря чему гадирцы могли быть уверены в надежности бывшего кельтского короля. Я рад был его компании, так как общество гадирцев не слишком прельщало меня. А Миль скрашивал путь веселым враньем о своих былых подвигах, настолько невероятных, что поверить в них мог только кельт, склонный к такому же вранью. Так что я охотно верил в истории Миля о погибшем кельтском королевстве, находившемся где-то в землях Иберии, которые Икха тоже упрямо считал гадирской территорией.
И вновь потянулись разрушенные усадьбы и храмы, пожарища и руины. Город Солнца, вокруг которого шли бои, мы обогнули с востока. Он призывно сверкал нам своими ослепительными стенами, и гадирцы недовольно ворчали, опасаясь не успеть к кульминационному моменту захвата столицы — ее разграблению. С севера над всем этим великолепием возвышалась грозная гора Атлас, укрытая серой тучей, словно саваном.
Держа направление на Атлас, Икха надеялся миновать встречи с антилльцами и достичь Храма, избежав сражений. Войска гадирцев под командованием Кассана должны были предпринять очередную попытку штурмовать Город Солнца и отвлечь таким образом внимание антилльцев от нашего отряда. Но мечтам Икхи не суждено было сбыться. Миль как раз рассказывал о могущественных друидах, служивших при его дворе, когда воздух огласили воинственные антилльские кличи.
Миль выхватил меч. Мимо нас, подняв клубы пыли, пронеслась колесница Икхи, управляемая Ксиаром.
— Я рассчитываю на тебя! — крикнул мне Икха.
Взвыли гадирские трубы, пехота двинулась вперед. Отряды гадирцев сшиблись с антилльской конницей. Закипела жаркая схватка. Не успел я дождаться приближения вражеской пехоты, как антилльская стрела уже впилась мне в колено. Я бросился вперед навстречу врагу, стремясь сократить расстояние и вступить в рукопашную. К тому времени, когда я смог нанести первый удар, еще две стрелы оставили свои отметины на моем теле.
Вопли воинов, ржание коней, грохот разбивающихся в щепы колесниц слились в сплошной гул. Мы отражали атаки, одну за другой, антилльцы, не замечая жары и пыли, сражались с остервенелым отчаянием. В воздухе стоял удушливый запах крови, пота и смерти.
Измученный долгим путешествием, продолжительным сражением и кровавыми ранами, я бился из последних сил. Я не чувствовал в своем теле той песни молодецкой удали, той жажды боя и убийства, которая была во мне раньше. Я сражался бездумно и бессмысленно, нанося новый удар только потому, что так нужно. Я должен сражаться, как все остальные, потому что тот, кто перестанет это делать, будет тут же убит. Я ждал пробуждения демона смерти, надеясь, что в минуту, когда его носителю грозит смертельная опасность, он, как это произошло в последний раз, придет мне на помощь. Но внутри меня стояла оглушительная тишина, словно в пустом сосуде. Изнемогая от усталости, я продолжал машинально наносить и отражать удары, будто на тренировке у Гресса в добром Каершере.
Очередной антиллец занял место напротив меня. Мои глаза встретились с его холодным взглядом профессионального воина. Такие глаза мне приходилось видеть у гладиаторов, которых выставлял мне в противники хозяин антилльского цирка. Холодный и спокойный взгляд профессионала, выходящего на бой, чтобы победить или умереть. И я словно оказался на засыпанной желтым песком арене, ослепленный солнечным светом и оглушенный овациями зрителей.
— Убей! Убей! — скандировали трибуны.
И никогда не было ясно, к кому они обращаются, ко мне или к моему противнику. Каждый из нас мог принять это на свой счет.
