- Скоро арабы перекроют нефть и тогда на белой полосе шоссе будут
выращивать африканские фиалки - проговорил Крандолл.
- Может, вы и правы, - Луис приложился к банке и удивился, обнаружив,
что она уже пуста. Крандолл засмеялся.
- Вы, док, берите еще бутылочку.
Луис поколебался, а потом сказал:
- Договорились, но только одну. Мне уже пора возвращаться.
- Разумеется. Ведь переезд - чертовски утомительное занятие?
- Да, - согласился Луис, и потом некоторое время они молчали. Приятная
тишина, так, словно они знали друг друга долгое время. Чувство, о котором
Луис читал в книгах, но которого раньше никогда не испытывал. Он чувствовал
себя пристыженно от того, что раньше думал о бесплатном медицинском осмотре
Нормы.
По дороге проревела полуторка, ее фары мерцали, как звезды.
- Главная дорога, все правильно, - повторил Крандолл, непонятно к
чему, но потом повернулся к Луису. Морщинистый рот растянулся в едва
заметной улыбке. Старик воткнул Честерфильд в уголок улыбающегося рта и
чиркнул спичкой о ноготь. - Помните тропинку, которую заметила ваша дочь?
Мгновение Луис пытался припомнить; Элли болтала о множестве вещей,
перед тем как в изнеможении рухнуть спать. Потом он вспомнил. Широкая,
выкошенная тропинка, исчезающая среди деревьев.
- Да. Вы ей пообещали когда-нибудь рассказать об этой тропинке.
- Обещал и расскажу когда-нибудь, - сказал Крандолл - Тропинка длиной
мили полторы ведет в лес. Местные ребятишки, что живут вдоль 15 дороги и
Центрального шоссе, следят за ней, потому что часто ею пользуются. Дети
приходят и уходят.., теперь переезжают намного чаще, чем в те годы, когда я
был мальчиком; тогда выбирали место для дома на всю оставшуюся жизнь.
Кажется, они даже договорились между собой, и каждую весну кто-то из них
выкашивает тропинку. Все лето они следят за ней. Не все взрослые о ней
знают - большинство, конечно, но не все, далеко не все,.., но все дети
знают о ней. Могу поспорить.
- Вы знаете, куда она ведет?
- На хладбище домашних любимцев, - ответил Крандолл.
- Хладбище домашних любимцев? - удивленно повторил Луис.
- Не так странно, как может показаться вначале, - заметил Крандолл,
покуривая и раскачиваясь. - А все дорога. На хладбище домашних любимцев
хоронят большую часть домашних животных, и во всем виновата дорога. Собаки
и кошки, в основном, но они не одни. Один из грузовиков "Оринго" задавил
домашнего енота, который жил у детей Ридера. Это случилось.., боже, должно
быть в 73, а может, раньше. Еще до того, как власти запретили держать дома
енотов и даже прирученных скунсов.
- Запретили?
- Бешенство, - пояснил Крандолл. - В Мэйне участились случаи
бешенства. Неподалеку жил сенбернар, который пару лет назад заразился
бешенством, и погибло четыре человека. Вот такая жуткая история. Собаке не
сделали прививки. Если бы эти глупые люди следили за тем, чтоб прививки
были сделаны, ничего бы не случилось. Но еноту или скунсу можете делать
прививку дважды в год, и это не всегда срабатывает. А такого енота, как был
у детей Ридера, в старые времена называли "сладким енотом". Он бы,
переваливаясь, подошел к вам (господи, ну и жирным он был!) и лизнул бы вас
в лицо, словно пес. Они даже заплатили ветеринару, чтобы тот отрезал еноту
яйца и сточил когти. Должно быть, это обошлось им в целое состояние!
Ридер.., он работал на фирму IBM в Бангоре. Теперь прошло уже лет пять.., а
может, и шесть, как они уехали в Колорадо. Странно думать о них, как о
взрослых, которые могут водить машину. Горевали они из-за этого енота?
Думаю, да. Мэтти Ридер плакал так долго, что его мать испугалась и хотела
было вызвать доктора. Со временем он примирился с потерей любимца, но
никогда не забудет о нем. Когда любимый зверек выбегает на дорогу и гибнет,
ребенок никогда не забывает.
Луис подумал об Элли, представил ее, как видел, перед тем как она
отправилась спать. Черч мурлыкал у ног своей хозяйки.
- У моей дочери есть кот, - сказал Луис. - Уинстон Черчилль. Мы зовем
его попросту: Черч.
