Воронян и я складывали наше небогатое кухонное хозяйство: кострюли, чашки, стаканы. Сержант армянин щелкнул замком на походном посудном ящике и коротко доложил:
— Готовы, товарищ майор!
— Грузите в машину. И, сержант, скажи нашим, что мы через двадцать минут выезжаем!
Галкин прошелся по комнате и бросил на стол документы Николая.
— Ладно, Катерина Васильевна, с вашим председателем мое начальство все уладит. А вот как вы с Полиной Сергеевной насчет компенсации договариваться будете, этого я не знаю.
— Ой, Полинушка, да отработаем мы с Колькой все! Вот те крест! — быстро перекрестилась хозяйка.
— Ладно уж, как-нибудь сочтемся, — стараясь не смотреть хозяйке в глаза, ответила Варина мать. — Мы в этом доме все равно жить не собирались. Конечно, я надеялась, что его можно будет продать. Да что уж теперь-то…
За лесом начинало светлеть. Я забрался в кузов грузовика, чтобы принять у Вороняна ящики. Наши мужики курили у крыльца и перешучивались. Для меня это показалось странным. Все же, если верить майору, они еле спасли свою шкуру.
— Принимай! Не зевай! — протягивая мне ящик на распев выговорил арменин.
Я не смог сдержать улыбки. Эти слова, произнесенные с нарочитым кавказским акцентом, звучали весело. Пристроив посуду под скамьей в кузове, я уже было выпрямился, когда вдруг что-то привлекло мое внимание. Я снова присел и в очередной раз заглянул под скамью. От дикой догадки меня бросило в жар. Я осмотрелся в кузове, приподнял прикрывающий кейсы и ящики с приборами полог. Я не верил своим глазам… Вся аппаратура была на месте и в абсолютном порядке! На крыльцо вышел Галкин.
— По коням! — зычным голосом бросил он.
Мужики, весело толкаясь, полезли в кузов. Я выглянул из-за тента и встретился глазами с Варей. Она улыбалась мне в окошко. Я демонстративно пожал плечами и помахал ей рукой. Грузовик тронулся, выбрасывая из-под колес смешанный с гравием снег.
— Не слишком ли круто это получилось? — спросил Галкина капитан Стриж.
— Николаю это будет хорошим уроком, — устало ответил майор. И смачно зевнув, добавил: — К тому же они даже и не догадываются, от чего мы их на самом деле освободили.
Сейчас, по прошествии почти пятнадцати лет, я убежден, что многие из тех мест, куда меня заносила по делам службы судьба, мне нетрудно довольно точно определить. (Приятно, когда твои самостоятельные расследования венчаются успехом.) В некоторых из этих мест мне довелось побывать снова уже после армии. Но еще немало осталось тех, которые я до сих пор так и не обнаружил. Однако я не оставляю надежды найти их. И, может быть, попасть туда вновь… А значит, и мои приключения еще не закончились!
Часть 2
Таинственный житель Устюрта
Глава 1
Март 1989
После того как мы миновали Кара-Богаз-Гол, наш самолет взял курс на Кунград. И сразу все преобразилось. Словно бы мы миновали границу двух миров и находились сейчас в совершенно ином измерении. После черной, пугающе-необъятной поверхности Каспийского моря и приветливо подмигивающего зеркала Кара-Богаз-Гола под нами теперь расстилалась безбрежная равнина Устюрта. Она словно бы загорала под безоблачным небом, подставляя под лучи весеннего солнца свои испещренные шрамами древних речных русел широкие бока. И, несмотря на многочисленные островки ранней зелени, как-то не верилось в присутствие здесь жизни. Из неведомых глубин памяти раз за разом выплывали отрывки давних разговоров с одним знающим человеком: «испепеляющая жара», «безводная пустыня», «мертвая земля». Разыгравшаяся фантазия рисовала перед глазами силуэты обветренных скал, высохшие колодцы и ненавистные миражи. А во рту чувствовалась неприятная сухость.
— Устюрт называют Гиблой Землей, — коснулись моих ушей слова, сказанные Стрижом. Я оторвался от созерцания, может быть, самого малонаселенного участка нашей планеты и посмотрел на говорившего. — Воды здесь не найти. Посему и использование этих территорий под аграрное хозяйство невозможно, — капитан говорил громко, почти кричал. Однако если учесть, что рев двигателей долетал в салон почти неприглушенным, ничего другого ему и не оставалось.
— Товарищ капитан, — подавшись вперед, обратился к Стрижу старшина Дятлов, — а что случилось-то?
