Они-то и навели меня на мысль, что и мне придется чем-нибудь расплачиваться за корабль, который я собирался нанять. А это будет не какая-нибудь лодочка, ведь на корабль придется взять угаса. А значит, еще и доплачивать морякам за то, что они будут терпеть чудовище все путешествие и не сбросят нас за борт, если угас вздумает рычать или заблюет корабль своей вонючей слюной. К тому же я в это время тоже окажусь абсолютно беззащитным, так как буду, скорее всего, валяться без сознания или висеть, перегнувшись через борт. Меня, как и большинство волколаков, в подобных случаях одолевала сильнейшая морская болезнь.
Итак, мне понадобится золото или что-то другое, чем бы я смог расплатиться с моряками. Вот когда я пожалел, что не взял ничего из добычи даков, а ведь там было немало украшений из золота и серебра, а также хорошего оружия. Я понятия не имел, сколько именно золота мне нужно, но определенно решил, что значительно больше, чем может находиться в заплечном мешке у бедного странника. А был он действительно очень беден, босой, в старом драном плаще, какой постыдился бы одеть на себя последний раб на Медовом Острове, и в штанах, сотканных и сшитых, видимо, еще для его прадеда. Угас сожрал его вместе с одеждой и заплечным мешком, который я не успел вовремя убрать у него из-под носа. Мешок бы мне пригодился.
Я пришел к выводу, что мне придется где-нибудь раздобыть немного золота. Поскольку я очень торопился и наниматься на работу мне было некогда, выход был очевиден: придется грабить. Это было бы совершенно простым делом здесь, на тракте, но я подозревал, что никого богаче этого одинокого человека мне встретить не удастся. Нужно было отыскать какое-нибудь селение, и мы отправились с угасом дальше по тракту. За несколько дней пути нам повстречались еще несколько путешественников, все они в ужасе бежали от нас, лишь завидев драконью угасову голову. Я не стал никого из них преследовать, помня случай с умершим от страха странником, тем более что бежали они в леса. Лишь один из них замешкался на дороге, не желая расставаться с телегой, да так и остался сидеть на земле, когда я подъехал. Первым делом я осмотрел содержимое телеги, но здесь меня постигло разочарование — сено ни мне, ни угасу не пригодилось бы, торговать же им я не собирался. Мне удалось разобрать в бессвязанном бормотании дрожащего человека, что вскоре я достигну городища, а от него пойдет другая дорога, которая и выведет меня на побережье. Оставив несчастного человека, не пожелавшего расстаться со своим добром, рыдать под телегой, я отправился дальше.
Вскоре на тракте стало больше людей, и мне пришлось покинуть дорогу и вновь двигаться лесом. Недалеко от городища я оставил угаса в лесу, приторочил ему на спину свой Меч и, дождавшись ночи, отправился к селению. Я не взял с собой оружие, полагая, что иду воровать, а не сражаться, а в этом деле самое главное иметь возможность быстро скрыться. Обратиться в волка с Мечом в руках довольно сложно, и не слишком удобно бегать в таком виде. Я соорудил из куска своего плаща некое подобие мешочка и повесил его на шею. Петля, на которой держался мешок, была достаточно широкая, чтобы не задушить меня, если я обращусь в волка. В этот мешок я рассчитывал сложить какие-нибудь ценности, если мне удастся их раздобыть.
Впереди темнел невысокий вал, окруживший город. Я пошел в обход, посмотреть, нет ли где-нибудь удобного прохода. Если я не найду способа перебраться через вал в человеческом обличье, то, обратившись в волка, просто перепрыгну. Обходя вал, я почуял преследователей. Несколько человек крались за мной в темноте в надежде остаться незамеченными. Мне вновь показалось, что я чувствую охотника за своей спиной. Это были не случайные путники, они таились от меня и явно готовились напасть. Я еще не решил, будет ли лучше превратиться в волка и бежать в сторону леса или не обращать на них внимания и продолжить свой путь, как вдруг они разом выскочили из засады и окружили меня. Теперь я мог их разглядеть. Восемь дурно пахнущих мужчин и женщин в драной одежде, вооруженных дубинками и рогатиной.
— Далеко направляешься? — поинтересовался один из них.
Похоже, что они были просто местными разбойниками. Я надеялся легко справиться с ними, тем более что их было не так уж много.
— Не твое дело.
Мужик ухмыльнулся, перекинул дубинку из одной руки в другую и сказал:
— А вот как и мое?
— Уйдите лучше добром, — попросил я людей. — У каждого свой путь.
— Так ты вздумал промышлять на нашем пути! — выкрикнула женщина.
