Только когда они стали нас теснить, и один из них выбросил в воздух фонтан кислоты, мы стали стрелять на поражение.
— Я надеюсь, никто из вас не пострадал.
— Сами поражаемся, как такое могло случиться, — печально ухмыльнулся капитан. — А вот что нас действительно спасло, так это откровенный каннибализм зверей. Они все меньше атаковали нас и все больше нападали на своих раненых собратьев.
— Сколько же их там было?
— По самым грубым подсчетам, около тридцати.
Вертолет-гигант МИ-6 тяжело поднимался в воздух. Его чудовищные винты подняли пятнадцатиметровую стену из пыли. Мне даже казалось, что эта желто-серая стена так и останется стоять посередине великого плато Устюрт, как немой упрек человеку за его не всегда обдуманное вмешательство в дела природы. Я выглядывал в иллюминатор, пытаясь рассмотреть сквозь густые клубы пыли копошащихся внизу людей. Там, в удушливой мгле, солдаты срочной службы в эти минуты подцепляли к брюху вертолета наш ГАЗон.
Майор Галкин просматривал привезенную летунами из Азербайджана газету. Взгляды остальных членов нашей группы задумчиво скользили по обшивке салона.
— Кстати, Стриж, — оторвался от чтения майор, — а тебе известно, что еще в середине семидесятых под каракумскими песками был обнаружен древний коралловый риф?
Капитан удивленно вскинул брови.
— Да, да, — пристально глядя на своего друга и коллегу, подтвердил Галкин. — По-моему, это в семьдесят третьем было. Да. Так вот, искали там нефть. А наткнулись на окаменелые кораллы. При этом глубина их залегания знаешь какая была?
Стриж отрицательно покачал головой.
— Ни много ни мало, а почти два километра!
— Подожди, подожди, — оживился капитан Стриж, — так это что же тогда получается, что в древние времена на территории пустыни Каракум плескалось тропическое море?
Майор лишь пожал плечами и, казалось, потеряв всякий интерес к этой теме, снова обратился к газете.
— Да, — продолжал размышлять вслух капитан, — а ведь Каракумы с юга почти вплотную подступают к Устюрту. Значит, можно предположить, что и под нашими ногами когда-то очень давно была вода… Много морской воды. — И тут же вскрикнул: — Эврика, народ! Выходит, что предки песчаного ската вполне могли быть морскими животными. Постепенно вода ушла, а те животные формы, которые не смогли вовремя покинуть этот регион, просто-напросто подстроились под новые условия обитания. Эх, было бы у нас побольше времени, чтобы поискать доказательства для данной версии.
Галкин отбросил газету в сторону.
— А не лучше ли оставить все так, как есть?! — в сердцах сказал он. — Ведь стоило нам здесь появиться — и многие представители этой удивительной животной формы просто перестали существовать.
— Товарищ майор, — неожиданно для всех, а в первую очередь для самого себя, произнес я, — но ведь нашей вины в этом нет!
— Вашей вины, рядовой, в этом и правда нету, — печально улыбнулся Галкин. — А что касается моей вины, тут я бы мог еще поспорить.
Вертолет летел в Кунград. И то ли из-за подвешенного к брюху груза, а может, по другой причине, летел низко. Вдруг дверца в кабину летчиков резко распахнулась.
— Товарищ майор, — взволнованно обратился к Галкину второй пилот, — там внизу какая-то ерунда творится, — при этом он кивнул на иллюминатор.
Первой нашей мыслью было, что с грузовиком что-то не в порядке. Мы прильнули к смотровым стеклам. Но наш ГАЗ-66, меланхолично покачиваясь из стороны в сторону, выглядел совершенно нормально.
— Да нет же, — сообразив, что мы не туда смотрим, прокричал летчик, — смотрите там, на земле!
