Его мускулы говорили ему, что время давно за полночь.
- Конечно, - ответил Джад. - Я взял часы, когда переодевался перед
тем, как уехала Норма.
Он выудил часы из кармана штанов и слегка нажал так, чтоб открылась
крышечка.
- Восемь тридцать, - сказал он и со щелчком захлопнул крышечку.
- Восемь тридцать? - глупо повторил Луис. - Всего?
- А ты думал, что намного позже? - спросил Джад.
- Да, - согласился Луис.
- Ладно, увидимся завтра, Луис, - сказал Джад и пошел к своему дому.
- Джад?
Тот обернулся к Луису, слегка удивленный.
- Джад, что мы делали сегодня вечером?
- Мы хоронили кота твоей дочери.
- И это все?
- Да, - ответил Джад. - Ты, Луис, хороший человек, но задаешь слишком
много вопросов. Иногда люди делают вещи, которые кажутся единственно
верными! Это значит, что в глубине души, люди считают, что так поступать
правильно. И если они все так сделают, а потом им начинают задавать вопросы
- это нехорошо. У них может случиться расстройство желудка, и они начнут
считать, что думали жопой и сделали все неправильно. Понимаешь, что я имею
в виду?
- Да, - согласился Луис, думая, что Джад словно прочитал его мысли,
когда они шли назад через пустырь к дому Луиса.
- О чем они не думают, так это о вопросах, которые могут вызвать
сомнения, и о том, что они сами в глубине души могут начать сомневаться, -
закончил Джад, пристально взглянув на Луиса. - Вот так-то, Луис.
- Думаю, может, ты и прав, - медленно проговорил Луис.
- То, что сокрыто в сердце мужчины, не дает ему много говорить о таких
вещах. Понятно?
- Да...
- Нет, - резко сказал Джад, словно Луис и впрямь рассердил его. - Все
не так. - И в его спокойном голосе была такая уверенность и такая
неумолимость и что-то еще, что заставило Луиса покрыться мурашками. Он
продолжал:
- Есть тайные вещи. Женщины считают, что лучше хранят секреты, но я
считаю: у женщин есть несколько своих секретов: любая женщина, которая хоть
что-нибудь соображает, скажет вам, что на самом деле ничего не понимает в
сердце мужчины. Луис, у мужчин каменные сердца - крепкие, как и земля на
том месте, где раньше хоронили Микмаки. Слишком тонкий слой почвы...Но
мужчина тоже выращивает, что может.., и пожинает плоды.
- Джад...
- Не спрашивай, Луис. Пусть случится, что случится. Только помни: надо
следовать зову своего сердца.
- Но...
- Ничего больше. Пусть случится, что случится, Луис. И следуй зову
своего сердца. В этот раз мы все сделали правильно... так что, надеюсь, с
Черчем будет все в порядке. В другой раз что-то может не получиться.., не
получиться, черт побери!
- Ты можешь мне ответить на один вопрос?
- Хорошо. Сперва задай, а потом посмотрим.
- Откуда ты узнал о том месте? - этот вопрос пришел Луису в голову по
пути назад, ведь Джад мог и сам быть отчасти Микмаком. - хотя он был не
похож на индейца, выглядел так, словно все его предки были стопроцентными
англичанами.
- От Станни, - сказал он, посмотрев на Луиса удивленно.
- Вот так просто он тебе рассказал?
- Нет, - ответил Джад. - Это не то место, о котором можно вот так
просто рассказать. Я похоронил там моего пса Слота, когда мне исполнилось
десять лет. Мой пес погнался за кроликом и налетел на ржавую, колючую
проволоку. Рана загноилась, и пес умер.
Тут было что-то не так, что-то не вязалось с тем, что Луис слышал
раньше, и он досадовал, что попал в тупик и не может вспомнить, понять в
чем дело. Но Джад больше ничего не сказал, только внимательно посмотрел на
Луиса.
- Спокойной ночи, Джад, - сказал Луис.
- Спокойной ночи.
С киркой и лопатой на плече старик пересек дорогу.
- Спасибо! - поддавшись какому-то импульсу, воскликнул Луис.
Джад не повернулся; он только поднял руку, давая понять, что слышит.
И тут неожиданно в доме Луиса зазвонил телефон.
***
Луис побежал, содрогнувшись от боли, которая вспыхнула в верхней части
тела и спустилась вниз, - боли перенапряженных мускулов. Но когда он
заскочил в теплую кухню, телефон прозвонил всего шестой или седьмой раз.
Звонок оборвался, когда Луис схватился за трубку. Поднеся трубку к уху,
Луис сказал: "Алло", но ответил ему только долгий гудок.