Я был все тем же дикарем, полуодетым варваром, а против меня снова выступал хорошо вооруженный воин в доспехах и со щитом. Он ловко отражал им удары, так что мне никак не удавалось достать его. Антиллец уже тяжело дышал, и было видно, как трудно ему дается наша битва. Если бы не его доспехи, шлем и щит, он был бы уже мертв. Наконец я достал его, он пропустил удар, и Орну отсек ему кисть руки, в которой был его меч. Антиллец растерялся, оставшись безоружным, лицо его сморщилось от боли. И в этот момент мой Меч вошел ему под железный нагрудник. Когда он упал, я увидел перед собой спину другого антилльца и занес Меч для удара.
— Кармах! Сзади! — закричали ему. Он успел развернуться и отразить удар.
— Зло идет по земле Антиллы! — заорал мой противник и набросился на меня с неожиданной для такого юнца яростью. Губы его побелели, глаза налились кровью. Визжа и брызгая пеной, выступившей у него на губах, он ринулся на мой Меч. Орну сразу же нашел путь к его сердцу, и рухнувший на колени антиллец плевался кровью и проклинал меня. Его покрасневшее лицо, искаженное мучительной болью и яростью, казалось совсем юным.
Я успел вытащить Орну из тела антилльца, когда увидел, что колесница Икхи окружена. Змееголовый ловко орудовал своим широким, серповидным мечом, в то время как его возничий Ксиар пытался выправить колесницу, сцепившуюся с осью вражеской повозки. Я бросился им на помощь, но к тому времени, когда я достиг их, раненый Ксиар уже свалился с колесницы. Икха не смог подхватить вожжи, вынужденный отражать удары нападающих. Я попытался помочь ему, но кони, почуяв мою близость, встали на дыбы. Икха вывалился из колесницы, придавив собой собственного возничего. Лошади антилльцев понесли, увлекая за собой и пустую колесницу Икхи. Тот успел подняться и вступил в рукопашную. Я прикрывал его сзади, когда почувствовал резкий толчок слева и тут же острую боль, пронзившую мое бедро, раскатившуюся по телу. Я рухнул, как подкошенный, на чьи-то тела. Теплая густая кровь хлынула по ноге. Из бедра торчало копье, над которым на мгновение я увидел смуглую физиономию антилльца. Но в тот же миг антиллец исчез, а на его месте возник Миль.
«Что делаем здесь мы с Милем на этой чужой войне?» — с тоской подумал я.
Вокруг продолжали сражаться изможденные солдаты обеих армий. Белая пыль висела в воздухе над полем битвы. Миль склонился надо мной и обломил древко копья, торчавшее из моей ноги. В глазах у меня зарябило.
— Не шевелись! — прокричал Миль, подхватил меня под мышки и потащил назад к лагерю.
Я отчаянно сжал рукоять Орну, боясь потерять его. Миль полз между дерущимися и тащил меня за собой. Кто-то упал на меня, залив мне лицо кровью. Еще один убитый придавил мне ногу. Миль столкнул с меня трупы. Боль в бедре стала настолько нестерпимой, что я потерял сознание.
Очнулся я уже глубокой ночью при неровном свете луны. По тишине, прерываемой лишь стонами, я понял, что бой закончен, а по запаху крови и лекарств догадался, что нахожусь в лазарете. Я лежал на голой земле, а вокруг меня находились еще десятка три раненых гадирцев. Я снял с ноги повязку и рассмотрел свою рану. Истерзанный клок мышц пульсировал, будто живой, но крови уже не было.
Заметив, что я очнулся, ко мне подошел лекарь. Он внимательно осмотрел мою рану и проворчал:
— Очухался? Ну и живуч ты, Бешеный Пес. Другой бы давно сдох от потери крови. Тебя полумертвого приволок в лагерь Миль. Хотели похоронить с убитыми, но Икха не велел. Сказал, что ты можешь еще прийти в себя. А я-то еще спорил, что мне виднее. Ну, вот, надо же, ты и вправду очухался. Может, объяснишь мне, что у тебя за хитрость?
Я, конечно, подозревал о причинах такого необычного явления, но не стал просвещать лекаря относительно моих знаний.
— Где мой Меч? — спросил я.