И только теперь я увидел… По бело-серой поверхности солончаков скользили плоские, контурами напоминающие ромб, песчаные скаты. Те три, что двигались впереди, имели солидные размеры. А за ними семенила мелочь. Однако соревноваться в скорости с вертолетом они не могли. И уже минутой позже под нами проплывала лишь порядком поднадоевшая нам равнина.
Галкин первым оторвался от окна и с наигранным пафосом обратился к пилоту:
— И что же вы там, внизу, увидели, старший лейтенант?
— Так вот это же… вот, — замешкался враз оробевший летун.
— «Вот это» — это что?
— Не могу знать, товарищ майор. Может, мне… все просто показалось…
Майор уже строже посмотрел на него, а потом перевел свой взгляд на нас.
Старлей замер, ожидая наших комментариев.
Остальные словно прилипли к стеклу. Меня душил смех. Мы прекрасно понимали, что Галкин специально сбивает молодого летчика с толку. Чем меньше людей будут знать о существовании удивительного эндемика Устюрта, тем лучше для последнего!
И убежденный в том, что мы его не подведем, майор Галкин гаркнул в нашу сторону:
— Ну а вы, орлы, что там высмотрели?
Невероятные события в нашей жизни происходят чаще, чем это себе можно было бы представить. Необычное всегда рядом. Оно не прячется от нас, как утверждают многие, и что, может быть, самое интересное, нисколько нас не боится. Оно лишь продолжает существовать, жить своей жизнью. Порой сумбурной и почти всегда для нас непонятной. И будем ли мы искать встречи с Необычным, или навечно останемся с ним лишь случайными прохожими на бесчисленных дорогах жизни, зависит только от нас…
Часть 3
Зверь
Глава 1
Ночь была прохладной. Часовой — молоденький солдат-азербайджанец, зябко ежился в доходящей ему до самых пят шинели и беспрестанно крутил головой. В наряде по охране военного объекта он был впервые. Еще не прошло и недели после того, как закончилась учебка в Ташкенте, и его вместе с остальными новобранцами привезли на южную границу страны, а ему уже была доверена такая важная задача. Солдат всматривался в копошащуюся темноту в центре охраняемой зоны и откровенно боялся. Ему казалось, что там, под покровом ночи, передвигается что-то огромное и лохматое. Богатой фантазией солдат не располагал, и потому «что-то огромное и лохматое» так и осталось просто огромным и лохматым. Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, он стал вспоминать свою далекую родину. Он сам и не заметил, как снова очутился в родном Шеки.
Дом его родителей располагался на самом краю городка. К дому примыкала кошара, в которой даже после таких многолюдных праздников, как свадьбы старших братьев, овец, казалось, не убывало. Сразу за кошарой тянулись фруктовые сады, обрываясь к ручью роскошной кучей коровьего навоза, на которой любили ковыряться куры. Родители солдата слыли зажиточными. Жили они и вправду хорошо. Нужды ни в чем не ведали. Впрочем, как и все их родственники… Солдат призадумался. Нет, пожалуй, его дядька из Закаталы жил еще лучше…
Странный шорох прервал приятные воспоминания часового. Солдат посмотрел по сторонам. И в очередной раз ничего не увидел. Но удивляться этому не приходилось. Единственная лампа освещала его, солдата, вышку. От долгого стояния и неудобных сапог ныли ноги. Солдат снял автомат и, упершись спиной в угол будки, съехал на пол. Его внимание привлекли выцарапанные на деревянных досках письмена. Видимо, скучать в наряде приходилось не только ему. Русским языком солдат-азербайджанец владел неважно. А уж читать и вовсе не мог. Хотя вот эти три буквы и у него вызывали лукавую улыбку… Плохое знание русского не раз служило поводом для насмешек над ним не только в ташкентской учебке, но и в новой части. Его, к примеру, сильно обижало слово «азер». Смысла данного слова солдат не понимал. Но всем своим существом чувствовал, что слово это нехорошее. К тому же, произносили его русские с нескрываемой злобой. А еще ему не были понятны шутки сослуживцев, касающиеся его призыва в армию. С чего это они взяли, что его «забрили», когда он спустился с гор за солью?! Ни с каких гор он не спускался. И при чем же здесь соль?! У них в доме соли хватало. У матушки в чулане, вон, всегда мешочек про запас был. А в армию он попал по повестке. Да! Почтальон-осетин, прежде чем передать его отцу серую бумажицу, так и прочитал, весело, нараспев: «По-в-ест-ка»… Где-то внизу скрипнула ступеньками лестница. Солдат насторожился. И тут же вскочил на ноги, уронив при этом автомат.