"Это - Речел, - подумал он, - но я же могу перезвонить ей".
Неожиданно набрать номер Чикаго оказалось такой трудной работой.., так
же трудно как танцевать с матерью Речел.., о, ошибочка.., как танцевать с
ее отцом, размахивающим чековой книжкой.., готовым заплатить за Речел...и
потом еще Элли! Элли могла захотеть поговорить с папочкой. В Чикаго время
сдвинуто на час. Элли могла спросить папочку, как чувствует себя Черч.
"Замечательно. Черч великолепен. Попал под грузовик "Оринго". Однако,
я не уверен, что это был грузовик "Оринго". Кто еще может не оценить
драматичность того, что случилось, если вы понимаете, что я имею в виду? Не
понимаете? Да ладно, не обращайте внимания... Грузовичок прикокнул кота, но
нет, что вы, ничуть не изуродовал. Джад и я похоронили котика в земле, где
в старые времена хоронили своих мертвецов добрые Микмаки. Это своеобразная
такая пристроечка к Хладбищу Домашних Любимцев, если вы понимаете, что я
имею в виду - Да, как-нибудь отведу вас туда. Мы возложим цветы к
могилке.., ах, извините, к пирамидке нашего котика... Конечно, после того,
как трясинка замерзнет, а мишки отправятся спать на зиму".
Повесив трубку, Луис завернул в ванну и наполнил ее горячей водой.
Сняв одежду, он выкупался. Назло холоду он пропотел, словно побывал в
парилке, да и воняло от него страшно.
В холодильнике оставались бефбуи. Луис отрезал несколько ломтиков,
взял кусок хлеба с тмином и прибавил два толстых кружка салатного лука.
Мгновение он созерцал свое творение, а потом полил его кетчупом и накрыл
еще одним куском хлеба. Если бы Речел и Элли были рядом, они скривили бы
носы в одинаковой гримасе отвращения.., ох, и толстый же сэндвич получился!
"Хорошо, но вы упустили случай покривить носами, мои милые дамы", -
подумал Луис и с жадностью и удовольствием проглотил сэндвич. На вкус
просто великолепно! "Поговорка гласит: кто пахнет как свинья, ест как
волк", - подумал Луис и улыбнулся. Он послал следом за сэндвичем несколько
больших глотков молока из картонного пакета.., еще один поступок, увидев
который, Речел бы нахмурилась. А потом он отправился в кровать, не почистив
зубы! Боль растаяла, став едва ощутимой, ноющей, и Луис стал чувствовать
себя почти хорошо.
Его часы оказались на том самом месте, где он их оставил, и Луис
посмотрел, который час. Десять минут девятого! На самом деле невероятно!
Луис выключил свет, лег на бок и уснул.
Он проснулся часа в три ночи и, шаркая, отправился в туалет. Мочась,
он зажмурился от яркого света лампы, словно сова, а потом неожиданно понял,
в чем противоречие, которое не давало ему покоя, и глаза его вылезли из
орбит.., словно два куска соединились с глухим стуком и отскочили в разные
стороны.
Вечером Джад сказал ему, что его пес умер, когда Джаду было десять..,
умер от инфекции после того, как налетел на кусок ржавой, колючей
проволоки. Но в конце лета, когда они все вместе ходили на Хладбище
Домашних Любимцев, Джад говорил, что собака умерла от старости и была
похоронена на хладбище - он даже показал надгробие, хоть годы и стерли
надпись, нацарапанную на нем.
Луис спустил воду, выключил свет и вернулся в постель. Что-то еще было
неправильно.., и тут он понял, что еще не так. Джад родился одновременно с
веком, а в тот день на Хладбище Домашних Любимцев он сказал Луису, что его
собака умерла в первый год Первой Мировой. Тогда Джаду было четырнадцать,
если он имел в виду начало войны в Европе. Его призвали, когда ему
исполнилось семнадцать, но Америка уже перестала участвовать в военных
действиях.
Но вечером Джад сказал, что Слот умер, когда Джаду было десять лет...
"Ладно, Джад - старик, а старые люди могут путаться в воспоминаниях, -
с облегчением подумал Луис. - Джад сам говорил, что замечает, как забывает
имена и адреса, которые знал раньше; иногда встает утром, пытаясь
вспомнить, что он накануне планировал сделать в это утро. Для человека его
возраста, слава Богу, он обладает великолепной памятью.., но, может, как
раз тут старость одержала верх; забывчивость, так звучит даже лучше
правильнее. Ничего особенного в том, что человек забыл точную дату смерти
собаки, когда прошло лет шестьдесят. Да и обстоятельства, при которых она
умерла, забыл. Забыл и все".
