Луис стоял на
лужайке перед домом рядом с Речел, державшей на руках Гаджа, когда с шоссе
свернул большой желтый автобус и неуклюже остановился перед их домом. Двери
автобуса открылись, бормотания и пронзительные крики детей поплыли в мягком
сентябрьском воздухе.
Элли бросила странный, полный отчаяния взгляд через плечо, словно
спрашивая родителей: может быть, еще остановить этот неизбежный процесс, и,
наверное то, что она прочитала на их лицах, убедило ее: уже поздно, все,
что последует дальше - неизбежно, как развитие артрита Нормы Крандолл. Элли
отвернулась и залезла в автобус. Двери закрылись, довольно чмокнув. Автобус
покатил дальше. Речел разрыдалась.
- Ради всего святого, не надо, - проговорил Луис. Он не плакал, но и у
него на душе кошки скребли. - Елены не будет всего полдня.
- Даже полдня слишком долго, - ответила Речел срывающимся голосом и
зарыдала еще пуще. Луис обнял ее, а Гадж обвил ручонками шеи родителей.
Когда Речел рыдала, Гадж обычно вторил ей. Но не в этот раз. "Теперь наше
внимание будет отдано только ему, и он прекрасно это понимает", - подумал
Луис.
***
Они с трепетом ждали возвращения дочери. Выпили так много кофе,
переволновались о том, как ей в школе. Луис вышел в заднюю комнату, которую
оборудовал под кабинет, и пытался убить время, передвигая бумаги с места на
место - единственное, чем он сейчас мог заниматься. Речел приготовила ленч
до смешного рано.
Когда в четверть одиннадцатого позвонил телефон, Речел подняла трубку
и не дыша ответила:
- Алло? - она сделала это прежде, чем телефон прозвонил во второй раз.
Луис застыл в дверях между кабинетом и кухней, уверенный: это звонит
учительница, сказать им, что у Элли ничего не получится: желудку
общественного образования не удалось переварить Елену и он исторг ее
обратно. Но звонила Норма Крандолл, сказать, что Джад собрал остатки
кукурузы, и Криды могут забрать дюжину початков, если хотят. Луис,
прихватив сумку для покупок, пошел к Крандоллам и сердито высказал Джаду за
то, что старик не позвал его помочь собрать урожай.
- Да, ладно, урожай все равно дерьмовый, - ответил на это Джад.
- Не употребляй таких выражений в моем присутствии, - вмешалась Норма.
Она принесла на веранду охлажденный чай на старом подносе "кока-кола".
- Извини, моя любовь.
- И выдумаете, что ему стыдно? - спросила Норма Луиса и, морщась от
боли, присела.
- Мы видели, как Элли укатила на автобусе, - сказал Джад, зажигая
Честерфильд.
- С ней все будет в порядке, - добавила Норма. - С ними почти всегда
так.
"Почти", - содрогнувшись, подумал Луис.
***
Но с Элли действительно оказалось все в порядке. После полудня она
приехала домой, улыбаясь, радостная; ее синее платье "первого школьного
дня" милым колокольчиком покачивалось над стесанными коленками. В руках у
девочки была картина, на которой было нарисовано не то два ребенка, не то
два самоходных крана; шнурки на одной туфле развязались, и одна ленточка
расплелась. Элли кричала:
- Мы пели "Старого МакДональда"! Мамочка! Папочка! Мы пели "Старого
МакДональда"! Того самого, что по телику поют в кортосейской школе!
Речел посмотрела на Луиса, который сидел на подоконнике, посадив Гаджа
на колени. Малыш почти уснул. Что-то печальное было во взгляде Речел, и
хотя она быстро отвернулась, Луис на мгновение почувствовал ужасное
смятение. "Мы в самом деле начинаем стареть, - подумал он. - Это на самом
деле правда. Никто не сделает для нас исключение. Теперь Элли пойдет своей
дорогой.., а мы своей".