— Тише, дура, — шикнул на нее другой мужик, — услышит стража, перевешают всех.
Я уже понял, что просто так одними словами мне от них не отделаться. Жалеть, что не прихватил с собой Меч, было уже поздно. Если у них нет серьезного оружия, можно было уйти от дубин, обратившись в волка.
— Плевать я хотел на ваши пути, — произнес я довольно миролюбиво. — Хотите со мной сразиться?
Разбойники расхохотались. Позади меня кто-то размашисто шагнул, я отскочил в сторону, возле моей головы пронеслась тяжелая дубина. Еще один удар пришелся с другой стороны. Я успел пригнуться, а в следующий миг резко выпрыгнул вперед, вложив силу прыжка в удар кулака. Человек отлетел назад и упал на спину. Люди довольно медлительны, чтобы успеть закрыть просвет, образовавшийся передо мной. Я ринулся вперед, уже уверенный, что отделался от неприятной компании. Но, сделав пару шагов, я внезапно ощутил, как что-то скользнуло по моему лицу, легко ударило в грудь и отбросило меня назад, и в тот же момент я упал, запутавшись в брошенной сети. Быстро вскочил, но сразу опять рухнул, сеть потянули и запутали меня еще больше. И тут же со всех сторон на меня обрушились удары. Лишь на мгновение промелькнула мысль, что вот так Звероловы ловили оборотней, и от сильного удара по голове я потерял сознание.
Очнулся я связанным, лежащим на голой земле. Кругом был лес. Рядом горел костер, возле которого разместились трое, женщина и двое мужчин, в которых я сразу узнал моих захватчиков. Неподалеку в темноте чернел провал землянки, возможно, остальные пятеро уже спали.
Все тело мое болело, я незаметно пошевелился, по-волчьи пропустив сквозь себя волну, словно судорогу, проверяя, целы ли кости. Переломы, если бы они были, ответили бы пронзительной болью. Но, похоже, мне удалось отделаться лишь синяками. Если, конечно, не считать моего многострадального плеча. Рана опять разошлась. Я попробовал, крепки ли веревки, но руки были стянуты очень сильно, и я лишь разодрал себе кожу на запястьях. На шее я ощутил тяжелый ошейник. Едва пошевелив головой, я понял, что у ошейника есть шипы, направленные вовнутрь. Я слышал о таких ошейниках, предназначенных для оборотней. Шея волка шире человеческой. Если оборотню и удастся принять звериное обличье с ошейником на шее, то этот же ошейник и задушит волка. Итак, они знают, что я волк. Интересно, откуда? В драке я не успел прибегнуть к клыкам и, по-моему, ничем не выдал своей сущности.
Я прислушался к разговору разбойников. Задача оказалась не из легких, так как они были сильно пьяны, а потому речь их звучала невнятно, к тому же язык оказался искаженным и несколько отличавшимся от того, на каком разговаривали островные кельты. Разбойники говорили отрывисто и зло, и у меня сложилось впечатление, что они просто переругивались, да время от времени острили.
Если бы мне удалось избавиться от пут на руках, я наверняка смог бы снять и ошейник. Но поскольку руки были связаны чрезвычайно крепко, я решил вступить в переговоры с разбойниками в надежде разузнать, какую судьбу они мне уготовили. Я подал голос:
— Что вам от меня нужно?
Разбойники умолкли на мгновение, а потом оживленно заговорили:
— Смотри-ка, оклемался. Опять, значит, не того взяли! Волк бы в ошейнике не очнулся.
— Говорил я тебе, Габ, надо было сначала проверить, а потом нападать.
Тот, кого назвали Габом, смуглый молодой человек, хрипло хохотнул:
— Вот бы и проверил. На оплату потом меньше ртов было бы.
Я поймал взгляд веселых карих глаз Габа. Его черные курчавые волосы были зачесаны назад, на плутоватом лице играла чуть насмешливая улыбка. Его можно было принять за мелкого воришку, но на убийцу он не походил. Видя мой интерес к нему, он не сдержался и расплылся в широкой улыбке.
— Судя по ошейнику, вы ловите оборотня? — спросил я.
— Скажу тебе честно, парень. Мне-то ведь дела нет до того, волк ты или нет. Заплатили нам за твою шкуру. Вот придет завтра заказчик, ты с ним и договаривайся.
— Кто же ваш заказчик? — удивился я. В этих местах меня никто знать не мог.
— А мне почем знать? Он никак не назвался.
— Слушай, приятель. Ты, вероятно, ошибся да не того взял. Я ведь в этих местах впервые, иду издалека. Ну кто может знать меня здесь?