— Эй! Стерилять буду! — закричал часовой.
На лестнице послышались тяжелые шаги и хриплое дыхание.
— Эй! Стерилять буду, «азер»! — вырвалось у в конец разволновавшегося солдата.
Одной рукой он пытался нащупать под ногами оружие. А страх уже наполнял его уставившиеся в темноту глаза слезой.
— Сначала ты должен сказать: «Стой! Кто идет?!» — раздалось совсем близко.
От этого жуткого, на хрипоту переходящего голоса ноги часового подкосились, и он медленно осел на пол. На его смуглое, мальчишечье лицо наползла тень.
— А я отвечу… — захрипело вновь, — твоя смерть!
Тишину ночи огласил дикий, выворачивающий наизнанку душу, крик.
Командир части прилетел после обеда и тут же собрал всех ответственных в своем кабинете. Под его тяжелым взглядом, казалось, даже мебель чувствовала себя неловко.
— Докладывайте, Звягинцев! — Полковник вынул из серебряного портсигара самокрутку и бесцеремонно закурил.
— Я принял дежурство в 19.00. Как и положено, сделал запись в журнале…
— Ближе к делу, капитан! — раздраженно запыхтел командир части.
— О происшествии сообщил сам начальник караула.
— Во сколько это произошло?
— Около трех часов ночи, — Звягинцев не мигая смотрел на шефа.
— Дальше!
— То же время указали и медики…
— Дальше!
— Тело лежало на вышке. В то время как голову нашли внутри охраняемой зоны. Она находилась у самого забора.
Полковник поднял на говорящего удивленный взгляд.
— Это кто же ее туда зафутболил? — У командира дрогнул голос.
— Не могу знать, товарищ полковник, — отрапортовал дежурный по части.
Полковник медленно поднялся и подошел к окну. На плацу, как ни в чем не бывало, шагали солдаты.
— А вы что можете сказать, Явлюшкин?
Явлюшкин был единственным гражданским из всех собравшихся. Патологоанатом по специальности, он долгое время работал в местном госпитале. А после выхода на пенсию, вместо того чтобы уехать на родину в Таганрог, так и остался в Узбекистане. Время от времени он консультировал военных врачей. Особенно в запутанных случаях. В таковой потихоньку превращалась и загадочная смерть солдата-азербайджанца.
Старичок поправил свои роговые очки и писклявым голосом сообщил:
— Могу вас заверить, что смерть наступила от чудовищного удара по шее. При этом то, что оторвало бедняге голову, должно было иметь несколько лезвий.
Все присутствующие, как по команде, посмотрели на старика.
— Как это? — задал вполне разумный вопрос полковник.
— А вот так, — крякнул Явлюшкин, — передний срез намного ниже заднего. А момент проникновения один и тот же.
Командир части помотал головой и снова обратился к дежурному:
— Какие-нибудь следы обнаружили?
— Следственная группа работу еще не закончила. Но, судя по всему, задачка не из легких.
— Я вот что еще хотел добавить, — без спроса снова взял слово Явлюшкин. — У парня также оказалась разорванной грудина и… — Он снял свои очки, протер их носовым платком и, снова водрузив на нос, закончил, -…отсутствует сердце.