Элли подбежала к нему, пытаясь показать ему картину, новую ссадину на
колене и рассказать о "Старом МакДональде" и миссис Берримен - все
одновременно. Черч терся у ее ног, громко мурлыкая, и просто чудо, что ни
разу Элли не споткнулась о него.
- Ш-ш-ш, - сказал Луис и поцеловал дочь. Гадж уснул, не поддавшись
всеобщему оживлению. - Только дай мне положить крошку на кровать, а потом я
все выслушаю.
Он отнес Гаджа вверх по лестнице, прошел под горячими косыми лучами, а
когда достиг лестничной площадки, страшное предчувствие - предчувствие
надвигающегося ужаса и темноты накатилось на него. Луис остановился..,
застыл на месте.., и удивленно огляделся, пытаясь понять, что происходит.
Он крепче сжал крошку, почти стиснул его, и Гадж, почувствовав себя
неуютно, зашевелился. Руки и спина Луиса покрылись гусиной кожей.
"Что случилось?" - удивился Луис; он смутился и испугался. Его сердце
учащенно забилось, голове стало холодно и неожиданно у Луиса зашевелились
волосы. Он почувствовал, как под действием адреналина увеличивается
давление глазного дна. Действительно, глаза могут вылезти из орбит, когда
человек испытывает смертельный ужас - Луис знал об этом; в таких случаях не
только расширяются зрачки, а сами глаза выпячиваются, когда поднимается
кровяное давление, а из-за увеличения кровяного давления увеличивается
гидростатическое давление внутричерепной жидкости. "Что это, черт побери?
Духи? Боже, я чувствую себя так, словно в этом коридоре мимо меня что-то
проскользнуло. Еще мгновение, и я сумел бы разглядеть, что это".
Внизу сильно хлопнула дверь веранды.
Луис Крид подскочил, вскрикнув, а потом засмеялся. Это был просто один
из тех "холодных карманов" [Термин из психиатрии, обозначающий область, где
человек по непонятным причинам начинает испытывать страх (прим.
переводчика).], которые появляются иногда.., ни больше, ни меньше. На
минуту возникший карман. Так случалось и раньше, вот и все. Что сказал
Скрудж духу Джекоба Марли? "Может быть, вы вовсе не вы, а непереваренный
кусок говядины, или лишняя капля горчицы, или ломтик сыра, или
непрожаренная картофелина. Может, вы явились не из царства духов, а из
духовки, почем я знаю!" И хотя Диккенс вряд ли это понимал, на сам ом деле
это было совершенно верно не только с точки зрения психологии, но и
физиологии. Духов не существует. По крайней мере, Луис ничего подобного
раньше не встречал. Луис несколько десятков раз сталкивался со случаями с
летальным исходом и никогда не наблюдал такого явления как "исход души".
Луис отнес Гаджа в его комнату и уложил малыша в колыбельку. Когда он
укутал сына одеялом, мурашки снова побежали у него по спине, и неожиданно
он подумал о "выставочном зале" дяди Карла. Там не было ни машин, ни
телевизоров, со всеми этими новомодными штучками, ни посудомоечных машин со
стеклянной передней стенкой, устроенной так, чтоб вы видели, как действует
волшебная пена. Только гробы с поднятыми крышками, и над каждым была
заботливо установлена лампа для подсветки. Брат его отца был владельцем
похоронного бюро.
"Великий боже, почему ты насылаешь такие ужасы? Отгони их! Уничтожь
их!"
Луис поцеловал сына и пошел послушать рассказ Элли о ее первом учебном
дне.
Глава 8
В субботу, после того как закончилась первая школьная неделя Элли, до
того как университетские ребятки вернулись в университетский городок, Джад
Крандолл, перейдя дорогу, направился к лужайке, на которой расположилась
семья Кридов. Элли слезла с велосипеда и пила из стаканчика охлажденный
чай. Гадж ползал по траве, изучал жуков, может, даже с ел нескольких. Он
был неразборчив в выборе протеинов.
