А потом неизвестная болезнь стала требовать все новых и новых жертв. Люди сгорали как свечи. Еще днем человек мог наслаждаться крепостью согдийских вин и ни с чем не сравнимым вкусом мяса молодого барашка, а уже вечером его бездыханное тело засыпалось камнями в наспех вырытой яме. Когда же на двенадцатый день, под покровом ночи, арба с накрытым темными коврами саркофагом въехала в ворота Самарканда, ее сопровождало всего пять человек. Но и этим пяти оставалось жить считанные часы. Последние несколько дней седой военачальник, предчувствуя свою скорую гибель, торопился. Невзирая на убийственное солнце, на тающие на глазах ряды своих воинов, на пропитавшиеся трупным ядом и выпадающие из отверстия в саркофаге тряпицы, и на постоянную вонь, он упрямо гнал людей вперед. В конце концов и он пал от страшного недуга по дороге в столицу государства Тимуридов. Было решено переложить останки Джехангира в новый саркофаг. Молодая царица-вдова пожелала присутствовать при вскрытии. Когда крышка со старого гроба была поднята, людям открылось жуткое зрелище. Некоторые части тела принца успели мумифицироваться, однако большая часть продолжала гнить. Но самым чудовищным, пожалуй, было то, что по человеческим останкам с визгом прыгала добрая дюжина успевших подрасти крысят. Из перевозивших гроб воинов в живых на этот момент никого не осталось. И вряд ли кто-нибудь теперь уже мог объяснить, что же все это значит, и как крысиное потомство могло попасть во внутренности каменного ящика. Да, собственно, об этом никто и не задумывался. Проклятых грызунов стали беспощадно давить. А предусмотрительные служанки постарались как можно быстрее увести свою до дрожи в коленях напуганную госпожу прочь. И все-таки нескольким крысятам удалось выпрыгнуть из саркофага и спастись бегством…
— Выходит, что в свое время в Самарканд был завезен какой-то вирус, — вновь взял слово Синицын. — И переносчиками этого вируса стали крысы.
— Неужели какой-нибудь вирус может пережить столетия? — не укладывалось у меня в голове.
— В принципе это возможно, — заверил меня лейтенант Синицын. — К примеру, некоторые грибковые культуры довольно часто встречаются в древних захоронениях. Это наблюдалось и в гробницах египетских фараонов и в средневековых склепах Западной Европы. С вирусами дело обстоит, конечно, сложнее. И все же… Этот определенный вирус мог, к примеру, мутировать и, передаваясь грызунами из поколения в поколение, уже в измененном виде просуществовать до наших дней.
— Да, но как тогда объяснить, что вспышки неизвестного заболевания наблюдаются только в летние месяцы года? — спросил сержант Воронян.
— Видимо, таковы особенности этого вируса, — предположил Журавлев. — В общем, нам нужно срочно вызывать сюда санэпидемнадзор. Здесь просто необходимо провести специальное расследование. Эти лентяи из республиканской противоэпидемиологической комиссии должны по меньшей мере провести вакцинацию населения… А все близлежащие объекты поставить под карантин. Ведь ситуация может в любой момент выйти из-под контроля.
— Хорошо, допустим, крысы являются переносчиками какого-то вируса, вызывающего некое неизвестное науке заболевание. В таком случае, как происходит заражение человека? — не сдавался я. — В средневековье гигиенические условия жизни людей оставляли желать лучшего. Но сегодня ведь все выглядит иначе…
— Намного ли?! — усомнился Синицын. — Крысы по-прежнему имеют доступ к продуктам питания человека. Их выделения попадают в воду арыков, каналов, а оттуда… Ну и нельзя снимать со счетов прямого контакта. Укусов!
— Правильно! — поддержал лейтенанта Стриж. — Наш собеседник в Москве, кстати, упоминал смертельный случай с одним его человеком, тогда, в сорок первом. Майзингер! Воронян! Помните? Он еще рассказывал, что у несчастного на теле имелись крохотные следы от укуса. Они еще решили, что это змеиный укус…
Мы с сержантом согласно закивали головами.