На аэродроме в Махачкале собралась тьма народу. Милиция еле сдерживала разошедшуюся родню погибшего солдата. Когда ИЛ-76 пошел на посадку, оцепление было прорвано, и люди бросились к взлетно-посадочной полосе. Машина села в самом конце поля и тут же стала разворачиваться.
— Они что же это, сразу и улетать собрались? — ни к кому не обращаясь, произнес один милиционер в оцеплении.
— Капитан, — почти прокричал майор Стренчев, — ну че ты сидишь? Примерз, что ли? Давай выгружай своего жмурика! — И строго посмотрев на притихших в дальнем конце салона сверхсрочников, распорядился: — Эй, вы двое, помогите капитану с гробом!
Отдав таким образом распоряжения, майор Стренчев шагнул в кабину к пилотам.
— Товарищ майор, поторопиться бы надо, — пугливо поглядывая на приближающуюся толпу встречающих, произнес молодой летчик, — они же нас в клочья разорвут.
Майор вынул из кобуры пистолет, снял его с предохранителя и только потом ответил:
— Успеем! А вы, как только гроб окажется снаружи, идете на взлет! Ясно!
В ответ летчики лишь быстро закивали.
Апрель 1989
Снаружи снова засигналили. Галкин, тихо выматерившись, открыл окно:
— Подождешь! — зло прокричал он.
Я быстро складывал в вещмешок отобранные и приготовленные для меня майором книги.
— Не торопись, Майзингер, — сев за стол, обратился ко мне Галкин, — Он будет ждать тебя сколько нужно.
В «вагончик» зашел старший прапорщик Щеглицкий и замер у двери.
— Итак, еще раз! — Поймал мой взгляд майор Галкин. — В Термезе бумаги передашь лично подполковнику Беленькому. Когда устроишься, зайдешь на переговорный пункт и позвонишь по номеру, который я тебе дал. — Он хитро прищурился и быстро спросил: — Вспомнишь, какой у них позывной?
— «Киска»! — с готовностью ответил я.
— «Лапка», Майзингер, «Лапка» а не «Киска»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Я надеюсь, никто из вас не пострадал.
— Сами поражаемся, как такое могло случиться, — печально ухмыльнулся капитан. — А вот что нас действительно спасло, так это откровенный каннибализм зверей. Они все меньше атаковали нас и все больше нападали на своих раненых собратьев.
— Сколько же их там было?
— По самым грубым подсчетам, около тридцати.
Вертолет-гигант МИ-6 тяжело поднимался в воздух. Его чудовищные винты подняли пятнадцатиметровую стену из пыли. Мне даже казалось, что эта желто-серая стена так и останется стоять посередине великого плато Устюрт, как немой упрек человеку за его не всегда обдуманное вмешательство в дела природы. Я выглядывал в иллюминатор, пытаясь рассмотреть сквозь густые клубы пыли копошащихся внизу людей. Там, в удушливой мгле, солдаты срочной службы в эти минуты подцепляли к брюху вертолета наш ГАЗон.
Майор Галкин просматривал привезенную летунами из Азербайджана газету. Взгляды остальных членов нашей группы задумчиво скользили по обшивке салона.
— Кстати, Стриж, — оторвался от чтения майор, — а тебе известно, что еще в середине семидесятых под каракумскими песками был обнаружен древний коралловый риф?
Капитан удивленно вскинул брови.
— Да, да, — пристально глядя на своего друга и коллегу, подтвердил Галкин. — По-моему, это в семьдесят третьем было. Да. Так вот, искали там нефть. А наткнулись на окаменелые кораллы. При этом глубина их залегания знаешь какая была?
Стриж отрицательно покачал головой.
— Ни много ни мало, а почти два километра!
— Подожди, подожди, — оживился капитан Стриж, — так это что же тогда получается, что в древние времена на территории пустыни Каракум плескалось тропическое море?
Майор лишь пожал плечами и, казалось, потеряв всякий интерес к этой теме, снова обратился к газете.