- Джад, - начал Луис, поднимаясь. - Присаживайтесь.
- Не нужно, - Джад был в джинсах и рубашке с вырезом, открывающим
горло, зеленых резиновых сапогах. Он посмотрел на Элли. - Ты все еще хочешь
взглянуть, куда ведет вон та дорожка, Элли?
- Да! - воскликнула она, немедленно вскакивая. Ее глаза засверкали. -
Джордж Бак в школе говорил мне, что там хладбище домашних любимцев; я
сказала об этом мамочке, но она велела подождать вас, потому что вы точно
знаете, где оно.
- Да, я знаю, - согласился Джад. - Если родители разрешат, мы
прогуляемся туда. Только надень сапоги. Там кое-где очень сыро.
Элли помчалась в дом.
Джад с удивлением посмотрел ей вслед.
- Может, вы, Луис, тоже захотите прогуляться с нами?
- Да, - ответил Луис и посмотрел на Речел. - Ты хочешь пойти, дорогая?
- А как же Гадж? Я думаю, тут идти с милю.
- Я посажу его в подвеску.
Речел засмеялась.
- Ладно.., но только понесете его вы, мистер.
***
Они вышли через десять минут. Все, кроме Гаджа, были в резиновых
сапогах. Гадж сидел в подвеске и смотрел вперед через плечо Луиса круглыми
глазищами. Элли постоянно забегала вперед, пугала бабочек и рвала цветы.
Трава на пустыре оказалась почти по пояс и, позолоченная осенью,
шуршала последними летними новостями, которые каждый год превращались в
осенние сплетни. Но сегодня осени еще не чувствовалось в воздухе; сегодня
солнце светило как в августе, хотя по календарю август закончился почти две
недели назад. Достигнув вершины первого холма, они пошли по выкошенной
тропинке. На рубашке Луиса проступили большие пятна пота.
Джад остановился. Сперва Луис подумал, что старик устал, но потом он
увидел пейзаж, открывающийся у них за спиной.
- Здесь красиво, - проговорил Джад, зажав в зубах соломинку. Луис
решил, что услышал типичное преуменьшение янки.
- Тут прекрасно, - выдохнула Речел, а потом повернулась к Луису и
сказала почти обвиняюще: - Почему ты не говорил мне, что тут так красиво?
- Потому что не знал, - ответил Луис немного пристыженно. Они все еще
находились на своем участке, но раньше у Луиса никак не находилось
свободного времени, чтобы забраться на холм позади дома.
Элли ушла далеко вперед. Теперь она вернулась и тоже глядела с
искренним удивлением. Черч терся о ее лодыжки.
Холм был невысок, но его высоты оказалось достаточно. На востоке все
закрывал густой лес, а на западе простирались золотистые земли, грезящие
летними снами. Всюду тихо, все неподвижно. Даже бензовозы "Оринго" не
нарушали тишины.
Конечно, они увидели речную долину Пенобскота, где когда-то по реке
сплавляли бревна на север в Бангор и Дерри. Холм находился к югу от Бангора
и чуть севернее Дерри. Река тут была широкой и медленной, словно крепко
уснувшей. Луис видел вдали Гамфден и Винтерпорт, видел протянувшуюся туда
параллельно реке, до самого Бакпорта, черную змею 15 шоссе. Криды смотрели
на реку, окруженную буйной зеленью деревьев, на дорогу и поля. Шпиль
Северной Ладлоудской Баптистской церкви пронзил балдахин старых вязов, а
справа Луис увидел массивное, квадратное кирпичное здание школы Элли.
Над головой к горизонту медленно плыли белые, словно выцветшие облака.
Где-то там протянулись поля, которые сейчас, в конце сезона стояли пустыми:
дремлющие, а не мертвые, отдыхающие под паром поля, невероятного, рыжего
цвета.
