Мне вдруг показалось, что я здесь уже однажды был. Объяснений тому, однако, не стоило далеко искать: я настолько внимательно слушал рассказ Ларисы Сергеевны, что многие детали описываемого ею интерьера прочно засели в моей памяти. А сейчас, видимо, всплывали в подсознании, усиливая остроту восприятия.
— Вот он, — быстро прошел к столу Алексей.
Мраморный бюст Ильича стоял там, где мы его и ожидали увидеть.
Мне же сразу бросилась в глаза какая-то неказистость в выполнении бюста. Работа фабричной безусловно не являлась. И в этом я не сомневался уже с первого взгляда на вещь. Конечно же, мастер пытался передать портрет вождя пролетариата как можно точнее. Однако это у него не везде получилось. Слишком вытянутое лицо, не совсем удачно проработанные губы и непропорционально маленькие ушные раковины, одна из которых сейчас еще и отсутствовала. Хотя кто его знает, может быть, именно это изображение Ленина и было самым приближенным к оригиналу…
— Теперь он не только Лысый, как его окрестила Алена, — негромко усмехнулся Синицын, — а еще и корноухий. И тут же обратился ко мне: — Давай-ка, Вячеслав, сделай нам с него фотокарточку!
Я достал свои рисовальные принадлежности и поудобнее расположился на стуле. А уже пятью минутами позже перекрывал изображение Владимира Ильича тончайшими штрихами, пытаясь поточнее передать игру искусственного света на его широком челе. Все это время лейтенант находился у меня за спиной, внимательно наблюдая за происходящим. Рисунком он остался доволен. Я еще оттенял глаза Ленина, когда Синицын взял бюст со стола. Покрутив его в руках, он сообщил:
— Здесь на затылке имеется еще одно повреждение… А на основании стоит дата… Странно… почему двадцать третий год? Разве при жизни Ленина уже создавались его изображения?
— Думаю, что это своего рода реликвия, — произнес я.
Синицын резко повернулся ко мне.
— То есть ты хочешь сказать, что из всей партии, возможно, сохранился только этот экземпляр?
— С чего вы, Алексей, решили, что это образец серийного производства? — ответил я вопросом на вопрос.
— А у тебе есть все основания полагать, что это не так? — внимательно взглянул на меня Синицын.
— Некоторые имеются. К примеру, я не могу себе представить, что в двадцать третьем году какая-то фабрика занималась выпуском такой… на тот момент не совсем нужной продукции. Тогда народу жрать нечего было, а…
— Ну что же, это вполне логично! А еще?
Я поднялся со стула и взял бюст у него из рук.
— Эта вещь сделана вручную. Не похоже, что тут был задействован станок. Вот здесь отчетливо видны следы шлифовки. А тут у мастера, видимо, соскользнула рука.
Лейтенант достал лупу и поднес изображение ближе к свету.
— Похоже, ты, Вячеслав, прав. Это не штамповка…
— Ну это уж точно! — подхватил я.
Моя уверенность, видимо, кольнула самолюбие лейтенанта. Он насмешливо посмотрел на меня.
— Откуда такая убежденность, рядовой Майзингер, что бюст появился на свет не из формы? Или вам доводилось работать на подобном производстве и известны все связанные с ним хитрости?
«Ну вот, товарищ лейтенант! — подумал я. — Стоит один раз высказать свое мнение откровенно, и вы тут же переходите на воинские звания, демонстрируя кто есть кто!» А вслух произнес:
— Мрамор, товарищ лейтенант, насколько мне известно, не годится для штамповки. Ведь это же камень.
Собразив, что лопухнулся, Синицын весело засмеялся:
— Я вот тебе сейчас как тресну по башке этим камнем! Знаток, мать твою! — и затем добавил: — Ладно не обижайся! Это у меня что-то вдруг гордыня взыграла.
В ответ я лишь смиренно пожал плечами.
На тот день мы решили остановиться на беглом осмотре кабинета. С бюстом Ленина не происходило ровным счетом ничего. Я, собственно говоря, другого и не ожидал. Оказавшись снова в приемной, Синицын поинтересовался у Зины, где мы сможем найти уборщицу Алену. Почему-то лейтенант был уверен, что она нам может поведать много интересного. Как-никак именно Алена являлась единственным свидетелем в деле с Паниным. Если сообщенные ею сведения вообще чего-то стоили…
— И еще, — не дав девушке ответить, добавил Алексей, — бюст Владимира Ильича Ленина мы берем с собой. А вам я сейчас расписку напишу.
Вырвав из своего блокнота листок, лейтенант размашисто на нем накидал: «Бюст В. И. Ленина изымается для проведения следственного эксперимента. Изъятие произвел эксперт Синицын».
Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Мне впервые и воочию довелось наблюдать, как представитель настоящего секретного подразделения заметает следы. Ведь даже почерка, который был использован в расписке, я у «эксперта» Синицына ни до, ни после этого уже больше не видел.
Только когда мы вновь оказались на улице, я почувствовал, что по-настоящему устал. Хотелось есть и спать. У Алексея забурчало в животе, на что мой с готовностью откликнулся.
— У-у-у, — протянул лейтенант, — а дела-то наши совсем плохи! Пора нам и о ночлеге позаботиться. Да и червячка не мешало бы заморить. Что скажешь, Вячеслав?
Я тут же согласился.
На завалинке, перед большим добротным домом, сидели двое. Мужчина и женщина. Оба самозабвенно лузгали семечки. Лейтенант Синицын толкнул калитку и бесцеремонно вошел во двор. Я последовал за ним. Громкое выплевывание кожуры тут же прекратилось. Теперь за нашим приближением с завалинки внимательно следили две пары подозрительных глаз.
— Хозяева, не это ли дом завклубом? — поинтересовался Алексей.
— Нет, — совсем невежливо откликнулся мужчина.
Из-за быстро сгущающихся сумерек рассмотреть его получше у меня не получалось.
— Странно, — обратился ко мне Алексей, — если я правильно понял Зину, то именно этот дом должен был бы ему принадлежать. Вон и наличники у окон вроде как в зеленый цвет выкрашены.
Я посмотрел на окна. Однако утверждать, что наличники были действительно зеленые, я бы наверное не решился. Было уже слишком темно.
— Я не завклубом, — снова подал голос мужчина и поднялся с завалинки, стряхивая со штанов шелуху, — а его директор. — И сразу же атаковал нас вопросом: — А вы кто будете? И че вам надо?
— Ну, слава богу, — облегченно вздохнул Синицын и ответил: — Мы приезжие. И хотели бы поговорить с вашей дочерью Аленой.
— Смотри-ка, мать, — усмехнулся хозяин дома, повернув лицо к женщине, — уже и к нашей дуре начали женихи ходить.
Женщина громко засмеялась. Мужчина тоже гоготнул и спросил:
— А че от Аленки-то надо?
— Нам необходимо задать ей некоторые вопросы относительно недавнего происшествия с товарищем Паниным.
— А-а-а, — протянул мужчина и наконец-то вышел в полосу света, которую отбрасывал тусклый фонарь над крылечком, — это который приезжий.
— Теперь уже уезжий, — попытался пошутить мой спутник, но видно испугавшись, что здесь его шутки могут и не понять, осекся.
— Нету ее сейчас дома. У подруги она своей, у Калимы. Там и ищите!
— А где это, не подскажете?
— Последняя изба по улице. В ту сторону, — указал направление отец Алены.
— Кстати, вы не посоветуете нам, где здесь у вас на ночь остановиться можно? — уже из-за калитки поинтересовался лейтенант.
— У нас не можно, — усмехнулся мужчина и деловитым тоном добавил: — У Калимы на ночлег попроситесь, она никому не отказывает.
Мы пожелали им спокойной ночи и пошли к окраине населенного пункта.
— Да скажите там Аленке, чтоб домой бежала. Хватит ей уже шлендать! — крикнула нам вслед заботливая мать девушки.
Калима оказалась приветливой старушкой-калмычкой. Которая сама и предложила нам у нее заночевать. Синицын извлек специально для таких случаев припасенные подарки — две банки тушенки, две сгущенного молока и пару рыбных консервов. Алена действительно находилась здесь. Забравшись с ногами на старое и изрядно обшарпанное кресло-качалку, она зыркала на нас любопытными глазенками.
— Аленушка, — ласково обратилась к ней Калима, — эти люди пришли с тобой побеседовать. Они хотели бы задать тебе несколько вопросов. Ты не должна их бояться.
— А я не боюсь, — раскачивая кресло все сильнее, внешне совершенно спокойно отреагировала девушка.
— Ну, вот и хорошо, — перенял эстафету у калмычки Синицын. Он присел на принесенный старушкой табурет, поставив его напротив кресла. — Тогда поговорим.
— Я его в столе нашла, — словно прочитав мысли лейтенанта, сообщила девушка.
На широкой сковороде заскворчали куски домашней колбасы. Калима, оглядываясь на нас через плечо, разбивала о край плиты скорлупу куриных яиц.
— Когда? — мгновенно сориентировался мой товарищ.
— Утром. Когда герань в горшки пересаживала, — она помолчала, будто что-то припоминая, и потом продолжила: — Он в таком мешочке лежал.
— Каком мешочке?