— Да, — продолжал размышлять вслух капитан, — а ведь Каракумы с юга почти вплотную подступают к Устюрту. Значит, можно предположить, что и под нашими ногами когда-то очень давно была вода… Много морской воды. — И тут же вскрикнул: — Эврика, народ! Выходит, что предки песчаного ската вполне могли быть морскими животными. Постепенно вода ушла, а те животные формы, которые не смогли вовремя покинуть этот регион, просто-напросто подстроились под новые условия обитания. Эх, было бы у нас побольше времени, чтобы поискать доказательства для данной версии.
Галкин отбросил газету в сторону.
— А не лучше ли оставить все так, как есть?! — в сердцах сказал он. — Ведь стоило нам здесь появиться — и многие представители этой удивительной животной формы просто перестали существовать.
— Товарищ майор, — неожиданно для всех, а в первую очередь для самого себя, произнес я, — но ведь нашей вины в этом нет!
— Вашей вины, рядовой, в этом и правда нету, — печально улыбнулся Галкин. — А что касается моей вины, тут я бы мог еще поспорить.
Вертолет летел в Кунград. И то ли из-за подвешенного к брюху груза, а может, по другой причине, летел низко. Вдруг дверца в кабину летчиков резко распахнулась.
— Товарищ майор, — взволнованно обратился к Галкину второй пилот, — там внизу какая-то ерунда творится, — при этом он кивнул на иллюминатор.
Первой нашей мыслью было, что с грузовиком что-то не в порядке. Мы прильнули к смотровым стеклам. Но наш ГАЗ-66, меланхолично покачиваясь из стороны в сторону, выглядел совершенно нормально.
— Да нет же, — сообразив, что мы не туда смотрим, прокричал летчик, — смотрите там, на земле!
И только теперь я увидел… По бело-серой поверхности солончаков скользили плоские, контурами напоминающие ромб, песчаные скаты. Те три, что двигались впереди, имели солидные размеры. А за ними семенила мелочь. Однако соревноваться в скорости с вертолетом они не могли. И уже минутой позже под нами проплывала лишь порядком поднадоевшая нам равнина.
Галкин первым оторвался от окна и с наигранным пафосом обратился к пилоту:
— И что же вы там, внизу, увидели, старший лейтенант?
— Так вот это же… вот, — замешкался враз оробевший летун.
— «Вот это» — это что?
— Не могу знать, товарищ майор. Может, мне… все просто показалось…
Майор уже строже посмотрел на него, а потом перевел свой взгляд на нас.
Старлей замер, ожидая наших комментариев.
Остальные словно прилипли к стеклу. Меня душил смех. Мы прекрасно понимали, что Галкин специально сбивает молодого летчика с толку. Чем меньше людей будут знать о существовании удивительного эндемика Устюрта, тем лучше для последнего!
И убежденный в том, что мы его не подведем, майор Галкин гаркнул в нашу сторону:
— Ну а вы, орлы, что там высмотрели?
Невероятные события в нашей жизни происходят чаще, чем это себе можно было бы представить. Необычное всегда рядом. Оно не прячется от нас, как утверждают многие, и что, может быть, самое интересное, нисколько нас не боится. Оно лишь продолжает существовать, жить своей жизнью. Порой сумбурной и почти всегда для нас непонятной. И будем ли мы искать встречи с Необычным, или навечно останемся с ним лишь случайными прохожими на бесчисленных дорогах жизни, зависит только от нас…
Часть 3
Зверь
Глава 1
Ночь была прохладной. Часовой — молоденький солдат-азербайджанец, зябко ежился в доходящей ему до самых пят шинели и беспрестанно крутил головой. В наряде по охране военного объекта он был впервые. Еще не прошло и недели после того, как закончилась учебка в Ташкенте, и его вместе с остальными новобранцами привезли на южную границу страны, а ему уже была доверена такая важная задача. Солдат всматривался в копошащуюся темноту в центре охраняемой зоны и откровенно боялся. Ему казалось, что там, под покровом ночи, передвигается что-то огромное и лохматое. Богатой фантазией солдат не располагал, и потому «что-то огромное и лохматое» так и осталось просто огромным и лохматым. Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, он стал вспоминать свою далекую родину. Он сам и не заметил, как снова очутился в родном Шеки.