- Великолепно - вот верное слово, - наконец сказал Луис.
- В старые дни этот холм называли Холмом Панорамы, - заметил Джад. Он
сунул сигарету в уголок рта, но не закурил. - Некоторые до сих пор
продолжают его так называть, но теперь, когда молодежь переехала в город,
об этом месте забыли. Не думаю, чтоб тут бывало много народу. Снизу
кажется, что отсюда ничего не увидишь, ведь холм не так уж высок. Но вы
видите... - он обвел рукой открывающуюся панораму и замолчал.
- Можно увидеть все, - сказала Речел низким, почтительным голосом. Она
повернулась к Луису. - Милый, неужели это принадлежит нам?
Раньше, чем Луис ответил, Джад сказал:
- Конечно. Это - часть вашей собственности.
"А это совсем не одно и то же", - подумал Луис.
***
В лесу оказалось холоднее, может, градуса на три или четыре. Тропинка
стала шире и местами была отгорожена цветками в горшках или банках из-под
кофе (большей частью цветки давно увяли), выстелена сухими хвойными
иголками. Они прошли с четверть мили, двигаясь вниз по склону, когда Джад
позвал Элли.
- Хорошая тропинка для маленьких девочек, - дружелюбно проговорил он,
- и я хочу, чтобы ты пообещала матери и отцу, что, если и придешь сюда без
них, всегда будешь ходить только по тропинке.
- Обещаю, - быстро сказала Элли. - А почему?
Старик посмотрел на Луиса, который вместе с остальными остановился
передохнуть. Нести малыша Гаджа оказалось тяжело, несмотря на то, что в
тени старых канадских елей и сосен было прохладно.
- Знаете, где вы? - спросил Джад Луиса.
Луис подумал и отверг ответ типа: Ладлоу, северная часть Ладлоу,
позади дома, между 15 шоссе и главной магистралью, и покачал головой.
Джад ткнул пальцем назад, через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
лужайке перед домом рядом с Речел, державшей на руках Гаджа, когда с шоссе
свернул большой желтый автобус и неуклюже остановился перед их домом. Двери
автобуса открылись, бормотания и пронзительные крики детей поплыли в мягком
сентябрьском воздухе.
Элли бросила странный, полный отчаяния взгляд через плечо, словно
спрашивая родителей: может быть, еще остановить этот неизбежный процесс, и,
наверное то, что она прочитала на их лицах, убедило ее: уже поздно, все,
что последует дальше - неизбежно, как развитие артрита Нормы Крандолл. Элли
отвернулась и залезла в автобус. Двери закрылись, довольно чмокнув. Автобус
покатил дальше. Речел разрыдалась.
- Ради всего святого, не надо, - проговорил Луис. Он не плакал, но и у
него на душе кошки скребли. - Елены не будет всего полдня.
- Даже полдня слишком долго, - ответила Речел срывающимся голосом и
зарыдала еще пуще. Луис обнял ее, а Гадж обвил ручонками шеи родителей.
Когда Речел рыдала, Гадж обычно вторил ей. Но не в этот раз. "Теперь наше
внимание будет отдано только ему, и он прекрасно это понимает", - подумал
Луис.
***
Они с трепетом ждали возвращения дочери. Выпили так много кофе,
переволновались о том, как ей в школе. Луис вышел в заднюю комнату, которую
оборудовал под кабинет, и пытался убить время, передвигая бумаги с места на
место - единственное, чем он сейчас мог заниматься. Речел приготовила ленч
до смешного рано.
Когда в четверть одиннадцатого позвонил телефон, Речел подняла трубку
и не дыша ответила:
- Алло? - она сделала это прежде, чем телефон прозвонил во второй раз.