Но Луис не мог уснуть. Долго он лежал, не засыпая, вслушиваясь в
тишину пустого дома, а ветер шуршал плющом снаружи.
Наконец, он уснул, не сознавая, когда перешел грань сна, но, видимо,
он все- таки уснул, потому что, если бы он не уснул, как бы он услышал
шлепанье босых ног, шаги кого-то, кто медленно поднимался по лестнице?
Тогда Луис подумал: "Оставь меня, Пасков! Оставь меня одного, что сделано,
то сделано. Что умерло, то умерло..." И шаги стихли.
И хотя множество других необ яснимых вещей еще случилось за этот
насыщенный событиями год, Луиса больше никогда не беспокоил призрак Виктора
Паскова, как наяву, так и во снах.

Глава 23

Луис проснулся в девять часов утра на следующее утро. Яркий, солнечный
свет потоками лился через восточное окно спальни. Зазвонил телефон, Луис
потянулся и взял трубку.
- Алло?
- Эй! - сказала Речел. - Я тебя разбудила? Надеюсь, что так.
- Вредина, ты и правда разбудила меня, - ответил Луис, улыбаясь.
- Оооо, какие грязные выражения, ты.., старый медведь, - сказала
Речел. - Вчера вечером я пыталась дозвониться до тебя. Был у Джада?
Луис поколебался одну крошечную часть мгновения.
- Да, - ответил он. - Немного пива. Норма отправилась на какой-то ужин
в честь Дня Благодарения. Я думал позвонить тебе, но.., ты знаешь...
Они немного поболтали. Речел рассказала ему о своей семье, то, без
чего Луис мог бы спокойно прожить, хоть и получил небольшое удовлетворение,
узнав, что отец Речел почти облысел.
- Хочешь поговорить с Гаджем? - спросила Речел. Луис усмехнулся.
- Конечно, - сказал он. - Только не давай ему отключить линию, как он
делал раньше.
На другом конце провода сильно загрохотало. Луис смутно услышал, как
Речел уговаривает ребенка сказать папочке "Эй". Наконец Гадж позвал:
- Эй, папа!
- Привет, Гадж, - весело сказал Луис. - Как дела? Как твоя жизнь? Ты
снова утянешь дедушкину подставку для трубки? Надеюсь на это. Может, ты
помнешь его коллекцию чеканки, как в прошлый раз?
Гадж секунды три счастливо бубнил, пересказывая что-то, жадно глотая
слова и лепеча, и все же в его лепечущем рассказе оказалось несколько слов,
которые можно было распознать: "мама", "Элли", "деда", "баба", "биб"
(произнесенное в лучших традициях янки - "биипф". Луис удивился такому
произношению).
Наконец, Речел под негодующие завывания Гаджа забрала у него
телефонную трубку, к неизмеримому облегчению Луиса. Он любил своего сына и
скучал по нему, словно безумный, но поддерживать разговор с ребенком,
которому еще нет двух лет, то же, что играть в карты с лунатиком;
непонятно, что и как, а потом вы оказываетесь круглым дураком.
- А как вообще? - спросила Речел.
- Все в порядке, - ответил Луис, не колеблясь.., но он знал, что
пересек линию. Назад пути нет. Речел потом спросит его о том, как он провел
с Джадом прошлый вечер, и он должен будет что-то ей сказать. Неожиданно он
вспомнил, как Джад Крандолл говорил: "У мужчин каменные сердца... Но
мужчина тоже выращивает, что может.., и пожинает плоды". - Все хорошо.
Немного скучно, если хочешь знать, дорогая. Скучаю по вас.
- Ты и в самом деле хочешь сказать мне, что не радуешься своему
отсутствию на интермедии в нашу честь.
- Ах, я так люблю покой! - признался он. - Точно. Но он надоедает
через какие-нибудь двадцать четыре часа или около того.
- Могу я поговорить с папочкой? - послышался приглушенный голос Элли.
- Луис? Тут Элли.
- Ладно, давай ее.
Он говорил с Элли минут пять. Она лепетала о кукле, которую подарила
ей бабушка, о путешествии и о том, что делалось у деда на скотном дворе
("Рабочие, они воняют, папочка", - сказала Элли, а Луис подумал: "Да и твой
дед сам, конечно, не роза. Отнюдь не конфетка"), о том, как она помогала
печь хлеб, и о том, как Гадж удрал от Речел, когда та переодевала его. Гадж
убежал вниз и накакал прямо у двери дедушкиного кабинета. "Вот-те парень,
Гадж! Молодец!" - подумал Луис и усмехнулся.
Он уже думал, что вывернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65