Дом его родителей располагался на самом краю городка. К дому примыкала кошара, в которой даже после таких многолюдных праздников, как свадьбы старших братьев, овец, казалось, не убывало. Сразу за кошарой тянулись фруктовые сады, обрываясь к ручью роскошной кучей коровьего навоза, на которой любили ковыряться куры. Родители солдата слыли зажиточными. Жили они и вправду хорошо. Нужды ни в чем не ведали. Впрочем, как и все их родственники… Солдат призадумался. Нет, пожалуй, его дядька из Закаталы жил еще лучше…
Странный шорох прервал приятные воспоминания часового. Солдат посмотрел по сторонам. И в очередной раз ничего не увидел. Но удивляться этому не приходилось. Единственная лампа освещала его, солдата, вышку. От долгого стояния и неудобных сапог ныли ноги. Солдат снял автомат и, упершись спиной в угол будки, съехал на пол. Его внимание привлекли выцарапанные на деревянных досках письмена. Видимо, скучать в наряде приходилось не только ему. Русским языком солдат-азербайджанец владел неважно. А уж читать и вовсе не мог. Хотя вот эти три буквы и у него вызывали лукавую улыбку… Плохое знание русского не раз служило поводом для насмешек над ним не только в ташкентской учебке, но и в новой части. Его, к примеру, сильно обижало слово «азер». Смысла данного слова солдат не понимал. Но всем своим существом чувствовал, что слово это нехорошее. К тому же, произносили его русские с нескрываемой злобой. А еще ему не были понятны шутки сослуживцев, касающиеся его призыва в армию. С чего это они взяли, что его «забрили», когда он спустился с гор за солью?! Ни с каких гор он не спускался. И при чем же здесь соль?! У них в доме соли хватало. У матушки в чулане, вон, всегда мешочек про запас был. А в армию он попал по повестке. Да! Почтальон-осетин, прежде чем передать его отцу серую бумажицу, так и прочитал, весело, нараспев: «По-в-ест-ка»… Где-то внизу скрипнула ступеньками лестница. Солдат насторожился. И тут же вскочил на ноги, уронив при этом автомат.
— Эй! Стерилять буду! — закричал часовой.
На лестнице послышались тяжелые шаги и хриплое дыхание.
— Эй! Стерилять буду, «азер»! — вырвалось у в конец разволновавшегося солдата.
Одной рукой он пытался нащупать под ногами оружие. А страх уже наполнял его уставившиеся в темноту глаза слезой.
— Сначала ты должен сказать: «Стой! Кто идет?!» — раздалось совсем близко.
От этого жуткого, на хрипоту переходящего голоса ноги часового подкосились, и он медленно осел на пол. На его смуглое, мальчишечье лицо наползла тень.
— А я отвечу… — захрипело вновь, — твоя смерть!
Тишину ночи огласил дикий, выворачивающий наизнанку душу, крик.
Командир части прилетел после обеда и тут же собрал всех ответственных в своем кабинете. Под его тяжелым взглядом, казалось, даже мебель чувствовала себя неловко.
— Докладывайте, Звягинцев! — Полковник вынул из серебряного портсигара самокрутку и бесцеремонно закурил.
— Я принял дежурство в 19.00. Как и положено, сделал запись в журнале…
— Ближе к делу, капитан! — раздраженно запыхтел командир части.
— О происшествии сообщил сам начальник караула.
— Во сколько это произошло?
— Около трех часов ночи, — Звягинцев не мигая смотрел на шефа.
— Дальше!
