Евангелие от Матфея является полем мирной безболезненной борьбы или, точнее,
сосуществования двойственных убеждений автора, отражающих его иудаистскую и
христианскую сущности. Он и иудей, и христианин. Он, как всякий галилеянин,
ненавидит иудеев, вкладывая в их уста совершенно бессмысленное самопроклятие в
сцене суда над Иисусом. И в то же время иудаизм для Матфея есть высший
авторитет, так как все вершится по предсказаниям пророков. Он отрицает и
утверждает одновременно. Евангелие состоит из полутеней и деликатных ситуаций.
Иисус исполняет еврейские обычаи и не хочет, чтобы их исполняли. Он признает
субботу и нарушает ее. Он называет язычников "псами", но затем
милостиво обращает хананеянку. Однако все становится четким, определенным,
когда Иисус язвительно громит фарисеев. Фарисеи -- враги Иисуса, а фарисейство
становится именем нарицательным, символом ханжества, как впоследствии
иезуитство. По своим убеждениям Матфей находится между Иаковом, Братом
Господним, стопроцентным иудеем, и Павлом, отбросившим иудаизм ради Христа.
Благодаря ясности и простоте еврейского рассказа, мягкому колориту наивных и
доверительных еврейских притч, очень квалифицированно переданному в греческом
звучании, Евангелие от Матфея стало произведением народной литературы.
6.5. Евангелие от Луки
Третье каноническое Евангелие -- Евангелие от Луки написано предположительно в
Риме около 90 -- 95 гг. н. э. для неевреев, т. е. для христиан из язычников.
Лука, первый историк христианства, является также автором "Деяний
Апостолов". Согласно Евсевию и Иерониму, автор третьего Евангелия --
уроженец г. Антиохии, грек по происхождению. Его основательное знакомство с
иудейскими обычаями, его фразеология позволяют думать, что сначала он был
прозелитом, принявшим иудейство, а затем уже стал христианином. Это произошло в
Македонии после встречи Луки с Павлом, ошеломившим и полностью покорившим его
своим дерзким и горячим умом. Лука был спутником Апостола Павла, его учеником,
врачом и секретарем, разделяя с ним до конца все взлеты и падения этого
удивительного человека. Ириней Лионский и Иоанн Златоуст называют третье
Евангелие творением Павла.
Евангелие от Луки, как впрочем и Деяния Апостолов, отличает проримская
направленность, отражающая вкусы и взгляды автора, а также политическую жизнь
Рима эпохи Домициана. Лука любит порядок и римскую иерархию. Его центурионы и
тысяченачальники почти что благосклонны к христианам (Деян. 22: 25 -- 30, Лк.
23: 47). В сцене суда у Луки римские солдаты не оскорбляют и не бичуют Иисуса,
как у Марка (Мк. 15: 15 -- 19). Эти эпизоды опущены Лукой. Римский
прокуратор Понтий Пилат -- справедливый правитель и чуть ли не правозащитник.
Он трижды пытается спасти Иисуса, объявляя его невиновным. Узнав, что Иисус --
галилеянин, Понтий Пилат отправляет его к Ироду Антипе, правителю Галилеи.
"Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его,
потому что много слышал о Нем и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо. И
предлагал Ему многие вопросы; но Он ничего не отвечал ему" (Лк. 23: 8 --
9). Сознание невиновности Иисуса роднит представителей местной и римской
администрации. "И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между
собой, ибо прежде были во вражде друг с другом" (Лк. 23: 12).
Итак, власть, убедившаяся в безобидности Иисуса, не должна преследовать
христиан. Если Иисус и казнен, то не как враг Рима, а по наущению
первосвященников и начальников, возбудивших народ и обвинивших Иисуса в
какой-то малопонятной римлянам еврейской ереси. Во времена Луки римляне еще
никак не могли взять в толк, чем же христиане отличаются от иудеев. В их
понимании это было восточное суеверие, лже-учение, присущее варварам и
недостойное римского ума. После Луки пройдут десятилетия, прежде чем римляне
разберутся в оттенках иудаизма и христианства. Но Лука будет первым, кто укажет
им этот водораздел.