— Видимо, никакая это была не змея, — продолжал капитан Стриж. — Человека своего они обнаружили в одной из ниш усыпальницы. Верно! Возможно, он впотьмах не заметил зверька и наступил на него. Вот крыса его и укусила! Я думаю, что если мы исследуем те ниши, то, вполне возможно, обнаружим там и следы присутствия этих переносивших заразу грызунов.
— Ну, допустим, никаких ниш мы здесь уже не обнаружим, — возразил Стрижу Синицын.
Все разом взглянули на лейтенанта.
— Почему вдруг?
— В шестьдесят седьмом году в Гур-Эмире проводились широкомасштабные реставрационные работы. И если энкавэдэшники не замели своих следов сами, то уж реставраторы, обнаружив в стенах дыры непонятного назначения, просто обязаны были их заделать. Еще и если учесть, какие большие деньги были затрачены на реставрацию этого памятника.
И все же капитан Стриж не терял надежды.
— Вот так дела! — медленно выговаривая каждое слово и наблюдая за происходящим вокруг, в шутку расстраивался майор Галкин. — Работали над одной тайной, а раскрыли совсем другую.
Было около шести часов утра. У стен Гур-Эмира стояли несколько машин санэпидемстанции и два военных ЗИЛа. Солдаты внутренних войск из ближайшей воинской части оцепили всю территорию вокруг мавзолея на добрых триста-четыреста метров. За день до этого жители прилегающих к Гур-Эмиру домов были предупреждены, что им не следует выходить на улицу до двух часов дня. Пока не прекратятся работы по дезинфекции территории комплекса. Несмотря на все предупреждения несколько упрямых стариков все-таки забрели во двор мечети и, сбившись в кучку, словно бестолковые бараны, следили за происходящим.
— Кого же они мне напоминают? — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес старший лейтенант Журавлев.
— Ну как же, Журавлев, — воскликнул Щеглицкий, — забыл, что ли? В фильме «Белое солнце пустыни» таких же вот старых пердунов показывали. Только там они лежали.
Мы посмеялись.
С подножки одного ЗИЛа спрыгнул коренастый мужик в погонах майора внутренних войск. Он махнул в нашу сторону.
— Ладно, мужики, мне пора, — быстро зашагал к майору Синицын.
— Эх, молодежь! — воскликнул Галкин. — Все бы вам только в игрушки играть.
С грузовика Синицыну подали какой-то странный рюкзак. Поддев за лямки, Синицын устроил его у себя за спиной. Спрыгнувшие с машины солдаты тоже оказались вооруженными подобными штуковинами.
— Это у них огнеметы, что ли? — спросил Дятлов.
Но никто ему не ответил. Семь человек с занятными конструкциями на спинах разошлись в разные стороны. Лейтенанту Синицыну и двум солдатам достался участок западной стены мавзолея. Их, словно охотников по номерам, расставили каждого у своей лунки. Лунками оказались частично раскопанные и очищенные от мусора крысиные норы. По команде майора внутренних войск огнеметчики установили узкие металлические трубки, заканчивающиеся конусообразными кранами, у самых отверстий. И вот «забава» началась. В десяти метрах от Синицына из земли вдруг вырвалось пламя и выбросило высоко вверх почерневшую крысиную тушку. А потом подобные сценки стали разыгрываться вокруг нас с завидной периодичностью. Шум вырывающегося из кранов огня, визг сгорающих заживо грызунов, густой запах керосина и паленого мяса, все смешалось воедино в предрассветных сумерках. Какое-то фантасмагорическое зрелище! Светало быстро. Я присел на осколок бетонной плиты. От нечего делать я стал быстрыми штрихами и только фрагментарно набрасывать творящееся вокруг меня. Вот в углу листа появились ссутулившиеся от утренней прохлады фигуры моих товарищей. Они в эти минуты не очень-то и отличались от продолжавших кучковаться местных аксакалов. Только что их взгляды были может быть чуть-чуть более разумными. От частых всполохов огня человеческие фигуры отбрасывали на стену мавзолея живые тени. Тени эти дергались и кривлялись. Однако для меня не составляло никакого труда запечатлеть и этот их безумный танец.