- Они тянут его гулять?
- Извините? - Луис не понял, что имеет в виду старик.
- У него яйца отрезаны или нет?
- Нет, - сказал Луис. - Нет, его не кастрировали.
Да, это вызывало определенные хлопоты в Чикаго. Речел хотела
кастрировать Черча, даже ходила к ветеринару. Луис отговорил ее. Даже
сейчас он не мог с уверенностью сказать, почему. Дело было не в том, что он
подсознательно сравнивал свое мужское начало с мужским началом кота дочери.
Луис возмутился из-за причины кастрации, оказывается, толстую домохозяйку
за соседней дверью не должны беспокоить падающие мусорные бачки.., хотя это
была только часть проблемы; гораздо важнее оказалось сильное, но смутное
ощущение, что придется лишить Черча того, чем сам Луис так дорожил.., и
полный страданий взгляд зеленых глаз кота. Наконец, Луис сказал Речел, что
так как теперь они переезжают в сельскую местность, с этим проблем не
будет. А теперь Джадеон Крандолл сообщил ему, что жизнь Ладлоу связана с 15
шоссе и спросил, кастрирован ли кот. Попытайтесь хоть немного
развеселиться, доктор Крид, это пойдет вам на пользу.
- Я бы его кастрировал, - сказал Крандолл. - Кастрированный кот бродит
не так уж много. Если он все время станет бегать туда-сюда через дорогу,
удача рано или поздно изменит ему, и он кончит как енот Ридеров, как
коккер-спаниель маленького Тимми Десслера или длиннохвостый попугай миссис
Брэдли. Но длиннохвостый попугай не перебегал через дорогу, вы же
понимаете. Он просто однажды сдох.
- Приму к сведению, - сказал Луис.
- Да уж, примите, - отозвался Крандолл и встал. - Так как насчет еще
по пивку? И, верно, придется отрезать кусочек "старого крыса"?
- Да хватит, - ответил Луис, тоже вставая. - Я должен идти. Завтра
тяжелый день.
- Поедете в университет?
Луис кивнул.
- Студентов не будет еще недели две, но к тому времени я должен буду
полностью разобраться с делами, не так ли?
- Конечно, если вы не знаете, где что лежит, у вас могут появиться
проблемы, - Крандолл протянул руку, и Луис пожал ее, не забывая, что старые
кости легко начинают болеть. - Приходите в любой день, - сказал старик. -
Вам, наверное, захочется познакомиться с Нормой. Думаю, она вам понравится.
- Я тоже так считаю, - сказал Луис. - Приятно было повстречаться с
вами, Джад.
- Взаимно. А пока обстраиваетесь. Может, даже поживете тут некоторое
время.
- Надеюсь.
Луис вышел на дорожку, вымощенную камнями различной формы, ведущей к
дороге, и остановился, пропустить грузовик. В направлении Бакспорта, одна
за другой, проехали пять машин. Потом, махнув на прощание, он пересек улицу
("дрогу") и направился прямо к своему новому дому.
Сонная тишина. Элли не шелохнулась, и Гадж застыл в колыбели, почивая
в типичной гаджевской манере, распластавшись на спине, но так, что
бутылочка с молоком находилась в пределах досягаемости. Луис постоял, глядя
на сына, и его сердце наполнилось любовью, такой сильной, что она
показалась почти опасной. Луис решил, что отчасти это просто тоска по
Чикаго, к которому привык, людям Чикаго, оставшимся где-то там; людей
стертых милями, которые он никогда не сможет преодолеть. "Теперь переезжают
намного чаще, чем раньше.., раньше место для дома выбирали на всю жизнь". В
этом была определенная правда.
Луис подошел к сыну и, пока никто не видел, даже Речел, поцеловал
пальчики малыша, а потом легонько сжал их, на мгновение прикоснувшись к
щеке Гаджа сквозь прутья колыбели.
Гадж захихикал во сне и повернулся на другой бок.
- Спи спокойно, малыш, - сказал Луис.
***
Луис тихо разделся и скользнул на свою половину постели, устроенной из
двух простых матрасов, разложенных прямо на полу. Он почувствовал, как
напряжение, накопившееся в течение дня, начинает проходить. Речел не
шелохнулась. Призрачно возвышались нераспакованные коробки.
Перед тем как уснуть, Луис приподнялся на локте и выглянул в окно. Их
комната находилась в передней части здания, и Луис видел гнездышко
Крандоллов на другой стороне дороги. Оно казалось темной тенью (в эту ночь
не светила луна), но Луис разглядел янтарный огонек сигареты. "Не ушел
спать, - подумал Луис. - Старик еще долго может не ложиться. Старость бедна
снами. Может, все старики несут бессрочную вахту... Зачем?"