— Этот только и знает, что о своем мече думать. Да там он валяется. Никто его не тронул, кому нужно это неподъемное, устаревшее оружие? Ничего с ним не станется. Ложись, тебе еще рано вставать.
Я не послушал его и поднялся. Нога болела. Преодолевая боль, я побрел к месту сражения, с любопытством наблюдая, как свисает из раны кусок плоти. Какой-то раб по приказу лекаря показал мне место, где лежал мой Меч.
— Ну, что, Орну, вдоволь было крови? — спросил я у Черной Головы на навершии рукояти.
Голова ухмыльнулась и удовлетворенно гукнула, не пожелав даже открыть глаза.
Прибежал Икха, возмущенно зашипел:
— Почему ты не принял облик чудовища? Почему мои воины должны были сражаться, когда ты мог один справиться со всеми врагами? Я нанимал тебя не для того, чтобы ты размахивал мечом, как простой солдат!
— Мы победили, что тебе еще надо? — устало пробормотал я, рана все же забирала у меня много сил.
— А ты знаешь, сколько моих людей полегло в этой битве? — спросил Икха.
Я не стал пояснять ему, что не принял облик Зверя только потому, что не смог. Оказывается, я теперь не могу сделать это по своему желанию. Это было для меня сюрпризом и весьма озадачило меня. Я знал по рассказам Гвидиона, что Бренн порой, когда битва заходила в тупик и ему угрожала смертельная опасность, перевоплощался в Зверя. Может, я просто не умею это делать? Гвидион наверняка знает, что для этого нужно.
Икха все еще стоял подле меня, продолжая раздраженно шипеть. Я прервал его грозным окриком:
— Надеюсь, ты нанимал меня не для того, чтобы после битвы, когда уже нет врага, разозлить меня своим шипением до такой степени, что я не смогу сдержать Зверя и начну выпускать кишки твоим солдатам?
Икха мгновенно переменился в лице, испуганно оглянулся, словно ища защиты, и заискивающе пробормотал:
— Что ты, что ты. Не сердись, это я так просто спросил. Просто так, честное слово. А… ну… может быть, тебя заинтересуют антилльские пленные? Их достаточно много и с ними можно делать все, что заблагорассудится. Сколько человек тебе нужно?
Теперь испугался я сам и страстно замотал головой.
— Нет! Нет, мне никто не нужен!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Еще до наступления темноты мы подошли к гадирскому лагерю. Издалека он был виден по сотням столбов серого дыма, взвившихся в вечернее небо. Нам навстречу потянулся запах костров, жареных орехов и мяса. Когда мы подошли ближе, то увидели тысячи людей, устроившихся спать на земле.
В центре лагеря стояли шатры, сшитые из дубленой кожи. К одному из них и подвел меня Икха. Он поприветствовал часовых у входа, и те позволили нам войти. Согнувшись, мы нырнули под низкий полог.
В потемках я разглядел внутреннее убранство шатра. Множество перегородок, завешанных коврами, делили пространство на несколько комнат. Пол был застелен также коврами, всюду располагались пышные лежанки с цветными подушками, на некоторых из них кто-то спал, укрывшись с головой одеялом. Нам с Икхой пришлось еще не один раз нырять под ковры, пока мы не очутились наконец в довольно большой комнате, тускло освещенной двумя светильниками. Здесь на подушках восседали несколько гадирских офицеров в великолепных одеждах. Икха поочередно поприветствовал каждого и назвал мне их имена. Один из гадирцев, худой, но складный человек в почтенном возрасте был представлен как Главнокомандующий гадирской армией. Мне не понравился колкий взгляд его карих глаз, презрительно скривленный рот. У него было невероятно длинное имя, но приближенные звали его Кассан. Я так и не узнал, имя это или, может быть, какое-нибудь гадирское слово, обозначающее звание.
— Бешеный Пес знает Город Солнца изнутри, — прошипел Икха, — сильные и слабые стороны его обороны, знает планировку царского дворца и, главное, он знает в лицо Антилльскую ведьму. Он сможет узнать ее без маски!