Глава 3
Щеглицкий и Дятлов вернулись из Джаркургана. Они привезли почту. Мне пришло письмо от родителей, которое я не преминул тут же и открыть. Мама писала, что мои двоюродные братья собрались ехать в Германию. В гости. Мне вдруг стало грустно. Кто-то, понимаете ли, в Германию собирается. А кто-то вот, как я например, сидит сиднем у черта на куличках. В бибилиотеку вошел майор Галкин. То, что он находился в прекрасном расположении духа, было видно за версту. Он положил на стол еще запечатанный пакетик и уже открытое письмо.
— Мужики, от лица командования и от меня лично объявляю вам всем благодарность! — При этом Галкин постучал указательным пальцем по лежащему перед ним на столе письму. — С последним заданием наша группа справилась на отлично. Работы по вскрытию погребения древнего армянского владыки идут полным ходом.
— А это что за посылочка? — оторвался от чтения газеты Стриж.
— Это, капитан, ваша пленка из Ташкента пришла, — предчувствуя наше ликование, улыбнулся майор.
В нашем обитаемом вагончике сразу стало шумно. Задвигались стулья, запыхтел на плитке чайник, застучали чайные чашки. Синицын принес со склада кинопроектор и стал заправлять фильм.
— Осторожнее, пожалуйста осторожнее, — контролировал его действия Стриж.
И только один Галкин как ни в чем не бывало сидел в углу дивана и с удовольствием наблюдал за нашей толкотней. Когда все было готово и все расселись, Дятлов включил проектор. По белому квадрату поползли черные расчески, побежали черные волны, замаячили темные пятна.
— Халтурить ребята стали, — недовольным голосом произнес Стриж.
Но в этот самый момент на пленке нашего экрана показались внутренности усыпальницы Тимура. Качество фильма оказалось неплохим. Вот только звук периодически пропадал. Но и то не совсем, а словно бы коротко убегал, чтобы попить чайку.
В кадре появился коренастый человек в сером костюме. Что касалось цветов, то утверждать, что показываемые предметы имели тот или иной цвет, не было никакой возможности. Фильм был черно-белым. А еще очень старым. И может быть именно поэтому местами угадывались оттенки серого цвета. Так что мне костюм мужчины показался серым. Так как никаких звуков, кроме потрескивания пленки в катушке, не было слышно, Стриж взялся нам пояснять, что мы видим на экране.
— Это и есть знаменитый антрополог Михаил Михайлович Герасимов. Удивительный человек. Благодаря своей специфической методике он воссоздал образы не только первобытного человека, но и таких известных исторических личностей, как Ивана Васильевича Грозного, князя Дмитрия Долгорукого, адмирала Ушакова. В мое время его имя было известно каждому школьнику.
— Помню, помню, — поддержал его Галкин. — Лет тридцать назад в среде интеллигенции была очень популярной фраза «В мире есть три знаменитости. Это снежный человек, Тур Хейердал и Михаил Герасимов».
— Точно, — согласился Стриж.
— А что это за методика такая, которую он разработал? — спросил Дятлов.
— В двух словах не объяснить. Но на практике это выглядело так. Делался гипсовый слепок с черепа человека. Потом этот остов покрывался слоями специальной глины, имитирующей человеческую плоть. Толщина слоев лицевых мускулов и кожи наращивалась согласно стандартным таблицам. Так называемым диаграммам толщины тканей. Все данные на эту тему, собранные за десятилетия кропотливого труда, описывали типовую толщину плоти различных участков на черепе. Таких как щеки и подбородок. Эти числа зависели от этнической принадлежности умершего, его пола, возраста и типа телосложения.
Объектив камеры во время объяснений Стрижа скользил с одной стены склепа к другой. Но вот он снова остановился на фигуре Герасимова. В этот момент антрополог находился в усыпальнице один. (Если не считать снимающего его на пленку энкавэдэшника и того, кто передал нам эту пленку. По нашим предположениям, он должен был находиться где-то на противоположной стороне склепа). Герасимов сидел на краешке нефритовой могильной плиты и задумчиво водил ладонью по искусно вырезанным на ней розеткам, выполненным в виде раскрывшегося цветочного бутона. По своей форме они мне чем-то напоминали пиалы — эти чайные чашки азиатов. Вдруг послышался довольно громкий звук. Как будто по каменному полу ударили чем-то металлическим. Герасимов встрепенулся. Камера дернулась в сторону. В том месте, откуда раздался звук, на полу лежал домкрат.