Из темной гостиной, бесшумно переступая лапками, вышла кошка. Не обращая на чужаков совершенно никакого внимания, она одним прыжком оказалась на коленях у Алены. Лицо девушки осветилось счастливой улыбкой, и она стала бережно гладить зверька от загривка к спине. Лейтенант тихо вздохнул и посмотрел на хозяйку дома. Та поймала его взгляд и лишь печально улыбнувшись пожала худыми плечами.
— Ну в мешочке… сером таком… как из-под картошки. Только маленький, как варежка, — снова заговорила Алена.
— А как ты думаешь, Алена, откуда он там взялся… этот мешочек с бюстом? — обрадовался продолжению беседы Алексей.
— Вы что! — вдруг изменилась в лице девушка. Она резко дернулась, и кошка, испугавшись, сиганула на пол. — Какие сиськи?! Там в мешке только Лысый торчал!
— Какие сиськи? — пораженный услышанным, открыл рот лейтенант Синицын.
Признаюсь, в первый момент я тоже ни черта не понял.
— Бюст, Аленушка, это не то, что ты подумала, — пришла нам на помощь Калима. Ее глаза веселились, выражение лица, однако, оставалось серьезным.
— Папка мамкины сиськи всегда так называет. Когда в баню идем, он вдогонку кричит: «Светка, бюст прополоскать не забудь!» и гогочет потом.
Синицын громко хлопнул себя по лбу ладонью и потом закрыл руками лицо. А я до боли сжал челюсти, чтобы не дай бог не заржать.
— Хорошо, хорошо, Алена, пусть будет Лысый, — поспешил спасти ситуацию Синицын. — Прости меня, я… оговорился.
Но девушка с таким безразличием посмотрела на лейтенанта, что я понял, ему не стоит беспокоится. Она уже все забыла.
— Давай так, ты просто еще раз расскажешь о том, что же случилось с новым шефом Ларисы Сергеевны…
— А откуда вы ее-то знаете? — страшно округлила глаза Алена.
Синицын еще не успел ответить на этот очередной всплеск эмоций, как полоумная снова заговорила:
— Это я ее нашла. Она тоже там у стола разлеглась… — Девушка неприятно засмеялась. — Я было подумала, что Глеб вернулся…
— Почему? — чтобы она только не прекратила рассказывать, быстро спросил Алексей.
— А что еще думать? Лежит бесстыжая, ноги раздвинула, а юбка аж до пупа задрана!
Мы с лейтенантом переглянулись.
— Потом гляжу, а Лысый со стола лыбится…
Синицын достал и поставил перед собой на пол наш баул. Сшитый из парашютных чехлов, он казался пропитанным машинным маслом. Лейтенант извлек из сумки бумажный сверток и не торопясь развернул его.
Алена, увидев его содержимое, зашипела на манер кошки и вжалась в спинку кресла-качалки.
— Зачем вы его сюда принесли? — взволновалась Калима. — Этой чертовщины еще у меня в доме не хватало!
Такая реакция обеих женщин нас с Алексеем сильно удивила.
— А что в этом такого? — непонимающе уставился на калмычку Синицын.
Женщина попятилась в направлении сеней.
— Алена, — крепко сжимая в руке бюст Ленина, словно удав на кролика уставился на девушку лейтенант, — это он?
Она согласно замотала головой.
— И он… вот этот бю… тьфу ты блин, этот Лысый улыбался?!
— Да! — по звериному вскрикнула полоумная.
Из сеней показалась Калима. В руках она несла фуфайку. Встав между Синицыным и креслом-качалкой, она заслонила девушку от наших глаз.
— Пойдем, Аленушка, я провожу тебя домой! А то мама ругаться будет.
Девушка соскользнула с кресла, которое на прощанье скрипнуло, и быстро исчезла за дверью.
— Я скоро, — не оборачиваясь произнесла Калима и вышла вслед за ней.
Вернулась старушка за полночь. Мы молча поели холодное угощение и теперь ожидали, куда хозяйка положит нас спать. Этот день слишком затянулся. Я уже не без труда поднимал отяжелевшие веки. Было заметно, что и Синицын чувствует себя не лучше. Однако со сном пришлось опять повременить. Хозяйка вернулась из гостиной со средних размеров шкатулкой. Поставив ее на стол перед нами, она сказала:
— Прежде чем я расскажу вам мою историю, унесите, пожалуйста, этот предмет из моего дома.
Синицын сразу согласился. Только вот куда было его нести?
— Закопайте его на огороде или на задах. Мне все равно. А завтра опять достанете.
Лейтенант удалился. Пока он отсутствовал, Калима не проронила ни слова. Так что я чуть было совсем не заснул.
Калима родилась на Кубани. А на Алтай приехала двадцатилетней девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42