Кассан положил подбородок на сплетенные пальцы и внимательно посмотрел на меня.
— Оборона Города Солнца не имеет слабых сторон, — произнес Кассан шелестящим голосом с хрипотцой, — мы держим осаду уже вторую неделю. На севере за рекой идут бои, мы оттеснили антилльцев. Но ведьма успела покинуть свою столицу. По донесению наших разведчиков, она скрывается в одном из храмов на еще не завоеванной территории. Я опасаюсь, что она уйдет в горы, тогда ее будет трудно отыскать. Там скрывается сейчас часть населения этого острова. Но в горах стало очень опасно. Атлас уже несколько раз извергал из себя пламя. Землетрясения сотрясают остров, на склонах то и дело происходят обвалы. Да и выслеживать местных жителей в горах — дело неблагодарное. Можно скитаться там годами, но так никого и не обнаружить. Его Величество шлет один за другим приказы захватить и привезти в Гадир Антилльскую ведьму. В Гадире уверены, что стоит только взять в плен Гелиону, как Антилла сразу сдастся. Пусть наш доблестный воин отправляется на север вместе с отрядами, задача которых захватить царицу. В осаде Города Солнца вы еще успеете поучаствовать, это затянется надолго.
Лишь одну ночь передышки дал нам Кассан, и вот мы выступили в новый поход. Пехота двинулась вперед, а колесничие, каждый на легкой двухколесной повозке, запряженной двумя лошадьми, построились в колонну под предводительством Икхи. Из наемников, кроме меня, Икха взял с собой лишь Миля, восемь сыновей и три брата которого остались в лагере, благодаря чему гадирцы могли быть уверены в надежности бывшего кельтского короля. Я рад был его компании, так как общество гадирцев не слишком прельщало меня. А Миль скрашивал путь веселым враньем о своих былых подвигах, настолько невероятных, что поверить в них мог только кельт, склонный к такому же вранью. Так что я охотно верил в истории Миля о погибшем кельтском королевстве, находившемся где-то в землях Иберии, которые Икха тоже упрямо считал гадирской территорией.
И вновь потянулись разрушенные усадьбы и храмы, пожарища и руины. Город Солнца, вокруг которого шли бои, мы обогнули с востока. Он призывно сверкал нам своими ослепительными стенами, и гадирцы недовольно ворчали, опасаясь не успеть к кульминационному моменту захвата столицы — ее разграблению. С севера над всем этим великолепием возвышалась грозная гора Атлас, укрытая серой тучей, словно саваном.
Держа направление на Атлас, Икха надеялся миновать встречи с антилльцами и достичь Храма, избежав сражений. Войска гадирцев под командованием Кассана должны были предпринять очередную попытку штурмовать Город Солнца и отвлечь таким образом внимание антилльцев от нашего отряда. Но мечтам Икхи не суждено было сбыться. Миль как раз рассказывал о могущественных друидах, служивших при его дворе, когда воздух огласили воинственные антилльские кличи.
Миль выхватил меч. Мимо нас, подняв клубы пыли, пронеслась колесница Икхи, управляемая Ксиаром.
— Я рассчитываю на тебя! — крикнул мне Икха.
Взвыли гадирские трубы, пехота двинулась вперед. Отряды гадирцев сшиблись с антилльской конницей. Закипела жаркая схватка. Не успел я дождаться приближения вражеской пехоты, как антилльская стрела уже впилась мне в колено. Я бросился вперед навстречу врагу, стремясь сократить расстояние и вступить в рукопашную. К тому времени, когда я смог нанести первый удар, еще две стрелы оставили свои отметины на моем теле.
Вопли воинов, ржание коней, грохот разбивающихся в щепы колесниц слились в сплошной гул. Мы отражали атаки, одну за другой, антилльцы, не замечая жары и пыли, сражались с остервенелым отчаянием. В воздухе стоял удушливый запах крови, пота и смерти.