Помимо того, что водораздел действительно существовал, у христиан были и
политические мотивы отмежевываться от иудеев из-за гонений, обрушившихся на них
в правление императора Домициана (81 -- 96 гг. н. э.). Этот "лысый
Нерон", по совокупности человеческих качеств представляющий из себя
полное ничтожество, объявил открытую войну всякой добродетели. Его непрерывное
бешенство, параноидального типа, очень дорого обошлось Риму. Возобновилась
эпоха бессмысленных казней, конфискаций, ссылок. Особенно страдала
интеллигенция Рима, писатели, к которым Домициан испытывал маниакальную
ненависть. Сенатом был издан первый в истории специальный декрет, изгоняющий из
Рима и Италии всех философов. Через 19 веков этот уникальный эксперимент
повторится в Советской России и фашистской Германии. Введенное в Риме
официальное обращение к Домициану "наш Господин и Бог" самим
адресатом понималось буквально и абсолютно. Вскоре Домициан потребовал, чтобы
ему и его многочисленным статуям поклонялись, как богам. Благочестивые и
законопослушные римляне, проходя мимо языческих храмов и официальных зданий со
статуями Домициана, обязаны были посылать в направлении их воздушные поцелуи.
Естественно, что евреи и христиане, которых римляне не отличали от евреев,
признающие только своего Единого Бога, таких поцелуев не посылали, как,
впрочем, не оказывали и других "божеских" почестей. За это они
объявлялись "врагами богов, императоров, законов, обычаев и всей
природы", и Домициан мог педантично и сладострастно удовлетворять свою
неуемную жажду наказаний. Гонения Домициана обрушились и на евреев, и на
христиан, проживающих не только в метрополии. Отклики этих событий отразились в
еврейских преданиях. В Мишне говорится, что императорский Сенат издал декрет,
согласно которому евреев не должно быть более, вообще, в мире. Это было
десятилетие кровавых эксцессов и мученичества. Поэтому неудивительно, что
Евангелист Лука делает слабую, хоть и бесполезную попытку показать
невиновность, безобидность и лояльность Риму христиан.
Это проявляется в книге по-разному. Лука затушевывает все, что указывает на
еврейское происхождение христианства, опускает описание еврейских обычаев,
местности, хотя и нежно сочувствует Иерусалиму, ждущему своей гибели (Лк. 19:
41 -- 44). Даже рождение Иисуса связано хронологически с римской переписью
населения в Сирии и Иудее в 6 -- 7 гг. н. э., что, впрочем, указывает на
незнание Лукой Евангелия от Матфея, которое, по-видимому, еще не
достигло Рима. При этом Лука приводит более универсальную генеалогию
Иисуса -- от Адама (Лк. 3: 23 -- 38), тогда как Матфей вычисляет ее от
родоначальника евреев Авраама (Мф. 1: 2 -- 16).
Мы знаем, что в еврейских христианских общинах горячо обсуждался вопрос о
приеме язычников. Этот вопрос, собственно, и привел к расколу иудаизма и
выделению новой религиозной ветви. В Евангелии Лука отражает взгляды своего
патрона, "Апостола язычников" Павла. Лука, уравновешенный и
терпимый, уважающий как Петра, так и Брата Господня, является решительным
сторонником принятия в церковь язычников. В Евангелии от Матфея Иисус говорит
ученикам: "на путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не
входите" (Мф. 10: 5). Согласно же Луке, Иисус общается с язычниками в
Самарии и лечит их (Лк. 17: 11 -- 16). Иисус Луки предстает полным
милосердия и любви к язычникам, грешникам, мытарям и заблудшим овцам. Иисус
прощает даже разбойника на Голгофе и обещает ему Царство Божие. Все притчи,
принадлежащие собственно Луке, полны духа милосердия и прощения грешников. Суть
Евангелия от Луки -- это прощение за веру. И в этом подлинный Иисус, каким его
приняло человечество. "Сын Человеческий пришел не губить души
человеческие, а спасать" (Лк. 9: 56). Все, кто был презираем
высокомерными фарисеями -- мытари, блудницы, грешники, язычники, все -- дети
Иисуса, и всех ждет спасение. Вопрос о Законе Лукой не поднимается, так как
есть новая вера, общая для всех. Это вера в Иисуса. Она заменяет и заполняет
все.
Внутреннее, духовное важнее внешнего благочестия. Эта серьезная и важная
проблема ранее была поставлена, но не решена иудаизмом, и Лука посвящает ей ряд
притч. Язычник-самарянин оказывает бескорыстную помощь пострадавшему от
разбойников человеку, в то время как священник и левит проходят мимо (Лк. 10:
30 -- 37). Смиренный, кающийся мытарь и гордый фарисей в храме молятся,
естественно, по-разному (Лк. 18: 10 -- 14). Более оправданным уходит
мытарь, "ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий
себя возвысится". На пиру у фарисея Симона Иисус прощает грехи женщине,
выразившей особыми знаками свою любовь к нему (Лк. 7: 37 -- 48). Духовное
начало, по Луке, отделено от материального. Истина открывается только нищим, и
Евангелие прославляет их. Иисус рождается в хлеву среди домашних животных, т.