— Домкрат?! — быстро спросил Синицын.
— Да, домкрат. Надгробную плиту поднимали домкратами, — также быстро ответил ему Стриж.
Совершенно верно. На полу валялся домкрат. Объектив камеры вновь наплыл на фигуру ученого. Видимо, Герасимов не придал этому особого значения. Потому как снова обратился к орнаменту на нефритовой поверхности. Но затем по полу застучал второй домкрат. Честно признаться, мне стало не по себе. Не то чтобы я вдруг поверил в мистику. Однако приятного в творившемся на наших глазах было мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Выходит, что в свое время в Самарканд был завезен какой-то вирус, — вновь взял слово Синицын. — И переносчиками этого вируса стали крысы.
— Неужели какой-нибудь вирус может пережить столетия? — не укладывалось у меня в голове.
— В принципе это возможно, — заверил меня лейтенант Синицын. — К примеру, некоторые грибковые культуры довольно часто встречаются в древних захоронениях. Это наблюдалось и в гробницах египетских фараонов и в средневековых склепах Западной Европы. С вирусами дело обстоит, конечно, сложнее. И все же… Этот определенный вирус мог, к примеру, мутировать и, передаваясь грызунами из поколения в поколение, уже в измененном виде просуществовать до наших дней.
— Да, но как тогда объяснить, что вспышки неизвестного заболевания наблюдаются только в летние месяцы года? — спросил сержант Воронян.
— Видимо, таковы особенности этого вируса, — предположил Журавлев. — В общем, нам нужно срочно вызывать сюда санэпидемнадзор. Здесь просто необходимо провести специальное расследование. Эти лентяи из республиканской противоэпидемиологической комиссии должны по меньшей мере провести вакцинацию населения… А все близлежащие объекты поставить под карантин. Ведь ситуация может в любой момент выйти из-под контроля.
— Хорошо, допустим, крысы являются переносчиками какого-то вируса, вызывающего некое неизвестное науке заболевание. В таком случае, как происходит заражение человека? — не сдавался я. — В средневековье гигиенические условия жизни людей оставляли желать лучшего. Но сегодня ведь все выглядит иначе…
— Намного ли?! — усомнился Синицын. — Крысы по-прежнему имеют доступ к продуктам питания человека. Их выделения попадают в воду арыков, каналов, а оттуда… Ну и нельзя снимать со счетов прямого контакта. Укусов!
— Правильно! — поддержал лейтенанта Стриж. — Наш собеседник в Москве, кстати, упоминал смертельный случай с одним его человеком, тогда, в сорок первом. Майзингер! Воронян! Помните? Он еще рассказывал, что у несчастного на теле имелись крохотные следы от укуса. Они еще решили, что это змеиный укус…
Мы с сержантом согласно закивали головами.
— Видимо, никакая это была не змея, — продолжал капитан Стриж. — Человека своего они обнаружили в одной из ниш усыпальницы. Верно! Возможно, он впотьмах не заметил зверька и наступил на него. Вот крыса его и укусила! Я думаю, что если мы исследуем те ниши, то, вполне возможно, обнаружим там и следы присутствия этих переносивших заразу грызунов.
— Ну, допустим, никаких ниш мы здесь уже не обнаружим, — возразил Стрижу Синицын.
Все разом взглянули на лейтенанта.
— Почему вдруг?
— В шестьдесят седьмом году в Гур-Эмире проводились широкомасштабные реставрационные работы. И если энкавэдэшники не замели своих следов сами, то уж реставраторы, обнаружив в стенах дыры непонятного назначения, просто обязаны были их заделать. Еще и если учесть, какие большие деньги были затрачены на реставрацию этого памятника.
И все же капитан Стриж не терял надежды.