Измученный долгим путешествием, продолжительным сражением и кровавыми ранами, я бился из последних сил. Я не чувствовал в своем теле той песни молодецкой удали, той жажды боя и убийства, которая была во мне раньше. Я сражался бездумно и бессмысленно, нанося новый удар только потому, что так нужно. Я должен сражаться, как все остальные, потому что тот, кто перестанет это делать, будет тут же убит. Я ждал пробуждения демона смерти, надеясь, что в минуту, когда его носителю грозит смертельная опасность, он, как это произошло в последний раз, придет мне на помощь. Но внутри меня стояла оглушительная тишина, словно в пустом сосуде. Изнемогая от усталости, я продолжал машинально наносить и отражать удары, будто на тренировке у Гресса в добром Каершере.
Очередной антиллец занял место напротив меня. Мои глаза встретились с его холодным взглядом профессионального воина. Такие глаза мне приходилось видеть у гладиаторов, которых выставлял мне в противники хозяин антилльского цирка. Холодный и спокойный взгляд профессионала, выходящего на бой, чтобы победить или умереть. И я словно оказался на засыпанной желтым песком арене, ослепленный солнечным светом и оглушенный овациями зрителей.
— Убей! Убей! — скандировали трибуны.
И никогда не было ясно, к кому они обращаются, ко мне или к моему противнику. Каждый из нас мог принять это на свой счет.
Я был все тем же дикарем, полуодетым варваром, а против меня снова выступал хорошо вооруженный воин в доспехах и со щитом. Он ловко отражал им удары, так что мне никак не удавалось достать его. Антиллец уже тяжело дышал, и было видно, как трудно ему дается наша битва. Если бы не его доспехи, шлем и щит, он был бы уже мертв. Наконец я достал его, он пропустил удар, и Орну отсек ему кисть руки, в которой был его меч. Антиллец растерялся, оставшись безоружным, лицо его сморщилось от боли. И в этот момент мой Меч вошел ему под железный нагрудник. Когда он упал, я увидел перед собой спину другого антилльца и занес Меч для удара.
— Кармах! Сзади! — закричали ему. Он успел развернуться и отразить удар.
— Зло идет по земле Антиллы! — заорал мой противник и набросился на меня с неожиданной для такого юнца яростью. Губы его побелели, глаза налились кровью. Визжа и брызгая пеной, выступившей у него на губах, он ринулся на мой Меч. Орну сразу же нашел путь к его сердцу, и рухнувший на колени антиллец плевался кровью и проклинал меня. Его покрасневшее лицо, искаженное мучительной болью и яростью, казалось совсем юным.
Я успел вытащить Орну из тела антилльца, когда увидел, что колесница Икхи окружена. Змееголовый ловко орудовал своим широким, серповидным мечом, в то время как его возничий Ксиар пытался выправить колесницу, сцепившуюся с осью вражеской повозки. Я бросился им на помощь, но к тому времени, когда я достиг их, раненый Ксиар уже свалился с колесницы. Икха не смог подхватить вожжи, вынужденный отражать удары нападающих. Я попытался помочь ему, но кони, почуяв мою близость, встали на дыбы. Икха вывалился из колесницы, придавив собой собственного возничего. Лошади антилльцев понесли, увлекая за собой и пустую колесницу Икхи. Тот успел подняться и вступил в рукопашную. Я прикрывал его сзади, когда почувствовал резкий толчок слева и тут же острую боль, пронзившую мое бедро, раскатившуюся по телу. Я рухнул, как подкошенный, на чьи-то тела. Теплая густая кровь хлынула по ноге. Из бедра торчало копье, над которым на мгновение я увидел смуглую физиономию антилльца. Но в тот же миг антиллец исчез, а на его месте возник Миль.
«Что делаем здесь мы с Милем на этой чужой войне?» — с тоской подумал я.
Вокруг продолжали сражаться изможденные солдаты обеих армий. Белая пыль висела в воздухе над полем битвы. Миль склонился надо мной и обломил древко копья, торчавшее из моей ноги. В глазах у меня зарябило.
