Особенно было страшно сознавать,
что без него, как и без Кэрли, мир будет все также кружиться в пустоте,
равнодушный и ничего не знающий.
Разнесся слух, что к моменту гибели Кэрли они прошли уже девять миль,
и что Майор очень этим доволен. Но кто мог знать, чем на самом деле доволен
Майор?
Гэррети быстро оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на тело Кэрли, но
они уже зашли за поворот.
- Что у тебя в рюкзаке? - неожиданно спросил Бейкер у Макфриса. Он
старался говорить обычно, но голос его был неестественно высоким и каким-то
деревянным.
- Чистая рубашка, - ответил Макфрис. - И сырой гамбургер.
- Сырой гамбургер, - Олсон скривился.
- В нем очень много энергии.
- Ты с ума сошел. Ты же все выблюешь.
Макфрис только улыбнулся.
Гэррети самому захотелось сырого гамбургера. Это лучше, чем шоколад и
концентраты. Он вспомнил о своем печенье, но после Кэрли ему не очень-то
хотелось есть. Как еще после этого он мог думать о своем гамбургере?
Зрители, похоже, знали уже, что один из участников получил пропуск,
иначе с чего бы они стали аплодировать еще сильнее? Аплодисменты трещали,
как попкорн. Гэррети подумал о том, каково это быть застреленным перед
целой толпой народа, - потом решил об этом не думать.
Стрелки его часов застыли на полудне. Они прошли по ржавому железному
мосту через пересохший ручеек, и их встретил транспарант: "_Вы_ _входите_
_в_ _город_ _Лаймстоун_. _Привет_ _участникам_ _Длинного_ _пути_!"
Кое-кто закричал "Ура", но Гэррети берег дыхание.
Дорога расширилась, и участники привольно расположились на ней,
поодиночке и группами. Кэрли остался уже почти в трех милях позади.
Гэррети достал печенье и некоторое время смотрел на обертку из фольги.
Внезапно ему захотелось домой, потом он подавил это чувство. Он увидит мать
и Джен во Фрипорте. Съев печенье, он почувствовал себя лучше.
- Знаешь, о чем я думаю? - спросил Макфрис. Гэррети покачал головой.
Он отпил из фляжки и помахал пожилой паре, стоявшей у обочины с плакатом
"ГЭРРЕТИ".
- Я не знаю, что будет, если я вдруг выиграю, - признался Макфрис. -
Мне ничего особенно не нужно. Я имею в виду, у меня нет больной матери или
отца-инвалида. Нет даже маленького брата, умирающего от лейкемии, - он
засмеялся.
- Но у тебя есть какая-то цель?
- У меня цель выиграть. Но вся эта штука в целом - она _бесцельна_.
- Ты сейчас не можешь так говорить. Если бы все уже кончилось...
- Да, я знаю. Все еще продолжается, но...
- Смотри! - крикнул идущий впереди парень по фамилии Пирсон. - Что
делается!
Они наконец вошли в город. Вдоль улиц возвышались нарядные дома,
окруженные зелеными лужайками, и на этих лужайках собрались толпы людей.
Почти все они сидели, как показалось Гэррети, на садовых стульях или прямо
на траве, смеясь и маша руками. Его охватили зависть и гнев.
"Поднимите свои задницы, сволочи! Будь я проклят, если помашу в ответ!
Пункт 13: сохраняй энергию".
Но потом он решил не думать. Люди могут подумать, что он устал. Он же
все-таки из Мэна! Он решил махать всем, кто держит плакат с его фамилией, и
всем хорошеньким девушкам.
Улицы и перекрестки медленно проплывали мимо. Сикомор-стрит и Кларк-
авеню, Иксченч-стрит и Джунипер-лэйн. Они прошли магазин, в витрине
которого были выставлены портреты Майора - рядом с рекламой "Наррагансет".
Народу было много, но не слишком. Гэррети знал, что настоящие толпы
начнутся ближе к побережью, но был слегка разочарован. А бедный старый
Кэрли не увидел даже этого.
Внезапно откуда-то вынырнул джип Майора.
Разразилась буря аплодисментов. Майор, улыбаясь, кивал и махал рукой
толпе и участникам. Потом он поднес к губам громкоговоритель:
- Я горжусь вами, ребята!
Кто-то за спиной Гэррети отчетливо произнес:
- Чертово дерьмо.
Гэррети оглянулся, но сзади него было лишь четверо парней, во все
глаза глядевших на Майора (один вдруг заметил, что отдает честь, и быстро
убрал руку), и Стеббинс. Стеббинс, казалось, вовсе не заметил Майора. Джип
рванулся вперед и скрылся из виду. Они прошли Лаймстоун в половина первого.