— Вот так дела! — медленно выговаривая каждое слово и наблюдая за происходящим вокруг, в шутку расстраивался майор Галкин. — Работали над одной тайной, а раскрыли совсем другую.
Было около шести часов утра. У стен Гур-Эмира стояли несколько машин санэпидемстанции и два военных ЗИЛа. Солдаты внутренних войск из ближайшей воинской части оцепили всю территорию вокруг мавзолея на добрых триста-четыреста метров. За день до этого жители прилегающих к Гур-Эмиру домов были предупреждены, что им не следует выходить на улицу до двух часов дня. Пока не прекратятся работы по дезинфекции территории комплекса. Несмотря на все предупреждения несколько упрямых стариков все-таки забрели во двор мечети и, сбившись в кучку, словно бестолковые бараны, следили за происходящим.
— Кого же они мне напоминают? — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес старший лейтенант Журавлев.
— Ну как же, Журавлев, — воскликнул Щеглицкий, — забыл, что ли? В фильме «Белое солнце пустыни» таких же вот старых пердунов показывали. Только там они лежали.
Мы посмеялись.
С подножки одного ЗИЛа спрыгнул коренастый мужик в погонах майора внутренних войск. Он махнул в нашу сторону.
— Ладно, мужики, мне пора, — быстро зашагал к майору Синицын.
— Эх, молодежь! — воскликнул Галкин. — Все бы вам только в игрушки играть.
С грузовика Синицыну подали какой-то странный рюкзак. Поддев за лямки, Синицын устроил его у себя за спиной. Спрыгнувшие с машины солдаты тоже оказались вооруженными подобными штуковинами.
— Это у них огнеметы, что ли? — спросил Дятлов.
Но никто ему не ответил. Семь человек с занятными конструкциями на спинах разошлись в разные стороны. Лейтенанту Синицыну и двум солдатам достался участок западной стены мавзолея. Их, словно охотников по номерам, расставили каждого у своей лунки. Лунками оказались частично раскопанные и очищенные от мусора крысиные норы. По команде майора внутренних войск огнеметчики установили узкие металлические трубки, заканчивающиеся конусообразными кранами, у самых отверстий. И вот «забава» началась. В десяти метрах от Синицына из земли вдруг вырвалось пламя и выбросило высоко вверх почерневшую крысиную тушку. А потом подобные сценки стали разыгрываться вокруг нас с завидной периодичностью. Шум вырывающегося из кранов огня, визг сгорающих заживо грызунов, густой запах керосина и паленого мяса, все смешалось воедино в предрассветных сумерках. Какое-то фантасмагорическое зрелище! Светало быстро. Я присел на осколок бетонной плиты. От нечего делать я стал быстрыми штрихами и только фрагментарно набрасывать творящееся вокруг меня. Вот в углу листа появились ссутулившиеся от утренней прохлады фигуры моих товарищей. Они в эти минуты не очень-то и отличались от продолжавших кучковаться местных аксакалов. Только что их взгляды были может быть чуть-чуть более разумными. От частых всполохов огня человеческие фигуры отбрасывали на стену мавзолея живые тени. Тени эти дергались и кривлялись. Однако для меня не составляло никакого труда запечатлеть и этот их безумный танец.
Глава 3
Щеглицкий и Дятлов вернулись из Джаркургана. Они привезли почту. Мне пришло письмо от родителей, которое я не преминул тут же и открыть. Мама писала, что мои двоюродные братья собрались ехать в Германию. В гости. Мне вдруг стало грустно. Кто-то, понимаете ли, в Германию собирается. А кто-то вот, как я например, сидит сиднем у черта на куличках. В бибилиотеку вошел майор Галкин. То, что он находился в прекрасном расположении духа, было видно за версту. Он положил на стол еще запечатанный пакетик и уже открытое письмо.
— Мужики, от лица командования и от меня лично объявляю вам всем благодарность! — При этом Галкин постучал указательным пальцем по лежащему перед ним на столе письму. — С последним заданием наша группа справилась на отлично. Работы по вскрытию погребения древнего армянского владыки идут полным ходом.
— А это что за посылочка? — оторвался от чтения газеты Стриж.