— То же время указали и медики…
— Дальше!
— Тело лежало на вышке. В то время как голову нашли внутри охраняемой зоны. Она находилась у самого забора.
Полковник поднял на говорящего удивленный взгляд.
— Это кто же ее туда зафутболил? — У командира дрогнул голос.
— Не могу знать, товарищ полковник, — отрапортовал дежурный по части.
Полковник медленно поднялся и подошел к окну. На плацу, как ни в чем не бывало, шагали солдаты.
— А вы что можете сказать, Явлюшкин?
Явлюшкин был единственным гражданским из всех собравшихся. Патологоанатом по специальности, он долгое время работал в местном госпитале. А после выхода на пенсию, вместо того чтобы уехать на родину в Таганрог, так и остался в Узбекистане. Время от времени он консультировал военных врачей. Особенно в запутанных случаях. В таковой потихоньку превращалась и загадочная смерть солдата-азербайджанца.
Старичок поправил свои роговые очки и писклявым голосом сообщил:
— Могу вас заверить, что смерть наступила от чудовищного удара по шее. При этом то, что оторвало бедняге голову, должно было иметь несколько лезвий.
Все присутствующие, как по команде, посмотрели на старика.
— Как это? — задал вполне разумный вопрос полковник.
— А вот так, — крякнул Явлюшкин, — передний срез намного ниже заднего. А момент проникновения один и тот же.
Командир части помотал головой и снова обратился к дежурному:
— Какие-нибудь следы обнаружили?
— Следственная группа работу еще не закончила. Но, судя по всему, задачка не из легких.
— Я вот что еще хотел добавить, — без спроса снова взял слово Явлюшкин. — У парня также оказалась разорванной грудина и… — Он снял свои очки, протер их носовым платком и, снова водрузив на нос, закончил, -…отсутствует сердце.
На аэродроме в Махачкале собралась тьма народу. Милиция еле сдерживала разошедшуюся родню погибшего солдата. Когда ИЛ-76 пошел на посадку, оцепление было прорвано, и люди бросились к взлетно-посадочной полосе. Машина села в самом конце поля и тут же стала разворачиваться.
— Они что же это, сразу и улетать собрались? — ни к кому не обращаясь, произнес один милиционер в оцеплении.
— Капитан, — почти прокричал майор Стренчев, — ну че ты сидишь? Примерз, что ли? Давай выгружай своего жмурика! — И строго посмотрев на притихших в дальнем конце салона сверхсрочников, распорядился: — Эй, вы двое, помогите капитану с гробом!
Отдав таким образом распоряжения, майор Стренчев шагнул в кабину к пилотам.
— Товарищ майор, поторопиться бы надо, — пугливо поглядывая на приближающуюся толпу встречающих, произнес молодой летчик, — они же нас в клочья разорвут.
Майор вынул из кобуры пистолет, снял его с предохранителя и только потом ответил:
— Успеем! А вы, как только гроб окажется снаружи, идете на взлет! Ясно!
В ответ летчики лишь быстро закивали.
Апрель 1989
Снаружи снова засигналили. Галкин, тихо выматерившись, открыл окно:
— Подождешь! — зло прокричал он.
Я быстро складывал в вещмешок отобранные и приготовленные для меня майором книги.
— Не торопись, Майзингер, — сев за стол, обратился ко мне Галкин, — Он будет ждать тебя сколько нужно.
В «вагончик» зашел старший прапорщик Щеглицкий и замер у двери.
— Итак, еще раз! — Поймал мой взгляд майор Галкин. — В Термезе бумаги передашь лично подполковнику Беленькому. Когда устроишься, зайдешь на переговорный пункт и позвонишь по номеру, который я тебе дал. — Он хитро прищурился и быстро спросил: — Вспомнишь, какой у них позывной?
— «Киска»! — с готовностью ответил я.
— «Лапка», Майзингер, «Лапка» а не «Киска»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42