Это оказался типичный провинциальный городишко: "деловой центр" из двух
улиц, "Макдональдс", "Пицце-Хат" и "Бургер-Кинг". Вот и весь Лаймстоун.
- Не очень-то он большой, - заметил Бейкер.
- Зато здесь хорошо жить, - слегка обиженно отозвался Гэррети.
- Упаси Бог от такой жизни, - сказал Макфрис, но с улыбкой.
К часу Лаймстоун стал уже историей. Какой-то мальчик шел с ними почти
милю, потом сел и долго смотрел им вслед.
Местность стала холмистой. Гэррети впервые с начала пути по-настоящему
вспотел. Рубашка прилипла к спине. Где-то впереди собирались грозовые
облака, но они были еще далеко.
- А какой следующий город, Гэррети? - спросил Макфрис.
- Карибу, я думаю, - на самом деле он думал о Стеббинсе. Стеббинс
засел в его голове, как заноза. Часы показывали 13.30, и они прошли уже
восемнадцать миль.
- И далеко это?
Гэррети подумал, сколько участники когда-либо проходили только с одним
выбывшим. Восемнадцать миль казались ему достаточно внушительной цифрой.
Этим можно было гордиться. "Я прошел восемнадцать миль".
- Я спрашиваю...
- Миль тридцать отсюда.
- Тридцать, - повторил Пирсон. - О Боже!
- Этот город больше, чем Лаймстоун, - сказал Гэррети. Он как будто
оправдывался, неизвестно почему. Может, потому, что многие из них умрут
здесь. Может, все. Только шесть Длинных путей в истории пересекли границу
Нью-Хэмпшира, и лишь один добрался до Массачусетса...
Эксперты считали, что это рекорд из разряда невероятных, который
никогда не будет превзойден. Может, и он здесь умрет. Но для него это
другое. Родная земля. Он представлял, как Майор скажет: "Он умер на родной
земле".
Он отпил из фляжки и обнаружил, что она пуста.
- Фляжку! - крикнул он. - Фляжку 47-му!
Один из солдат спрыгнул с вездехода и дал ему фляжку. Когда он
повернулся, Гэррети дотронулся до карабина на его спине. Он сделал это
почти бессознательно, но Макфрис заметил.
- Зачем ты это сделал?
Гэррети сконфуженно улыбнулся.
- Не знаю. Может, это - как постучать по дереву.
- Ты прелесть, Рэй, - и Макфрис ускорил шаг, оставив Гэррети одного и
еще более сконфуженного.
Номер 93 - Гэррети не знал его фамилии, - прошел мимо. Он смотрел под
ноги, и его губы беззвучно шевелились в такт шагам.
- Привет, - сказал Гэррети.
93-й осклабился. В глазах его была пустота, как у Кэрли. Он устал, и
знал это, и боялся. Гэррети вдруг почувствовал, как у него сжался желудок.
Их тени удлинились. Было без четверти два. С девяти, казалось, прошла
целая вечность.
Около двух Гэррети получил наглядный урок психологии слухов. Кто-то
обронил слово, и оно пошло гулять, обрастая подробностями. Скоро пойдет
дождь. Парень с транзистором сказал, что скоро польет, как из ведра. И так
далее, причем чем хуже слух, тем больше шансов, что он окажется правдой.
Так случилось и на этот раз. Прошел слух, что Эвинг, номер 9, натер
мозоли и получил уже два предупреждения, многие получили предупреждения, но
для Эвинга это - по слухам - было плохо. Он передал новость Бейкеру.
- Это черный? - спросил Бейкер. - Такой черный, что аж синий?
Гэррети не знал, черный Эвинг или нет.
- Да, черный, - подтвердил Пирсон и показал им Эвинга. Гэррети с
ужасом увидел на ногах Эвинга спортивные туфли.
Правило три: никогда, повторяем, _никогда_ не надевайте спортивные
туфли на Длинном пути.
- Он приехал с нами, - сказал Бейкер. - Он из Техаса.
Бейкер подошел к Эвингу и некоторое время говорил с ним. Потом он
замедлил шаг, рискнув получить предупреждение.
- Он натер мозоли еще две мили назад. А в Лаймстоуне они полопались.
Сейчас его ноги все в гное.
Они слушали молча. Гэррети опять подумал о Стеббинсе и его теннисных
туфлях. Может, он тоже натер ноги?
- Предупреждение! Последнее предупреждение 9-му!
Солдаты теперь внимательно следили за Эвингом, участники тоже. Белая
рубашка, особенно выделяющаяся на фоне его черной кожи, стала на спине
серой от пота. Гэррети видел, как перекатывались мускулы. Эти мускулы и вся
тренировка бессильны против мозолей. О чем этот болван думал, когда надевал
спортивные туфли?
К ним подошел Баркович. Он тоже смотрел на Эвинга.