— Это, капитан, ваша пленка из Ташкента пришла, — предчувствуя наше ликование, улыбнулся майор.
В нашем обитаемом вагончике сразу стало шумно. Задвигались стулья, запыхтел на плитке чайник, застучали чайные чашки. Синицын принес со склада кинопроектор и стал заправлять фильм.
— Осторожнее, пожалуйста осторожнее, — контролировал его действия Стриж.
И только один Галкин как ни в чем не бывало сидел в углу дивана и с удовольствием наблюдал за нашей толкотней. Когда все было готово и все расселись, Дятлов включил проектор. По белому квадрату поползли черные расчески, побежали черные волны, замаячили темные пятна.
— Халтурить ребята стали, — недовольным голосом произнес Стриж.
Но в этот самый момент на пленке нашего экрана показались внутренности усыпальницы Тимура. Качество фильма оказалось неплохим. Вот только звук периодически пропадал. Но и то не совсем, а словно бы коротко убегал, чтобы попить чайку.
В кадре появился коренастый человек в сером костюме. Что касалось цветов, то утверждать, что показываемые предметы имели тот или иной цвет, не было никакой возможности. Фильм был черно-белым. А еще очень старым. И может быть именно поэтому местами угадывались оттенки серого цвета. Так что мне костюм мужчины показался серым. Так как никаких звуков, кроме потрескивания пленки в катушке, не было слышно, Стриж взялся нам пояснять, что мы видим на экране.
— Это и есть знаменитый антрополог Михаил Михайлович Герасимов. Удивительный человек. Благодаря своей специфической методике он воссоздал образы не только первобытного человека, но и таких известных исторических личностей, как Ивана Васильевича Грозного, князя Дмитрия Долгорукого, адмирала Ушакова. В мое время его имя было известно каждому школьнику.
— Помню, помню, — поддержал его Галкин. — Лет тридцать назад в среде интеллигенции была очень популярной фраза «В мире есть три знаменитости. Это снежный человек, Тур Хейердал и Михаил Герасимов».
— Точно, — согласился Стриж.
— А что это за методика такая, которую он разработал? — спросил Дятлов.
— В двух словах не объяснить. Но на практике это выглядело так. Делался гипсовый слепок с черепа человека. Потом этот остов покрывался слоями специальной глины, имитирующей человеческую плоть. Толщина слоев лицевых мускулов и кожи наращивалась согласно стандартным таблицам. Так называемым диаграммам толщины тканей. Все данные на эту тему, собранные за десятилетия кропотливого труда, описывали типовую толщину плоти различных участков на черепе. Таких как щеки и подбородок. Эти числа зависели от этнической принадлежности умершего, его пола, возраста и типа телосложения.
Объектив камеры во время объяснений Стрижа скользил с одной стены склепа к другой. Но вот он снова остановился на фигуре Герасимова. В этот момент антрополог находился в усыпальнице один. (Если не считать снимающего его на пленку энкавэдэшника и того, кто передал нам эту пленку. По нашим предположениям, он должен был находиться где-то на противоположной стороне склепа). Герасимов сидел на краешке нефритовой могильной плиты и задумчиво водил ладонью по искусно вырезанным на ней розеткам, выполненным в виде раскрывшегося цветочного бутона. По своей форме они мне чем-то напоминали пиалы — эти чайные чашки азиатов. Вдруг послышался довольно громкий звук. Как будто по каменному полу ударили чем-то металлическим. Герасимов встрепенулся. Камера дернулась в сторону. В том месте, откуда раздался звук, на полу лежал домкрат.
— Домкрат?! — быстро спросил Синицын.
— Да, домкрат. Надгробную плиту поднимали домкратами, — также быстро ответил ему Стриж.
Совершенно верно. На полу валялся домкрат. Объектив камеры вновь наплыл на фигуру ученого. Видимо, Герасимов не придал этому особого значения. Потому как снова обратился к орнаменту на нефритовой поверхности. Но затем по полу застучал второй домкрат. Честно признаться, мне стало не по себе. Не то чтобы я вдруг поверил в мистику. Однако приятного в творившемся на наших глазах было мало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42