Луис задумался над этим и незаметно уснул. Во сне он оказался в
Диснейленде, ехал на сверкающем белом грузовике с красной полосой на борту.
Рядом был Гадж, и во сне ему было лет десять. Черч лежал на белом щитке
грузовика, глядел на Луиса ярко-зелеными глазами, а на главной улице возле
почтовой станции 1890-х годов Микки Маус жал руки детям, собравшимся вокруг
него, его большие мультипликационные перчатки сжимали маленькие, доверчивые
ручонки.

Глава 7

Следующие две недели выдались очень хлопотными. Мало-помалу новая
работа начала затягивать Луиса (то ли еще будет, когда десять тысяч
студентов, многие злоупотребляющие наркотиками и спиртными напитками,
некоторые, пораженные венерическими болезнями, слишком рвущиеся к высоким
оценкам или окутанные тоской по оставленному в первый раз дому; дюжина из
них, в основном девушки, полностью потерявшие аппетит.., то ли еще будет,
когда эти студенты заполнят университет). Пока Луис начал вникать в работу,
как глава Медицинской Службы университета, Речел начала обстраиваться в
доме.
Гадж падал и получал шишки, знакомясь с новым окружением; первое время
его никак нельзя было уложить спать вовремя, но к середине второй недели в
Ладлоу, он снова стал спать спокойно. Только Элли, которой предстояло пойти
в школу в новом месте, всегда казалась чересчур возбужденной и вспыльчивой.
То она подолгу хихикала в кулак, то впадала в климактерическую [Связанную с
половым созреванием у девочек (прим. переводчика).] депрессию; иногда
начинала капризничать из-за случайно брошенного слова. Речел сказала: у
Элли это пройдет, когда она увидит, что школа, ожидающая ее в сентябре,
совсем не ужасный, огромный красный дьявол, и усвоит это; а Луис подумал,
что Речел права. Но большую часть времени Элли оставалась прежним милым
ребенком - дорогушей.
Вечерняя банка-другая пива с Джадом Крандоллом стала чем-то обыденным.
Когда Гадж снова стал нормально засыпать, Луис начал задерживаться у
старика подольше, прихватив с собой банок шесть пива - раз в два-три дня.
Он познакомился с Нормой Крандолл, приятной милой женщиной, страдающей от
артрита - гнусного, старого, ревматического артрита, портившего жизнь
пожилым людям, которые в остальном здоровы... Но в общем отношение Нормы к
своей болезни оказалось совершенно правильным. Она не сдалась боли и не
выбросила белый флаг. Пусть болезнь возьмет свое, если сможет. Луис
прикинул, что у Нормы есть еще пять или семь лет жизни, хотя она проведет
их не так уж комфортабельно.
Вопреки своим привычкам, Луис обследовал Норму по собственной
инициативе, проверил все лекарства, которые выписал ей доктор, и обнаружил,
что все в полном порядке. Он почувствовал разочарование из-за того, что
больше ничего не может сделать или предложить ей. Доктор Вейбридж держал
болезнь Нормы под контролем, насколько это было возможно. Конечно, всегда
оставалась возможность выздоровления, хотя надежды на это было мало. Нужно
отвлеченно относиться к проблемам других, иначе самому можно оказаться в
психушке.
Речел понравилась Норме, и они скрепили дружбу, обменявшись рецептами,
как малыши меняются бейсбольными программками, начиная от яблочного пирога
Нормы Крандолл, пирога, который подают в глубокой тарелке, и до
бефстроганов Речел. Норме очень понравились дети Кридов - в основном Элли,
которая, по словам старой женщины, скоро станет "настоящей старосветской
красавицей". Слава богу, сказал этой ночью Луис, уже лежа в постели, что
Норма не назвала Элли "настоящим, милым енотом". Речел расхохоталась, да
так сильно, что непроизвольно пукнула. После этого они вместе смеялись так
долго и громко, что даже разбудили Гаджа, спавшего в соседней комнате.
Начались занятия в школе. Луис, который к этому времени уже полностью
разобрался в работе университетского лазарета и медпунктов университета,
устроил себе выходной (по правде сказать, в лазарете было совсем пусто;
последняя пациентка - студентка, сломавшая ногу летом во время
Об единенного Студенческого Марша, выписалась неделю назад).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65