- Мозоли? - он произнес это так, будто говорил, что Эвинг - сын шлюхи.
- Чего еще ожидать от тупого ниггера!
- Заткнись, - тихо сказал Бейкер, - или сейчас получишь.
- Это против правил, - хитро усмехнулся Баркович. - Запомни это,
парень, - но он отошел, унося с собой облако яда.
После двух наступила половина третьего. Они поднялись на длинный холм,
и с него Гэррети разглядел вдали грузные голубые горы. Тучи на западе
сгустились, подул резкий ветер, от которого высох пот и по коже побежали
мурашки.
Несколько мужчин, собравшихся на дороге вокруг старого пикапа, бешено
махали им. Все они были пьяны. Им махали в ответ - даже Эвинг.
Гэррети отвинтил колпачок тюбика с концентратом и попробовал. Что-то
вроде ветчины. Он вспомнил о гамбургере Макфриса. Потом подумал о большом
шоколадном торте с вишенкой наверху. Потом - об оладьях. И ему страшно
захотелось холодных оладьев с яблочным повидлом. Их всегда давала мать им с
отцом, когда они ездили в ноябре на охоту.
Эвинг получил пропуск десять минут спустя.
Он затесался перед этим в группу участников - должно быть, думал, что
они защитят его, когда он в последний раз сбавил скорость. Солдаты сделали
свое дело на совесть. Они оттащили Эвинга на обочину, и один из них в упор
застрелил его. Эвинг упал, одна нога его конвульсивно дергалась.
- А кровь у него такого же цвета, - сказал внезапно Макфрис, очень
громко в наступившей тишине. В горле у него что-то перекатывалось.
Уже второй. Интересно, что они делают с трупами?
"Слишком много вопросов?" - закричал он на себя.
И понял, что устал.

Часть вторая
ВДОЛЬ ПО ДОРОГЕ
Глава 3
"У вас тридцать секунд, и помните,
пожалуйста, что ваш ответ должен быть в
форме вопроса".
(Арт Флеминг)
В три часа первые капли дождя, большие и темные, упали на дорогу. Небо
вверху потемнело, стало чужим и завораживающим. Где-то хлопнул в ладоши
гром. Потом впереди врезалась в землю голубая вилка молнии.
Гэррети надел куртку вскоре после того, как Эвингу выписали пропуск, а
теперь он застегнул ее и поднял воротник. Гаркнесс, будущий писатель,
заботливо спрятал блокнот. Баркович нацепил желтую непромокаемую шапочку.
Он выглядывал из-под нее, как старый злой смотритель маяка.
Ударил сильнейший раскат грома.
- Вот оно! - крикнул Олсон.
Пошел дождь. Временами он был таким сильным, что Гэррети ничего не
видел за водяной завесой. Он моментально промок насквозь, но продолжал
идти, подняв лицо навстречу дождю и улыбался. Интересно, видят ли их
солдаты? И что они думают?
Пока он размышлял об этом, дождь немного стих, и он снова мог видеть.
Прежде всего он посмотрел назад - Стеббинс шел согнувшись, прижав руку к
животу. Гэррети сперва подумал, что у него спазмы, и испугался гораздо
сильнее, чем когда видел Кэрли и Эвинга. Ему уже не хотелось, чтобы
Стеббинс накрылся первым.
Потом он разглядел, что Стеббинс закрывает от дождя остатки сэндвича с
яйцом, и он отвернулся с облегчением. Ну и дура мать этого Стеббинса - не
догадалась завернуть сэндвичи в фольгу, хотя бы на случай дождя.
Опять грянул гром. Гэррети чувствовал возбуждение, и усталость,
казалось, смыло с его тела вместе с потом. Дождь лил то сильнее, то слабее,
пока не превратился в унылую морось. Тучи вверху стали рассеиваться.
Рядом с ним шел Пирсон, подтягивая штаны. Джинсы были ему велики, и он
уже не в первый раз их подтягивал. Он носил толстые очки в роговой оправе,
и теперь он снял их и начал вытирать о рубашку. Вид у него при этом был
растерянный и беззащитный, как у всех людей с плохим зрением, когда они
снимают очки.
- Ну как душ, Гэррети?
Гэррети только кивнул. Впереди Макфрис мочился. Он повернулся спиной,
пока это делал, и еще отгородился от других плечом.
Гэррети взглянул на солдат. Они тоже, конечно, промокли, но не
показывали виду. Лица у них были совершенно деревянными. Интересно, что они
чувствуют после того, как застрелят кого-нибудь? Наверное, это дает им
ощущение силы. Он вспомнил девушку с плакатом, ее губы, ее мягкую попку.
Ему _это_ придавало силу.
- Этот сзади не очень-то разговорчив, - Бейкер ткнул в сторону
Стеббинса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27