Я весь превратился в слух. Дело в том, что до прилета в Баку мы даже не знали, куда держим путь.
Капитан Стриж встретился глазами с Галкиным и лишь после того, как майор согласно кивнул, стал рассказывать:
— К северо-востоку от впадины Карынжарык геологи из Ленинграда бурили разведочную скважину. Три или четыре дня назад трое из них отправились пострелять сайгаков и… не вернулись! Стали их искать. День искали, два искали — ничего. А утром следующего дня обнаружили их УАЗик. Машина оказалась буквально расплющена и разорвана на две части. От незадачливых охотников только один сапог и остался.
Дятлов понимающе закивал головой, а Стриж тем временем продолжал:
— В атласе Казахской ССР за восемьдесят второй год я вычитал такое выражение «Фауна Устюртского зоогеографического участка подзоны северных пустынь имеет типично пустынный облик». А если говорить понятным для любого смертного языком, то животный мир Устюрта особым разнообразием не отличается. Помимо беспозвоночных животных этого региона, которые практически не изучены, мы здесь имеем дело с семнадцатью видами ящериц и семью видами змей. С пернатыми тоже не густо. На Устюрте гнездится не более шестидесяти видов. Что же касается крупных млекопитающих, то их вообще по пальцам пересчитать можно. Из хищников здесь встречаются волк, лиса, корсак, шакал да каракал. Последний относится к кошачьим. Правда, до середины шестидесятых на Устюрте и Мангышлаке встречали еще и гепарда. Но сегодня его уже никто здесь не найдет. В заключение хотел бы добавить, что в заповеднике обитает три вида парнокопытных — сайгак, джейран и устюртский муфлон.
После этих его слов возникла пауза. Было заметно, что люди размышляют над только что услышанным. Я резко отвернулся от иллюминатора, и это движение привлекло внимание моих спутников.
— Что-то не ясно? — с легкой усмешкой обратился ко мне Стриж.
Я пожал плечами:
— Товарищ капитан, я не совсем понимаю, какое отношение имеют каракал и этот… устюртский баран к искореженной машине и сапогу геолога?
— Сам ты, Майзингер, устюртский баран! — рассмеялся Стриж.
Его примеру последовал и Галкин. Однако остальные ждали ответа на мой вопрос. Отсюда я сделал вывод, что нечто подобное не давало покоя и моим товарищам. Отсмеявшись, капитан оглядел группу и, продолжая улыбаться, заговорил:
— Вижу, вижу, что этот вопрос крутится на языке почти у каждого здесь.
— Да отвечай же, капитан, не тяни кота за хвост, — весело обратился к своему другу Галкин.
— Как на кузове автомашины, так и на сапоге были найдены следы воздействия сильных кислот. Замечу, не кислоты, а именно кислот. Чем-то отдаленно напоминающих муравьиную. Однако по своему действию и концентрации сродни неорганической синильной кислоте. Кроме того, на сколах стекла были обнаружены частицы органической материи.
Я внимательно следил за его разъяснениями, и мне казалось, что я снова смотрю давно забытый фантастический фильм. При слове «материя» у меня перед глазами почему-то возник образ Нийи — лысой и безгрудой инопланетянки из кинофильма «Через тернии к звездам», которую сыграла Метелкина. Там это слово тоже часто повторяется, или какое-то другое, но похожее.
— Отсюда предполагается, что в трагедии, жертвами которой, возможно, стали ленинградские геологи, участвовали силы природы. И если еще раз вспомнить уже известные нам факты, то в границы предстоящего поиска укладываются именно представители животного мира региона. Но уже сейчас с уверенностью можно сказать, что данные живые существа современными зоологами еще не определены.
Из Кунграда мы вылетели на вертолете Ми-8 в шестом часу вечера. Лучи опускающегося к горизонту солнца скользили по давно не мытым стеклам иллюминаторов. От этого на потолке салона бегали расплывчатые пятна света. Минут через пятьдесят после вылета все наше внимание было сосредоточено на проплывающем внизу бело-сером пространстве.
— Господа! — оторвавшись от созерцания знаменитой солончаково-илистой впадины Устюрта, театрально произнес Стриж. — Разрешите вам представить, пожалуй, самую известную бессточную впадину Советского Союза — Барса-кельмес (просьба не путать с одноименным островом в Аральском море). Ее площадь превышает две тысячи квадратных километров. Прошу обратить внимание на тот факт, что передвижение по днищу этой впадины без специального оборудования практически невозможно. Именно поэтому Барса-кельмес пока остается для исследователей terra incognita. Так что можете считать, что мы наблюдаем сейчас самое что ни на есть белое пятно.