к. для Него не нашлось места в гостинице. Первыми Его приветствуют пастухи. Вся
земная жизнь Иисуса прошла в абсолютной нищете (Лк. 9: 58). Накопление
богатства бессмысленно, а искать надо "Царствия Божия, и это все
приложится вам" (Лк. 12: 16 -- 31). Блаженны нищие и горе богатым!
Царствие Божие -- пир нищих. Друзей надо искать среди нищих и обиженных
судьбой. Евангелие от Луки -- доктрина чистого евионизма, гимн нового народа,
осанна (спасение) малых и униженных, идущих в Царствие Божие.
Третье Евангелие написано для всех народов мира, а не только для евреев, и это
утверждается очень четко. Восьмидневного Иисуса старец Симеон приветствует как
спасителя "всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа
Твоего Израиля" (Лк. 2: 31 -- 32). Иоанн Креститель, призывая иудеев к
покаянию, советовал им не очень гордиться происхождением от Авраама, т. к.
"Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму" (Лк. 3:8). И
живой Иисус, и воскресший -- он Бог всех людей: "И придут от востока и
запада, и севера, и юга, и возлягут в Царствии Божием" (Лк. 13: 29).
Таков был первый шаг в утверждении христианства как мировой интернациональной
религии. Особенно четко это будет звучать в Деяниях Апостолов и в Посланиях
Павла. Всякий человек, верящий в Христа, согласно этому учению, прежде всего
христианин, а потом уже эллин, иудей, немец, русский и т. д.
Лука участвовал в миссионерской работе Павла, понимал ее значение и роль этого
Апостола. Однако положение Павла явно отличалось от положения в церкви
Двенадцати Учеников, уполномоченных на то самим Иисусом. В Еврейском
Евангелии существует притча о том, что человек посеял на своем поле только
хорошую пшеницу, а человек-враг, под которым евиониты подразумевали Павла,
добавил туда плевелы и ушел. Эта притча, отражающая взгляды Заиорданской
церкви, разумеется, отсутствует в третьем Евангелии. Чтобы не придавать
Двенадцати слишком уж исключительного положения, Лука самолично создает
рядом с ними еще семьдесят учеников, которым Иисус дает те же полномочия
(Лк. 10: 1 -- 24). Таким образом показывается, что можно быть Апостолом, и
не принадлежа к Двенадцати. Это был главный "юридический" тезис
Павла. И, конечно, не власть или принадлежность к роду или клану обеспечивают
вхождение в Царство Небесное, а лишь вера, которая сама является даром
Божиим.
Евреи не поняли Иисуса, хотя ели и пили с Ним за одним столом, а потому в доме
Авраама, Исаака и Иакова окажутся не они, а народы Севера и Юга. "Тогда
станете говорить: мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты. Но Он
скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня, все делатели
неправды" (Лк. 13: 26 -- 27). Евангелие от Луки на каждой странице
содержит предчувствия несчастий, ожидающих евреев, не сумевших оценить
пришествие в Иерусалим Иисуса. Эти места Евангелия сформулированы Лукой мягко и
соболезнующе, а не в форме открытого упрека евреям, ибо их неприятие Христа
само по себе является для них наказанием.
В литературном отношении Евангелие от Луки превосходит предыдущие Евангелия,
хотя историческое значение его ниже. Эта книга, последовательно еврейская и
эллинистическая, свидетельствует о широком и кротком уме автора, талантливо
вплетающего в драму радостную идиллию. Многие места у Луки совпадают буквально
с текстами Марка, а следовательно, и Матфея. То, что Лука пользовался текстом
Марка, не вызывает сомнений. Некоторые части Евангелия Марка включены Лукой
почти целиком, разумеется, с некоторыми изменениями и исключениями. Дополнения
Луки, например, описание Страстей Господних, детства Иисуса и другие взяты из
коллективного устного предания и, по-видимому, также из еврейского Евангелия,
греческим переводом которого Лука несомненно обладал. Эти дополнения, не
содержащиеся ни у Марка, ни у Матфея, составляют около трети произведения Луки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99