— Не шевелись! — прокричал Миль, подхватил меня под мышки и потащил назад к лагерю.
Я отчаянно сжал рукоять Орну, боясь потерять его. Миль полз между дерущимися и тащил меня за собой. Кто-то упал на меня, залив мне лицо кровью. Еще один убитый придавил мне ногу. Миль столкнул с меня трупы. Боль в бедре стала настолько нестерпимой, что я потерял сознание.
Очнулся я уже глубокой ночью при неровном свете луны. По тишине, прерываемой лишь стонами, я понял, что бой закончен, а по запаху крови и лекарств догадался, что нахожусь в лазарете. Я лежал на голой земле, а вокруг меня находились еще десятка три раненых гадирцев. Я снял с ноги повязку и рассмотрел свою рану. Истерзанный клок мышц пульсировал, будто живой, но крови уже не было.
Заметив, что я очнулся, ко мне подошел лекарь. Он внимательно осмотрел мою рану и проворчал:
— Очухался? Ну и живуч ты, Бешеный Пес. Другой бы давно сдох от потери крови. Тебя полумертвого приволок в лагерь Миль. Хотели похоронить с убитыми, но Икха не велел. Сказал, что ты можешь еще прийти в себя. А я-то еще спорил, что мне виднее. Ну, вот, надо же, ты и вправду очухался. Может, объяснишь мне, что у тебя за хитрость?
Я, конечно, подозревал о причинах такого необычного явления, но не стал просвещать лекаря относительно моих знаний.
— Где мой Меч? — спросил я.
— Этот только и знает, что о своем мече думать. Да там он валяется. Никто его не тронул, кому нужно это неподъемное, устаревшее оружие? Ничего с ним не станется. Ложись, тебе еще рано вставать.
Я не послушал его и поднялся. Нога болела. Преодолевая боль, я побрел к месту сражения, с любопытством наблюдая, как свисает из раны кусок плоти. Какой-то раб по приказу лекаря показал мне место, где лежал мой Меч.
— Ну, что, Орну, вдоволь было крови? — спросил я у Черной Головы на навершии рукояти.
Голова ухмыльнулась и удовлетворенно гукнула, не пожелав даже открыть глаза.
Прибежал Икха, возмущенно зашипел:
— Почему ты не принял облик чудовища? Почему мои воины должны были сражаться, когда ты мог один справиться со всеми врагами? Я нанимал тебя не для того, чтобы ты размахивал мечом, как простой солдат!
— Мы победили, что тебе еще надо? — устало пробормотал я, рана все же забирала у меня много сил.
— А ты знаешь, сколько моих людей полегло в этой битве? — спросил Икха.
Я не стал пояснять ему, что не принял облик Зверя только потому, что не смог. Оказывается, я теперь не могу сделать это по своему желанию. Это было для меня сюрпризом и весьма озадачило меня. Я знал по рассказам Гвидиона, что Бренн порой, когда битва заходила в тупик и ему угрожала смертельная опасность, перевоплощался в Зверя. Может, я просто не умею это делать? Гвидион наверняка знает, что для этого нужно.
Икха все еще стоял подле меня, продолжая раздраженно шипеть. Я прервал его грозным окриком:
— Надеюсь, ты нанимал меня не для того, чтобы после битвы, когда уже нет врага, разозлить меня своим шипением до такой степени, что я не смогу сдержать Зверя и начну выпускать кишки твоим солдатам?
Икха мгновенно переменился в лице, испуганно оглянулся, словно ища защиты, и заискивающе пробормотал:
— Что ты, что ты. Не сердись, это я так просто спросил. Просто так, честное слово. А… ну… может быть, тебя заинтересуют антилльские пленные? Их достаточно много и с ними можно делать все, что заблагорассудится. Сколько человек тебе нужно?
Теперь испугался я сам и страстно замотал головой.
— Нет! Нет, мне никто не нужен!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63