Луис застыл в дверях между кабинетом и кухней, уверенный: это звонит
учительница, сказать им, что у Элли ничего не получится: желудку
общественного образования не удалось переварить Елену и он исторг ее
обратно. Но звонила Норма Крандолл, сказать, что Джад собрал остатки
кукурузы, и Криды могут забрать дюжину початков, если хотят. Луис,
прихватив сумку для покупок, пошел к Крандоллам и сердито высказал Джаду за
то, что старик не позвал его помочь собрать урожай.
- Да, ладно, урожай все равно дерьмовый, - ответил на это Джад.
- Не употребляй таких выражений в моем присутствии, - вмешалась Норма.
Она принесла на веранду охлажденный чай на старом подносе "кока-кола".
- Извини, моя любовь.
- И выдумаете, что ему стыдно? - спросила Норма Луиса и, морщась от
боли, присела.
- Мы видели, как Элли укатила на автобусе, - сказал Джад, зажигая
Честерфильд.
- С ней все будет в порядке, - добавила Норма. - С ними почти всегда
так.
"Почти", - содрогнувшись, подумал Луис.
***
Но с Элли действительно оказалось все в порядке. После полудня она
приехала домой, улыбаясь, радостная; ее синее платье "первого школьного
дня" милым колокольчиком покачивалось над стесанными коленками. В руках у
девочки была картина, на которой было нарисовано не то два ребенка, не то
два самоходных крана; шнурки на одной туфле развязались, и одна ленточка
расплелась. Элли кричала:
- Мы пели "Старого МакДональда"! Мамочка! Папочка! Мы пели "Старого
МакДональда"! Того самого, что по телику поют в кортосейской школе!
Речел посмотрела на Луиса, который сидел на подоконнике, посадив Гаджа
на колени. Малыш почти уснул. Что-то печальное было во взгляде Речел, и
хотя она быстро отвернулась, Луис на мгновение почувствовал ужасное
смятение. "Мы в самом деле начинаем стареть, - подумал он. - Это на самом
деле правда. Никто не сделает для нас исключение. Теперь Элли пойдет своей
дорогой.., а мы своей".
Элли подбежала к нему, пытаясь показать ему картину, новую ссадину на
колене и рассказать о "Старом МакДональде" и миссис Берримен - все
одновременно. Черч терся у ее ног, громко мурлыкая, и просто чудо, что ни
разу Элли не споткнулась о него.
- Ш-ш-ш, - сказал Луис и поцеловал дочь. Гадж уснул, не поддавшись
всеобщему оживлению. - Только дай мне положить крошку на кровать, а потом я
все выслушаю.
Он отнес Гаджа вверх по лестнице, прошел под горячими косыми лучами, а
когда достиг лестничной площадки, страшное предчувствие - предчувствие
надвигающегося ужаса и темноты накатилось на него. Луис остановился..,
застыл на месте.., и удивленно огляделся, пытаясь понять, что происходит.
Он крепче сжал крошку, почти стиснул его, и Гадж, почувствовав себя
неуютно, зашевелился. Руки и спина Луиса покрылись гусиной кожей.
"Что случилось?" - удивился Луис; он смутился и испугался. Его сердце
учащенно забилось, голове стало холодно и неожиданно у Луиса зашевелились
волосы. Он почувствовал, как под действием адреналина увеличивается
давление глазного дна. Действительно, глаза могут вылезти из орбит, когда
человек испытывает смертельный ужас - Луис знал об этом; в таких случаях не
только расширяются зрачки, а сами глаза выпячиваются, когда поднимается
кровяное давление, а из-за увеличения кровяного давления увеличивается
гидростатическое давление внутричерепной жидкости. "Что это, черт побери?
Духи? Боже, я чувствую себя так, словно в этом коридоре мимо меня что-то
проскользнуло. Еще мгновение, и я сумел бы разглядеть, что это".
Внизу сильно хлопнула дверь веранды.
Луис Крид подскочил, вскрикнув, а потом засмеялся. Это был просто один
из тех "холодных карманов" [Термин из психиатрии, обозначающий область, где
человек по непонятным причинам начинает испытывать страх (прим.