— А может, и ошибся, — легко согласился Габ. — Ты, поди, уж четвертый или пятый, кого мы споймали, а этот хрыч все твердит: «Не тот, не тот».
— Так и отпусти меня, я уж точно не тот, — попросил я.
— Да уж наверняка. Ошейник-то серебряный, говорят, оборотни от такого прям сразу без сознания и валятся, да потом изводятся воем. А ты, как и те, кого мы прежде ловили, хоть бы поморщился. Видно, опять мы в обмане.
Женщина, кутавшаяся в рваный плед, внимательно слушала наш разговор. Она наклонилась вперед и произнесла низким, бабьим голосом:
— Может, заказчик твой за нос нас водит, может, и не нужен ему никто?
— Нет, ошейник больших денег стоит, разве дал бы он нам его просто так, если бы оборотня споймать не хотел? А коли споймаем надобного ему зверя, так он нам в три цены от стоимости ошейника отдаст.
— А по мне и ошейник неплох, — сказала женщина, пытаясь плотнее завернуться в плед. — Мы за него на базаре знаешь сколько монет получим? А чем ловить-то неизвестно кого, ну его, дядьку-то этого, я всегда так говорила.
— Ты, женщина, помалкивай! — свирепо рыкнул Габ. — Сказал же, в три цены заплатит. Ну не подойдет ему этот, другого словим.
— Коли не подойду я твоему заказчику, отпустишь меня? — спросил я.
— Ну, будь ты хоть девкой… — Габ хохотнул, — а так, что мне еще с тобой поделывать? У тебя даже сума пустая. Тряпье твое заберу, а тебя, ну не знаю… отпущу, может.
— Отпустишь ты его, как же! — рявкнула женщина. — Будет тебе всех отпускать. Продадим его в городе. У него вон мышцы на руках какие крепкие, его быстро купят.
— Ты, что ль, продавать его пойдешь?
— А хоть и я. Твой прохвост нам за него денег все одно не выдаст, так что же мы зря работали, получается?
— Смотри, чтобы тебя саму в городе не схватили. А ну, как он кричать примется про разбойников?
— А ты ему язык отрежь, и делов-то.
«Вот добрые люди», — подумал я. Ну и повезло же мне вляпаться. Кто, интересно, в этих местах так осерчал на оборотня? Ну, действительно, не меня же здесь ловят. Я и не говорил никому, что собираюсь в эти места, да и не знал о них прежде. А выследить меня было довольно затруднительно. Угас нес меня с огромной скоростью, пешему за нами не угнаться, всадника же я непременно заметил бы.
Меж деревьев промелькнула тень. Я обернулся на разбойников, но никто ничего не заметил. Между тем среди деревьев двигалась огромная туша угаса. Тихо, без единого звука, подбирался он к костру. А я-то всегда полагал, что эти глупые животные могут передвигаться по лесу только напролом, поломав половину деревьев. Видно, зря жаловались на него дриады, воняет он, конечно, изрядно, но шуму производит не так уж и много. Впрочем, когда угас держит рот закрытым, то и вонь почти не чувствуется.
Внезапно из темноты прямо над костром возникла драконья голова. Желтые глаза зловеще сверкнули. Угас разинул пасть и, сунув ее в костер, проглотил жарящуюся на вертеле телячью ногу вместе с вертелом. Проглотил ее целиком, не прожевав, смачно отрыгнул вертел обратно в костер и громко икнул. Пламя зашипело от его слюны. Трое разбойников молча взирали на угасову морду, зависшую над костром. Удивленный отсутствием реакции, угас открыл пасть и исторг звук, напоминающий рев медведя, у которого сорвалась женитьба по весне. Женщина упала в обморок, второй разбойник вскочил и с диким криком скрылся среди деревьев, а Габ так и остался сидеть у костра, не отводя переполненных ужасом глаз от Мохха.
— Габ, — позвал я, — если не хочешь, чтобы он сожрал и тебя вместе с вашим ужином, развяжи меня, да побыстрее.
Мохх наклонил голову и слегка кольнул своим шипом разбойника. Тот ползком подобрался ко мне, в ужасе оглядываясь на угаса.
— Дракон, мать моя, и откуда он только взялся, а?
— Режь веревки! — воскликнул я. — Мой дракон не любит, когда обижают его хозяина.
— Ты б сказал, что у тебя есть дракон, сразу-то, а, — Габ почти плакал, когда перерезал веревки. — Я ж не знал, я б разве посмел.
В это время из землянки появилась заспанная физиономия одного из разбойников, а рядом с ним другая.
— Че орете-то? — спросил он, щурясь.
Потом, разглядев, что Габ развязывает меня, завопил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63