— Проклятье, Габ, что ты делаешь?
Габ ничего не ответил, а разбойник увидел наконец угаса и тихонько завыл. Второй разбойник свалился обратно в землянку, а на его месте появилось любопытное личико молоденькой девушки.
— Ого, — сказала она тихо.
За ней появился еще один разбойник, рябой парнишка, хмыкнул и скрылся в землянке.
В этот момент Габ закончил возиться с веревками, мои руки освободились, я тут же вцепился в ошейник и, разогнув его, снял, кожа на шее пылала, будто после ожога. Я поднял веревку, валявшуюся на земле, и связал ею Габа.
— Сидеть, — скомандовал я разбойнику, — Мохх, сторожи.
Я подошел к потерявшей сознание женщине, так и лежавшей возле костра. Она все еще была в обмороке, но я решил не рисковать, взял ее за ногу и оттащил к землянке.
— Принимайте груз, — приказал я.
— Здесь больше нет места! — крикнула девушка.
— А ты ужмись, — посоветовал я и спихнул бездыханное тело в землянку. Габ пролепетал:
— Слушай, а, мы тебе ведь ничего плохого не сделали, парень.
— Совсем ничего, — согласился я. — Только побили малость да вот еще эту гадость с шипами надели.
— Ну, за «побили» не вини, ты же сам сопротивляться начал, убежать хотел. А что ошейник надели, так тебе-то никакого вреда от этого не было.
— Никакого вреда, говоришь, — рассердился я. — Научили меня такие подонки, как вы, не выть да не кувыркаться вам на потеху, даже когда металл вот такой на меня надевают. Для тебя это было бы то же, что в костер живьем положить. Может, хочешь попробовать, чтобы определить, много ль вреда будет?
Лицо Габа перекосилось гримасой ужаса. Часто же мне приходилось видеть такое. Он рухнул на колени и заговорил быстро-быстро:
— Ты только не серчай, не думай, что я глупую бабу слушать бы стал. Я отпустил бы тебя, честное слово, клянусь покойной матушкой, отпустил бы. А матушка моя была порядочной женщиной, не то что эти потаскухи, — Габ неопределенно кивнул головой. — Добрый человек, освободи нас, а?
— Отпустил бы, говоришь?
— Клянусь, клянусь, — затряс головой Габ.
— А коли заказчик твой признал бы во мне того, кого ищет?
Габ беззвучно тряс головой. Я рассмотрел ошейник. Он был из серебра, тяжелый, массивный. Такого наверняка хватит на то, чтобы расплатиться с моряками. Габ вновь подал голос:
— Только ты не забирай ошейник, ладно? Хрыч этот меня убьет, коли я его ценность потеряю.
— И ошейник заберу, — сказал я, — и все остальное, что найду.
— Ты что же, еще и ограбишь нас? — искренне удивился разбойник.
— Радуйся, что только ограблю, — усмехнулся я. — У меня-то в отличие от вас нет проблем с тем, куда девать ненужных пленников. Вон какое брюхо за мной ходит, — я хлопнул угаса по круглому боку и продолжил: — Будет справедливо, если одним из вас он пообедает.
Угас принялся обнюхивать разбойника.
— Может, ему лучше бычка, а? — плаксиво спросил Габ, пытаясь увернуться от широкой морды угаса. — Там у нас за землянкой туша лежит, почти целая. Ляжку-то его мы сжарили.
— Туша, значит, без ляжки, так, что ли? — возмутился я. — Кому-то из вас придется восполнить недостающее.
Габ расплакался.
— Сторожи их, — приказал я угасу, а сам направился к туше быка.
Был это скорей теленок, чем бычок, но он действительно оказался почти целым. Я осмотрел его. Неплохо бы взять часть мяса с собой, чтобы потом не тратить время на охоту. Я отрубил вторую ногу для угаса и несколько кусков для себя. Их, конечно, лучше сразу пожарить, так они дольше сохранятся.
Я установил вертел и закрепил на нем два здоровенных куска мяса. Угас протяжно заревел. Я позволил ему пойти перекусить остатками бычка, пока пеклось мясо. Когда оно прожарилось, я завернул его в шкуры, укрепил на спине у Мохха, и мы тронулись в путь.
— Эй, хоть развяжи меня, парень, — крикнул мне вслед Габ.
— Не беспокойся, твой заказчик тебя непременно развяжет, — ответил я.
Больше меня не тянуло в людские селения. Не то чтобы я стал бояться людей, но появилось какое-то пренебрежение, которого я никогда не испытывал прежде. И еще меня преследовала мысль о некоем ловце оборотней. Кто нанял разбойников, и кого в действительности он хотел поймать? Может, шалили в округе волки, или кто-то промышлял похищением скота? Бывает такое нередко, когда вся округа вдруг ополчится на волков, а то еще хуже — на кого-нибудь из жителей, кто наиболее смахивает лицом да повадками на дикого зверя. И тогда начинают облавы или нанимают какого-нибудь бродячего шарлатана, выдающего себя за ведьмака, или, как в этот раз, местную шайку шалых людей.