переводчика).], которые появляются иногда.., ни больше, ни меньше. На
минуту возникший карман. Так случалось и раньше, вот и все. Что сказал
Скрудж духу Джекоба Марли? "Может быть, вы вовсе не вы, а непереваренный
кусок говядины, или лишняя капля горчицы, или ломтик сыра, или
непрожаренная картофелина. Может, вы явились не из царства духов, а из
духовки, почем я знаю!" И хотя Диккенс вряд ли это понимал, на сам ом деле
это было совершенно верно не только с точки зрения психологии, но и
физиологии. Духов не существует. По крайней мере, Луис ничего подобного
раньше не встречал. Луис несколько десятков раз сталкивался со случаями с
летальным исходом и никогда не наблюдал такого явления как "исход души".
Луис отнес Гаджа в его комнату и уложил малыша в колыбельку. Когда он
укутал сына одеялом, мурашки снова побежали у него по спине, и неожиданно
он подумал о "выставочном зале" дяди Карла. Там не было ни машин, ни
телевизоров, со всеми этими новомодными штучками, ни посудомоечных машин со
стеклянной передней стенкой, устроенной так, чтоб вы видели, как действует
волшебная пена. Только гробы с поднятыми крышками, и над каждым была
заботливо установлена лампа для подсветки. Брат его отца был владельцем
похоронного бюро.
"Великий боже, почему ты насылаешь такие ужасы? Отгони их! Уничтожь
их!"
Луис поцеловал сына и пошел послушать рассказ Элли о ее первом учебном
дне.
Глава 8
В субботу, после того как закончилась первая школьная неделя Элли, до
того как университетские ребятки вернулись в университетский городок, Джад
Крандолл, перейдя дорогу, направился к лужайке, на которой расположилась
семья Кридов. Элли слезла с велосипеда и пила из стаканчика охлажденный
чай. Гадж ползал по траве, изучал жуков, может, даже с ел нескольких. Он
был неразборчив в выборе протеинов.
- Джад, - начал Луис, поднимаясь. - Присаживайтесь.
- Не нужно, - Джад был в джинсах и рубашке с вырезом, открывающим
горло, зеленых резиновых сапогах. Он посмотрел на Элли. - Ты все еще хочешь
взглянуть, куда ведет вон та дорожка, Элли?
- Да! - воскликнула она, немедленно вскакивая. Ее глаза засверкали. -
Джордж Бак в школе говорил мне, что там хладбище домашних любимцев; я
сказала об этом мамочке, но она велела подождать вас, потому что вы точно
знаете, где оно.
- Да, я знаю, - согласился Джад. - Если родители разрешат, мы
прогуляемся туда. Только надень сапоги. Там кое-где очень сыро.
Элли помчалась в дом.
Джад с удивлением посмотрел ей вслед.
- Может, вы, Луис, тоже захотите прогуляться с нами?
- Да, - ответил Луис и посмотрел на Речел. - Ты хочешь пойти, дорогая?
- А как же Гадж? Я думаю, тут идти с милю.
- Я посажу его в подвеску.
Речел засмеялась.
- Ладно.., но только понесете его вы, мистер.
***
Они вышли через десять минут. Все, кроме Гаджа, были в резиновых
сапогах. Гадж сидел в подвеске и смотрел вперед через плечо Луиса круглыми
глазищами. Элли постоянно забегала вперед, пугала бабочек и рвала цветы.
Трава на пустыре оказалась почти по пояс и, позолоченная осенью,
шуршала последними летними новостями, которые каждый год превращались в
осенние сплетни. Но сегодня осени еще не чувствовалось в воздухе; сегодня
солнце светило как в августе, хотя по календарю август закончился почти две
недели назад. Достигнув вершины первого холма, они пошли по выкошенной
тропинке. На рубашке Луиса проступили большие пятна пота.