— «Барса Кельмес» — так называют казахи самые отдаленные и непригодные для обитания места, — не отрываясь от созерцания унылого ландшафта за окном, пояснил майор Галкин. — В переводе это означает «без возвращения» или «пойдешь — не вернешься».
— Лишь немногие места в Казахстане удостоились чести быть названными так, — подхватил Стриж. — Однако на Устюрте таких мест сразу несколько. Хотя, если вас интересует мое личное мнение, то я окрестил бы этим именем весь Устюрт и большую часть Мангышлака.
— Ну зачем же так пессимистично, капитан?! — буквально заржал майор Галкин. — Не знаю, как для тебя, но для меня гусиная охота на аральском Барса-Кельмесе не имеет аналогов.
— Товарищ майор, — подмигивая нам, развел руками Стриж, — не берусь с вами спорить. Вы там были уже несколько раз. Я же знаком с этим богом забытым уголком света только понаслышке.
Вертолет садился почти в кромешной темноте. Лишь у горизонта еще светилась еле заметная полоска да у самой палатки геологов кто-то неистово размахивал фонариком. Когда же до поверхности земли оставалось не больше двадцати метров, на брюхе стальной стрекозы включились прожекторы. Однако меня дрожащие круги света на земле не только не успокоили, а еще и больше взволновали. В эти минуты мне казалось, что наш вертолет совершает посадку не на бескрайних просторах плато Устюрт, а на буровой станции где-нибудь в Северном море. Мне чудилось, что мы зависли над небольшой платформой. А вокруг бушует море. И что это море только и ждет, когда наши пилоты совершат роковую ошибку. Но посадка прошла благополучно — пугающий толчок, резко усилившийся шум винтов, а следом убаюкивающее спокойствие.
Перловая каша с тушенкой и горячий зеленый чай возвращали все на свои места. В нашей армейской палатке было уютно и тесно одновременно. Как выразился старший прапорщик Щеглицкий, «в тесноте, да не в интиме». Геологов было пятеро. Они подождали, когда Воронян раздал сухпайки, и только после этого достали две бутылки водки.
— Ребята, — обратился к обросшим ленинградцам Галкин, — а вы здесь как долго?
Парни-переростки стушевались.
— Да уже, поди, второй месяц, — ответил старший из них по имени Сеня.
— Крепкие ребята! — в один голос произнесли наши офицеры.
— Два месяца в пустыне, а все еще водка не кончилась, — пояснил Галкин.
Молодые геологи заулыбались.
— Да это мы из запасов нашего бати обслужились, — ответил парень по имени Женя.
— Бати?! — переспросил Стриж.
— Да, мы так нашего бригадира, Бориса Изральевича, окрестили, — покачал головой Сеня.
— Я так понимаю, что это один из трех пропавших, не так ли? — уже серьезным тоном спросил Галкин.
Геологи, опустив глаза, лишь сокрушенно кивали головами.
— Ну, ладно, — произнес Галкин, — теперь-то уже чего…
— Да-а-а-а!!! — протянул Сеня. — Вы правы. Теперь уже сокрушаться незачем. — Ни Валерки нет, ни Бориса Изральевича, ни Сергуни…
— Давайте-ка разливайте, — словно геологи принадлежали к его подразделению, скомандовал майор. И потом, обратившись к Вороняну, распорядился:
— Состряпай-ка нам нормальную закусь, что ли!
Кроме меня и Вороняна, все остальные пили. И пили молча.
Через некоторое время, радуя глаз и желудок «пирующих», появились куски дымящегося мяса. Цвет жаркого был темно-коричневым. А запах уносил в заоблачные дали. Мы в очередной раз поражались мастерству нашего повара.
— Здесь этого зайца называют кустарником, потому как он только по кустам и водится, — объяснял нам Женя, кивая в сторону хорошо приготовленной дичи. — Мы с вечера силки на них ставим. А к обеду и заяц тут как тут.
Мы ели с удовольствием. Наслаждались, не торопились.
Галкин насытился первым и, вытерев жирные руки, заговорил:
— Сколько ружей у них с собой было?
Тот, которого все звали Сеней, закатил глаза, словно что-то припоминая. Однако его опередили.
— Да у них у каждого по ружью было, — ответил за старшего молдаванин Светлан. — Я их сам по распоряжению бати чистил.