Только спустя два дня я сообразил, что мог бы получить ответ на свои вопросы, если бы догадался остаться там, в лесу, подле разбойников и дождаться того, кто нанял их. Но я, как любой волк, случайно спасшийся из капкана, поспешил скрыться вместо того, чтобы дождаться в укрытии охотника и наказать его.
Я так до сих пор и не выяснил дороги. Нужно было опять ловить одинокого странника да страхом заставлять его говорить. Я выезжал несколько раз на тракт в надежде встретить такого, кто не потянется к мечу и не вынудит меня его убить или не убежит в лес, — искать мне было бы недосуг. Наконец я заметил издали двух одиноких путников, медленно бредущих по дороге. Когда они подошли ближе, я заметил, что пара эта двигается как-то странно: один держит свою руку на плече другого. Тот, что шел впереди, был еще юнцом, пацаненком. За ним шел, вцепившись в него, глубокий старик. Были они в таких драных лохмотьях, что ясно стало, почему, завидев всадника, не испугались и не спрятались. Брать с таких нечего. Когда мы сблизились, юнец, разглядев меня и угаса, пискнул:
— Дракон! — и дал стрекоча.
Старец остался посреди дороги. Подъехав ближе, я услышал горестные вздохи и понял по его устремленным в небо глазам, что старик слеп. Мальчишка служил ему поводырем. Я засомневался, много ли помощи мне будет от слепца, но все же остановил угаса и, спрыгнув на землю, подошел к старику.
— Здоровья тебе, дедушка, — произнес я приветливо. Старик молчал, подняв к небу свои бледные глаза, потом спросил:
— Ты почто, добрый человек, мальца моего прогнал?
— Да зачем же мне прогонять, наоборот, я его расспросить хотел, а этот гаденыш удрал, бросив беспомощного старика на дороге.
— Стало быть, меня теперь расспрашивать будешь?
— Если сможешь мне помочь, то и расспрошу. Старец шевелил ноздрями.
— Кто ты? Как звать? — спросил он наконец.
— Что-то все подряд повадились задавать мне этот дурацкий вопрос! — рассердился я. — Да и что тебе с того?
— А то, — старик сделал шаг мне навстречу и протянул руку. Его пальцы быстро пробежали по моему лицу. Я отшатнулся.
— Похож на оборотня, — пробормотал старик сам себе. — Да что-то здесь не так. Вроде как волк, а вроде как кто другой.
— Никто не другой, волк, самый обыкновенный. Расскажи мне лучше, старец, как мне перебраться на Медовый Остров?
— На Альбион?
— Ну да. Скажи мне, куда выведет меня этот тракт?
— Ну уж не к Медовому Острову, — усмехнулся старик. — Может, ты не знаешь, волк, Остров, он ведь водой омывается со всех сторон. К нему плыть надобно, да далеко плыть, не один день. На судне, не вплавь. Разве ж волку выдержать такое плаванье?
— Перетерпится.
— И с этим драконом, от которого все живое шарахается? — Старик покряхтел. — А может, это от тебя все бегут?
— Чего бы им от меня бежать? Ну да, угасы здесь редкость. На Острове и то уже выводятся, а уж здесь их никто не видел. Вот люди и пугаются. Тоже мне выдумали, дракон. Да ему до дракона, как мне — до…
Придумать сравнение я так и не смог. Старик озабоченно покачал головой.
— Так и чудится мне, так и видится, идешь ты, а люди прочь от тебя бегут в ужасе. Не от дракона, от тебя. Может, ты сам и есть дракон, а не лошадка твоя?
— Ну что ты, старый, сочиняешь, как может слепцу что-то видеться? Ты давай отвечай, где и как мне нанять корабль, который отвезет меня с угасом на Остров.
— Ну, прям тебе и корабль нужен? Что, твой дракон такой большой? Что-то, кажется мне, он чуть больше быка.
— Он и впрямь немного больше быка, а как это ты, интересно мне знать, определил? — спросил я с подозрением, может, старец только притворяется слепым.
— По движению воздуха, по теплу, исходящему от тела, по звуку дыхания, — наставительным тоном ответил старец. — Слепой умеет чувствовать мир по-другому, чем зрячий.
У меня складывалось впечатление, что старик и не думает отвечать на мои вопросы, а только удовлетворяет собственное любопытство. Того и гляди, еще кто-нибудь на дороге покажется. Тогда опять нужно будет скрываться, и я потеряю возможность поговорить с человеком, с одной стороны, беззащитным, с другой — не боящимся меня настолько, чтобы умирать от страха.