Джад остановился. Сперва Луис подумал, что старик устал, но потом он
увидел пейзаж, открывающийся у них за спиной.
- Здесь красиво, - проговорил Джад, зажав в зубах соломинку. Луис
решил, что услышал типичное преуменьшение янки.
- Тут прекрасно, - выдохнула Речел, а потом повернулась к Луису и
сказала почти обвиняюще: - Почему ты не говорил мне, что тут так красиво?
- Потому что не знал, - ответил Луис немного пристыженно. Они все еще
находились на своем участке, но раньше у Луиса никак не находилось
свободного времени, чтобы забраться на холм позади дома.
Элли ушла далеко вперед. Теперь она вернулась и тоже глядела с
искренним удивлением. Черч терся о ее лодыжки.
Холм был невысок, но его высоты оказалось достаточно. На востоке все
закрывал густой лес, а на западе простирались золотистые земли, грезящие
летними снами. Всюду тихо, все неподвижно. Даже бензовозы "Оринго" не
нарушали тишины.
Конечно, они увидели речную долину Пенобскота, где когда-то по реке
сплавляли бревна на север в Бангор и Дерри. Холм находился к югу от Бангора
и чуть севернее Дерри. Река тут была широкой и медленной, словно крепко
уснувшей. Луис видел вдали Гамфден и Винтерпорт, видел протянувшуюся туда
параллельно реке, до самого Бакпорта, черную змею 15 шоссе. Криды смотрели
на реку, окруженную буйной зеленью деревьев, на дорогу и поля. Шпиль
Северной Ладлоудской Баптистской церкви пронзил балдахин старых вязов, а
справа Луис увидел массивное, квадратное кирпичное здание школы Элли.
Над головой к горизонту медленно плыли белые, словно выцветшие облака.
Где-то там протянулись поля, которые сейчас, в конце сезона стояли пустыми:
дремлющие, а не мертвые, отдыхающие под паром поля, невероятного, рыжего
цвета.
- Великолепно - вот верное слово, - наконец сказал Луис.
- В старые дни этот холм называли Холмом Панорамы, - заметил Джад. Он
сунул сигарету в уголок рта, но не закурил. - Некоторые до сих пор
продолжают его так называть, но теперь, когда молодежь переехала в город,
об этом месте забыли. Не думаю, чтоб тут бывало много народу. Снизу
кажется, что отсюда ничего не увидишь, ведь холм не так уж высок. Но вы
видите... - он обвел рукой открывающуюся панораму и замолчал.
- Можно увидеть все, - сказала Речел низким, почтительным голосом. Она
повернулась к Луису. - Милый, неужели это принадлежит нам?
Раньше, чем Луис ответил, Джад сказал:
- Конечно. Это - часть вашей собственности.
"А это совсем не одно и то же", - подумал Луис.
***
В лесу оказалось холоднее, может, градуса на три или четыре. Тропинка
стала шире и местами была отгорожена цветками в горшках или банках из-под
кофе (большей частью цветки давно увяли), выстелена сухими хвойными
иголками. Они прошли с четверть мили, двигаясь вниз по склону, когда Джад
позвал Элли.
- Хорошая тропинка для маленьких девочек, - дружелюбно проговорил он,
- и я хочу, чтобы ты пообещала матери и отцу, что, если и придешь сюда без
них, всегда будешь ходить только по тропинке.
- Обещаю, - быстро сказала Элли. - А почему?
Старик посмотрел на Луиса, который вместе с остальными остановился
передохнуть. Нести малыша Гаджа оказалось тяжело, несмотря на то, что в
тени старых канадских елей и сосен было прохладно.
- Знаете, где вы? - спросил Джад Луиса.
Луис подумал и отверг ответ типа: Ладлоу, северная часть Ладлоу,
позади дома, между 15 шоссе и главной магистралью, и покачал головой.
Джад ткнул пальцем назад, через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65