— Что за ружья?
— Две старые «ижовки» и новая «тулка», — ответил геолог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Готовы, товарищ майор!
— Грузите в машину. И, сержант, скажи нашим, что мы через двадцать минут выезжаем!
Галкин прошелся по комнате и бросил на стол документы Николая.
— Ладно, Катерина Васильевна, с вашим председателем мое начальство все уладит. А вот как вы с Полиной Сергеевной насчет компенсации договариваться будете, этого я не знаю.
— Ой, Полинушка, да отработаем мы с Колькой все! Вот те крест! — быстро перекрестилась хозяйка.
— Ладно уж, как-нибудь сочтемся, — стараясь не смотреть хозяйке в глаза, ответила Варина мать. — Мы в этом доме все равно жить не собирались. Конечно, я надеялась, что его можно будет продать. Да что уж теперь-то…
За лесом начинало светлеть. Я забрался в кузов грузовика, чтобы принять у Вороняна ящики. Наши мужики курили у крыльца и перешучивались. Для меня это показалось странным. Все же, если верить майору, они еле спасли свою шкуру.
— Принимай! Не зевай! — протягивая мне ящик на распев выговорил арменин.
Я не смог сдержать улыбки. Эти слова, произнесенные с нарочитым кавказским акцентом, звучали весело. Пристроив посуду под скамьей в кузове, я уже было выпрямился, когда вдруг что-то привлекло мое внимание. Я снова присел и в очередной раз заглянул под скамью. От дикой догадки меня бросило в жар. Я осмотрелся в кузове, приподнял прикрывающий кейсы и ящики с приборами полог. Я не верил своим глазам… Вся аппаратура была на месте и в абсолютном порядке! На крыльцо вышел Галкин.
— По коням! — зычным голосом бросил он.
Мужики, весело толкаясь, полезли в кузов. Я выглянул из-за тента и встретился глазами с Варей. Она улыбалась мне в окошко. Я демонстративно пожал плечами и помахал ей рукой. Грузовик тронулся, выбрасывая из-под колес смешанный с гравием снег.
— Не слишком ли круто это получилось? — спросил Галкина капитан Стриж.
— Николаю это будет хорошим уроком, — устало ответил майор. И смачно зевнув, добавил: — К тому же они даже и не догадываются, от чего мы их на самом деле освободили.
Сейчас, по прошествии почти пятнадцати лет, я убежден, что многие из тех мест, куда меня заносила по делам службы судьба, мне нетрудно довольно точно определить. (Приятно, когда твои самостоятельные расследования венчаются успехом.) В некоторых из этих мест мне довелось побывать снова уже после армии. Но еще немало осталось тех, которые я до сих пор так и не обнаружил. Однако я не оставляю надежды найти их. И, может быть, попасть туда вновь… А значит, и мои приключения еще не закончились!
Часть 2
Таинственный житель Устюрта
Глава 1
Март 1989
После того как мы миновали Кара-Богаз-Гол, наш самолет взял курс на Кунград. И сразу все преобразилось. Словно бы мы миновали границу двух миров и находились сейчас в совершенно ином измерении. После черной, пугающе-необъятной поверхности Каспийского моря и приветливо подмигивающего зеркала Кара-Богаз-Гола под нами теперь расстилалась безбрежная равнина Устюрта. Она словно бы загорала под безоблачным небом, подставляя под лучи весеннего солнца свои испещренные шрамами древних речных русел широкие бока. И, несмотря на многочисленные островки ранней зелени, как-то не верилось в присутствие здесь жизни. Из неведомых глубин памяти раз за разом выплывали отрывки давних разговоров с одним знающим человеком: «испепеляющая жара», «безводная пустыня», «мертвая земля». Разыгравшаяся фантазия рисовала перед глазами силуэты обветренных скал, высохшие колодцы и ненавистные миражи. А во рту чувствовалась неприятная сухость.
— Устюрт называют Гиблой Землей, — коснулись моих ушей слова, сказанные Стрижом. Я оторвался от созерцания, может быть, самого малонаселенного участка нашей планеты и посмотрел на говорившего. — Воды здесь не найти. Посему и использование этих территорий под аграрное хозяйство невозможно, — капитан говорил громко, почти кричал. Однако если учесть, что рев двигателей долетал в салон почти неприглушенным, ничего другого ему и не оставалось.
— Товарищ капитан, — подавшись вперед, обратился к Стрижу старшина Дятлов, — а что случилось-то?