— Ну же, старик, не тяни, отвечай!
— Торопишься куда? — полюбопытствовал старец.
— Тороплюсь, — сказал я, еле сдерживая злобу. — Тороплюсь успеть разузнать все, пока не появился кто другой, кому драконы в героических снах примерещились, и мне вновь не пришлось бы убивать. Говори быстрее, доберусь я по этому тракту до побережья или нет.
— Тракт выведет тебя к прибрежному поселению, что живет во власти морских богов. В сам город даже не заходи, выйди на побережье, там обитают рыбаки. Такие, у кого суда есть, ходят на Остров. Вот среди них и ищи кого-нибудь, кому злато страх затмит да слепым сделает. Тот, возможно, и согласится двух драконов на одном судне переправить на Остров. Может, и к лучшему, нашей земле вас двоих не выносить.
— Ты дело говори, да не заговаривайся, старик, — сердито перебил я его. — Там, где тебе два дракона кажутся, ни одного нет. Ты про золото сказал. У меня вот только ошейник есть, но он серебряный.
Я протянул ошейник старику, чтобы тот на ощупь смог определить его размеры. Юркие пальцы старика пробежались по ошейнику, а потом по моей руке.
— Стало быть, ты его голыми руками держишь? — удивился старик. — И после этого будешь и дальше утверждать, что ты обычный волк?
— Люди придумывают себе иллюзии, — сказал я. — Не мне за них оправдываться. Вода, металл, огонь — все это ничуть не мешает оборотням.
Старик сосредоточенно смотрел в небо, потом снова дотронулся до ошейника.
— С шипами, — проговорил старик. — Тому, кто надел его на тебя, видно, несладко пришлось, когда ты его снял?
— Не твое дело, странник. Ты скажи, хватит мне его, чтобы расплатиться с моряками?
— Чтоб три раза вокруг Острова проплыть, да еще сдача будет, — произнес старик с завистью. — Ты богач. Только лучше будет ошейник обменять на что-нибудь или на куски покромсать. А то, чуть увидят его моряки, так сразу поймут, каков ты. Да еще на тебя же его снова и наденут.
Я подивился сообразительности старика. И как это я сам не догадался? Такой ошейник только на мысль об оборотнях и наводит.
— Вот что, старик, давай сойдем с дороги, я заплачу тебе за подсказку. Сразу разобью его и дам тебе кусочек. Признаюсь, я хоть и могу держать в руках его, да эта дрянь мне покоя не дает. Пойдем.
Я взял старика под локоть и повел к обочине. Отойдя шагов на десять от дороги, я остановился и усадил старика на корягу.
— Здесь мне и дорогу сквозь деревья хорошо видно, и мы в глаза путникам бросаться не будем, — сказал я старику.
Я достал из мешка бурдюк с водой и мясо. Отрезал кусок для старика.
— Мясо? — удивился он. — Давно я его не едал. Нищему старику только кости бросают да корки хлеба. А ты почто возишь с собой печеное мясо, не для путников же случайных?
— Для себя и вожу. Всем надо что-то есть. Я так мясо предпочитаю.
— Сырое мясо тоже иллюзии людей? — спросил старик, вгрызаясь в телятину.
— Ну не совсем, только отчасти.
— Если ты еще скажешь, что в бурдюке у тебя плескается эль, я окончательно разуверюсь во всех людских иллюзиях, — усмехнулся старик.
— Увы, только вода, но зато какая! Из Источника в Бескрайнем лесу, оберегаемом дриадами от праздных людей.
Я потряс бурдюк, слушая, как плещется на дне вода. — Правда, и ее осталось не много. А что касается эля, отец, так скажу тебе сразу, вера людей в то, что оборотни не выносят вина там или пива, неверная на корню. Просто в диких волчьих племенах нет ни того, ни другого. Вот оттого и пошла такая байка. А что до меня, так я совсем не прочь заглянуть в какой-нибудь трактир по дороге и прикупить там кувшин крепкого пива. Да только куда я с этим крокодилом, — я кивнул в сторону угаса. — И платить-то мне было нечем. Но теперь за этим дело не станет, — я покрутил в руках ошейник. — Только как вот его на куски-то разделать? Мечом, что ли, рубить?
— Ты бы лучше в кузню какую заглянул, а то сам только попортишь неумеючи, — сказал старик.
— А вот насчет кузни, так это уже не просто иллюзии. Не хочу я в кузню. Могу, конечно, пересилить себя, но поверь, старик, так мне там муторно делается. Уж лучше я его сам как-нибудь раскурочу. Мне и надо-то лишь шипы пообламывать, а сам ошейник я просто пополам сломаю.
Я осмотрел спайку. Шипы были приклепаны не слишком старательно. Пара из них поддалась сразу сильному нажиму рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63