Я весь превратился в слух. Дело в том, что до прилета в Баку мы даже не знали, куда держим путь.
Капитан Стриж встретился глазами с Галкиным и лишь после того, как майор согласно кивнул, стал рассказывать:
— К северо-востоку от впадины Карынжарык геологи из Ленинграда бурили разведочную скважину. Три или четыре дня назад трое из них отправились пострелять сайгаков и… не вернулись! Стали их искать. День искали, два искали — ничего. А утром следующего дня обнаружили их УАЗик. Машина оказалась буквально расплющена и разорвана на две части. От незадачливых охотников только один сапог и остался.
Дятлов понимающе закивал головой, а Стриж тем временем продолжал:
— В атласе Казахской ССР за восемьдесят второй год я вычитал такое выражение «Фауна Устюртского зоогеографического участка подзоны северных пустынь имеет типично пустынный облик». А если говорить понятным для любого смертного языком, то животный мир Устюрта особым разнообразием не отличается. Помимо беспозвоночных животных этого региона, которые практически не изучены, мы здесь имеем дело с семнадцатью видами ящериц и семью видами змей. С пернатыми тоже не густо. На Устюрте гнездится не более шестидесяти видов. Что же касается крупных млекопитающих, то их вообще по пальцам пересчитать можно. Из хищников здесь встречаются волк, лиса, корсак, шакал да каракал. Последний относится к кошачьим. Правда, до середины шестидесятых на Устюрте и Мангышлаке встречали еще и гепарда. Но сегодня его уже никто здесь не найдет. В заключение хотел бы добавить, что в заповеднике обитает три вида парнокопытных — сайгак, джейран и устюртский муфлон.
После этих его слов возникла пауза. Было заметно, что люди размышляют над только что услышанным. Я резко отвернулся от иллюминатора, и это движение привлекло внимание моих спутников.
— Что-то не ясно? — с легкой усмешкой обратился ко мне Стриж.
Я пожал плечами:
— Товарищ капитан, я не совсем понимаю, какое отношение имеют каракал и этот… устюртский баран к искореженной машине и сапогу геолога?
— Сам ты, Майзингер, устюртский баран! — рассмеялся Стриж.
Его примеру последовал и Галкин. Однако остальные ждали ответа на мой вопрос. Отсюда я сделал вывод, что нечто подобное не давало покоя и моим товарищам. Отсмеявшись, капитан оглядел группу и, продолжая улыбаться, заговорил:
— Вижу, вижу, что этот вопрос крутится на языке почти у каждого здесь.
— Да отвечай же, капитан, не тяни кота за хвост, — весело обратился к своему другу Галкин.
— Как на кузове автомашины, так и на сапоге были найдены следы воздействия сильных кислот. Замечу, не кислоты, а именно кислот. Чем-то отдаленно напоминающих муравьиную. Однако по своему действию и концентрации сродни неорганической синильной кислоте. Кроме того, на сколах стекла были обнаружены частицы органической материи.
Я внимательно следил за его разъяснениями, и мне казалось, что я снова смотрю давно забытый фантастический фильм. При слове «материя» у меня перед глазами почему-то возник образ Нийи — лысой и безгрудой инопланетянки из кинофильма «Через тернии к звездам», которую сыграла Метелкина. Там это слово тоже часто повторяется, или какое-то другое, но похожее.
— Отсюда предполагается, что в трагедии, жертвами которой, возможно, стали ленинградские геологи, участвовали силы природы. И если еще раз вспомнить уже известные нам факты, то в границы предстоящего поиска укладываются именно представители животного мира региона. Но уже сейчас с уверенностью можно сказать, что данные живые существа современными зоологами еще не определены.
Из Кунграда мы вылетели на вертолете Ми-8 в шестом часу вечера. Лучи опускающегося к горизонту солнца скользили по давно не мытым стеклам иллюминаторов. От этого на потолке салона бегали расплывчатые пятна света. Минут через пятьдесят после вылета все наше внимание было сосредоточено на проплывающем внизу бело-сером пространстве.
— Господа! — оторвавшись от созерцания знаменитой солончаково-илистой впадины Устюрта, театрально произнес Стриж. — Разрешите вам представить, пожалуй, самую известную бессточную впадину Советского Союза — Барса-кельмес (просьба не путать с одноименным островом в Аральском море). Ее площадь превышает две тысячи квадратных километров. Прошу обратить внимание на тот факт, что передвижение по днищу этой впадины без специального оборудования практически невозможно. Именно поэтому Барса-кельмес пока остается для исследователей terra incognita. Так что можете считать, что мы наблюдаем сейчас самое что ни на есть белое пятно.
— «Барса Кельмес» — так называют казахи самые отдаленные и непригодные для обитания места, — не отрываясь от созерцания унылого ландшафта за окном, пояснил майор Галкин. — В переводе это означает «без возвращения» или «пойдешь — не вернешься».
— Лишь немногие места в Казахстане удостоились чести быть названными так, — подхватил Стриж. — Однако на Устюрте таких мест сразу несколько. Хотя, если вас интересует мое личное мнение, то я окрестил бы этим именем весь Устюрт и большую часть Мангышлака.
— Ну зачем же так пессимистично, капитан?! — буквально заржал майор Галкин. — Не знаю, как для тебя, но для меня гусиная охота на аральском Барса-Кельмесе не имеет аналогов.
— Товарищ майор, — подмигивая нам, развел руками Стриж, — не берусь с вами спорить. Вы там были уже несколько раз. Я же знаком с этим богом забытым уголком света только понаслышке.
Вертолет садился почти в кромешной темноте. Лишь у горизонта еще светилась еле заметная полоска да у самой палатки геологов кто-то неистово размахивал фонариком. Когда же до поверхности земли оставалось не больше двадцати метров, на брюхе стальной стрекозы включились прожекторы. Однако меня дрожащие круги света на земле не только не успокоили, а еще и больше взволновали. В эти минуты мне казалось, что наш вертолет совершает посадку не на бескрайних просторах плато Устюрт, а на буровой станции где-нибудь в Северном море. Мне чудилось, что мы зависли над небольшой платформой. А вокруг бушует море. И что это море только и ждет, когда наши пилоты совершат роковую ошибку. Но посадка прошла благополучно — пугающий толчок, резко усилившийся шум винтов, а следом убаюкивающее спокойствие.
Перловая каша с тушенкой и горячий зеленый чай возвращали все на свои места. В нашей армейской палатке было уютно и тесно одновременно. Как выразился старший прапорщик Щеглицкий, «в тесноте, да не в интиме». Геологов было пятеро. Они подождали, когда Воронян раздал сухпайки, и только после этого достали две бутылки водки.
— Ребята, — обратился к обросшим ленинградцам Галкин, — а вы здесь как долго?
Парни-переростки стушевались.
— Да уже, поди, второй месяц, — ответил старший из них по имени Сеня.
— Крепкие ребята! — в один голос произнесли наши офицеры.
— Два месяца в пустыне, а все еще водка не кончилась, — пояснил Галкин.
Молодые геологи заулыбались.
— Да это мы из запасов нашего бати обслужились, — ответил парень по имени Женя.
— Бати?! — переспросил Стриж.
— Да, мы так нашего бригадира, Бориса Изральевича, окрестили, — покачал головой Сеня.
— Я так понимаю, что это один из трех пропавших, не так ли? — уже серьезным тоном спросил Галкин.
Геологи, опустив глаза, лишь сокрушенно кивали головами.
— Ну, ладно, — произнес Галкин, — теперь-то уже чего…
— Да-а-а-а!!! — протянул Сеня. — Вы правы. Теперь уже сокрушаться незачем. — Ни Валерки нет, ни Бориса Изральевича, ни Сергуни…
— Давайте-ка разливайте, — словно геологи принадлежали к его подразделению, скомандовал майор. И потом, обратившись к Вороняну, распорядился:
— Состряпай-ка нам нормальную закусь, что ли!
Кроме меня и Вороняна, все остальные пили. И пили молча.
Через некоторое время, радуя глаз и желудок «пирующих», появились куски дымящегося мяса. Цвет жаркого был темно-коричневым. А запах уносил в заоблачные дали. Мы в очередной раз поражались мастерству нашего повара.
— Здесь этого зайца называют кустарником, потому как он только по кустам и водится, — объяснял нам Женя, кивая в сторону хорошо приготовленной дичи. — Мы с вечера силки на них ставим. А к обеду и заяц тут как тут.
Мы ели с удовольствием. Наслаждались, не торопились.
Галкин насытился первым и, вытерев жирные руки, заговорил:
— Сколько ружей у них с собой было?
Тот, которого все звали Сеней, закатил глаза, словно что-то припоминая. Однако его опередили.
— Да у них у каждого по ружью было, — ответил за старшего молдаванин Светлан. — Я их сам по распоряжению бати чистил.
— Что за ружья?
— Две старые «ижовки» и новая «тулка», — ответил геолог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42